гортензии для Лидии Мартин.

Конечно, Лидия Мартин, как и все обычные шестнадцатилетние девушки, любила цветы. Любила этот сказочный аромат, которым они наполняли комнаты их большого дома. Любила ухаживать за ними, менять воду в вазах, или если же это были цветы в горшочках поливать их, следуя предписанному режиму. Но, несмотря на всю ее популярность в школе, цветов ей никто и никогда не дарил. Джексон Уиттмор был законченным мудаком, который больше ненавидел ее, чем любил. И терпела она его общество только потому, что он был долбанным капитаном школьной команды по лакроссу, да и мордашка у него была симпатичная - соответствовала стандартам королевы старшей школы Бэйкон Хиллс. В нем не было ничего выдающегося: он был эгоистичным и жестоким по отношению не только к ней, но и к другим людям. В нем не было ни капли гуманности и ни капли вежливости. Он никогда не был искренен и уж точно никогда не проявлял к ней хоть капельку заботы. Джексон Уиттмор никогда не брал у нее тяжелые сумки, и не давал свой пиджак, когда она замерзала холодными вечерами. Он никогда не приглашал ее на настоящие свидания, и, как и многие другие, никогда не дарил ей цветов, считая, что это самая полнейшая глупость. А она и не просила. Лидия Мартин всегда ставила в красивые фарфоровые расписные вазы только те цветы, которые дарили ее матери кавалеры. Лидия всегда с удовольствием вдыхала их приятный нежный запах, зарываясь носом в нежные бутоны роз, лилий или тюльпанов, и мечтала, чтобы когда-нибудь, хоть разочек, кто-нибудь тоже подарил бы ей цветы. Не важно, будет это большой букет ее любимых гортензий или просто маленькая ромашка, ей было бы все равно приятно. Лидия Мартин всегда ухаживала за огромными кустами гортензий, что росли в их небольшом саду сзади дома. Здесь были абсолютно разные виды этого цветка: и красные, и синие, и желтые, и белые… Эти пышные кусты потрясающих цветов девушка просто обожала, и просиживала на лавке окруженной гортензиями почти все дни напролет. Она читала здесь книги, делала домашние задания, слушала музыку и просто отдыхала, снимая маску бесчувственной, при этом наивной и глупой, куколки, которую Джексон Уиттмор не мог переносить, но почему-то терпел каждый день вот уже целых полтора года. Никто и никогда не спрашивал Лидию Мартин о том, какую музыку она предпочитает, какие фильмы ей нравятся и какие она любит цветы. Все избегали ее, потому что играть роль бесчувственной стервы у нее получалось идеально, превосходно. Лидию Мартин никто не знал, и она сомневалась, что кто-то хочет узнать ее. Потому что даже ее парень старался игнорировать ее вне публики и общей компании. Тяжело вздохнув, рыжеволосая девушка перевела взгляд на прикроватную тумбочку. Будильник на дорогом телефоне извещал о том, что сейчас шесть утра и пора вставать. Тепло улыбнувшись, она откинула пуховое одеяло в сторону и сразу же подбежала к огромному окну с широким подоконником и выглянула на улицу. Весеннее мартовское солнце проникало в ее комнату и дарило теплые лучи, в которых рыжеволосая девушка готова была раствориться. Ей хотелось петь и танцевать, и она стала кружиться в комнате из одного угла в другой, пока не ударилась мизинцем о ножку кровати. Чертыхнувшись, девушка захохотала. Лидия сделала пятнадцатиминутную зарядку, а затем приняла приятный прохладный душ. Приведя себя в полный порядок, девушка надела салатовую блузку с цветочным принтом и бордовую юбку. Длинные волосы, концы которых завивались нежными кудрями, она оставила распущенными лежать на плечах и спине. Сегодня ничто не сможет испортить ее прекрасного настроения. Взяв свою красную сумочку, девушка вышла в сад и подошла к кустам с гортензиями, вдыхая их приятный