Такая сложная любовь

Весна была в этом году чудесная: трава блестела ярко-зеленым цветом, сакуры недавно отцвели, лепестки же еще лежали, радуя глаз и навевая приятные воспоминания. Эти мгновения — время любви, романтики. Любовь Юкине к Ики Хиери глубока, чиста и невинна, как первый снег. Она появилась с тех пор, как Ято дал имя шинки и регалия увидел девушку. Это чувство поглощает его, ведёт за собой все дальше и дальше, даря новые эмоции. О, чувство любви! Поэты разных эпох описывали тебя, как нечто светлое и радостное, но редко горькое, одинокое. Вот так. Солнечное утро начиналось как обычно: Ято просил Дайкоку принести ему поесть, на что шинки богини бедности прогнал его из храма; Юкине делал задания, которые ему дала Хиери, Кофуку читала журнал и ела мандаринки. Наконец, Юки закончил и спустился вниз на кухню. — О, Юкине, ты доделал? — спросил Дайкоку, стоя у плиты и готовя обед. — Да, а что? — ответил мальчик, посмотрев на ведущего Кофуку. — Приберись во дворе, — пробурчал мужчина, переворачивая мясо, жарившееся на сковороде. — Хорошо. Юкине пошел за веником. Поискав в чулане, он пошел во двор и начал уборку. Подметая листья сакур, растущих около храма Кофуку, его поглотили раздумья: «Как же признаться Хиери? Она такая добрая, смелая, чудесная девушка, и грудь у неё мягкая, не то, что у Ято. Тот прижмет, череп трещит. Она хорошо объясняет и не кричит, если я чего-то не понимаю… Сегодня прекрасный день. Может сегодня? И все же как-то стыдно…» — за ходом мыслей шинки не уследил и «кольнул» Ято. Бог подошел к задумчиво подметавшему орудию и развернул его на 180 градусов. — Опять твои пошлые мыслишки, Юкине! Прекращай! О чем ты думал? — восклицал Ябоку, недовольно сверля взглядом своих топазов. — Не скажу! — раздраженно сказал шинки и тут же покраснел. — Как покраснел-то, посмотрите-ка на него, — ухмылялся Ято, но вдруг стал серьезным.- О чем ты думал? Рассказывай! — приказал он. — Отстань, я ничего, повторяю для тупых, ничего не скажу. — Омовения захотел? Мы должны доверять друг другу, — сказал и засопел Ятогами. Юкине минуту молчал, смотря в глаза обиженного бога. Янтарный взор был прямо топазный. «Может сказать ему, и он поможет? Все-таки он мой бог» — думал сейчас регалия. — Ну… — начал мямлить он, отведя взгляд в пол. — Чего «ну»? — Я… — «Я»… — вопросительно повторил бог. — Короче, я…ну, это… Хиери люблю… — шепотом сказал два последних слова Юкине и вновь покраснел. — Что? Чего сказал? Повтори. — Я люблю Хиери, — сказал мальчик скороговоркой, становясь томаткой (который раз, хоть и говорил он с Ято). — Ох, Юкине, ты же сам говорил, что Хиери когда-нибудь выйдет замуж. Она ближний берег, а мы дальний, — начал Ято. — Поэтому, я думаю, что не стоит говорить ей. Может, у неё появился парень, и она не говорит… — Я…я понимаю.Но Хиери не такая… Она бы рассказала. И все равно я признаюсь! — регалия развернулся и в мгновение ока убежал. — Да постой же ты, дурак! «Ну и как ему теперь объяснить, что Ики меня любит… Не поймет.» — думал Ято. *** Позже. Три часа дня. Юкине вернулся в храм Кофуку, пообедал, помог убраться и ждал Хиери, чтобы позаниматься с ней. Ято после разговора убежал в противоположную сторону и больше не приходил.Вскоре пришла полуаякаши. — Привет, Юкине, — поздоровалась та, поднявшись на второй этаж к регалии. — Привет… — зарделся румянцем он. — Ну, с чего сегодня начнем? — Может с математики? Или физики? — Хорошо. Давай с физики. Они про решали до самого вечера. На улице уже темно. Юкине думал, как начать разговор, почти не обращая внимания на слова девушки, пока она объясняла мальчику материал. Ики взглянула на часы, ахнула и быстро засобиралась домой. И, когда она почти ушла вниз, он решился. — Хиери! — как-то резко крикнул. — Да? — Знаешь… Я тебя люблю, — сказал и покраснел сосуд, смотря твердым взглядом прямо в глаза девушки. — Юкине, понимаешь, — начала запечатленная этим откровением полуаякаши, все также смотря в янтарные глаза. Сердце мальчика рухнуло вниз, в груди закололо, а взор его помутился болью. — Я люблю другого, прости… — разочарованно сказала она. — Да ничего, я понимаю, — чересчур весело сказал Юкине, погасив эмоции. Ики с недоверием посмотрела на него.- Я догадывался, — тихо, чуть ли не шепотом, добавил он, разочарованно вздохнув. Зрительный контакт продолжался. Фиалковые «зеркала души» смешивали в себе боль от боли друга, огорчение и… досаду? А янтарь больше не пускал искр. Он был пуст. Юкине хоть и рассчитывал на такой вариант, но все же не был готов к нему. Хиери взглянула на часы. Вновь. Может, чтобы отвести взгляд? — Ладно, мне идти надо. Пока, — с сожалением сказала девушка. В сердце поселилась тоска. — Пока, — равнодушно попрощался регалия, снова скрывая бурю. Хиери повернулась и покраснела. POV Ято. (После разговора с Юки во дворе) «Ну и как ему сказать о нашей с Хиери любви? А? Как он отреагирует?» — ходил по городу бог, поглощенный проблемой, вставшей ребром. За раздумьями он не заметил, как прошло много времени и начало темнеть. Что за?.. В затылке колет. Неужели… Посетила меня одна страшная, ужасная догадка.Но вроде должна быть в груди (бог знает). Значит, Юкине еще не признался, вот и волнуется! Нельзя допустить признания, ведь это будет нам так дорого стоить (больно будет+скверна). Конец POV Ятогами. Ято побежал домой со всех ног. Через квартала четыре-пять он выдохся. Стремительно темнело, и окружающие дома погружались в темноту. Улицы пустели прямо на глазах, час-пик давно прошел. Огненный закат давно превращался в иссиня-черную бездну. Самое время для призраков. Через полчаса бог почти добрался до дома богини бедности. И вдруг в грудь как будто ударили. Ято упал. «Черт, как же больно. Почти же, буквально две минуты и успел бы…» — быстро подумал Ябоку, но его тут же отпустило, осталось лишь легкое покалывание. — «Вот же да! Так быстро совладал с эмоциями? И минуты не прошло. Так скоро…». Полежав немного, бог соизволил подняться, и он почти таки дошел до дверей, как из них выскочила покрасневшая девушка. — Э. Ну, пока, Хиери… — сказал Ято вслед девушке, убегающей в темноту, на прощание, и вошел в храм. — Привет, Яточка, чего такой кислый, а что с Хиерин? — засыпала вопросами Кофуку, вскочив с пола, сидев перед этим у стола с мандаринками.