***
Орихиме открыла глаза. Всё чертовски болело, но она была жива. Точно жива. Что было удивительным, так как воспоминания о взбесившемся домашнем помощнике явно говорили о том, что она сейчас должна была быть мертва. После того, что сотворил этот робот, нельзя было выжить… Но, судя по всему, бывают в мире чудеса. Небо было уже светло, а утренняя роса приятно холодила спину, рядом раздавался плеск воды. Что это за место, Иноуэ не имела ни малейшего понятия, но точно не её квартирка или госпиталь. Такие чистые природные места на её планете можно было пересчитать по пальцам одной руки, и все они являлись закрытой для простого люда территорией. Попасть в любое из этих немногочисленных мест Орихиме не могла в принципе. Но раз ей посчастливилось выжить, значит, и попадание в этот райский уголок не относится к разряду невозможного… Только почему она всё-таки тут, а не в госпитале? Продолжить размышления на эту интересную тему помешала боль, которая из ноющей превратилась в острую. Как тогда, когда её бил ножом механический убийца. С большим трудом получилось встать на четвереньки. Совсем рядом и вправду была река. Иноуэ никогда не думала, что, чтобы преодолеть такое короткое расстояние, потребуется столько усилий. К моменту, когда цель была достигнута, она уже не сдерживалась и кричала от боли, пронизывающей каждую клеточку её тела. Наверное, от боли же и возник рвотный позыв. После того, как её желудок избавился от содержимого, стало немного легче. А через секунду кожу под ключицами словно обожгло раскалённым докрасна металлом. Отражение в воде смутно и нечётко показывало, что под ключицами у неё появились какие-то надписи. Должно быть, имя или имена… В тех местах, куда попадал нож, на одежде были заметны разрывы и пятна крови. Орихиме потеряла сознание.***
Айзен Соуске, Урахара Киске и Сой Фон были не согласны по множеству принципиально важных вопросов, но кое в чём они всё же были едины. Например, в том, что у высшей магии было весьма скверное чувство юмора. Как-то иначе объяснить, что они трое оказались предназначены друг другу, просто не представлялось возможным. О том, какие это обстоятельство причиняло неудобства, говорить не было нужды. Но всё же о некоторых таких неудобствах можно упомянуть. Вот, например, тот факт, что им сейчас втроём в очередной раз приходится сидеть в кабинете, который любезно предоставил князь Кучики, и в очередной раз пытаться обсудить друг с другом мирное соглашение и не послать друг друга в Лес вечной скорби. Королевскую чету за этот факт хотели придушить все трое. - Вы предназначены друг другу магией, временем или не знаю, чем ещё. Так что вы определённо должны поладить и принести мир королевству, - сказал король Барагган. - Мир не существует без жертв. Так что если вы так не хотите делать это по доброй воле, то считайте это своей жертвой во имя общего блага, - сказала королева Тиа. А князь Кучики любезно предложил своё поместье в качестве переговорного пункта. Князя Кучики все трое тоже хотели придушить. Особенно Киске и Сой. Особенно за то, что Йоруичи теперь была его женой. Впрочем, за этот же факт ещё сильнее они хотели придушить друг друга. Но такой возможности они были лишены и поэтому… - Заканчивай ты с тёмной магией, - Урахара закинул ноги на стол. – Покайся, пройди обряд очищения в вечном храме, и будет всем счастье. - Невозможно, - Айзен вальяжно устроился в кресле. – Во-первых, начав заниматься тёмной магией, уже нельзя прекратить. Впрочем, не вам об этом рассказывать. Сами что-то должны знать. А, во-вторых, я просто не хочу прекращать. - Предположим, именно это мы и передадим королю, - сказала Сой Фон. – Но ты же понимаешь, что этим дело не кончится. - Всё он понимает, - фыркнул Урахара. – И этим пользуется. Если бы мы не были друг другу предназначены, то к нему уже давно бы явилась весёлая компания карателей во главе с не менее весёлым Шиффером. - Так ты за этого мерзавца заступался перед королём? – прищурилась Сой. - Точно так же, как и ты, - ответил Киске. – К сожалению, если с ним поступят по справедливости, то и по нам это тоже ударит. - Тогда предлагаю заканчивать этот бесполезный разговор и расходиться по своим делам, - произнёс Айзен. – Не знаю, почему до сих пор являюсь на эти встречи. - Чтобы позабавиться? – предположила Сой. - Наверное, так, - пожал плечами Айзен. - Тогда пиши, - Киске убрал ноги со стола и протянул собеседнику лист гербовой бумаги Кучики и перо с чернильницей. - Что именно? - Всё, что думаешь о Его и Её величествах, что видал ты всех на Лысой горе и что эти встречи нужны тебе точно так же, как Его высочеству мотыга. Думаю, Светлейший Князь Кучики не обидится, что это всё будет под его гербом. - Сейчас будет готово, - пожал плечами Айзен и принялся за написание письма. Всех троих отвлекла обжигающая боль под ключицей. Объяснять, что это значит, никому не надо было. Новое имя. Айзен быстро отложил в сторону бумагу и перо, подошёл к высокому зеркалу и, расстегнув верхние пуговицы камзола, посмотрел в зеркальную поверхность. - Иноуэ Орихиме, - произнёс он. - У тебя оно же, - сказал Урахара, глядя на надпись на коже Сой. - И у тебя, - ответила она. - Так… - протянул Соуске, застёгивая камзол. – Предлагаю выяснить, что это за Иноуэ Орихиме, а уже после выяснять, что такое хорошо и что такое плохо.***
- Невозможно испытывать счастье, живя во зле! – вещал жрец местного маленького храма. – И как говорил верховный жрец Укитаке «На пепелище растут самые красивые цветы». Вы только вдумайтесь в эту фразу! Какой глубокий смысл в ней заключён! Только отказавшись от тьмы, вы сможете познать настоящие чудеса, и на пепелище вырастут прекраснейшие цветы! Очнувшись, Орихиме поняла, что та страшная боль прошла, остались лишь отголоски. А вот красоты природы никуда не пропали, и Орихиме до сих пор не знала, где она и как тут очутилась. Оставаться на месте было явно не лучшим вариантом. Встав на ноги, Иноуэ оглянулась по сторонам. Чуть вдалеке виднелась тропинка. Значит, где-то рядом должны быть люди. Где-то рядом люди и вправду обнаружились. В четырёх с половиной километрах от той речки. Это был маленький городок, где были странные дома, странные нравы и странные люди в странных одеждах, говорящие на странном языке… На том самом странном языке из древних манускриптов. Ну что ж… Это для Орихиме многое объясняло. Она сейчас всё-таки в госпитале, а это вот всё плод её богатого воображения, галлюцинации, если по-простому. Люди в этой галлюцинации, видимо, решили не оригинальничать и при виде её шарахались в разные стороны. Оно и понятно. Непонятная девица в одежде с кровавыми пятнами… Должно быть, со стороны всё выглядело так, будто не робот, а она сама кого-то зарезала. Иноуэ знала язык, пыталась в чём-то убедить этих несуществующих людей, зачем, правда, и сама не знала. Не добившись адекватной реакции на себя, теперь она стояла и слушала проповеди местного жреца. - Невозможно испытывать счастье, живя во зле! И как говорил верховный жрец Укитаке «На пепелище растут самые красивые цветы». Вы только вдумайтесь в эту фразу! Какой глубокий смысл в ней заключён! Только отказавшись от тьмы, вы сможете познать настоящие чудеса, и на пепелище вырастут прекраснейшие цветы! Впрочем, дослушать жреца помешала новая напасть. Орихиме словно физически ощущала, как что-то будто бы рентгеном её просвечивает, смотрит на окружающих её людей и жреца своим холодным взглядом через её глаза, роется в воспоминаниях, будто в собственном шкафу… Ощущение холода и ужаса заполняло каждую клеточку тела Орихиме.***
Айзен открыл глаза. Не поднимаясь из круга, начерченного углём, он убрал ладони с пола, оставив кровавые отпечатки, и произнёс: - Похоже, она в Альене. Эту дыру невозможно с чем-то перепутать, как и их жреца Зоммари. - Я отправлю туда своих людей, - Сой Фон прекратила опираться спиной о стену. – И это был первый и последний раз, когда я смотрела на твои мерзкие ритуалы! - Это один из самых невинных ритуалов, - усмехнулся Айзен. – От чего-то серьёзного вас стошнило бы. - А мы не из пугливых, - отозвался Урахара, сидящий в позе лотоса неподалёку от Сой. – Просто сам принцип твоей магии омерзителен. - Хочешь что-то получить – предложи что-то равноценное взамен… Этот твой алхимический принцип слишком ограничивает, - уверенно заявил Соуске и встал на ноги. - Не согласен, - покачал головой Урахара, - Наоборот, расширяет горизонты. Но обсудить алхимические и магические принципы ещё успеем. Сейчас есть дела и важнее.***