аромат. Взяв зеленую лейку, она полила пару кустов, а затем прошла на кухню, чтобы выпить свежевыжатый апельсиновый сок. Матери дома уже не было. На холодильнике висела записка, прикрепленная на магните, которая гласила: «С Днем Рождения, крошка!» Тепло улыбнувшись, Лидия взяла ключи от машины и направилась в школу, подпевая всем песням, которые играли на радио. - Мартин, надо поговорить, - только она переступила порог учебного заведения, как Уиттмор грубо схватил ее за руку и повел в сторону мужских раздевалок. Она почему-то подумала, что он хочет ее поздравить, поэтому лишь наивно улыбалась, хлопая длинными ресницами. Глупо, конечно, с ее стороны полагать, что Джексон сделает для нее какую-нибудь приятную штуку, но в глубине души она очень на это надеялось. Какую бы отвратительную роль она не играла, она в первую очередь девушка, которая хочет капельки романтики и нежности, со стороны плохого или хорошего, но все-таки ее парня. - Да, - она снова просто улыбнулась ему, глядя в глаза и ожидая простого поздравления с шестнадцатилетием. Ведь это совсем не трудно сказать, поцеловать в щечку и, взяв за руку, направиться к выходу. Ведь так? - В общем, Лидия, - вздохнул он, закатывая глаза и поджимая губы, отчего его острые скулы стали казаться еще острее. – Ты мне надоела. Я устал от тебя и от всего того, что происходит между нами. Давай начистоту, эти отношения отношениями назвать сложно. Ты сама понимаешь, что мы терпим друг друга чисто из репутации. Ты мне не нужна. Ты никто. Пустышка со стройными ногами, которая ни черта не умеет. С меня хватит, - его голос сочился отвращением к ней, смешанным с брезгливостью. Он поднял руки вверх, словно сдался, а затем, окинув ее презрительным взглядом голубых глаз сверху вниз, направился к выходу из раздевалки, оставляя ее там одну, униженную и оскорбленную до глубины души. - Интересно подумать, Джексон, сколько секунд я буду жалеть о твоих словах, а? – крикнула она ему в след, разозленная и полная агрессии. Готовая рвать и метать, готовая вцепиться в это его идеальное лицо и выцарапать ему эти идеальные голубые глаза. Но в ответ лишь услышала, как тихо скрипнула дверь мужских раздевалок. И этот скрип вдруг почему-то заставил ее заплакать. Она стояла в этой пустой темной раздевалке и тихо всхлипывала, почему-то расстроенная до самой глубины души. Эти крупные слезы только обжигали ее щеки, медленно скатываясь вниз и оставляя мокрые следы на цветочной рубашке. Она чувствовала себя совсем разбитой и опустошенной, и не потому что Джексон Уитмор порвал с ней, а потому, что она не сделала этого сама, первая. Ей было интересно, как долго еще она не будет знать себе цены, как долго она будет разменивать себя на таких мудаков, как капитан команды по лакроссу. И это разбивало ее сердце. Лидия Мартин плакала в раздевалке для мальчишек в день своего шестнадцатилетия, а никто и не подозревал, что лучшая девушка школы, стерва, фарфоровая куколка Мартин, разбилась вдребезги. - Хей, привет, - какой-то парень залетел в помещение и заставил девушку нервно вытирать глаза дрожащими руками. Она едва ли доставала ему до подбородка даже на своих каблуках, и Лидия почувствовала себя слишком уязвимой в этот момент. Она не хотела, чтобы ее кто-нибудь видел в таком состоянии. Она ведь Лидия Мартин, она не плачет. Ей показались смутно знакомыми эти футболка и рубашка в клетку с кроссовками фирмы «найк», но Мартин никак не могла вспомнить имя этого парня с растрепанными каштановыми волосами. И она смотрела на него заплаканными глазами и слегка хмурилась, стараясь вспомнить, где же она его видела. – Лидия, с днем рождения! – он широко улыбнулся, обнажая свои тридцать два зуба, отчего его карие