На столешнице были как и целые мандаринки, так и кожура от них. Дайкоку сидел перед ним и чистил цитрусы своей божке. — И тебе привет, Кофуку, я просто устал, а Хиери припозднилась, вот и спешит домой, -ответил Ябоку. — Я пойду наверх? — быстро ответив и не удостоив взгляда на ее шинки, спросил бог. — Ясненько, — она улыбнулась. — Конечно, иди. Не до-бог вошел в комнату на втором этаже, любезно предоставленной для занятий Юки. Где того и встретил, сидящего на расстеленном футоне, уткнувшегося в колени. Ято решил не затрагивать события десятиминутной давности, а лишь спросить состояние мальчика. — Юкине, как ты? — спросил обеспокоенный бог, чувствуя непонятное покалывание. — … — Юкине… — …Отстань, — в конце-концов высказал регалия, подняв голову. — Просто. Отстань. — Ладно, я лично спать буду, а ты как хочешь, — повысил немного тон Ятогами, немного негодуя на шинки. Он же волнуется за неразумное дитя. «Узнает…» — Пф.Хм, — фыркнул сосуд, встал, переоделся, и лег спать, как и его хозяин. *** На следующий день. Ято и его шинки не поднимали тему признания мальчика. После завтрака Юки прибрался на кухне, посуду помыл и решил побродить по улице. Ябоку отказался идти из-за дождя, моросившего все утро. Кофуку и Дайкоку собрались и двинулись в сторону магазина. В итоге Ябоку остался один. На улице почти никого нет. Небо серое и плачет. Лишь в одном месте, через пелену туч, выглядывало солнце. POV Юкине. На улице дождик, на улице слякоть, а им всё равно (и зонтик забыл, супер, вообще). Идут они вместе, один у них зонтик, идут из кино. Маленькая девочка маленькому мальчику задаёт вопрос, Что такое небо, что такое солнышко, а что такое любовь? Вспомнилась мне одна песенка. Действительно. Странно, мне не грустно, только неприятно. Чувства ушли. Их нет, мне все равно. Но все же очень больно, когда вспоминаю её разочарование. Во мне. Сам себе перечу. М-да. Полная полярность. А в романах все совсем по-другому. А дождь усилился. Холодно. Конец POV Юкине. POV Ято. После того как я остался один и побегал с радостными возгласами по храму, я решил выпить немного саке из запаса и опустошить холодильник. А то как-то тревожненько. *Пять минут поисков* Вот, наконец-то нашел! Фух. Моя милая бутылка, сладенькая. Я тебя так долго искал, думал, что никогда больше не увидимся. Хнык-хнык. «Дождь усилился» — протянул в пустоту бог. Конец POV Ято. *** Через полчаса. Тишину затяжного дождя разрезал стук в дверь. — Да… — пьяный голос был в ответ. — Привет, Ято, — вошла и улыбнулась Хиери, убирая зонт в чехол и снимая с себя обувь. — Дождь целый день льет, как надоел-то. Жуть. — Привет, — ответил Ятогами, вставая из-за стола, заставленного бутылками из-под выпивки. — А где все? И ты что, пьян? — Дааа, мы одни. Все ушли. Я пьян, а что? — пьяненько сказал Ябоку. — А я с Юкине хотела позаниматься, он скоро придет? — Не знаю. А пока никого нет… — Ято подошел к девушке и вовлек её в поцелуй. Та отвечала. Они, изредка прерываясь, перешли на второй этаж. Дождь стал ливнем. Вечерело. POV Юкине Блин, холодно, надо идти к Кофуку, а то так и заболеть недалеко. Умудрился же без зонтика под таким ливнем гулять. Весь мокрый, одежда прилипла к телу. Брр. Белая кофта давно серая, джинсы из голубых превратились в синие, а шапку дома оставил. Побежал-ка я ближе к дороге, может в магазине погреюсь, там их много. Ой, я же забыл, сегодня Хиери придет, объяснять новые темы. И как я ей в глаза после всего произошедшего смотреть буду?! Конец POV Юкине Мальчик не заметил, как подошел к дороге, и его, как в фильмах, облила быстро проехавшая машина. — А-а, холодно, — заорал мальчик, очнувшись от своих мыслей, он оглянулся. «Где я? Так, это магазин «Все для перекуса»…Только вот вывеска не горит, окно выбито, дверь держится на соплях. Тут Кофуку побывала?! Бедный магазин. Но это значит, что храм недалеко. Темнеет.»-рассуждал шинки, стоя у магазина и ожидая зеленый свет на переходе. Скоро он будет дома. Дождь стал ливнем. *** Дверь в дом открылась и вошел Юкине, весь мокрый и продрогший. Спросив банальное: «Ау, кто-нибудь есть дома?», разрезав этим тишину пелены дождя и, не дождавшись ответа, которого и не было, пошел наверх. Лишь он и дождь. POV Юкине. Вот дурацкий дождь, как же холодно в мокрой одежде. Точно, надо найти полотенце в нашей с Ято с комнате, там и теплая одежда лежит в шкафу. Потом заварю чай. Интересно, где Ято? Ведь мне никто не ответил, хотя вроде он не уходил… Вот и дверь, задолбался идти. Что это за странные звуки? Конец POV Юкине — Ято, аах, — протянул звонкий голосок. Хиери? «Это то, о чем я думаю?!» — пронеслась шальная мысль. *Резко открывается дверь.* — А… — удивленно прохрипел и покраснел регалия, увидев картину, открывшеюся ему. Посмотреть было на что: Хиери лежала на футоне Ято с задранной до подбородка сыроватой футболкой, руки бога смяли грудь девушки… Оба красные и тяжело дышат, покрыты испариной. В комнате, несмотря на ливень и открытое окно, было душно.На возглас Юкине, они синхронно повернулись на дверь и откатились друг от друга.