За эти четыре с половиной дня Орихиме успела убедиться во многих вещах, которые были достойны страшного сна или фильма ужасов. Например, она успела осознать, что всё происходящее совсем не галлюцинация. Слишком долго, слишком реалистично, слишком живо для галлюцинации. Ещё выяснилось, что имена у неё под ключицами принадлежали Айзену Соуске, Сой Фон и Урахаре Киске. Тем самым. И если верить здешним слухам, легче сразу убить себя, чем выдержать хотя бы полчаса в их славной компании. Кроме того, обнаружилось, что просить милостыню у входа в храм куда более приятное занятие, чем терпеть голод. Плюсом в этой ситуации было то, что среди прочих попрошаек в своей запятнанной одежде она уже не выглядела маньяком. Минусом был жрец Зоммари, который проповедовал о вечной любви и который гнал просящих милостыню от храма так рьяно, как и не снилось капитану городской стражи Ннойторе Джируге. Когда пробил храмовый гонг, извещающий о том, что солнце достигло зенита и наступил полдень, а жрец, прочитав свою проповедь для толпы, принялся прогонять нищих от храма, случилось ещё одно непредвиденное происшествие. Именно тогда, когда жрец уже хотел вытолкать Иноуэ за ворота, как приблудную собачку, неизвестный мужчина остановил его, просто закрыв её собой. Ему было достаточно сделать это, чтобы Зоммари попятился назад, хотя до этого и награждал высокомерной вымораживающей тирадой нескольких горожан, попытавшихся заступиться. - Ну, как же так, жрец? – спросил защитник голосом, в котором смешались насмешка, издёвка и ехидство. – Ты же знаешь, что девушек обижать нехорошо… - Так это же попрошайка! – тут же ответил Зоммари таким тоном, словно это было достаточным и подходящим объяснением. - Ты уже поднимал на неё руку? – поинтересовался мужчина в ответ. - Если только пару раз… - Тогда ты тоже едешь с нами, - мужчина повернулся и кивнул нескольким своим спутникам, чьи лица закрывали маски. Те не заставили себя ждать и скрутили Зоммари. После этого он повернулся к Орихиме, подал ей руку и представился. – Ичимару Гин, капитан, служу в Королевской разведке. И мне приказано, Иноуэ Орихиме, доставить вас в безопасное место. - Рада знакомству, - вздохнула Орихиме, прекрасно осознавая, что сопротивляться и препираться с капитаном дело бесполезное. В «Королевском» манускрипте его имя упоминалось, причём не один раз и достаточно подробно. Второй человек в Королевской разведке, причём весьма опасный человек, которого нельзя недооценивать ни при каких обстоятельствах, а то, как он представился, благополучно опустив несколько своих титулов и званий, сути не меняло. – Где же находится это безопасное место? - Ну, какое же оно будет безопасное, если о нём говорить вслух где ни попадя? – шутливо ответил вопросом на вопрос Ичимару. Орихиме не на что было пожаловаться. Несмотря на умалчивание нахождения пункта назначения, её накормили, а после четырёх с половиной дней на хлебных корочках бобовый суп показался пищей богов, дали скромное платье, оно после кровавых одежд казалось изысканно-красивым, и позволили устроиться в удобной карете, а не засунули в повозку с клеткой к Зоммари. - Прости, но что-то лучшее в этом городишке достать невозможно, - разводил руками Гин, комментируя суп и платье. - Спасибо вам, - ответила Орихиме. Будучи сытой и одетая в чистую одежду, она видела мир куда более светлым и радостным.***
Айзен уже привык к постоянным переговорам со своими наречёнными и даже готов был признать, что испытывал какое-то странное удовольствие, когда они дружно втроём донимали друг друга этими бессмысленными разговорами. Но вот к визитам Его Высочества не привык и, честно говоря, привыкать не хотел. Однако же принц Шинджи был, очевидно, другого мнения, и теперь Соуске с нескрываемым неудовольствием смотрел на посыльного, сообщающего, что Его Высочество решили оказать гадкому чёрному колдуну великую честь и через несколько часов прибудут сюда. Гадкий чёрный колдун не стал отступать от традиции и покарал гонца, принёсшего дурную весть. Только вместо убийства превратил его в мерзкую жабу. Впрочем, это не спасло его от визита Шинджи, который вскоре приехал в сопровождении пышной процессии, состоящей из свиты и охраны, ввалился в башню Айзена как к себе домой и принялся его донимать. - Видишь ли, в чём дело, - широко улыбался принц. – Верховный жрец поделился со мной занятной информацией. Оказывается, в Книге Жизней появилось ещё одно имя, а ваше весёлое трио пополнилось, и теперь у вас квартет. Так я хотел попросить, чтобы ты даже и не приближался к бедной девочке. В конце концов, предназначение к этому и не обязывает. - Не стоит пытаться разговаривать со мной, пока я не выпью кофе, - мрачно отозвался Айзен, помешивая ложечкой тёмный напиток в фарфоровой чашке. - Тогда пей свой кофе, и продолжим! Если ты не заметил, у нас тут серьёзный разговор! – раздражённо ответил принц. - Кофе я, кстати, не пью, - сообщил Соуске и сделал глоток. - А это… - Цикорий. - Значит, от девочки не отказываешься? – спросил Шинджи. - Нет. И вас, Ваше Высочество, моя личная жизнь не касается, - ответил Айзен. – На этом считаю наш серьёзный разговор завершённым. - Ну что ж… Тогда потом не жалуйся, - Шинджи вышел из комнаты, а вскоре длинная процессия из принца, свиты и охраны отправилась обратно во дворец.***
Безопасным местом оказался двухэтажный загородный дом. На первый взгляд уютный. Хороший и тёплый, но было в нём нечто странное. Например, статуи у ворот. Каменные и неподвижные, но их глаза сверкали красным рубином. Это в равной степени излучало красоту и опасность. - Это големы. При необходимости они могут и ожить, - пояснил Ичимару. – Хорошие защитники. Впрочем, Урахара в своей работе никогда не халтурил. На големах странности не закончились. Встречающиеся то тут, то там странные предметы, как и големы, на первый взгляд обыкновенные, но от них веяло угрозой. А ещё реторта, непонятно как оказавшаяся в прихожей, какие-то непонятные щипцы на комоде, книга со странными знаками на обложке… - Тут одна из лучших охранных систем, - говорил Гин. – Впрочем, оно и понятно. Свои лаборатории главный алхимик защищает должным образом. Кстати, в подвальные помещения и его кабинет на втором этаже тебе нельзя. По остальным комнатам можешь передвигаться свободно, ни одна из этих вещиц тебе вреда не причинит. - Но почему вы так уверены, что мне не надо их бояться? – на всякий случай спросила Орихиме. - Потому, что ты наречённая Урахары. Тебя он будет защищать, а не покушаться на твою жизнь, даже если вы и не поладите, - ответил Гин, усмехнувшись. – Кстати о защите. Я и мои люди побудем тут до вечера. К тому времени должны прибыть Урахара и Сой Фон. Айзен вряд ли появится, но кто его знает… Так вот, когда они появятся, я уеду. Обязанности, знаешь ли. Да и надо проверить, как жрец устроился в темнице.***
Урахара и Сой приехали ближе к шести вечера. Ичимару, как и обещал, сразу уехал в неизвестном направлении. Люди в масках в большинстве своём последовали за ним. Орихиме не знала, как должна была произойти эта встреча. Но точно не сказочно-романтической. Киске и Сой тоже явно не испытывали подобных иллюзий. В этом ожидания всех троих совпали и осуществились. Никакой романтики. Всё просто и по делу. - Здравствуй, - Сой Фон не выглядела сильно обрадованной встречей и здоровалась тоном, граничащим между раздражённым и официальным. - Доброго вечера, - Урахара был дружелюбнее и довольно улыбался, но какая-то серьёзность и даже мрачность, читающиеся в его глазах, давали понять, что улыбка – это напускное. - Здравствуйте, - кивнула Орихиме. - Нам надо многое обсудить, - бодро сообщил Киске и уселся на диван. – Всё-таки не каждый день появляется ещё одна наречённая. - Да уж. Честно говоря, не думала, что будет ещё кто-то, - кивнула Сой и устроилась в кресле. – Мне твоих с Айзеном заскоков хватает. - Ну, это же не повод отказываться от девочки, - ответил Киске. – Мне она тут не мешает, да у меня и безопаснее, чем в Альене. - И не планировала отказываться, - фыркнула Сой. – Но мне ужасно интересно, почему предназначение проявилось так поздно? Почему мы раньше о ней не знали? - Я бы тоже хотел знать, - ответил он. - Но я не знаю… - Иноуэ переводила взгляд с Киске на Сой и обратно. Айзен появился чуть позже, и его явно не ожидали. Грохот, раздавшийся у ворот, был тому ясным доказательством. Урахара подскочил с места, посмотрел в какую-то железную пластину, а затем на ней загорелись загадочные символы. Грохот утих. А спустя минуту вошёл Соуске. - Вы двое всегда отличались особенным гостеприимством, - вместо приветствия произнёс он. - Честно говоря, тебя в гости не ждал, - развёл руками Киске. - Оно и видно, - ответил Айзен, а затем перевёл тему. – Она тут? - Да. Она тут, - Киске посмотрел на Орихиме.***