глаза заблестели теплым огоньком. Он запустил ладонь в свои волосы, резко смутившись. - Спасибо… - она посмотрела на него, стыдливо прикусывая верхнюю губу, намекая высокому парню на то, чтобы тот напомнил ей свое имя. Она вдруг почувствовала себя эгоистичной и бесчувственной. Ощутила себя грязной, ведь как можно забыть имя человека, который смотрит на тебя таким взглядом? Лидии стало очень неудобно, она опустила взгляд на свои руки, что нервно теребили края рубашки. - Стайлз, - кивает он, и тон его голоса резко становится каким-то холодным и отстраненным. – Стайлз Стилински, я сижу сзади тебя на биологии, - он поджимает губы, засовывая руки в карманы своих темных джинс. – Извини, я видимо помешал тебе, я прятался от Скотта, ну он со-капитан твоего парня… - Джексон не мой парень, - перебила она его, отрицательно качая головой и облизывая нижнюю губу кончиком языка. – Спасибо, Стайлз, еще раз, но знаешь, я, пожалуй, пойду, - она сжала рук в кулаки, впиваясь ногтями в нежную кожу и оставляя красные следы на ладони, и медленным шагом направилась к выходу, вспоминая о том, что вроде как именно этот самый Стайлз Стилински неоднократно признавался ей в любви в прошлом году. - Лидия, - выдыхает Стайлз и резко перехватывает ее руку. Девушка останавливается и поднимает на него большие зеленые глаза, едва дыша. – Он не достоин тебя, - парень качает головой, при этом все так же держа ее маленькую ладонь в своей руке. И Мартин чувствует, как непрошеные слезы снова рвутся наружу. Но ведь это не честно. Стилински играет не по правилам. - Извини, но я забыла полить гортензии, мне нужно вернуться домой, - она выдавила из себя жалкое подобие улыбки и быстрым шагом направилась к выходу, чувствуя, как горькие слезы оставляют гадкие, едва заметные дорожки на ее щеках. Уже дома, Лидия сняла свои жутко неудобные туфли на высоком каблуке и прошла босиком по холодному полу в свою комнату на втором этаже. Теплое мартовское солнце больше совсем ее не грело, поэтому, переодевшись в простые лосины и черную толстовку, девушка вышла в сад и села на лавочку рядом с пышными кустами гортензии, где укрывшись теплым пледом, принялась читать учебник по физике, выделяя важную информацию красным маркером. - Моя сладкая девочка, - нежным голосом позвала мама и выглянула из задних дверей дома, тепло улыбаясь. Глаза женщины сочились любовью и предвкушением чего-то искреннего. - Мамочка, - заметив женщину, Лидия сразу же подскочила с лавочки и босиком по каменной плитке побежала к ней навстречу, крепко обнимая и целуя. - С днем рождения, моя красавица, - целуя дочку в ответ, Мартин достает из-за пазухи небольшой подарочный презент, упакованный в белую блестящую бумагу и перевязанный шелковой красной лентой. Так в ее стиле, такая классика, что Лидия уже от одной упаковки подарка была готова визжать. - Что это? – рыжеволосая девушка тепло улыбнулась и, закусив нижнюю губу, стала разворачивать подарок. Увидев очаровательный бардовый клатч от «сoach», Лидия не заставила себя долго ждать и завизжала от восторга, запрыгала, при этом накидываясь на маму с поцелуями и крепкими объятиями. – Спасибо, мама, спасибо, - она еще раз крепко поцеловала мать, а затем потянула ее в дом. – Давай выпьем чаю, хорошо, - скорее утверждая, чем спрашивая, говорила девушка радостным голосом. Мама всегда знала, чем поднять настроение дочери. И Лидия невероятно ее любила, за каждый раз, когда она вытаскивала ее из этих зыбучих песков под названием мысли. Положив новенький клатч на журнальный столик в гостиной, девушка прошла на кухню, но вдруг замерла на пороге. На широкой барной стойке стояли два горшочка с цветами, перевязанные атласной нежно голубой лентой. Это