Хиери покраснела еще сильней и одернула футболку. Ято сел на голени, хватаясь за затылок. И тут грянул гром. Девушка вздрогнула и вскочила как ужаленная. Ято последовал её примеру. — Да ладно?! — истерично воскликнул шинки, отходя назад. — Серьезно?! Что вы тут устроили, а? Хотя, не отвечайте. Все ясно, — лицо Юки потемнело. — Вот какой, этот «другой». Я думал мы друзья и можем открыться друг другу! Понятно, — кричал Юкине на них, смотря в глаза Ято. Про девушку они забыли. — Ну и как ты себе представляешь: «Юкине, извини, Хиери меня любит»? — съязвил Ято. — Так, что ли? — А я тебе слово не давал! — рявкнул шинки, разозлившись на ситуацию, на бога и на себя. — Да, именно так, как ты сказал! Мы же должны доверять. Вы должны доверять мне! Я даже поклялся своим именем ради тебя, Ято. А ты! Так подставить меня. Думал, не пойму вас? Я бы понял, уверен! Понял! Но не это… Обидно, черт подери, — продолжал свою тираду, переходя из крика в чуть ли не шепот. — Юкине пр… — начал бог, но его перебили. — Я понял, что к чему! Если бы на моем месте была бы Нора, ты бы ей все рассказал. Да, Ябоку? — … — в ответ только молчание и ошалелый взгляд топазов. А так и было бы. Юкине не хотел причинять даже небольшую, но боль. И с Хиеро они были дольше, она бы поняла (предположим, что да). Юки, расценив молчание бога по-своему, ужаснулся. Янтарные глаза вновь встретились с виноватыми голубыми. Зрачки сузились, лицо осунулось, в уголках скапливались слезы. Шинки был на грани истерики. — Так это правда… — горечи в голосе было хоть отбавляй. Взор из них двоих никто не отводил. Ято почувствовал укол предательства и тоски, уныния и отчаянья. И злости. Замечательный букет чувств, нечего сказать. Девушка молчала и лишь грустно следила за ситуацией, не смея вмешиваться. — А знаете… Что, — в глазах регалии зажегся странный огонек, голос стал холодным, как лед. — Знаете, пошли вы! Все! — выкрикнув с ненавистью сосуд, он пронесся мимо Ято и полуаякаши и выпрыгнул в окно, сразу же убегая. Пальцы бога сомкнулись в воздухе, не успев схватить за капюшон. — Юкине! Стой! — закричал Ябоку, почувствовав все те эмоции, старательно скрываемые во время разговора, и двойную боль — свою боль, и его боль. Он уже собирался отправиться вслед, но был остановлен тонкой дрожащей рукой. — Не надо… Дай одному… — вдруг заплакала Хиери, не договорив. Сказалось напряжение двух последних дней. Она старалась не вспоминать выражение лица мальчика, но не могла не перебирать в памяти последние слова перед побегом, его дрожь, и незаметные тогда слезы. Ято обнял её. А девушка уткнулась ему в плечо. Им всем сейчас тяжело. Дождь резко закончился, как будто ждал именно этого. Небо стало чистое. Был яркий закат. — Тише, перестань лить слезы, надо найти его, — выговорил Ято. — А то с ним может произойти что-то плохое, скоро ведь настанет ночь. — Да, — согласилась полупризрак, вытерев соленые капли и шмыгнув пару раз носом.- Надо. — Как ты нас искала? — бог Счастья резко отодвинул её от себя и схватил за плечи. — По…запаху, — выдавила школьница и густо покраснела. — Сможешь найти его? — спросил с надеждой бог. — Н-нет, дождем смыло все запахи. Его и в комнате-то не чувствую. — Наплевать, пошли хоть попробуем, — Ято подошел к окну. — Всс, — он скорчился от резкой боли в груди, хватаясь за сердце. — Сколько резкого страха. Куда ты попал опять, Юки? — прохрипел Ябоку: «Что же так напугало-то его» — Нгха, — выплюнул кровь Ятогами, моментально покрываясь скверной, оседая на пол, теряя сознание от накатившей боли. — Ято! Что происходит?! — воскликнула Ики, испугавшись состояния парня. — Не знаю, призраки, наверное, — вымученно ответил он. — Может позвать Кофуку и Дайкоку? — Нет, не надо… — сказал и отключился Ято. Хиери положила бога на футон, и, наконец, вышла из тела. За Юкине. POV Юкине. — Так это правда… — «Я-то, наивный, думал, что он доверяет мне, считал, Хиери в прошлом, как кошмарный сон, а оно вот как оказалось. И взгляд отвести не хватает духу. Да пошло оно все лесом! Предатели. Уходить, бежать. Как? Окно, вот.» — А знаете… что, — мой голос был стальным. — Знаете, пошли вы! Все! «Пронестись, он хочет схватить меня. Нет! Отвали! Прыжок. Побежал, быстрее. Одежда неприятно липнет. Мешает. Беги быстрее, скорее. Не плакать, не плакать. Ком в горле не позволяет дышать, тяжело…» Вздохнуть-выдохнуть. Успокоился. — Ах-ха, Ах-ха. Храма не видно. И дождь закончился, а я не заметил, — рассуждаю я вслух. Зачем? «Пойду-ка я в магазин, а то холодно…» «Как прохладно этим вечером, на дрожь аж пробило. *Обнял себя за плечи*. Вот дурацкий божок-недомерок, не доверяет, падла. Я ведь старался, терпел от Казумы его замашки опытного «презиральщика», пытался не переживать, не тосковать, когда ты с Норой шлялся, а так ответить! Да и Хиери не лучше. Я ведь не прошу многого, лишь принять меня за своего и капельку доверия. Многого прошу, да? Сволочи. Конец POV Юкине. — Вкусный запах. Вкусно пахнешь… — раздались неприятные голоса, переливаясь из нежного детского в мужские и грубые голоса. — А? Что происходит, куда меня занесло? — шинки вынырнул из водоворота мыслей в темном дворе, полным аякаши. — Блин, откуда вас столько (он бродил 10 минут)? — Черта! — возникла белая линия. Некоторые призраки прошли сквозь нее. — Что? Не помогло? Черта, черта, черта, — остался лишь один. — Фух, Черт… — Аякаши прыгнул на пятившегося все это время мальчика, вселяясь в него. — А-аа, больно.