«Не говори всего, что знаешь, но знай, что говоришь». Орихиме рассматривала гравировку на раме зеркала, когда в комнату вошёл Айзен. После того, как он явился в дом, наречённые благополучно отправили Иноуэ погулять по комнатам, а сами закрыли дверь и принялись о чём-то разговаривать. Теперь, спустя полчаса, они закончили. - Потрясающе верная фраза, - Соуске тоже посмотрел на гравировку. – Залог безопасности. Причём не только в общении с этим зеркальцем, но и вообще. - Возможно, так, - кивнула Орихиме. – Только разве тут вообще возможна безопасность? Я ничего тут не понимаю… И не уверена, что хочу. Я хочу домой. Чтобы всё как прежде. Я хочу к Куросаки-куну… - А вот о Куросаки-куне тебе придётся забыть раз и навсегда, - в голосе Айзена прозвенела сталь. – Иначе совсем не факт, что он будет жить долго и счастливо. - Но… - попыталась возразить Иноуэ, и была перебита подошедшим Урахарой. - Никаких «но». И никаких Куросаки-кунов.***
Айзен искренне считал, что от предназначений ему ничего хорошего ждать не стоило. В конце концов, Киске и Сой счастья ему не принесли. Одни проблемы и ничего больше. Причём проблемы просто феерического масштаба. Но теперь, покинув дом Урахары, что-то будто бы шептало тёмному магу, что он был в темноте. Не существовало ничего, кроме теней, и он был тенью. А потом он услышал её голос. Голос Орихиме. Мир из-за этого не перевернулся, не случилось любви с первого взгляда или чего-то ещё из ряда вон выходящего и совсем не нужного. Но ощущение, что теперь в его жизни наступает нечто новое, не покидало Соуске. А ещё его не покидало желание выяснить, кто же такой этот Куросаки-кун, и проклясть его страшно, по-тёмному, от души. Впрочем, с проклятием пришлось подождать. В башне мага ждало письмо от Его Высочества, в котором тот убедительно просил оставить в покое Орихиме Иноуэ, Сой Фон и Киске Урахару и исчезнуть куда-нибудь за дальние рубежи. Чего Айзен не собирался делать ни при каких обстоятельствах. Он не трогал королевскую семью и оттачивал умение творить проклятия на других, не пытался наслать мор так, чтобы вымерли все жители королевского дворца и остались только крысы и тараканы… А ведь хотелось! Теперь тёмный маг был зол.***
- Когда я познаю твою душу, я смогу нарисовать твои глаза, - так сказал Урахара, обращаясь к Йоруичи когда-то. Но или он потерял интерес к этой затее, или тому была ещё какая-то причина, но этого он так и не сделал. Теперь же он смотрел на Орихиме и понимал, что вновь хочет сказать эту фразу. Но молчал. Зеркало с гравировкой постепенно становилось мутным, и сначала надо было решить эту проблему, выяснить, о какой напасти предупреждает этот стеклянный туман. Сой Фон тоже не нарушала тишины. Доверенный посыльный доставил ей письмо от Ичимару Гина. Приказом Его Высочества был освобождён жрец Зоммари, Его Высочество завёл разговор о смене Верховного жреца, и Его Высочество зачем-то навещал Айзена и отправил ему письмо неизвестного содержания. Происходящее категорически не нравилось главе королевской разведки. Интуиция ей подсказывала, что что-то очень плохое только впереди.***
Орихиме вглядывалась в темноту за окном. Всё вновь начинало болеть, как тогда, когда она очнулась у реки… Наконец вымолвив: - Помогите… - она осела на ближайший стул.***
Впервые за много лет своего «милого» сосуществования Айзен, Урахара и Сой Фон сидели в гостиной поместья Кучики и не переругивались из-за своего статуса. На этот раз причина их встречи была куда интереснее: Иноуэ Орихиме и странности, с ней происходящие. Когда Орихиме потеряла сознание в доме Урахары, на ее плече появилась новая надпись – Улькиорра Шиффер, зато исчезла одна из предыдущих – Сой Фон. Глава Королевской разведки выдохнула с облегчением, надеясь спихнуть заботы о девчонке на своих нареченных, да не тут-то было. Через четыре дня Орихиме снова упала в обморок от внезапной боли, потеряла надпись «Урахара», зато к ней вернулось имя Сой Фон. За прошедшие три недели это повторялось уже не один раз. Нареченными новой жительницы королевства Сейретей поочередно становились Ичимару Гин, его супруга и заместительница Мацумото Рангику, известный на всю страну разбойник Гриммджоу Джаггерджак (Ичимару было обрадовался, что таким образом удастся изловить этого безбашенного негодяя), капитан стражи из Альена Ннойтора Джируга, придворный распорядитель Кира Изуру, личный секретарь князя Кучики Абарай Ренджи, его сводный брат Хисаги Шухей… Между новыми сменами имен проходило все меньше дней. Вчера рано утром Орихиме заполучила в нареченные Его Высочество Шинджи, зато сегодня к обеду осталась при Айзене, Шиффере и Урахаре. Соуске меланхолично листал древний фолиант, принесенный с собой из собственной библиотеки. Сой Фон неодобрительно хмурилась, за несколько шагов чуя запах переплета из хорошо выделанной человеческой кожи с нотками человеческой же крови, использованной в качестве чернил. Урахару такие мелочи уже не раздражали – он искал решение проблемы. - Надо выяснить причину, - бормотал он, вышагивая от чайного столика до расписной ширмы и обратно. – Надо узнать, почему имена меняются. Надо понять, почему Магия все никак не определится… - Вчера ты говорил то же самое, - обронил Айзен. – У тебя были сутки. Ты что-нибудь выяснил? - Нет! – Киске раздраженно саданул кулаком по дверному косяку. Озадаченно уставился на вмятину и торчащие щепки, виновато пригладил их пальцем. Вот же демоны, если князь Кучики увидит, с ним не расплатишься! - Хватит психовать, - проворчала Сой Фон. – А девчонку надо перевести в королевский госпиталь, Унохана ей хотя бы боль снимет. - В королевском госпитале до нее мигом доберется Куроцучи, - рассудительно возразил Соуске. – После этого девочке останется только надгробие пошикарнее заказать. Все трое согласно вздохнули. - Что ты там читаешь? – сварливо спросила Сой Фон, неприязненно кривя губы. - О! – Айзен интригующе улыбнулся. – Тут бездна потрясающих идей! Вот, оцените: «Сон разума рождает чудовищ». Или вот: «Вечность влюблена в творения времени», - он перелистнул несколько страниц. Сой Фон раздраженно цыкнула и отвернулась, Урахара скроил кислую мину. - На эти великие истины, несомненно, надо было тратить старинный пергамент и кожу! – язвительно прокомментировал он. – Там еще много гениальных идей? - А как же! – с напускным энтузиазмом отозвался Айзен. – «Чтобы одна-единственная сказка для кого-то сложилась хорошо, множество других сказок должны закончиться плохо». Глубина мысли потрясает, ты не находишь? – очень светским тоном поинтересовался он. - Я рад, что тебе весело, - безрадостно пробурчал Киске. – Про нашу сказку ничего интересного не встретил? - Нет, - Айзен рассеянно вел пальцем по строчкам. – Ты-то сам чего накопал? - Ничего, - Урахара развел руками. – Надо идти в Королевский архив, поднимать древние рукописи. Может, отыщется что-то из дописьменных времен… - Идиоты, - вздохнула Сой Фон. – Как ты думаешь, великий алхимик, почему те времена называются дописьменными? Может, потому, что тогда не велись летописи? - Или они просто не сохранились, - задумчиво проговорил Айзен, отвлекаясь от своей книги. – И тогда у нас появляется новый пласт работы: собирать мифы, предания, сказки и прочий фольклор. - За этим – в любую деревню, - махнул рукой Урахара. – Дальше что – закопаться в собранное и решать логические задачки, что правда, а что потом досочинили? - Есть предложения получше? – Соуске оскалился, готовясь к привычной уже словесной перепалке. В комнату вошел хозяин дома, Кучики Бьякуя, нечитаемым взглядом окинул своих гостей и едва заметно поджал губы. Урахара тут же расплылся в фальшивой улыбке, Сой Фон сделала над собой заметное усилие, чтобы не шипеть. Айзен владел лицом лучше остальных – его вежливый кивок и учтиво приподнятые уголки губ выглядели самыми искренними. Князь же молча кивнул всем сразу и в своей неподражаемой манере в вежливой форме задавать самые неудобные вопросы поинтересовался: - Вы хотя бы у самой девушки спросили, чего она хочет? - Да какая разница?! – фыркнула Сой Фон. - Орихиме-тян хочет домой, к Куросаки-ку-у-уну, - скривился Киске. Соуске промолчал, но удержать гневный зубовный скрежет не смог. Кучики внимательно изучил сжатые кулаки черного колдуна, задумчиво обвел взглядом непримиримых нареченных, кивнул и вышел. Оставшиеся переглянулись. - Ну, и что это было? – спросила глава разведки. Мужчины переглянулись и синхронно пожали плечами.***
