К югу от севера

После трудного рабочего дня Логан любил в тишине посидеть за зомбоящиком, прихлёбывая холодное пиво из баночки, и дремать, старчески похрапывая под недовольное ворчание Лоры, которая никак не могла справиться с домашним заданием. Его не раздражало даже то, что, психуя, она могла нашинковать письменный стол, а ему каждый раз приходилось покупать новый. Не раздражало и то, что она часто будила его, прося помочь с ненавистной алгеброй, и психовали уже оба, когда даже вдвоём они не могли решить чёртовы примеры. Логану казалось, что чем старше он становился, тем спокойнее он был. Казалось до тех пор, пока у Лоры не появились ухажёры. Точнее один. Он просыпался мгновенно, стоило этому жуткому пареньку подъехать к их небольшому дворику на своём тарахтящем мотоцикле. Лора ещё не успевала даже выглянуть в окно, а Логан уже мчался на всех парах, не обращая внимания на свои скрипящие в немой мольбе суставы. Он не мог назвать причину, но этот мальчишка его невероятно бесил. И что только Лора в нём нашла? Вечно грязный, в каких-то обносках, в потёртой до дыр кожаной куртке, с пирсингом — так и чесались руки дёрнуть за колечко в носу, — зелёный ирокез, сбритые виски. От паренька за версту разило выпивкой, да и выглядел он, мягко говоря, не очень привлекательно. Больше всего его бесило, что Лора без зазрения совести шла с ним гулять, будто не видела, с кем связалась. — Нет! — взревел Логан прежде, чем Лора открыла дверь своей комнаты. — Не смей! Сегодня ты сидишь дома, у тебя завтра контрольная! Дверь жалобно зазвенела прозрачным стеклом, когда Логан чуть не сорвал её с петель. Руку грело предусмотрительно купленное новенькое ружьё, заряженное солью. — Убирайся! Я же сто раз говорил тебе, чтобы ты не совался к моей Лоре! — Папа! Парнишка не выказал удивления: его скорбно-вытянутое лицо, щедро сдобренное юношескими прыщами, лишь вытянулось сильнее. Он фыркнул. — Убирайся! Опять пьяный. Ты хоть понимаешь, что отвечаешь не только за себя, но и за того человека, что поедет с тобой на твоей разваливающейся колымаге? У тебя даже шлема нет! — Папа, отстань от него! — У тебя уроки. Иди в дом. Я разберусь. — Не надо ничего делать, я иду гулять. — Мне трижды за последнюю неделю звонили из школы. Я не собираюсь в очередной раз к директору. Иди домой. На свидание с этим типом ты пойдёшь только через мой труп. Лора заскрипела зубами, натурально, звонко, аж уши заложило. — Не смей мне приказывать! — Я твой отец, ты обязана меня слушать. — Нет, не обязана. Она сжала кулаки, в точности копируя движения Логана. У неё гуляли желваки под тонкой кожей и в ярости дёргались губы, она чуть ли не топала ногами, пытаясь переубедить отца. В крови бурлило недовольство, словно кислотой прожигая нутро. — Что встал? Уезжай, пока я не разозлился, — Логан, не прицеливаясь, выстрелил. Соляной дым ударил в лицо горьким ветром, оседая на потрескавшихся губах. Лора вскрикнула, кидаясь вперёд, хватая его за руки и пытаясь вырвать ружьё. Снова выстрел, парнишка, кажется, испугался, дёрнулся, растерянно глядя на девушку, всё ещё раздумывая. — Перестань, я всё равно пойду. — У тебя школа! — К чертям школу, кому она нужна? — А кому нужны твои вечные тусовки с такими кретинами, как он? — Логан взрычал дочери в лицо, заставив её сморщить нос в попытке повторить рык, и выстрелил в воздух, орошая себя соляными брызгами. Юноша коротко взвизгнул, взревел на округу обшарпанный байк, только выхлопной газ оседал на асфальте чёрным туманом. Лора проводила своего несостоявшегося кавалера злобно-растерянным взглядом и, сдвинув брови, посмотрела на отца. — Опять