были ее любимые гортензии. В розовом горшке находился фиолетовый цветок, а в голубом розовый. - Мам, это тоже ты принесла? – позвала Лидия женщину, которая в это время была в уборной. - Нет, милая, я думала, что это Джексон тебе подарил, он же знает, как ты любишь эти цветы, - она отрицательно помотала головой, проходя на кухню, и стала ставить чайник на плиту. - Нет, мама, это не Джексон, - Лидия поджала губы и медленно подошла к горшочкам с красивыми цветами. Она внимательно посмотрела на гортензии, чувствуя, как сердце внутри стучало как бешенное, а улыбка напрашивалась появиться на ее губах. А потом Лидия заметила записку в синем горшке. Она незамедлительно развернула ее, и после не смогла себя сдержать, широко улыбаясь и качая головой: «Не забывай поливать. Счастливого шестнадцатого Дня Рождения!» Ну, конечно, кто же еще это мог быть? Парень, который знает о Лидии Мартин все, и который при этом абсолютно не знает ее саму. Парень, который всегда внимателен и который сидит сзади нее на биологии. Конечно, это он. И почему-то от этой мысли Лидии Мартин стало очень тепло на душе. И нет, не долгожданные цветы грели ее разбитое сердце, и не то, что это были ее любимые гортензии. Ее грела мысль, что есть один человек, который видит в ней настоящую Лидию. Ту Лидию, которую такие парни как Джексон Уитмор предпочитают игнорировать. И только за это стоит продолжать улыбаться. А следующим утром, полив два цветка в горшочках, Мартин надела бежевую блузку в мелкий цветочек и синюю юбку. Она выбежала из дома, на прощание чмокнув маму в щеку, быстро завела машину и, выехав из гаража, направилась в школу. Стилински она нашла у его шкафчика. Он о чем-то говорил со своим другом, расплываясь в улыбке. Лидия хотела подойти, но почему-то вдруг остановилась и лишь прошла мимо него в класс химии. Просидела все занятие как на иголках, и хотела уже подойти к нему на следующей перемене, но вновь не смогла пересилить свое стеснение. Весь день она хотела поговорить с ним, но что-то постоянно ее останавливало, прерывая всякий раз, когда она делала шаг навстречу к высокому парню с растрепанными каштановыми волосами. Но понимая, что оттягивать этот разговор больше нет смысла, рыжеволосая девушка все-таки пересилила свой страх. Она застала его в мужской раздевалке, перед тренировкой по лакроссу. Остальные парни уже вышли на поле, и она, воспользовавшись таким потрясающем случаем, решила незамедлительно действовать. Стайлз стоял к ней спиной, поэтому ей пришлось привлечь его внимание. Она наиграно закашляла, и парень слегка вздрогнул, тут же поворачиваясь к ней. - Привет, - он удивленно вскидывает брови, а затем начинает неловко почесывать затылок, растрепывая волосы еще больше. - Привет, - Лидия смущенно улыбается и начинает нервно переминать пальцы в ладонях. – Стайлз, я… - девушка запнулась, прикусывая нижнюю губу, не зная, что говорить, и коря себя тем, что это была глупая идея, и зря вообще она пришла сюда. Сейчас он смотрит на нее с таким ожиданием, что она готова провалиться под землю. – Это же ты прислал мне гортензии, правда? – она посмотрела на него, и ее дыхание прервалось. - Я знаю, как ты их любишь, поэтому подумал, что тебе будет приятно, - пожал плечами парень, тепло улыбаясь маленькой девушке напротив. Она смотрела на него и не знала, как сдержать слезы, застилавшие ее глаза. Откуда этот парень с вздернутым носом и россыпью родинок на лице мог знать об этом, откуда? И Лидия Мартин смотрела на него, чувствуя, как эта теплота разливается в ней, открывая кислороду доступ в ее легкие. И она чувствовала Стайлза Стилински на кончиках своих пальцев. Потому что он был этой теплотой, которая зудела в ней со вчерашнего вечера.