- Юкине упал на спину, держась за голову. Волосы цвета пшена, серая, почти высохшая кофта, джинсы, и черные, почти угольные, глаза. Игра началась. POV Призрак (здесь он является злым духом мести, я буду звать призраком) Замечательно, удалось захватить его. Был бы он повеселее, не смог бы я овладеть им. Так, что у него там по воспоминаниям… Ага, какая драма. Ясно, пойдем мстить за тебя, парень, и месть будет страшная. И мне будет над чем посмеяться до следующей жертвы. У нас вся ночь впереди. «Нет, не надо» — раздалось в голове. «Решил подавить меня, сопляк? Не выйдет.» — Надо, Юкине, надо. Конец POV Призрак. *** Юкине, зараженный призраком, пошел на главную улицу города. Закат пестрел красками. Город патрулировала Бишамон. «Вот удачно подвернулась»-подумал Юки. — Юкине, привет, — первая поздоровалась Бишамон, спускаясь к мальчику на тротуар. — Привет, Биша, — ответил ей шинки, не поклонившись на приветствие. Та лишь удивленно приподняла брови. Казума откашлялся. — Как дела, как Ято? — Да абсолютно ок, не переживайте! Как вы, что с вашим кланом, а то все передохли как мухи зимой, боюсь, и остальные исчезнут в Лету… — Кугаха зарычал, Казума удивленно взглянул на него, открыв рот, все остальные ахнули. — Все нормально, в чем-то проблема? — процедила сквозь зубы Бишамонтен. — Я знаю способ увеличения вашего клана, — Юкине смотрел прямо в глаза богу Войны. — И какой же? — язвительно спросила Вина. Юки оглянулся и прошелся взглядом по улице. Цель найдена. Мужчина. Дорога. Машина. Лихач. — А вот какой! — выкрикнул шинки Ято, подбегая к мужчине, стоящему на краю тротуара, и толкая его под быстро приближающуюся машину. Удар, визг тормозов. Звук падающего тела. Мертвого. — Что ты наделал?! — истеричный возглас утонул в тишине. Юкине исчез. — Казума, найди его. А пока… — Тебе некуда идти, — начала чертить символы бог. — Я же дарую тебе приют. — Твое имя-толкование, сосуд-звук, под ними ты будешь служить мне. — Имя твое-Неки, сосуд твой-Фо. — Приди, Фоки! — Некиха обернулся сине-зеленым браслетом. Бог Войны увидела жизнь своего орудия, и его последние мгновения, которые разозлили ее еще больше. — Казума, где он? — Как сквозь землю провалился. Я осмотрел все в радиусе двести метров. Пропал, -удивленно говорил тот. — Я не спущу ему это с рук. — Кстати, что с Ято? Разве плохие поступки не делают ему больно? И ты заметила? Его глаза.…Такие черные, — засыпал вопросами всегда уравновешенный и спокойный Казума. — Да, пожалуй, ты прав. Но что с ним случилось, надо выяснить у этого бомжебожка. — Тогда к Кофуку. Бишамон и ее оружия вскоре стояли на пороге храма богини нищеты. Кураху она оставила во дворе, сама же зашла в здание. Закат играл красками, от ярко-желтого до малинного-красного. Дверь открылась и они вошли. — Ято, выходи, — гаркнула Вина. — Поболтать надо. Сверху послышался шорох, и вскоре спустился Ябоку, наполовину покрытый скверной. Он тяжело дышал и медленно шел по лестнице. Но, вдруг оступившись, покатился вниз, упав у ног Бишамон-тен. Все вновь при удивили и ахнули. Глаза Бишамон чуть не вылетели из орбиты от «занимательного зрелища». — Вы нашли его? — прошептал бог, глядя на Бишу. — Да.Что случилось, Ято? — кклонилась над ним бог Войны. — Мы сильно поссорились и он сбежал. Потом я почувствовал его испуг, а затем чудовищную боль, как перед омовением, -решил не раскрывать всей правды бог Счастья. — Хм, и что это могло быть? Когда это произошло? — Минут пятнадцать назад… Кха, кха, — закашлялся кровью Ятогами. Он продолжал лежать на полу, не в силах подняться. — Значит, не оттого. — От чего? — проронил Ябоку. — Дело в том, что твой священный сосуд человека под машину толкнул. Без шансов, -решила не таить шило в мешке Бишамон. — Твою мать, — ругнулся бог. — Как так? — Может, в этом замешаны призраки. Ведь твое состояние, Ято, похоже на то, которое на омовении было. Ну, когда Юкине призраком чуть не стал, — заявил Казума. Оба бога замерли в раздумьях, да так, что Ято позабыл о скверне, растущей ежесекундно. — Ты хочешь сказать, что… — начала богиня. — Юкине захватил призрак? — закончили они синхронно. Осипший голос оскверненного больно резал по ушам. — Да. Иногда такое может быть, -подтвердил Казу. — Надо срочно найти его, пока еще больше не набедокурил, — пробормотала Бишамон. — За ним же Хиери отправилась, пока я отлеживался! — зрачки Ято расширились от ужаса, лицо побледнело (куда уж больше). — Она что?! — она только поняла случившееся. — Он опасен для нее. В каком виде она пошла? — Вне тела. Оно наверху, — обеспокоенность Ябоку за любимую, вновь заставило забыть о боли. Он присел, опираясь на пол. Бишамон, несмотря на скверну, помогла ему подняться. — Пойдем за ними. Конечно, стоит поторопиться, но сначала попробуем убрать скверну хоть немного. Да, знаю, может и не получится, все равно попробовать стоит. — Бишамон повела шатающегося Ято в ванну, соединенную с священным источником. Помогла снять футболку и олимпийку, чуть краснея, и включить воду. Скверна немного исчезла, Ябоку облегченно вздохнул. — Выпей, — подала она бутылку священной воды, которую набрал отозванный Кураха. Темнота исчезла резко, оставаясь лишь в районе сердца.Никто не ожидал такого. — Спасибо, Бишамон, -промычал Ято, надевая верх, — пошли на поиски. *** Вина и Ятогами, сидя на Кугахе, быстро осматривали город, погруженный в закат, волнение их было на пределе, да еще скверна начала распространяться вновь. Дома, улицы парки, аллеи, медленно, но верно, погружались во тьму. Обежав почти весь город, лев устал и остановился около лесопарка, где за кустами на лужайке, за скамейкой, лежала душа Ики. — Вот, смотри, это Хиери! — крикнул и показал на девушку Ябоку. Он подбежал к ней и, увидев бессознательное состояние, начал трясти за плечи. — Очнись, очнись, кому сказал! -Девушка приоткрыла глаза, а затем, осознав все, резко распахнула их. Ято обнял ее. «Не уберег…» — А, что я тут делаю? — хрипло прошептала полу-призрак. -Это мы хотели спросить. Ты видела Юкине? — спросила подошедшая Бисамон садясь на лавочку. — Эмм…да… — Что вы делали? — спросила богиня, пока Ято сидел на земле в ступоре, держась за плечи Хиери и что-то обдумывая. — Ну… — начала свой рассказ. *Полчаса назад* POV Хиери. Красивый закат, но не о том думаю. Юкине, Юкине, где ты? Вот, слабенькая ниточка запаха появилась. Наконец-то! А я то думала, что совсем потеряю, все вокруг свежее, ничем не пахнущее, особенно после дождя. Интересно, почему Ято стало так плохо? Неужели мы так сильно обидели Юки? Запах стал сильнее. Он где-то поблизости. Он пошел к трассе. Неужели он…?! Быстрее, надо бежать. Вот и дорога. И он и… Бишамон? Они меня не видят. Разговаривают о чем-то. Интересно, о чем?.. Эта его язвительная ухмылка, и побледневшее лицо Бишамон-тен. Да что же там происходит? Вдруг Юкине озирается и недобро смотрит на мужчину, стоящего на краю тротуара. Нет, Юкине! Зачем, ты это сделал… Он ни в чем не виноват! Надо догнать, пускай объяснится. В парк, значит. Ну держись у меня, огребешь по полной, догоню, писец тебе.