ты лезешь не в своё дело! — Тебе семнадцать, рано по кабакам шляться. Вот вырастешь — делай, что хочешь, — устало проворчал Логан, хватая Лору за локоть и таща в дом. — Почему он тебе так не нравится? Почему ты мне всё запрещаешь? — Потому что он выглядит как натуральный придурок. Был бы кто другой — пожалуйста. — Так нет другого! — Значит, сиди дома и учи свою алгебру. Марш наверх. — Почему отец из тебя такой суровый? — вскрикнула Лора. — Будь нормальным, а не занозой в заднице! — Прекрати сквернословить. От кого научилась? — От тебя. — Пока я жив, ты с этим недобайкером встречаться не будешь. — Назови мне пять причин, почему я должна тебя послушать! — Он пьяный садится за руль, да ещё и без шлема! Я не позволю тебе ездить с ним. — Но со мной-то как раз ничего не случится! — Но будь ты человеком… — Но я не человек! Логан швырнул ружьё в угол, сердито глядя Лоре прямо в глаза, в свои собственные глаза, резкую складку между насупленными бровями и подрагивающие в немой злости губы. Это плохо, что она не выпускает свою ярость. Логан знал по себе, когда он был молод, энергия лила через край, играла в заднице, ищущей приключений. Хотелось выпустить когти и пробежаться ночью по лесу, как ни странно, почти воя на луну. Наверное, в его роду были волки. Он знал, как важно освободиться от эмоций, что каменной плитой давили на плечи, он изо всех сил старался дать Лоре то, что ей необходимо. Он пытался научить её выпускать злость без когтей, но она в первый же день в крошку измельчила боксёрскую грушу, и сейчас методично по вечерам царапала доски в подвале, оставляя на полу деревянную стружку. Она срывала злость на нём. — Вот именно! Лора, мы ведь прячемся. Зачем привлекать к себе лишнее внимание, ошиваясь в злачных местах? Если ещё раз вернёшься домой, нашпигованная пулями, я откручу тебе голову! Мне надоело отмывать ванну от твоей крови. — Но я не могу сидеть в четырёх стенах вечно! — заныла она. — Я же не запрещаю тебе гулять с подружками после школы. — У меня нет подружек, — холодно сообщила Лора, глядя на Логана исподлобья. Тот тяжело вздохнул, присаживаясь в кресло, болью стрельнуло в пояснице, что-то хрустнуло под задницей. Логан на секунду испугался, что у него что-то отвалилось, но потом понял, что просто в очередной раз сел на очки. — Но это не значит, что ты должна дружить вот с этими, — он качнул головой в сторону двери. — Ты ведь знаешь, что он мне не нравится, но всё равно ходишь с ним. А он ведь относится к тебе, как к тряпью… — Всё, хватит, перестань! — Он ведь тебя даже не любит, — устало крикнул ей вслед Логан, когда разъярённая Лора, перепрыгивая через ступеньки, чуть ли не взлетела наверх. С треском хлопнула дверь её спальни. — Ну пошуми мне тут, давай! Косяк в следующий раз будешь чинить сама, мне уже надоело. Тяжело воспитывать девочку-подростка, ещё тяжелее, если она твоя абсолютнейшая копия. Без примесей. Ты просто воспитываешь более молодую версию себя. Логан не справлялся. Ему отчаянно нужна была помощь, но единственный, кому он мог бы такое доверить — Чарльз. А он покоился в рыхлой земле, где-то в лесу, среди сосен, один. Больно защемило сердце, до ужаса печально было вспоминать того, кому удалось стать ему отцом. Всё чаще Логана посещали мысли, что он не может стать таким же для Лоры. *** — Лора, спускайся, ужин готов. Хватит дуться. Если ты сделала домашнее задание, то на десерт мороженое. Шоколадное, как ты любишь. Я ради него съездил в супермаркет. Лора! Логан постоял немного, прислушиваясь к тому, что творится наверху, но стояла упругая скользкая тишина, лишь неспешно шуршали от