Когда-то Орихиме прочитала популярную статью по психологии, в которой утверждалось, что для принятия неизбежного нужно пройти пять стадий: отрицание, гнев, торг, депрессию и, собственно, совершить принятие. Ну что тут можно сказать? Врали в популярной статье. Она уже почти месяц находилась в новом для нее мире, но пока не смирилась. Сначала, в полной мере осознав, что древняя магия, проявления которой Орихиме с детства привыкла считать неким атавизмом, сделала ее нареченной легендарных личностей, она несколько дней твердила себе: «Не может быть!». Потом она злилась. Ох, как же она злилась! Реальность в полный голос заявила, что предназначение – не пустой звук, что находиться в постоянном контакте с этими людьми ей придется всю свою жизнь. И вот на этом месте у Орихиме полетели нервы. Почему? Почему она? Почему эти странные, страшные, абсолютно чужие люди, а не с детства обожаемый Ичиго?! За что? Да если бы волшебные татуировки появились, как положено, в двенадцать лет и содержали бы всего одно имя – Куросаки Ичиго, - она бы в лепешку расшиблась, но убедила бы упрямого друга в правдивости древних преданий! На стадии «торг» теория давала сбой. Предполагалось, что неприятному факту можно попытаться найти альтернативу. А какая альтернатива была у нее? Дом, семья, друзья – и Куросаки-кун – остались далеко в будущем, и непонятно было даже, сколько тысяч лет их разделяет. Ведь в то время, когда родилась Орихиме, о колдуне Айзене и боровшихся с ним Урахаре и Сой Фон остались только легенды, изрядно приправленные вымыслом. В них вообще никто не верил! Незаметно подкралась депрессия. Изменить ничего нельзя. Орихиме оказалась заперта в уютном, но совершенно чужом доме – ради ее же безопасности, кто бы сомневался! Ее кормили, одевали, она даже могла гулять по двору. И на этом ее жизнь заканчивалась. Пару раз забегал Урахара Киске, осматривал припухшую кожу вокруг новых надписей, бодренько и насквозь фальшиво улыбался, клятвенно обещал, что все будет хорошо. Орихиме придумала себе объяснение всему: она сошла с ума и ей все мерещится. Все бы ничего, но повторяющиеся вспышки боли, слабость после них и все новые и новые имена под ключицами с каждым разом убеждали в реальности происходящего. Принять все это не получалось. Зато вернулся гнев. Куда смотрят боги, если уж они взаправду существуют? Что такого страшного и неправильного она сделала в своей жизни, если заслужила такое издевательство? И почему с ней никто не разговаривает?! Вероятно, из-за одиночества, полного отсутствия информации и вполне понятной раздражительности, вызванной болью, Орихиме наплевала на осторожность. Иначе как объяснить, что заявившегося однажды злобного колдуна она не испугалась, бросилась заваривать чай, напугала кухарку, собственной персоной прискакав на кухню за печеньем, и вообще, вела себя любезно до глупости? Мифы представляли Урахару эдаким мудрым ученым средних лет, с добрыми глазами и седой бородой до пояса. Эти же источники изображали Сой Фон высокой статной воительницей, гениальным стратегом и гордой женщиной. Колдуну Айзену оставался образ мерзкого существа с бегающими глазками, гнусавым смехом и узким кругозором. На самом деле королевский алхимик оказался худощавым молодым человеком с льняными волосами до плеч, живыми серыми глазами и богатой мимикой. Его нареченная была на голову ниже Урахары, обладала весом воробья, фигурой мальчишки и нравом озлобленного подростка. О ее стратегическом таланте судить было сложно, ибо увидеть его проявления не представлялось возможным. Гроза всех времен и миров, черный колдун и враг всего сущего на поверку оказался высоким статным мужчиной, довольно молодым, но из-за величественной осанки и строгого выражения на красивом лице выглядевшим очень солидно. У него были внимательные карие глаза в обрамлении темных длинных ресниц, очень гладкая кожа и манера говорить негромко, внятно и как-то успокаивающе. И непомерный эгоизм. После приличествующих вопросов о самочувствии и удобстве Айзен сразу перешел к делу. Мол, ваше появление, почтенная Орихиме-сан, вызвало некоторую бурю в стакане воды, ибо подобного никогда не случалось, никто не знает, что делать и чего ждать, а не могли бы вы рассказать о себе, а то ведь с другими своими нареченными он вынужден видеться регулярно, и удовольствия ему это не приносит, так вот хотелось бы понять, что вы за зверь такой… Орихиме снова разозлилась. Пришел расспросить, чтобы понять, чего от нее ждать? То есть насколько легко будет с ней справиться, если король или та же Сой Фон вдруг решат, что скромная девушка несет с собой некую угрозу – пусть не стране и людям, но устоявшемуся мировоззрению и привычному менталитету? Ладно. - Что именно вы хотите знать? – спросила она, стараясь сохранить спокойствие и хотя бы видимость расположения. - Основные вещи о вас. Где вы родились и жили, чем занимались, что любили, - Соуске пригубил чай. Этот напиток он не любил в той же степени, что и кофе, но предпочитаемого цикория ему предложить не догадались. - В этом мире нет страны с таким названием. Я посмотрела несколько книг, которые оставил Урахара-сан, в них ни слова про Японию. Я жила одна, потому что родители мои умерли, а вырастивший меня брат уехал в командировку на несколько лет. Я училась в университете, изучала мертвые языки и сохранившиеся на них легенды. - Мертвые языки? – кажется, Айзен действительно заинтересовался. – Как может умереть язык? - Элементарно, - Орихиме пожала плечами. – Погибают цивилизации, а с ними и знаковые системы, служившие для передачи информации. Остаются некие записи и предметы материальной культуры, на основании которых мы можем судить о быте, традициях и организации древних сообществ. Многолетние исследования не одной сотни ученых помогают восстановить значение символов, из чего воссоздается и мертвый язык. - И вы занимались такой увлекательной работой?! – восхитился колдун. Даже чашку отставил, чтобы не мешала. Правда, Орихиме уже поняла, что чай ему не нравится, и он просто воспользовался поводом отказаться от угощения. - Я только училась. - И какой же мертвый язык вы изучали? - Тот, на котором мы с вами говорим. Повисла напряженная тишина. Айзен смотрел на неё слегка недоверчиво, но она точно знала, что не кривит душой, и постепенно темный маг осознавал все, что скрывается за словами Орихиме. А она дождалась, пока он откроет рот для следующего вопроса, и некорректно перебила: - А вы? Чем занимаетесь вы, Айзен-сан? Мне все твердят, что вы страшный, злобный колдун, мечтающий уничтожить этот мир. Зачем вам это? - То есть вы даже на секундочку не допускаете, что все эти сплетни обо мне – обыкновенные враки? – было похоже, что Айзен немного обиделся. Орихиме колебалась пару секунд, но приступ злости на весь мир накрыл ее с новой силой, и противиться ему у неё не получалось – никогда раньше она не испытывала гнева, никогда даже не сердилась на людей дольше минуты. А этот наглый тип так ее разочаровал! Мог бы просто навестить, немного развлечь, что-нибудь рассказать. Но нет – пришел выяснять, чем появление Химе грозит лично ему, и даже не скрывал этого! - Видите ли, частью программы по истории культуры было изучение древних мифов, в которых фигурировал сумасшедший колдун, продавший душу дьяволу – или какому-то его эквиваленту – для достижения могущества. Его победили в конце концов, но он успел уничтожить полмира и миллионы людей. Знаете, как его звали? Айзен. К удивлению Орихиме, упомянутый сумасшедший колдун только раздраженно фыркнул и закатил глаза. - Ну вы же разумная барышня! – воззвал он к её рассудку. – Ну подумайте, какой смысл в уничтожении мира? Мне-то самому потом куда деваться? Никакой логики! - А это упоминалось как побочный эффект от неудачного заклинания, - растерянно пробормотала Орихиме. - Пфф! Я не использую неудачные заклинания! Всему новому, что я применяю на практике, предшествуют долгие месяцы, а то и годы теоретических и математических вычислений! Я же ученый, в конце концов, а не шарлатан какой-то! Орихиме, позабавленная искренним возмущением страшного колдуна, застенчиво улыбнулась. - Мне тоже всегда казалось, что в мифах ваши действия какие-то… необоснованные. Но академическая наука считает, что невнятность ваших мотивов объясняется слишком большой разницей во времени. Все-таки между моим и вашим временем прошло много тысяч лет. - Много? - Много, - она кивнула. – Но сколько точно, не скажет никто. Все легенды начинаются словами «Однажды, давным-давно» или «В незапамятные времена».***