Ты меня выбесил. *** Я уже минут десять по этому парку хожу, а найти его не могу. Запах абсолютно везде. Блин, да еще ветром его разносит, Юкине бегал, что ли? Хотя, подождите, вот тут сильнее пахнет. Струйка аромата вывела меня на лужайку. Его дух особенно крепок здесь.Темнота сгущается. Окрестные деревья становятся темно-зелеными. — Юкине, я знаю, ты где-то недалеко. Выходи. — Раскусила меня, я надеялся отвязаться от тебя.Когда заметила? Еще тогда, на дороге, да и твое преследование меня было не очень-то скрытным. — Зачем ты толкнул его? Зачем делаешь Ято больно? Ты поклялся именем ради него! — кричала, не стесняясь, Хиери, так как в парке почти никого не было. «Почему твои глаза такие черные?» — Первое, Биса спросила: «И какой же способ увеличение клана существует», я ей и показал, наглядно так сказать. Второе, я делаю ему больно? А разве он не причинил столько боли пацаненку своим умалчиванием, да еще наплел про разные берега.И клялся именем не я, а Юкине, — проговорил призрак, презрительно ухмыляясь. — Все равно не понятно. И почему говоришь, что делал не ты, а Юки? Неужто ты захватил его тело? — Догадливая девчонка, аж тошно становится. Он интересный, и в ту минуту был подавлен, не идеальная ли жертва? Кстати, мне пора, — сказал он, смотря на часы. — Пока. — Стой, не пущу, — возразила я, хватаясь за рукав его кофты. — Освободи его! — Да пошла ты! Больно надо. Не пустишь, да? Тогда воспользуюсь привилегиями священного сосуда, — прошипел призрак, но тут глаза его прояснились и стали янтарными. — Хиери, закрой у, — начал мой Юкине, но так и не договорил, так как глаза вновь стали черными. — Цыц, кому говорю, — начал разборки между двумя сущностями призрак, и, подскочив к девушке за секунду, уложил ее на землю, да так, что она не могла двигаться, начал свою песню Сна: Schlaf, Kindlein, schlaf, Der Vater hüt die Schaf, Die Mutter schüttelts Bäumelein, Da fällt herab ein Träumelein. Schlaf, Kindlein, schlaf! (нем) «Как же тянет в сон… Он уходит… Нет…борись…спаать…» Конец POV Хиери. — Вот так все и было, — высказала девушка, умалчивая о некоторых деталях. — Ясно, теория подтвердилась, Юкине одержим, и ты не знаешь куда он направился, -отметила Бишамон-тен. — Умно использовать заклинания на Ики. Но как он дошел до воспоминаний, это, конечно, вопрос, — уронил ее помощник-Казума. — Ято, что ты думаешь? До сих пор молчавший бог поднял голову и посмотрел на окружающих: — Не знаю, но меня не покидают двоякие ощущения: злорадства, гнева и ненависти, и страха, отчаянья и надежды. Хиери, ты говорила, что его глаза поменяли свой цвет на янтарные, то есть шанс изгнать призрака, не убивая Юкине. — Не убивая? — дрожа, спросила севшая на землю девушка. — Да, пока это был единственный выход. Но может им и остаться. — Хватит разглагольствовать, идти нужно. Кинки, — буркнула Биса, призывая Кураху. — Он не ушел далеко. Казума, осмотрись. Вновь они пустились на поиски непокорного мальчишки. Бишамон на льве, Ято и Хиери прыгали по крышам. Скверна возвращается к богу Ятогами, несмотря на недавно выпитую воду. Они приближались к храму Тендзина. Сумерки сгущались. Зажигались фонари. Было 23:46. POV Юкине. А прикольная штука, эти песни.Так, кто там еще виновник всех несчастий. Эбису! То, что он переродился и был лишь совсем косвенно виноват в грусти Юкишки, не отменяет моего приговора. Ах, как давно я не веселился, лет десять-двадцать. Конечно, долговато идти до его храма, да у нас вся ночь. А потом, наверное, новая жертва. Заклинание скоро пропадет, и девка очнется, побежит рассказывать. Ускоряемся. — Не позволю! — тело дернулось в одну сторон (пускай тело). — А, это ты Юкине, дай повеселится, жалко что ли, — тут же понесло в другую сторону. — Да, жалко. Зачем я тебе? Не желаю больше видеть, как ты мстишь всем, кого я люблю! — Не понимаю тебя, Юки. Зная все твои воспоминания и мысли, я осознаю то, что ты желал Vendetta, первые минуты точно, — тело шатало, как при землетрясении. — Эбису тоже подходит… — Не трогай его, — прорычал Юкине. — Он не тот, что до перерождения. — И что? Зато смеху-то будет! В этих терзаниях Юкине-призрак добрался до храма Эбису. Стемнело. Конец POV Юкине. На территорию храма ввалился Юки. Эбису стоял и наблюдал за звездами на заднем дворе, думая сколько денег можно получить продав каждую из них. Его шинки были в их обители (предположим, что есть филиал в городе). — О, Эби, привет, как делишки, что делаешь? — начал приводить план в действие. — И тебе привет, Юкине. У нас все хорошо, экономика, правда, оставляет желать лучшего, да это поправимо. За звездами наблюдаю, вот сколько можно получить за них? Очень интересно. А у вас с Ято как? — Кстати, Эбису, тебя небеса не тревожат. А то мне кажется, они до сих пор тебя не простили за твой проступок. — Но… — Что ты со своим «но» лезешь, презренный?! Тебя ненавидят все: и небеса, и боги, и шинки. Как ты до такого докатился, Эбису? Ты даже не помнишь, что наделал и живешь как ни в чем не бывало, недоумок. От тебя всех воротит, невежа! Вроде маленький ребенок, а на самом деле волк в овечьей шкуре, аки недоносок. И экономику ты запустил, ничтожная падаль. Тьфу. Противно с тобой разговаривать, аутсайдер херов. Почему с тобой общаются, скот продажный (прошу прощения за мой лексикон)? — с каждым словом глаза маленького Эбису все расширялись и расширялись, а под конец и вовсе наполнились слезами. Нет, он не слаб, просто какого это, слушать обвинения в том, что ты делал и забыл? Тяжело. Даже в оправдание сказать нечего. Мало кто выдержал бы такой напор ненависти и оскорблений. И он не выдержал. — Уааа, ууу, — заревел от обиды бог (ведь грань между люди и богами очень тонка, и богам свойственно делать все, и они все равно будут правы). — Что ты ревешь как медведь, нытик? — лишь плачь ему в ответ. Снаружи Юкине выглядел спокойно, а внутри призрак восторгался такому результату, Юки прибывал в шоке. Постояв еще секунд десять, смотря на утирающего слезы рукавом своей одежды Эбису, он резко подорвался и буквально за пять секунд скрылся.