ветра крупные листья фикуса да колыхались розовые занавески в цветочек — остались от прежних хозяев. Где-то вдали лаяла собака, стрекотали в ночи сверчки. — Лора, я дважды повторять не буду. Сейчас всё остынет. Логан закряхтел, поднимаясь со стула и отшвыривая от себя вилку. — Обиделась что ли? Он прошаркал к лестнице, не спеша поднялся, сетуя на ноющую боль в коленях. На секунду замешкался, увидев на двери украденный где-то знак «Опасно! Не входить!», и постучал. Ответом ему была жгучая тишина, что сразу Логану не понравилось. Он постучал ещё раз, настойчиво, звонко, и тут же открыл не запертую изнутри дверь. Комната, некогда бежевые стены которой теперь были щедро обклеены постерами французских фильмов, была пуста. Бодро колыхались занавески под ветром открытого окна.  — Сбежала, — вслух прошептал Логан, будто пытаясь в этом удостовериться. Злости не было, он просто ощутил тянущую пустоту внутри, будто его знатно облапошили. Он расстроенно спустился вниз, борясь с головокружением, на кухне накрыл тарелку Лоры крышкой, чтобы остывало медленней, и сел на скрипучий стул. Внезапно захотелось взвыть, но Логан лишь устало ковырнул своё картофельное пюре вилкой и вздохнул. *** Лора вернулась в три ночи, громко хлопнула входной дверью, быстро пронеслась к лестнице, её шаги в сонном доме раздались гулкой дробью, дверь ванной надрывно скрипнула болью. Логан, не сомкнувший глаз ни разу за это время, двинулся следом. В ванной шумела вода, он несколько раз постучал, но Лора либо его не слышала, либо игнорировала, Логан склонялся ко второму. Он прислонился лбом к двери, прикрыл глаза, острый нюх чувствовал приторный металлический запах крови вперемешку с едва заметным дымом пороха. Он эти запахи не забудет никогда. — Лора, ты снова ранена? Лора, пожалуйста, открой дверь, вдруг опять что-то серьёзное? Лора! Логан настойчиво отбарабанил по двери кулаком, а потом, не выдержав, с третьей попытки выбил её с петель плечом, чуть не вывихнув сустав. Лора, задрав майку на грудь, пинцетом для бровей старательно выковыривала из дырок на животе пули. Она вздрогнула, когда дверь с шумом ударилась об стену и повалилась на пол, разогнав тучу пыли по коридору. — Опять? — раздражённо поинтересовался Логан, хмуро оглядывая начинающие затягиваться ранения. Лора пристыженно молчала, раздувая крылья носа, сосредоточенно возилась с раной на бедре, но пинцет был слишком мал, а кровь продолжала хлестать, бордовыми каплями стекая на белую кафельную плитку. — Я же просил! Я же говорил, что это до добра не доведёт. Ну зачем ты связалась с этим придурком? — Не твоё дело, — огрызнулась она, отшвыривая от себя уже бесполезный пинцет и пальцами копошась в открытой ране. — Не говори со мной так, будто я пустое место! Я же сказал, сиди дома. Я так и знал, что ты опять вляпаешься в какую-то хрень! Сколько можно? Мне не нравится этот тип, он вечно таскает тебя по притонам. Ну не верю я, что он тебе симпатичен. Ты ведь достойна лучшего. Лора, сжав зубы в тиски, всё же вытащила из раны деформированную свинцовую пулю, уронив её в раковину, и вытерла кровь с бедра, но лишь сильнее её размазала. Выглядела она страшно: белая майка насквозь пропиталась багровой кровью и водой, лицо испачкалось в пыли, под правым глазом растекалась тушь. — Не твоё дело, — повторила Лора и зацепила взглядом угрюмое лицо отца. — Я ведь беспокоюсь, — устало прошептал Логан, садясь на крышку унитаза. — Я ведь люблю тебя, почему ты со мной так жестока? Я всю ночь не спал, всё думал, где ты, как ты, что с тобой. В прошлый раз ты пришла с пулей в голове, я ведь не смог её вытащить, пришлось