The world is ugly

Ночь стояла необычно тихая. Будто перед бурей, подумал Натаниэль, вглядываясь в темно-синее небо, усыпанное мириадами звёзд. Через окно на верхнем этаже Башни Бдения перед ним простирался весь передний двор, благо, в день его дежурства луна светила настолько ярко, что мужчине даже не приходилось высматривать каждую подозрительную тень — дома и их каждый потаенный уголок были как на ладони. Натаниэль устало протер глаза подушечками пальцев. Уже было давно за полночь, но его сменщик совершенно не торопился. Сегодня им, кажется, должен был быть этот чудаковатый гном Огрен, что вечно напившись вдребезги умудряется стоять на ногах, да ещё и с крепким молотом в руках. Уравновешенному Натаниэлю Страж всегда казался диким и безрассудным в каждом своем поступке, но было в гноме что-то такое, что заставляло доверится ему. И, признаться честно, за пару месяцев бесконечных вылазок по всему эрлингу им двоим удалось стать неплохой командой. Но это совершенно не значило что Натаниэль не врежет ему латунной перчаткой, если тот не появится перед ним в ближайшем будущем. Словно из ниоткуда подул промозглый осенний ветер, и Натаниэль невольно поёжился. Последний раз быстрым взглядом осмотрел двор и убедившись, что ничего не изменилось, мужчина отошел вглубь главного зала — туда, где пылал огонь в камине. Серые Стражи уже неделю как оставались в Башне Бдения — невероятно долго по меркам последних месяцев. Спать в мягкой кровати и теплой комнате было, несомненно, приятней, чем на протрухших матрацах таверн или, чего лучше, болотистой земле, но Хоу нетерпелось уже снова отправится в путь. Все в этой Башне поменялось, кроме стен — он больше не воспринимал это место домом, а память упорно кричала, что ведь здесь, возле этого самого огня, он грел руки вместе с Делайлой после катания на импровизированных санях, а там, за полками со старыми книжками, он постоянно отыскивал Томаса, когда мальчишку снова заставляли учиться. И все это навевало воспоминания о, судя по всему, самом счастливом периоде его жизни. Стремительно усиливающийся грохот шагов из коридора вызволил мужчину из мыслей, и он неторопясь повернулся к источнику звука. — Ух, спешил как мог, Камнем клянусь! — запыхавшийся Огрен резко остановился возле Стража и оперся ладонями о колени, пытаясь отдышаться. — И что же у тебя случилось? — скептически спросил Натаниэль, когда в нос ударил запах алкоголя. — Ну, ик… Того, дела случились. — Ладно уж, — устало выдохнул он, — пойду я, раз ты соизволил явиться. — Ага, да… Эй, постой, Натаниэль. Ты, ик, как будешь идти обратно, загляни к Командору — у неё дверь была подозрительно приоткрыта. Ходят же про какие-то заговоры, или ещё чего… Негоже в такой час не запираться. Натаниэль хмыкнул и вопросительно изогнул бровь: — Подозрительно приоткрыта, значит? А ты-то чего не зашел? — Ну… — он неуверенно перешагнул с ноги на ногу. — Сам знаешь, она в последнюю неделю как с цепи сорвалась. Орет на всех, нервничает. Видно, не клеится что-то с её командорскими делами. Мужчина нахмурился. Со времен вылазки на Черные Болота Элисса и вправду вела себя странно — сидит у себя в кабинете день и ночь, копается в каких-то бумажках и выходит только за тем, чтобы перекинуться парой слов с сенешалем Вэрелом или проконтролировать ремонт Башни. Натаниэль коротко кивнул и развернулся на пятках, пожелав другу спокойного дежурства.