Резкий ветер подул, относя запах Юкине. — Молодой Господин, что с Вами? — спросили обеспокоенные состоянием своего бога орудия. А тот лишь уткнулся в удивленного Куними, обняв того. Вскоре рыдания стихли. — Кто это сделал? — процедил Куними. — … — Эбису отрицательно покачал головой, решив молчать и разобраться во всем этом завтра. — Ладно. Не хотите, не говорите. Пойдемте, ужин готов. *** Пока Юкине был у Эбису, Ято с Бишамон почти добрались до храма Тендзина, а Хиери отправили домой из-за побледневшей нити жизни. Ябоку выпил весь запас священной воды, который был взят с собой. Тревога и чувство вины не покидали их ни на минуту. Бишамон сражалась с призраками, которые так и норовили появиться из-за угла и напасть. Было два часа ночи. Вскоре Ятогами обессилел и ехал на Курахе. Было два часа тридцать минут. Луна, освещающая темные переулки и улицы, уходила за горизонт. Вина и Ябоку были у храма, как услышали крики, доносящиеся из него. — Черта, черта, черта! — различали они в ночной тиши. И треск. Раздались громкие крики. Боги, добравшиеся до храма, увидели Юкине, уничтожающего дощечки с желаниями. Маю решила остановить произвол. — Что ты делаешь, Юкине? — спросила бывшая Томоне, испуганно глядя на него, стоящего в свете фонарного столба. Тот скривил недовольную мину. — Вы меня раздражаете, сил не найти. Маю: сковать! — Девушка замерла в беге. Тендзин был в Тагамагахари, не зная о случившемся. Остальные его орудия уже были закованы и находились внутри. — Юкине, стой! То, что ты делаешь, неправильно! — Ято прокричал своему шинки, стоя во дворе недалеко от него. — Давай поговорим, прошу! — Извини, Ябоку, нам не о чем разговаривать.Ты в который раз предал бедняжку Юки, мне его жалко, — его голос был стальным, как тогда. Черные глаза прожигали своей ненавистью. Он не замечал Бисамон и отозванного Казуму, которые пробирались в храм с другой стороны. Они решили пробраться в Верхний мир за Тендзином с помощью его ведущей. Так как ее сковать не получилось, Юки просто закрыл ее в чулане. — Юкине, я виноват, да. И все же, как мне надо было поступить? У меня никогда такой ситуации не было! — Знаешь, весь этот пафос меня задолбал, я не отпущу пока что этого мальчишку, его способности, сила-все мне нравится. «Может не отпускать пацана вообще, но мне нужна тень… Надо торопится, а то уже скоро светать начнет.» — Отдай нашего Юкине! Ты, жалкий призрак, — прокричала вернувшаяся Хиери, глотая воздух ртом. Ее раскрасневшееся лицо было обращено на Юки. — Ято, дождитесь рассвета, задержите, не дайте сбежать! Свет убьет духа! Нам Тендзин сказал, он сейчас в храме, освобождает всех с Казумой! — рявкнула вернувшаяся Бишамон-тен. — Твою мать, сколько можно мне мешать? Ладно… — Лицо мальчика озарила едкая ухмылка, с которой у всех побежали мурашки по спине. — Черта, черта! — он отгородился от всех, вновь. «Хм, можно поиздеваться над бомжебогом, да Юки? -спросил призрак сам у себя. «Ты хочешь сделать ему больно через нашу связь?! Не надо, прошу, я ведь еще тогда простил его» — прозвучало в голове у них, когда до шинки дошло, ЧТО дух имел в виду. — Ну, такой скучный Юкине… — в это время Ято, пожираемый скверной, и Хиери долбились в Грань, не бросая своего действительно тупого занятия, пока Юки стоял столбом, задумчиво держась за подбородок рукой. Он стоял у дерево, опираясь на него. Свет фонарей до него почти не доставал. «Мм, интересно, а какая Хиери, без одежды, в нижнем белье? Или без него… Мягкая большая? нет, средняя упругая, девчачья грудь. А низ, что под «капотом»? — призрак, бывая в девушках, знал все про них. Юки же, «слушая» внутренний голос призрака, покраснел. Ято, ойкнув, схватился за затылок. Оба отошли от него, находящегося за защитой. Было 3:17 — Умно использовать нашу связь, Дух. Повторяю, отпусти его, — жестокий вид Ятогами, его порванный в некоторых местах костюм, скверна на руках до локтя, на шее, чуть-чуть на лице, на самом теле. Яркие топазы могли, при желании, прожечь насквозь. Бишамон-тен и ее орудия не решались вмешиваться в разборки, стоя в около ворот храма, и зная, что это не поможет. Либо призрак сам отпускает, либо их обоих убивают. Третьего не дано. — Ято, держи воду, она тебе поможет, — Хиери решила хоть как-то помочь. «Наверно». Тот взял воду в бутылке, часть выпил, а остальное, не раздеваясь, опрокинул на себя.Часть скверны, рожденной от нахождения призрака, исчезала с противным шипением, но появляясь вновь. Тем временем, Юки, читая свои же, по сути, мысли, узнавал все аспекты секса, пока призрак применял в фантазиях знание техник на разных людях, окружающих Юки, и даже на богах. Краснея все больше и больше, он не знал куда деться. Было уже 3:45. «А может подумать про что-то жестокое или злое, надоело уже это» — спросил призрак у себя.Испуганный и немного злой голос Юкине раздался в ответ: «Нет, нельзя, Ято уже на пределе! Хватит, прекрати, прошу тебя! Он же умереть может!». Вдруг мальчик почувствовал волну ненависти и злобы, исходящую от Духа. -Как же вы мне надоели.