везти тебя в больницу. Ну зачем ты со мной так, со стариком? Я ведь пытаюсь заботиться о тебе, как могу, как умею! А ты отплачиваешь мне дерьмом. Лора молча гипнотизировала своё отражение тяжёлым взглядом, не зная, что и ответить. Голос у Логана был тихий, до дрожи пронизывающий насквозь, и дремлющая совесть неспешно поднимала голову, топя. — Ты ведь знаешь, что, когда что-то запрещаешь, для меня это вызов, — прошептала она, кидая на отца украдкой кроткий взгляд. Он выглядел постаревшим, неаккуратная борода белым снегом покрывала его лицо, на щеках змейками сплетались тонкие морщинки. Но даже таким она его любила, любила его смех, так часто сменяющийся кашлем, любила слушать байки по ночам, щедро сдобренные его сквернословием. Любила исходящий от него запах ужина и виски и вены, канатами торчавшие под кожей. Любила, как он смотрит на неё, то по-военному сурово, то с искренней заботой, что невозможно было скрыть в глазах. Он улыбался ей, встречая иногда со школы, и радостно хвалил, когда она хоть изредка получала положительные оценки. Журил её, когда она в очередной раз забыв о закипающем на плите чайнике, сломя голову неслась на кухню и прямо голыми руками хваталась за раскалённый докрасна металл. — Я знаю, — прошептал Логан, он знал. Ведь эта черта характера досталась от него. Он тоже терпеть не мог, когда ему что-то запрещали. Правила нужны, чтобы их нарушать. Он так хотел, чтобы она была лучше оригинала, как этого так сильно желал Чарльз. Логан бы хотел исправить все ошибки, совершённые в собственной жизни, и вот ему выпала такая возможность, а он так безбожно это херит. Лора сильно изменилась, она уже не была загнанным в угол зверем, диким и нелюдимым, вынужденным скалить зубы каждый раз, когда хоть кто-то протягивал к ней руку. Она лишь изредка показывала свою дикость — печать лабораторных тестов и отсутствия любви. Он старался с лихвой возместить ей потерянное детство, старался как мог, насколько хватало умения и сил. Он не приручал зверя, он просто нашёл к нему подход. Но она была всё той же маленькой девочкой, хоть он и понимал, как сильно она повзрослела. И больше всего в жизни он боялся, что она выпорхнет из гнезда, взрослая птица. Он очень сильно боялся остаться один. — Я ведь желаю тебе добра. Я так хочу, чтобы твоя жизнь сложилась лучше, чем у меня. Чтобы вокруг тебя любимые люди не умирали. А чтобы этого избежать, надо жить по-человечески, не влипая во всякое дерьмо. — Дерьмом ты называешь Калеба? — Так вот как зовут этого упыря, а я всю голову себе уже сломал, пытаясь вспомнить. — Он не упырь, перестань так его называть! — А как я ещё должен его звать, если он действительно упырь? — вскипел Логан. — Да с таким твоим отношением я навсегда останусь девственницей! — возмущённо бросила Лора, кидая испачканное кровью полотенце в ванну, и выбегая из комнаты. — Так у тебя ещё ничего не было с этим упырём? Иисусе, какое счастье. — Папа! — Я сказал, что ты можешь встречаться с любым парнем, главное, не с этим твоим Калебом! — крикнул Логан, давясь в собственном кашле. — Да мне никто не нужен, ни он, ни кто-либо ещё, — взвизгнула девушка и, прежде чем ляпнуть лишнее, закусила губы, буквально сжевала их зубами, давя в горле продолжение, — ведь я люблю тебя. В очередной раз за день шумно хлопнула дверь и эхом прокатилась по дому. *** Лора часто плакала по ночам, когда накрывали эмоции, Логан об этом не знал. Он много о чём не знал, Лоре элементарно стыдно и неловко было делиться таким. Она не любила этого Калеба, он ей даже не нравился. Он вообще был в принципе ей противен, Лора встречалась с