***

Как и сказал Огрен, дверь в кабинет Командора была отворена, а освещала комнату только небольшая настольная свеча, дававшая света ровно столько, сколько нужно было чтобы рассмотреть буквы на листах. Натаниэль остановился в темноте коридоров около входа и незаметно наблюдал за стоящей у стола девушкой. Вид у нее был невероятно уставший, а приглушенный свет только увеличивал глубину синяков под глазами. Русые волосы заплетены в неоднозначную прическу, которую явно не помешало бы освежить, несколько прядей выбились и свисали на глаза, но это, кажется, совершенно не мешало Командору вчитываться в бумаги. Перед ней лежало несколько писем — она вскрыла печать очередного конверта и мельком прочитала послание. После чего села на стул и громко вздохнула, обессилено комментируя: — Проклятье, Фергюс, кто тянул тебя за язык… Лучше бы я опять ночевала в палатках и тавернах, чем разбиралась во всей политической возне этого чертового эрлинга. Ах, как увижу тебя в следующий раз — надеру задницу, братец. Пару месяцев назад Натаниэль самодовльно улыбнулся бы, но сейчас эти слова почему-то вызвали беспокойство. Он решительно шагнул вперёд, и Элисса резко обернулась. — Ты в хлеву родился? Стучать не учили? — раздраженно бросила она. Натаниэль бесстрастно поднес кулак к деревянной двери и легонько ударил по ней костяшками пальцев. — Так лучше, госпожа Командор? Элисса нахмурилась и не одобрительно хмыкнула, но промолчала. Она одарила Натаниэля пронзительным взглядом голубых глаз и мужчине стало не по себе — так же смотрел на него тейрн Кусланд, когда в детстве Нат не уследил за доверенной ему миледи Эли, и та свалилась с пони и подрала коленки. Только за льдом взгляда Брайса Кусланда всегда скрывались снисхождение и прощение, а за взглядом его дочери сейчас не читалось ничего, кроме пустоты. Она шумно выдохнула и начала судорожно перекладывать бумаги на столе со стопки в стопку. — Говори, что хотел или проваливай — у меня ещё много работы на сегодня. — Уже глубокая ночь, командор, а у вас дверь открыта. Решил проверить, дышите ли вы ещё. — Если сам хочешь убить меня, то можешь не надеяться, — она махнула рукой, — слишком много желающих, так что, пожалуйста, в порядке очереди. Как показывает опыт, охрана в Башне не настолько отвратная, чтобы любой бродяга мог прикончить эрлессу. Натаниэль хмуро посмотрел на девушку и медленным движением руки закрыл входную дверь. В последнее время он каждый раз непроизвольно пытался найти общие черты между молодой женщиной, что тяжело нависала над тоннами бумаг сейчас, и той двенадцатилетней улыбчивой девчонкой, его проблемной и доставучей, но все же лучшей подругой детства. Шелковистые русые волосы, что спускались волнами по плечам, россыпь весёлых веснушек на щеках и вечно озорная улыбка — такой она запомнилась ему перед отъездом. Сейчас волосы Элиссы были неопрятными, а светлая кожа растеряла всю свою аристократическую привлекательность за пеленой шрамов и бесконечных ранений. Он ни разу не видел, чтоб уголки губ девушки хоть немного приподнимались вверх помимо случаев, когда она собиралась что-то снова съязвить. В душе Натаниэля последний месяц бурлил ураган чувств — жажда мести и справедливости этой женщине за то, что он, настоящий дворянин, теперь вынужден жить в родной Башне без права назвать её домом, и ледянящая душу тоска по той маленькой обворожительной девочке, которая всегда умела найти к нему подход и понять так, как временами не понимала родная сестра. Его чувства боролись между собой, но с каждым днем он все сильнее ощущал, что девочка из прошлого одерживает верх, а желание отомстить стоящей перед ним женщине почти иссякло. И он боялся этого. — Ну и? Что случилось? — спросил он, кивая на письма. — Кажется, все паршиво, учитывая то, что ты решила побить даже своего брата. — Ах, ты еще спрашиваешь, что случилось! Какое щедрое проявление заботы с твоей стороны! — Элисса… — Сраный Амарантайн со мной случился! — девушка перешла на крик. — Лорд Эддельбрек просит еще больше людей на защиту ферм, хоть я уже и направила с сотню человек, так как крестьяне не могут спокойно собирать урожай. Если не будет достаточно запасов зерна, то следующую зиму не переживут ни они, ни мы. Банн Эсмерель выражает глубочайшее сожаление тем, что Амарантайн увядает и заверяет, что бывший эрл наверняка нашел бы оптимальное решение всех наших проблем, а милейшая госпожа Вулси что ни день, то читает мне нотации о том, как стремительно падает товарооборот в эрлинге, что негативно скажется на доходах казны. Кто-то отчаянно хочет меня убить, и это, прости пожалуйста, не какой-нибудь сынишка одной из моих жертв, а организованная группа