Урахара был человеком основательным. Серьезно обдумав предложение Айзена о сборе фольклорной информации и не менее серьезно отнесясь к словам Кучики, королевский алхимик уговорил свою нареченную использовать служебное положение в личных целях. Сой Фон поупиралась для приличия, но организовала несколько этнографических экспедиций, отправив в них всех стажеров и младший офицерский состав. Приказы командира не обсуждаются – бравые воины запаслись бумагой и тушью, набрали мелкой бижутерии для подарков местным жителям и разбрелись в разные концы страны. Иноуэ Орихиме главу разведкорпуса интересовала мало. Девчонка не обладала магической силой, была довольно простодушна, то есть интриг и неприятных сюрпризов от нее можно было не ждать, поэтому Сой Фон с чистой совестью погрузилась в рабочую рутину. На очередную встречу в поместье Кучики Айзен не явился. И на следующую тоже. Урахара ворчал, что наверняка этот недобитый колдунишка изобрел новый способ уничтожения если не мира в целом, то урожая – как минимум. Они посидели в отведенной им комнате минут двадцать, поняли, что для полноценного общения им не хватает черного мага, и разошлись. Киске отправился навестить магическую аномалию, поселившуюся в его загородном доме, и едва не навернулся с крыльца от удивления, увидев там злостного прогульщика. Рыженькая красотка и гроза мира уютно расположились в малой гостиной на диванчике, чинно не касаясь друг друга даже рукавами. На столике перед ними вперемешку стояли кружки с чем-то горячим и темным и лежали книги, как из кабинета самого ученого, так и явно принесенные Айзеном. Сам колдун что-то быстро записывал, а Орихиме увлеченно говорила, иногда взмахивая руками для убедительности. Урахара застыл на пороге. Его челюсть медленно, но верно поддавалась силе тяжести, стремясь к полу. Услышав его сдавленный хрюк, девушка и маг дружно повернули головы, уставившись на хозяина дома одинаково округлившимися глазами. Вместо гневной отповеди или простого вопроса «Что ты тут забыл?», Киске растерянно промямлил: - Соуске, ты носишь очки? Уличенный колдун заметно смутился. Потер переносицу и нехотя признался: - Иногда приходится, особенно когда глаза устают. - Здравствуйте, Урахара-сан! – радостно протараторила Орихиме. – Хотите чаю? Киске захлопнул все-таки съехавшую челюсть. В его же доме его пытались угостить чаем? И когда эта малышка успела так тут освоиться? - Не откажусь, - усмехнулся он, подходя к столику и отхлебывая из первой попавшейся кружки. Если уж плевать на правила вежливости, то во всем. - Боги милостивые, что это за гадость?! - Цикорий, - Айзен пожал плечами и ухмыльнулся. – А нечего чужую посуду хватать! - И чем это вы тут занимаетесь? – сварливо спросил алхимик, возвращая презренному колдуну его мерзкое варево. - Лично я разбалтываю секреты королевства, разумеется, - по улыбочке на тонких губах Соуске можно было догадаться, что так проявляется его чувство юмора. - А я выбалтываю тайны будущего, - весело поддакнула ему рыжая девчонка. Урахара изумленно покачала головой, глядя на то, как перемигиваются его нареченные. Впервые за полтора месяца, что он знал Орихиме, она улыбалась вполне искренне и, кажется, действительно радовалась. На лице же Айзена, обычно надменном и презрительном, читались легкая растерянность и совершенно непривычная веселость. Киске первый раз в жизни подумал, что темный маг – такой же человек, как и все остальные, просто с бо-о-ольшими скарабеями в голове. - А мне? – алхимик уселся в кресло, потянул на себя один из фолиантов. – Я тоже хочу тайны будущего и секреты королевства! Айзен отвернулся, но Урахара расслышал сдержанное фырканье. Орихиме радостно улыбнулась, подхватываясь с дивана, прощебетала что-то о свежем чае и унеслась из комнаты. Мужчины проводили ее задумчивыми взглядами. Едва закрылась дверь, Киске повернулся к Айзену и встретил острый, настороженный взгляд. - Ну что? – спросил королевский алхимик, - решил заграбастать девочку себе? - Мне показалось, ни тебе, ни Сой Фон она не интересна, - холодно ответил колдун. - Ну отчего же, - протянул Урахара. – Просто нам надо лучше узнать друг друга… - Я уже начал, - резко перебил его Айзен. – Мы все совершили некоторую ошибку, оставив ее в одиночестве. Она готова была возненавидеть весь этот мир и нас заодно. - Хочешь сказать, ты сделал доброе дело?! – Киске картинно вытаращил глаза. - Да иди ты! – устало отмахнулся темный маг, возвращаясь на диван. – Она рассказывает захватывающие вещи. Мне интересно ее слушать. Ей мое общество тоже не противно, так что пока это можно назвать взаимовыгодной дружбой. - Сам иди ты, - проворчал Киске. – Расскажи лучше главный секрет королевства: зачем к тебе приезжал Его Высочество и что за письмо тебе написал? - Наша неподражаемая нареченная наябедничала? Чего от меня мог хотеть Высочество? «Отстань от девушки, отстань от алхимика и разведчицы, свали за горизонт», - передразнил Айзен принца. – Старая песня на новый лад. - Ну ты и дура-ак, - протянул Урахара. – Он же любой предлог использует, чтобы избавиться от тебя. Радикально. А ты развлекать нашу гостью взялся. Практически вопреки прямому приказу члена королевской семьи. Жить надоело? - Нет. Наоборот – стало интереснее.***
Его Высочество Шинджи отличался умом и сообразительностью. Причем так основательно отличался, что родная мамочка, королева Тиа, несмотря на всю свою материнскую любовь, иногда в раздражении закатывала глаза. А папочка и вовсе не стеснялся обзывать блондинкой и в приступах родительского гнева вслух интересоваться, когда же вырастут младшие – Тоширо и Исане – и станет понятно, кому из них можно доверить трон. Самому наследному принцу все это было глубоко до фонаря. Он не обижался на выпады в сторону своей персоны, не рвался отомстить недоброжелателям. Вообще не лез в дела. До определенного момента. Просто в старшем подростковом возрасте он внезапно осознал, что рано или поздно таки придется занять папино место на престоле и волочь на себе все королевство, включая несколько спорных провинций. Шинджи это не устраивало. План был прост, как медная монетка, и за много лет так ни разу и не пересмотрен. Его Высочество решил, что надо совершить нечто настолько глупое, чтобы папа, не дожидаясь эфемерного взросления брата и сестры, вычеркнул принца из списка наследников. Дурацкое бодание с темным магом Айзеном подходило как нельзя лучше. А появление рыженькой девочки из фиг-знает-когда и вовсе стало подарком. Немного туманило расклад то, что имена нареченных у девочки вели себя странно и нелогично, то исчезая, то появляясь. Впрочем, на теле самого Шинджи никаких новых надписей не появлялось – как были там танцовщица из столичного кабака Мила Роза и сержант королевской гвардии Мугурума, так и остались. Родители, конечно, были далеки от восторга, но против древней магии переть не пытались. К слову, и красотка Мила, и простой как сандалия Кенсей полностью принца устраивали, и своя логика в том, чтобы увильнуть от обязанностей, прилагавшихся к статусу, имелась. Так что Шинджи довольно топорно начал копать под Верховного жреца Укитаке, которого вообще-то любила вся страна, и несколько раз наехал на Айзена, рассчитывая, что тот предпримет ответный ход. Увы, не дождался. Наглый колдун с головой ушел в ухаживания за Орихиме и, кажется даже, увлек этим алхимика Урахару. Их общая нареченная, Сой Фон, плевалась в их сторону ядом, зверствовала на службе, устраивая внеплановые проверки в филиалах, и все больше скатывалась в депрессию, как было шесть лет назад, когда ее обожаемая наставница Йоруичи вышла замуж за князя Кучики. Тем временем совместный досуг сделал свое черное дело: Урахара все меньше воспринимал Айзена в негативном ключе, все больше понимал его мотивы. Разжевывая не в меру любопытной Орихиме прописные истины, алхимик с удивлением обнаружил, как же много он не помнил сам! Всего пары месяцев хватило для осознания: темная магия, к которой уже несколько тысяч лет повсеместно относились как к злейшему злу, - просто еще одна сторона Силы. Если ее совсем забыть, произойдет перекос, баланс нарушится и последствия этого могут стать грандиозной катастрофой. - Я уже жалею, что заставил тебя написать то письмо, - как-то раз рассеянно проговорился Киске. Айзен поднял от свитка голову, немного расфокусированным взглядом пошарил по комнате и наконец сконцентрировался на собеседнике. - Какое письмо? - Помнишь, в день, когда к нам присоединилась Орихиме-тян? Ты написал все, что думал о королевской семье. Я настоял. Соуске фыркнул и засмеялся. - И ты поверил, что я добровольно, своими руками, создам такой компромат на себя самого? - Но я же читал, - возразил Урахара, в который раз отхлебывая не из своей чашки. Поморщился: - Как ты пьешь эту гадость? - С удовольствием. Ты еще не пробовал, как Химе-тян готовит. Вот там – большой… неприличный жест в сторону всей нашей кулинарии. А по поводу того, что ты там читал… Вот не думал, что ты такой наивный. - Опять твоя запретная магия? – скривился Киске. - Много чести для тебя. Просто исчезающие чернила. Правда, улучшенной формулы… Казалось бы, и королевскому алхимику, и злокозненному колдуну есть, чем занять свое время. А у некоторых (не будем показывать на белобрысых пальцем) так и вовсе служебные обязанности имеются. Однако изо дня в день Айзен и Урахара встречались в загородном домике, где жила Орихиме, и до поздней ночи заседали в гостиной, рассказывая легенды, слушая её и сопоставляя информацию. Киске был немного подавлен тем, что в будущем история королевства Сейретей практически стерлась из людской памяти, а обрывки истинных событий дошли до потомков лишь в виде мифов. Им много времени