ним только бы позлить отца. Не потому что ей доставляло это удовольствие, а потому что чертовски хотелось, чтобы Логан наконец-то увидел, что она повзрослела. Она уже не маленькая девочка, так любящая кататься на карусели и играть в мячик, она почти женщина. Логан не видел, не замечал, он ведь не понимал, что она любит его. Любит не так, как должна была бы, не так, как он любит её. Не как отца. Она видела в нём мужчину, образ, сложившийся из десятка выпусков глупых комиксов, в которых была лишь неправда. Она хотела с ним познакомиться, со своим донором, благодаря которому стало возможно её существование. Он оказался тем ещё придурком, подумалось ей тогда. Он терпеть её не мог, она была для него обузой. Но что-то горело в нём, что-то, что зажгло у неё в сердце огонь. Она нашла семью в лице Логана. Он вдохнул в неё жизнь, она отплатила ему тем же. Но она так быстро выросла, а он так быстро постарел. Но всё такой же чёрт, мгновенно воспламеняющийся от её выходок, с горящими от ярости глазами, с чемоданом жизни за плечами. Он так много знал, так много всего видел и столько пережил. Он был её героем, сошедшим со страниц детских журналов, там, к югу от севера, и она его любила. Неправильно и стыдно, и больно, и смешно. Она для него дочь, он для неё отец, но Лоре так хотелось большего. Касаний, поцелуев, отеческих наставлений и дрожи в ногах, где лепестками бы расцветали его пальцы. У него всё ещё горел огонь в груди, и Лоре казалось, что даже после его смерти он не погаснет. А если нет, то и её огонь потухнет, отравляя дымом изнутри. Она полюбила не зверя, она просто нашла в нём человека, так отчаянно нуждающегося в семье. Было во всём этом что-то извращённо прекрасное: когда клон влюбляется в оригинал, по сути в самого себя. Своеобразная интерпретация нарциссизма, которым среди них никогда не пахло. Лора никогда не чувствовала себя уродом — не было времени, а вот Логан в своей индивидуальности разочаровался давно. Но именно сейчас Лора чувствовала себя безмерно уродливой — она отчаянно любила того, чей генетический материал она разделила. Чью жизнь она делила. — Ты уже минут десять стоишь и прожигаешь в моей спине дыры, — сонно проворчал Логан, заставив Лору крупно вздрогнуть от неожиданности. Он лежал к ней спиной, утренняя синева рассвета била ему в лицо, рисуя контуры плеча, а она задумчиво стояла у косяка, разглядывая фотографию в рамке. Её первый день в школе. Логан злой, растрёпанный, как чёрт, она, насупленная, смотрит прямо в объектив. Никто не улыбался. Они оба в тот день страшно проспали, Логан перепутал школы, привёз её не туда, они попали в пробку и в конечном счёте он просто психанул. Лора отложила фотографию на полку и забралась в кровать к Логану, накрываясь его одеялом, прижимаясь к его тёплой спине, мелко испещрённой шрамами. — Прости меня за мою глупость, — помедлив, прошептала она, рисуя на его плечах узоры. — Я не хотела тебя расстраивать. Ответом ей была звенящая рассветом тишина и тихое дыхание отца. — Te amo! Логан вздохнул, внезапно шумно, тяжело, коснулся пальцами её руки и сжал. — Я больше не пойду с этим придурком в бар. Да никуда я больше с ним не пойду. И постараюсь больше не вляпываться во всякое дерьмо, — с трудом топча гордость ногами, прошептала она, прижимаясь пылающей щекой к его плечу. — Пап? — И я тебя люблю, — у Лоры сердце бухнуло куда-то в пятки при этих словах, она едва сдержала слёзы. Она ещё немного полежала, согреваясь в его постели, и, когда уже совсем рассвело, выскользнула из-под одеяла. — И, Лора… Твоё любимое мороженое в морозильнике. И ванну почистить не забудь.