Я хочу мести, МЕСТИ, — на последнем слове голос мальчика стал призрачно-жестоким Имя сталь исчезать, как бы растворяясь. Ябоку начал оседать, Хиери, смущенная от раздевающего взгляда, стала опорой богу. На кратчайший миг они заметили перемену черных угольков Юки на испуганные янтарные глаза. Почти отчаявшиеся девушка и Ятогами обрели хрупкую надежду, которая была в ту же секунду разрушена словами шинки. — Пиздец вам! — Черта, черта, черта. — Юкине, разрушив свой барьер, пробежал вокруг храма, посылая губительные полосы в сторону окружающих домов, повреждая их. Ночная тишина была разрушена: грохотом разрушенных частей домов, звоном битых окон. Хиери поддерживала бога, заражаясь скверной. На звуки обратили внимание Бишамон, Казума и Кураха, недавно отозванный Тендзин не мог придти из Верхнего мира из-за неотложных дел. Его шинки скрыты в храме. — Что тут происходит? — Призрак взбесился, и теперь, все уничтожает! Ято плохо! — И в самом деле состояние было тяжелым: полуопущенные веки, тяжелое дыхание. Бог больше лежал, чем опирался на девушку-аякаши. Было 3:55. — Казума, воды! — Бисамон подала ему пустую бутылку. — Ято, что с тобой случилось, где Юкине, почему такой шум? — закидала вопросами внезапно подошедшая Маю. — Томоне, в храм, живо… — Ято не договорил, как все услышали: Höllen Feuer Ich fordere Sie auf, Kommen Sie und zerstören, Flammen! -было Примерно в середине заклинания-песни, подбежал Казума, прислушался. Зрачки его в ужасе сузились в сотни раз, и он крикнул. — Ложись! — только они попадали, как пронеслась волна огня, похожая на грань.Она озарила потихоньку светлеющее небо. Деревья начали гореть, но храм и большая площадь вокруг не пострадали, так как защищены автоматической Гранью (предположим, так можно). — Казума, сделай что-нибудь, пока все не сгорело! — приказала Бишамон, вскакивая на ноги. Хиери и Ято решили остаться на земле. — Сейчас, — он выставил руку вперед, начиная водить ею. Wasser Flüsse Seen, Meere, Heben Sie Ihre Trüben Und löschen! Огонь потух. Юкине затаился в сумерках, предшествующих рассвету, выжидая каких-либо действий. Мир как будто замер. Имя продолжало сливаться с кожей. Было 4:10. Бишамон-тен присела, наклонилась к Ято и прошептала: — Он не должен сбежать. Из-за него не должны пострадать невинные. Призови его, — рычала на ухо Вина. Глаза севшего Ябоку удивленно расширились. Как он не догадался?! Она подала бутылку, брошенную Казумой. Ятогами как мог очистился от скверны, готовясь к новой порции боли и страданий. Он, пошатываясь, встал и отодвинул Хиери, которая от шока не могла ничего сказать, только молча помогать, от себя. Выпил остатки воды, втянул воздух и громко крикнул: — Ко мне, Секки! Призрак, не ожидавший такого, не мог противится призыву. Имя вновь проявило себя полностью. Белые линии озарили уже почти сошедшую на нет ночь. Клинки упали в руки бога, и в ту же секунду и бога, и Юкки пронзила такая сильная боль, что Ято закатил глаза и упал навзничь, теряя сознание. Секки лишь прикусил руку, стараясь сдержать рвущийся наружу крик. Призрака болевые ощущения не затронули, но мальчика еще как! Дух позволил Юки отдышаться и обратился к Ятогами: — Мерзкий божо… — первый рассветный луч остановился перед мечом. Глаза Юкине в удивлении расширились. Слишком долго ждал. Он начал шептать, и вскоре шепот перешел в крик. — Нет, нет, нет, НЕТ! Только не это! Агрх, не хотел идти на крайние меры, видимо придется. Выпусти меня, срань! — он мог только кричать в пустоту, где и находился. А снаружи творились не очень хорошие вещи. Хиери, все еще немая, положила голову бога себе на колени и поливала его тело водой, принесенной Маю. Она потом отлучилась в храм. Надолго. Бишамон-тен со своими орудиями ушла устранять бурю, вызванную людьми из поврежденных домов. Сейчас 4:30. — Это заклинание я придумал недавно, вот и опробую, — проговорил призрак, чуть улыбнувшись. Итак: Öffnen Sie alle Türen. Es werden alle Schleusen geöffnet werden. Das geschlossen, Ich öffne. Befreiung! Мечи засветились, превращаясь обратно в человека, а Ято, только отошедший от прошлой боли, протяжно застонал от резкого удара по их связи. Хиери, до сих пор молчавшая, вдруг положила голову Ябоку на землю, встала и с решительно произнесла: — Хватит! Юкине, я знаю, ты слышишь! Борись! Ты клялся! — оба помнили и понимали, о чем девушка говорила. *После омовения* — Поклянись своим именем, что будешь защищать своего хозяина, — серьезно сказала Маю. — Клянусь именем «Юки», что буду оберегать Ято, — Юкине прикоснулся к символу. Хиери хихикнула. *Конец воспоминаний* Священный сосуд было ринулся бежать в тень, но остановился и повернулся к ней. Имя, выглядывающие из-под кофты, вновь рассеивалось. Фиалковые очи были полны надежды. Волосы растрепаны, скверна не щадит ее тело. Он же одарил тяжелым взглядом угольков. Лицо его немного сжалилось и посветлело. Не этой реакции она хотела. Она хотела не жалости, а друга. «Сейчас» Юки прервал контакт, развернувшись для побега. Вот, он вновь уходит… Уже навсегда. Она его не удержит. Ято вновь в отключке. Абсолютно не слабый бог повержен. Появление призрака, скверна, злоба, эмоции, призыв оружия — все это свалило его. Бишамон же никак не могла избавиться от бури, хоть и делала, что убивала мерзких созданий. Тендзин не бог войны, он совсем для такого не приспособлен. Солнечный диск взошел наполовину. Розово-желтое с голубизной небо, без единого облачка. Последний колкий взгляд через плечо, поворот… И он падает.Ноги подкашиваются, и он падает. На бок. — Я не позволю тебе сбежать! — раздался голос Юки.