потребовалось, чтобы выяснить, насколько позже родилась Орихиме. Когда получилось – пусть и с немалой погрешностью, - оба ученых были поражены. Четырнадцать с половиной тысяч лет – это вам не коала начхала! Зато объяснялось, почему потомки так беспечно относятся к исконным заветам и наследию предыдущих культур. Когда Орихиме сказала, что в ее время магии нет, ей просто не поверили. И хотя она долго и упорно излагала им историю мира – в том виде, в каком учила ее сама, - ни разу не упомянув ничего, что хотя бы отдаленно напоминало проявление Силы, и Айзен, и Урахара продолжали сомневаться. Мир не может существовать без магии – это постулат, одна из черепах, на которых стоит мироздание. Косвенными доводами против убежденности Иноуэ служили все же возникающие на телах людей предназначения и сам факт перемещения Химе из своего времени в прошлое. - Видимо, Магия считает, что ты – или один из нас – все же должны воплотить свое предначертание в жизнь, - сказал Киске, - и быть со своим нареченным. Или со всеми. Орихиме застенчиво улыбнулась, опуская глаза, и потерла ключицу сквозь одежду. Она уже третий месяц жила в новом мире, и благодаря вниманию к ней таких интересных людей, не чувствовала себя брошенной, ненужной или одинокой. Однако иногда, правда все реже и реже, она вспоминала Куросаки-куна и грустно вздыхала. Орихиме была умненькой девочкой. Она прекрасно видела, что ее затуманенный при мысли об Ичиго взор выводит Айзена Соуске из равновесия, а Урахара Киске досадливо кривит губы. И что реакция алхимика куда менее острая, чем у темного мага. Оба держали себя в руках, но равнодушным не оставался ни один. Но – и это было странно! – еще Орихиме заметила, что вспоминает Ичиго все реже. Да и в моменты тихой грусти по несостоявшейся любви сердце не сжимает острая тоска, как было совсем недавно. Просто Куросаки-кун из яркого, все затмевающего светила превратился в теплый лучик приятной мечты. Приятной, светлой, но не жизнеполагающей. Совсем недавно она твердо знала, что никто и никогда не заменит ей Ичиго. Что он всегда будет для нее единственным. Но прошло всего два с половиной месяца, и чувство потери притупилось. Орихиме корила себя за непостоянство и ветреность, заставляла собственное сознание рисовать светлый образ первой любви… Ичиго оставался любимым – но так любят память о бабушкиных пирожках, которые в детстве были самыми вкусными, а с возрастом стали всего лишь еще одним блюдом на столе. В один из вечеров вместо привычного уже колдуна в двери гостиной вошел незнакомый мужчина – высокий, бледный, с седыми длинными волосами, молодым лицом и взглядом древнего старца. Представился – Верховный жрец Укитаке. Орихиме поклонилась, удивленно посмотрела на нового гостя. Оказалось, что в беспокойстве за ее душевное равновесие темный маг обратился к главному священнослужителю королевства за помощью. - Я чуть со стула не упал от удивления, когда увидел, от кого мне письмо пришло, - слегка смущаясь, сказал Укитаке. – Как-то забылось за столько лет, что Соуске-тян такой же человек, как и все остальные. Ну что, милая барышня, расскажите мне, что вас тревожит… Орихиме зарделась, но стеснение свое преодолела. В конце концов, насколько она успела понять этот мир, духовный наставник был здесь у каждого, включая бомжей и лесных грабителей. Другое дело, что не все справлялись со своими обязанностями, не в силах убедить паству жить по правилам. Немножко поплутав в собственных эмоциях, Орихиме все же справилась довольно вразумительно описать свои страхи и тревоги. Укитаке выслушал ее, кивая головой, мягко погладил по волосам и посоветовал не торопиться с выводами. «Мы не знаем всего о древней Магии, - сказал он. – Возможно, твое появление поможет нашим мудрецам воскресить забытые истины, и жизнь людей станет немного проще». И про отношение к Куросаки-куну дал совет: «Если не знаешь, что испытываешь к человеку — закрой глаза и представь: его нет. Нигде. Не было и не будет. Тогда всё станет ясно». Орихиме послушалась. Поначалу было странно и дико. Ну что у нее была бы за жизнь без Ичиго?! Пустая, скучная, блеклая. Свое раннее детство, когда были живы родители, она помнила смутно, но и Ичи-тяна она тогда еще не знала. А потом… Ну брат, спокойный, уверенный, любящий ее сильнее всех. Ну подружки, шумные, глупенькие, как все девчонки. Ну школа, с ее однообразными занятиями и утомительными заданиями… Правда, несколько дней такой терапии дали неожиданный результат. На воображение и память Химе никогда не жаловалась. Очень ярко представлялись походы с Тацуки в кино и в парки развлечений. Орихиме вдруг осознала, что была непозволительно равнодушна к словам и действиям ближайшей подруги, все время витая в мечтах о том, чтобы рядом оказался Куросаки-кун. Вспомнились школьные экскурсии, когда сама Химе, вместо того, чтобы слушать гида и рассматривать старинные памятники, тайком пялилась на Ичиго и тихонько вздыхала. Сколько же интересного она пропустила! Только теперь, после напряженной и интересной работы с Айзеном и Урахарой, она понимала, что постыдно прозевала историю собственной страны, заменив ее вздохами по беспечному однокласснику. Неделю Орихиме представляла свою прежнюю жизнь без Ичиго, и с каждым днем все больше понимала, какой была глупой. Нет, она не ругала себя за то, что любила его – но как же было стыдно за то, что не видела за ним жизни во всех ее проявлениях! Не замечала молчаливого и так трепетно влюбленного в нее Садо, не слышала Тацуки с ее переживаниями и проблемами. Не понимала Чизуру, страдавшую из-за навязанного ей предназначения. Вообще ничего и никого не видела вокруг себя! Неужели можно так увлечься одним человеком, что весь мир вокруг перестает существовать? Сколько же всего интересного, захватывающего, нового и неизученного она не увидела за своими «Куросаки-ку-у-ун»?! Вероятно, под влиянием этих нерадостных открытий на пришедшего как-то вечером Айзена Орихиме посмотрела совершенно другими глазами. Влюбилась ли она? Нет. Но уже по привычке представила, что бы было, если бы этот мужчина не появился в ее жизни. Не было бы его спокойной манеры говорить, его неторопливых, текучих движений, его внимательного, напряженного и в то же время теплого взгляда… Орихиме стало страшно. Она испугалась того, что в ее жизни может не быть черного колдуна Айзена Соуске, грозы всех миров. А заодно и прилагающихся к нему его нареченных, его магии, его страны, его времени – всего, что являлось неотъемлемой частью этого человека. Айзен споткнулся об этот взгляд Орихиме, непонимающе нахмурил брови. Что-то в ней изменилось за те несколько дней, что он не беспокоил ее по совету Верховного жреца. Химе между тем усилила его замешательство, не отводя от его лица глаз. Спросила: - Почему вы не женитесь на Сой Фон? Колдун подобрал с пола челюсть и – не иначе от шока – честно ответил: - Она мне не нравится, а я не нравлюсь ей. Орихиме покивала и переключилась на новые свитки со старинными рукописями, принесенные Айзеном.***
После этого визита, сам того не подозревая, Соуске последовал совету Укитаке, хотя и в несколько извращенной форме: представил себя и Сой Фон женатыми. Его перекосило. Для такой реакции было множество причин, начиная от их разных взглядов на магию и заканчивая родом деятельности каждого. Но, будучи честным с самим собой, темный маг признал основное: Сой Фон просто не привлекала его как женщина. Ну не нравились ему тощенькие малышки с мальчишескими формами и хорошо отработанным ударом правой. Потом он представил себе их троих, себя, Урахару и Сой Фон, в постели – и рассмеялся. Хорошо, что рядом никого не было. Негоже черному колдуну, угрожающему всему миру погибелью, так непристойно и заливисто хохотать. Потом представил себя и Орихиме, ожидая либо такой же реакции, либо полного равнодушия. Однако с рыженькой девочкой все пошло как по маслу и, несмотря на воображаемость всех развратных действий, возбуждение было самым настоящим. Это несколько выбило Айзена из колеи. Влюбиться-то он, разумеется, не влюбился, но ведь для приятного времяпрепровождения достаточно и простой симпатии… Совсем недавно он считал, что никакие романтические отношения ему не нужны вовсе, что любая личная жизнь будет только отвлекать от любимого дела. Ан нет. Оказалось, что отвлекает личная жизнь с теми людьми, которые не интересны. А вот прочная связь с милым сердцу существом – вполне себе достойное дополнение к устрашающей репутации и магическому могуществу. Если бы он знал, что как раз в это время Орихиме пытается выгнать из собственного воображения его руки, скользящие по ее телу, и для этого даже головой трясет, и злобно шипит сквозь зубы, и насильственно заставляет себя представлять на месте колдуна своего прежнего возлюбленного, но у нее ничего не