людей. Впридачу ко всему где-то там, совсем близко, строят козни мерзкие говорящие порождения тьмы, какая-то Мать и еще непойми кто, а ведь я вот этой вот рукой прикончила Архидемона и всё должно было закончится. Дражайший Первый Страж шлет свой пламенный привет и выражает «искреннюю обеспокоенность происходящим в Ферелдене», надеясь на скорое урегулирование ситуации и сообщает о своих сомнениях в том, что Мор был завершен, ведь никогда еще в истории мира два Серых Стража не справлялись с порождениями тьмы за год, но он уверен, что Ферелден сможет противостоять новой угрозе в одиночку. Ах да, прямо сейчас король Алистер пытается не допустить очередного обострения отношений и войны с Орлеем из-за тех Стражей, которых убили у нас под носом. Видите ли, мы намеренно ввели королеву Селину в заблуждение и зная, что Мор не окончен, запросили подкрепление Стражей. Более того, благодаря талантливым послам Орлея, некоторые ферелденские дворяне всерьез думают о том, что Серые Стражи воспользовались временной заминкой в ходе Мора для того, чтобы усадить на трон одного из нас. Везде бардак, и всё скидывают на нас. А ты ещё спрашиваешь, что случилось? — она выкрикнула последние слова надорванным голосом и посмотрела Натаниэлю в глаза, тяжело переводя дыхание. Повисло немое молчание. Страж в замешательстве замер, не совсем понимая, как ему стоит реагировать. Он был готов к тому, что она будет кричать, будет злиться, быть может, сломает что-то и выдворит его из кабинета, а не обреченно высвободит всё накопившееся, что терзало её душу и вызывало страх. Он взглянул на девушку и больше не видел ту гневную командиршу — где-то там, из очень глубокой темноты голубых глаз на него смотрела та девочка, та маленькая девочка, которая просила помощи когда падала, которой он прикладывал целебную мазь на ссадины от веток деревьев, по которым она так часто лазила, которую он брал на спину и нес до кровати, когда ноги юной миледи не выдерживали нагрузки. Он видел перед собой грусть. Одиночество, разочарование, усталость, боль от тяжести ноши, страх, просьбу о помощи. Мольбу. Элисса шумно выдохнула и провела ладонью по голове. Облокотилась руками о стол. — Иди уже, Натаниэль, — голос её звучал тихо и обессиленно. — Глубокая ночь на дворе. У меня осталось много работы. Девушка принялась снова бессознательно перекладывать письма и бумаги, не в силах сконцентрироваться на своих действиях, пытаясь игнорировать все ещё стоящего рядом мужчину. Натаниэль сделал шаг вперёд. Что-то будто только что оборвалось в нем, лопнула последняя струна, отделявшая его от прошлого. Он даже почти не осознавал того, что делал в этот момент. Второй длинный шаг, третий, и вот он уже стоит по другую сторону её рабочего места. Быстрыми движениями он собрал все бумаги и книги и сложил их в одну стопку под неуверенное «что ты делаешь?» девушки. — Натаниэль… — Эли, помолчи, пожалуйста. Ты уже наболталась — теперь моя очередь говорить. Ты знаешь, этот мир чертовски уродлив. Но это не значит, что ты должна бороться с ним в одиночку, — он медленно, но решительно поднес свою ладонь к лицу девушки и заправил за ухо выбившуюся прядь волос, наблюдая за её полным удивления, сомнения и растерянности взглядом. Он боялся, что она отшатнется, но Элисса стояла неподвижно, словно глыба из камня, которая постепенно начинала рассыпаться. — Ты не должна чувствовать себя беспомощной и скрывать это за маской ненависти. Просто начни верить в себя и в своих людей, ведь вера — это единственное, что никто не сможет у тебя отнять. Элисса выглядела растерянной, она открывала рот, будто пыталась что-то ответить, но тут же смыкала губы, не найдя нужных слов. Натаниэль и сам не отдавал себе отчёта в том, что только что сказал и как эти слова вообще пришли ему на ум. Одно его успокаивало — он не жалел о том, что сделал. — Хватит на сегодня работы, — продолжил он и в один шаг обогнул стол, мягко прикоснувшись к плечу девушки. — Давай, тебе пора спать. Он легко подтолкнул Элиссу, и она шла покорно, будто марионетка, ведомая его рукой. Стражи медленно подошли к изящной кровати из дубового дерева, и Натаниэль акуратно усадил девушку на матрац, уложил её голову на подушку и накрыл шерстяным одеялом. Мужчина провел рукой по её волосам и осторожно, будто боясь поранить, дотронулся губами до лба. — Отдыхай, Эли. Завтра я приду и мы разберёмся со всеми твоими делами. Вместе. Она медленно кивнула и благодарно сжала его руку. — Спасибо. Натаниэль в последний раз провел большим пальцем по её ладони и тихо пошёл к выходу. Когда он обернулся закрыть дверь, то увидел, что Элисса уже крепко спала, а на её лице застыла удивительно красивая улыбка.