Глаза Хиери, потухшие, снова загорелись тем самым огнем, который называют вера. — И что ты мне сделаешь?! — спросил едким голосом Дух. — А вот что! — сказал Юки, и перехватил связь над телом, перевернувшись на спину. Его бездействие было для того, чтобы накопить достаточно сил. — Ну уж увольте, хрен тебе! — он попытался вернуть власть, но сильный Юки и встающее солнце сильно мешали. Пальцы расцарапывали землю в поисках чего-то. Наконец власть была у призрака.Тот ухмыльнулся и решил встать. Но не тут-то было! Юки откровенно задолбала ситуация, он не хотел уступать, и началась борьба за «престол». Они катались по земле, двигались как в припадке, царапали землю. Их скручивало и выгибало. Дух вставал, Юкине падал. Один садился, другой ложился. Вправо-влево, вперед-назад. Война не на жизнь, а на смерть. Оба изрядно выдохлись. Тяжело дышат. Солнце было все выше и почти встало над горизонтом. Небо, больше голубое, так и манило посмотреть на него. Ято тем временем очнулся и вместе с девушкой безвольно наблюдал за мальчиком. Он пытался на свой страх и риск призвать орудие еще раз, но все без толку. Хиери хотела позвать Кофуку, но она устроила бы еще одну бурю, когда Бишамон-тен еще первую-то не очистила. Это длилось долго. Еще минут 10-15. Солнце взошло полностью. В этот момент власть была у призрака. Лучи, такие губительные для него, были прямо на нем. Лицо и руки были под Солнцем. Юкине, воспользовавшись замешательством Духа, смог восстановить превосходство, и как можно больше подставился под яркий свет. Но призрак сдаваться так просто не возжелал. Он лег на спину, дабы встать с рывка, мышцы напряглись и… Не успел. Солнце убило его раньше. Тело выгнуло в последний раз, раздался тихий вздох, и стеклянный взгляд уставился в небо. Он засветился. Хиери ахнула, Ято напрягся и помрачнел дальше некуда. Бишамон, совсем недавно подошедшая, освободила всех орудий и подошла к Ято. Она не знала что сказать, она не очень хорошо знала Юкине, не совсем дружила с этим богом, просто решила постоять безмолвной поддержкой, зная как больно тому. Казума близко общался с Юки, можно, а нужно сказать, что они дружили. Регалия Бишамон-тен до последнего надеялся на хорошее. Зря. Все резко погрузилось в тишину, лишь негромкий щебет птиц да шуршание ветра. Послышался тихий всхлип Хиери. Напряжение ночи дает свои плоды. Девушка стояла около Ято, а затем подошла к голове Юки и села на пятки, опираясь на ребра ладоней. Холодные слезы падали на землю. Она плакала навзрыд, плечи быстро-быстро подрагивали. Ее Юкине, ее лучший друг. Ее солнце, ее ученик. Он был добрым и понимающим. Когда она их забыла, Юкине все равно пришел и напомнил о себе, о Ято… Он был трудолюбив и был таким… Я рко-незаметным? Он был, был, был! А теперь его не стало. Это все она, Хиери, виновата! Если бы она осталась тогда, после признания, было как-то по-другому? Терзания девушки не остались незамеченными Ято. Он продолжал стоять, буравя взглядом своих ледяных глаз тело. Отчаянье, боль, непонимание, отчуждение, раскаяние, горечь и одиночество, опустошенность-все это ощущалось в боге, его лице, в глазах. Понурая фигура вызывала жалость. За несколько часов, один из сильнейших богов войны превратился в слабого, немощного недо-бога. Вскоре, не в силах смотреть дольше, он отвел взгляд. Бишамон-тен не знала куда себя деть. Казума пытался сдерживаться, ведь плачь Хиери выбил его из колеи. Все продолжали молчать, лишь птицы и всхлипы мешали тишине быть абсолютной. Солнце встало, и небо из желто-красно-малинового превратилось полностью в синее. — Хиери, зачем так долго плакать? — Посмотри на небо, оно такое красивое… — с этими словами Юкине повернул лицо и посмотрел на поднявшую голову девушку, одаривая долгим взглядом своих ясных янтарных глаз. Очи девушки распахнулись. Ято странно глянул на них, глаза Казумы просияли. Он, Ятогами и Бишамон переглянулись. Юкине же продолжил: — Кстати, а ты чего плачешь? И вообще, почему я лежу? — Он сел, а очухавшаяся Хиери обняла его. Ято, тряхнув головой, как бы вынырнув из дум, подошел и последовал примеру девушки. Остальные вздохнули с облегчением. — Я так боялась, — всхлипывала Хиери, — что ты уйдешь от нас… — Юкине… — Ято шепотом проговорил имя своей регалии. Вскоре, они отстранились от него, и к ним подошла серьезно-сердитая Бисамон. — Ты что-нибудь помнишь, ну, что происходило ночью? — он должен быть наказан, за все то зло, которое сразу исчезло после гибели Духа. — Ничего не помню. — «Я помню все». Юкине посмотрел прямо в глаза Вины. Он не мог не солгать. Ведь так будет легче. Все равно, Юки принесет свои извинения, будет чувствовать угрызения совести. И все же, Ято и Хиери, наверное, может быть, будет легче. А перед Бишамон-тен встал сложный выбор. Либо наказывать Юки за то, чего он «не помнит», либо оставлять так как есть, но преступления требуют наказания. Вот круг и замкнулся. Хоть и богиня не имеет право решать судьбы чужих шинки, этим делом должен заняться Ятогами. Как все сложно. *** Через несколько дней. Казалось, эпизод был забыт: Юкине извинился перед всеми, кого обидел, также он простил себя и не мучает бога уколами непроизвольного самобичевания. Отделался он лишь наставительной беседой. Ято и Хиери, после извинений Юки богам, вычеркнули из памяти эту ночь. Полуаякаши не бросила их, а вновь осталась с ними. Кофуку повздыхала, когда ей рассказали, а одарила всех объятиями. Для Юкине этот день произвел большое впечатление. Он постоянно сидит теперь один в комнате, стараясь убрать из памяти, избавиться, предать забвению свою разрушенную любовь и грязные выходки злого Духа.Стал меньше заниматься с Хиери, чаще один, сидя много часов, допоздна. Если он выходит куда-то, в большинстве случаев молчит, на заданиях тоже. Юки часто просыпается ночью от кошмаров, мучающих его с первого же дня. Снился ему призрак. Он куда-то зовет его, сначала тихо, коротко, с каждой ночью все ближе, громче. Дух был постоянным спутником его ночей. Кто знает, может, вскоре и вечный спутник дней?