выходит… Может быть, серьезнее отнесся бы к новым переменам. А заключались они в том, что теперь надписи у Химе под ключицей стали меняться реже, и было там теперь не по три, а всего по два имени. Из списка навсегда исчезла Сой Фон. Ни разу больше не появился принц Шинджи. Однажды вернулся незнакомый лесной разбойник, но на следующее же утро пропал. И, что было самым странным, имя Айзена Соуске оставалось на груди девушки почти всегда. Лишь пару раз на его месте возникли иероглифы, сложившись в строчку «Шиффер Улькиорра» и «Старрк Койот». Кем был последний из упомянутых, выяснить так и не удалось. Жизнь шла своим чередом, пока в одно далеко не прекрасное утро на рабочий стол к Урахаре не легло официальное извещение – на гербовой бумаге, за подписью принца и вице-канцлера, требовавшее найти способ вернуть Иноуэ Орихиме в ее время. Дабы не ломать человеку жизнь и не вносить раздрай в устоявшийся миропорядок королевства Сейретей. Киске несколько минут потрясенно смотрел на бумагу невидящим взглядом, потом аккуратно, с некоторой даже опаской перевернул, поднес к специальной лампе. Нет, бумага подлинная, не подделка. Печать тоже оказалась подлинной. Подписи, шапка – все настоящее. Алхимик глубоко вздохнул. Идти против королевских приказов он не собирался, даже если был в корне с ними не согласен. Он быстро настрочил возражение – вполне официальный документ, оформил его в строгом соответствии с протоколом, отправил по закрытому каналу. Все это Урахара проделал в полной уверенности, что не поможет. Оставалось самое неприятное: передать приказ нареченным. Он абсолютно точно знал, что Сой Фон отмахнется – она никогда даже мысли не допускала, что приказы сверху можно хотя бы раскритиковать, не говоря уж о «не послушаться». А вот реакция Айзена была непредсказуемой. Тем более, что колдун, кажется, искренне привязался к девочке. Киске вздохнул, повертел в пальцах королевский приказ. Вот эта бумажка, судя по всему, и стала причиной тех событий, которые унесут в преисподнюю величие королевства Сейретей и полмира в придачу, и станут сказочными историями, которые Орихиме начнет изучать через четырнадцать с половиной тысяч лет (плюс-минус пара столетий). Потому что терять Айзен умел еще хуже, чем подчиняться.***
Орихиме беспомощно хлопала глазами на своих нареченных. Их встречи по вечерам и увлекательные диспуты по сравнительной мифологии прекратились две недели назад, и она долго готовила гневную речь для того дня, когда Соуске-сама и Киске-сан, наконец, объявятся. И они объявились. Вывели ее зачем-то в сад, нашли полянку за зарослями магнолий – и встали, как вкопанные. Темный маг был – уж простите за тавтологию – чернее тучи. Его запавшие глаза на исхудавшем и, кажется, помертвевшем лице метали молнии, тонкие губы были сжаты так плотно, будто их склеили. Орихиме, шагнувшая было навстречу, замерла на месте – такой тяжелой, плотной, давящей ауры она еще никогда не ощущала. Она вообще до этого дня не чувствовала чужой силы, но воздух вокруг Айзена стал раскаленным и ощутимым, и принять этот эффект за что-то иное просто не получалось. Урахара выглядел расстроенным и немного потерянным. Он тоже похудел, светлая челка топорщилась, словно он нещадно трепал себя за волосы, серые глаза смотрели виновато и замучено. Излагая Орихиме суть королевского распоряжения, алхимик запинался и то краснел, то бледнел. Стоявший рядом Айзен сжимал и разжимал кулаки – и молчал. Когда у Орихиме в голове уложилось все, что ей сказали, она внимательно посмотрела на королевского алхимика, потом на темного мага. Тот прожег ее в ответ странным взглядом. Но она уже не первый день училась читать на его лице, и сейчас все эмоции колдуна были для нее очевидны. Равно как и собственные. За доли секунды она представила себе возвращение домой, где не будет ни уютных вечеров с чаем, цикорием, спорами о вкусовых качествах этих напитков с вкраплениями мифов и легенд, ни тонкой, ядовитой пикировки между Урахарой и Айзеном. Не будет этого пугающего человека с его темным искусством и глубокой убежденностью, что без черной магии мир рухнет. Не будет всех этих странностей с именами, не будет мелких бытовых чудес, не будет… Да что там – жизни не будет! Только Куросаки-кун, которому до Орихиме нет никакого дела. Ей стало страшно, и она разозлилась. Хотелось кричать и ругаться. Хотелось обвинить своих нареченных во всех грехах, начиная с лени и заканчивая жестокосердием. Хотелось топать ногами и плакать навзрыд. Вместо этого Химе презрительно скривила губы и холодно поинтересовалась: - И что, вы вот так запросто выкинете меня? Ну, с Киске-саном все понятно: карьера важнее случайных людей. Но вы, Соуске-сама? Вы просто послушаетесь глупого приказа? Слепо и бездумно, как все остальные? Я была о вас лучшего мнения. Айзена передернуло. Наверное, впервые в жизни он получил такую пощечину. Даже то, что Орихиме не знала, насколько эта оплеуха была незаслуженной, не утешало. Но поделать Айзен ничего не мог. Только планировать страшную месть и предвкушать разрушение мира. За долгие годы своей блестящей черной карьеры темный маг в первый раз начал понимать всю прелесть неукротимой Силы и абсолютной власти над всем сущим. Осталось только дождаться, когда закончится этот фарс – и можно начинать… - Начинай, - его дернули за рукав. Урахара, чуть не плача, раскрыл перед колдуном старинную книгу, перехватил так, чтобы Айзену было удобно читать. Соуске сопротивлялся, сколько мог. Но наложенное на него подчиняющее заклятие не позволило отмолчаться. С трудом выталкивая из горла слова, Айзен начал проговаривать запрещенное заклинание. Позади Орихиме задрожал воздух, искривилось и поплыло пространство, сворачиваясь сперва в спираль, потом – в объемное кольцо, и наконец вытягиваясь в пространственно-временной тоннель. Орихиме посмотрела через плечо и снова повернулась к нареченным. Киске-сан выглядел так, будто вот-вот грохнется в обморок. Лицо его выражало крайнюю степень горя пополам со страхом. Соуске-сама выглядел еще хуже. Было похоже, что его трясет, что ему физически больно, что все с ним происходящее – не его выбор. Просто внешне это не проявлялось ничем, кроме напряженности в положении тела. В голове Орихиме затрепыхались подозрения. Когда черный колдун закончил читать заклинание и поднял на нее тяжелый взгляд, сомнения переросли в уверенность. Орихиме прищурилась. - Уходи, - каркнул Айзен. От неё не укрылось, что сделал он это после несильного удара кулаком в спину. Урахара, проделав этот каверзный жест, низко опустил голову. - Нет, - весело и зло ответила Орихиме. Киске вскинул удивленный взгляд. Стоявшая напротив девица дерзко ухмылялась, отчего ее обычно невинное личико выглядело несколько… дьявольским. Алхимик снова пихнул колдуна, на этот раз даже не пытаясь скрываться. - Уходи, - сипло повторил Айзен. - Не хочу! – еще более нагло отозвалась рыжая. Прежде, чем Урахара успел что-то предпринять, Орихиме оказалась рядом с колдуном. Ростом она доходила тому до подбородка, поэтому, когда Орихиме сгребла темного мага за грудки и ощутимо встряхнула, смотрелось это комично. - Соуске-тян, - проговорила Химе, приблизив свое лицо к лицу Айзена, - ты редкостное дерьмо! Как ты можешь меня прогонять, если сам этого не хочешь? Я по-прежнему тебя люблю, но абсолютно тебе не верю. У тебя глаза человека, который сорвался с крыши, но все еще обманывает себя, что стоит на карнизе. И это грозный колдун?! Гроза всех миров и народов?! - Химе… - прохрипел Айзен, у которого в этот день слишком многое происходило впервые в жизни. Например, в глаза его «дерьмом» еще никто не называл. Орихиме тем временем обняла самого страшного человека во Вселенной, и Урахара услышал, как лопаются на том прочные нити заклятия. Как рвутся и осыпаются трухой оковы мощной магии, которую вынуждены были применить исполнители королевской воли, чтобы заставить колдуна отказаться от единственного во всех мирах человека, к которому он привязался. - Так я и знал! – раздалось из-за спин колдуна и алхимика. – Вот как чувствовал! Девушка, что ж вы творите, а? Я так старался, чтобы осуществить вашу мечту и вернуть вас домой! А вы? Совсем не цените доброго к себе отношения! А ну быстро марш в портал!!! Айзен развернулся, за плечи прижимая к себе Орихиме. Глаза его нехорошо сузились, и только нежелание выпускать из объятий внезапно обретенную вторую половинку помешало запулить в наглого принца чем-нибудь… не смертельным, но обидным. - Яре-яре, Ваше Высочество! – новый голос прозвучал со стороны все еще открытого тоннеля. Все взоры обратились туда. Верховный жрец Укитаке щелчком пальцев захлопнул дорогу в будущее и сложил руки на груди, строго взирая на принца. – Просто удивительно, как вы беспечны! Разве вы не знаете, что перемещение во времени нарушает баланс сил? Разве вы не знаете, что идти против предназначения чревато большими катастрофами? Разве вы забыли, что с вашим баллом по искусству интриги вам бессмысленно тягаться со мной, Айзеном и даже с Сой Фон? Даже не сомневайтесь, я рассказал вашему батюшке обо всех ваших шалостях. - Наябедничали уже? – скривился принц Шинджи. - Я бы и без посторонней помощи догадался, что ты совершаешь неимоверные глупости, - прогрохотало над садом, и на поляну из-за кустарника вышел Король. Его широкая приземистая фигура в ритуальных одеяниях занимала куда больше пространства, чем ей полагалось по законам физического мироощущения. Все поклонились, даже Айзен. - О! Папочка пожаловал! – дурашливо пропел Его Высочество, изо всех сил пытавшийся скрыть свой страх. Он-то уже и забыл, каким грозным и скорым на расправу может быть его отец. Король Барраган приблизился к принцу и сцапал того за ухо. - Нет, точно Тиа тебя на стороне нагуляла! – пробасил Его Величество. – Не может в моем роду быть такого придурка! Король, не выпуская ухо сына из захвата, обвел грозным взглядом всех присутствующих, задержался на колдуне и раздраженно бросил: - Да разберитесь уже в своих сердечных делах! Надоели, честное слово! Ну что тебе, Соуске-кун, сто́ит всех перетрахать и выбрать самого… кхм… самого? Что, обязательно я должен все за вас решать? - Нет, Ваше Величество, - Айзен слегка склонил голову. – Благодарю за участие. Мы разберемся. Сами. - Ну и славно, - проворчал король, ломая в пальцах активатор телепорта и шагая в открывшуюся воронку вместе с Шинджи. Оставшаяся на полянке Сой Фон, которую до того было не видно за широкой королевской спиной, со злой усмешкой помахала нареченным толстым свитком. - Я против перетраха, - вместо приветствия сообщила она, - но у меня есть хорошие новости. Из экспедиций, наконец, пришли первые результаты. Если опустить все научные и романтические сопли, в сухом остатке имеем следующее: предназначение не обязывает людей не только быть вместе, но даже и просто общаться. Вот если нареченные расположены друг к другу, тогда выбора у них особого нет – рано или поздно это закончится любовью до гроба и прочими розовыми нежностями. А страшные кары – это больше пугалка и эвфемизм, чем реальная угроза. А у вас здесь что происходит? - Его Высочество затеял совершенно непонятную мне интригу, - возмущенно проговорил Укитаке, - целью которой было отправить Орихиме-сан в ее время. Параллельно он пытался очернить меня перед своим родителем, и я обратил внимание на его подрывную деятельность. И вовремя! Глупый мальчишка! – вспылил Верховный жрец, топая ногой. – Иноуэ-сан умерла в своем времени! Ее там больше нет! Ее похоронили и оплакали! Если бы она вернулась, это нарушило бы ход истории, расшатало бы основы мироздания! Никакой черной магии и не потребовалось бы – мир и так рухнул! Все это, - успокаиваясь на глазах, завершил жрец, - я и изложил Его Величеству. - Ой, что же теперь с ним будет? – Орихиме всплеснула руками, и Айзен прижал ее к своему боку теснее, чтобы не вырывалась. Она смутилась, подняла на темного мага застенчивый взгляд и несмело улыбнулась. - Да, мне тоже интересно, - криво ухмыляясь, сказала Сой Фон. И повернулась к Айзену. – Вот бы воспользоваться твоими грязными приемчиками и посмотреть! Боги, я говорю это вслух? – разведчица покачала головой. - Да не вопрос, - Соуске порылся в карманах и выудил не то камушек, не то шарик, сжал его в пальцах, шепча непонятные слова. Перед собравшимися развернулся экран, на котором сначала было видно только лицо Его Высочества, красное и потное, с перекошенным разинутым ртом и взлохмаченными волосами. Потом картинка немного отдалилась, и стало видно, что Его Величество зажал сына под мышкой и размеренно, с оттяжкой дерет того ремнем. Принц Шинджи брыкался, пытался выскользнуть из отцовской хватки, но совершенно безуспешно. - Ой, бедненький! – не удержалась Орихиме. - Как Верховный жрец я не могу одобрить Его Величество в таких методах воспитания, - неуверенно произнес Укитаке, - но чисто по-человечески очень его понимаю! - М-да, как-то неловко получается, - пробормотал Урахара, отводя взгляд. - Да, да, давайте не будем подглядывать! – часто закивала Химе, пряча лицо на груди у колдуна. – Ему же потом стыдно будет… - Этому? – насмешливо протянула Сой Фон. – Плохо же ты его знаешь, наивное дитя! - А я бы не отказал себе в удовольствии понаблюдать, - злорадно оскалился Айзен, движением пальцев поворачивая картинку так, чтобы было видно вихляющий зад Его Высочества, красный и отчетливо полосатый. – Молоток Его Величество! - Извращенец, - фыркнула Сой Фон. - Спасибо, - вежливо улыбнулся колдун. – Я знаю. Он отвернулся от висящей в воздухе картинки, увлекая за собой Орихиме, которую продолжал крепко прижимать к своему боку. - Эй, эй! – послышалось им вслед, - а компромат убрать? - Само развеется, - отмахнулся Айзен, не оборачиваясь. Когда невольные соучастники последних событий остались за зарослями, Соуске остановился и прикоснулся губами к виску Орихиме. - Любишь? – как-то сдавленно спросил он. Она обхватила его руками за талию, теснее прижалась, то ли прячась от его взгляда, то ли ища поддержки. Несколько раз кивнула. Тоненько пропищала: - Извини. - За что, глупая? – тихо рассмеялся маг. - Ну, тебе же это мешать будет, - хлюпая носом, пробормотала Химе. – Помнишь, ты говорил, что всякая личная жизнь отвлекает от работы… - Я такое говорил? Не помню. - Соуске-тян! – Орихиме в возмущении отстранилась, встретилась со смеющимся взглядом страшного колдуна – и тоже улыбнулась. Из кустов раздался коварный шепот: - На свадьбу позовете? - Обойдетесь! – Конечно, позовем! – одновременно ответили Айзен и Иноуэ. Кусты разразились довольным смехом алхимика: - Я в восторге от вашего единодушия! - Идите лесом, - с достоинством ответил легендарный темный маг, открывая портал в свою башню и увлекая с собой смеющуюся Орихиме. Вслед гаснущей рамке телепорта жрец Укитаке поднял руки в благословляющем жесте.***
Куросаки Ичиго в задумчивости брел по улице родной Каракуры. Часом раньше он сдал кандидатский минимум в Белом Ордене и теперь мог продолжить обучение, чтобы стать Защитником, или выбрать светский университет, чтобы получить гражданское образование. Впрочем, совместить оба занятия ему ничто не мешало – хватило бы здоровья и энергии! Он остановился перед витриной книжного магазина. Нахмурив брови, всмотрелся в изображение на плакате. Красивая молодая женщина с ярко-рыжими волосами улыбалась с репринта старинной гравюры. В прошлом году археологи наткнулись на целую библиотеку едва ли не допотопных рукописей. Для исторической школы Сейретейской Империи – единственной сохранившейся в мире империи! – это было настоящим праздником. Удивительно, но расшифровка и перевод заняли не десятилетия напряженного труда, а всего десять месяцев. Во-первых, все свитки, все фолианты, все дневники и карты были в прекрасной сохранности благодаря загадочной пропитке. Во-вторых, что уж вовсе удивительно, все тексты на старосейретейском дублировались практически современным языком. Ну и в-третьих, ученые возликовали, получив систематизированную, лаконично изложенную историю тех времен, когда Империя была всего лишь королевством. Многие легенды и обрывочные рукописные источники получили подтверждение. Правление Его Величества Тоширо вообще было описано с первого до последнего дня. Больше всех ликовал Темный Орден – антагонист ордена Белого, к адептам которого принадлежал и сам Куросаки. Нет, Ордена не враждовали. Напротив, Свет и Тень гарантировали устойчивость мироздания. Но до сих пор у Темных было слишком мало информации о собственной истории. И тут такая удача – личная библиотека их основателя, темного мага Айзена Соуске, жившего чуть ли не пятнадцать тысяч лет назад! Личную переписку древнего колдуна со своей женой издали отдельной книгой, разместив на суперобложке портрет этой самой жены – яркой красавицы с добрыми глазами и мягкой улыбкой. Этот портрет тоже нашли в гигантском зале библиотеки, когда осмелились войти в древнюю башню, неожиданно появившуюся на Лысом Холме год назад. Изучившие место происшествия Магистры Белого и Темного орденов авторитетно заявили, что иссякла охранная магия, поэтому башня стала осязаема и видна. Ичиго всмотрелся в изображение. Странное чувство пустоты возникло в сердце, словно он что-то то ли потерял, то ли забыл. Что-то очень важное, необходимое, чтобы чувствовать себя цельным. Он неосознанным жестом потер правую ключицу, с тоской всматриваясь в большие серые глаза на картине. Казалось, что давно умершая жена колдуна Айзена улыбается именно ему. Упрямо сжав губы, Ичиго отвернулся от витрины и пошел дальше. Он твердо решил, что ни за какие блага мира не купит эту чертову книжку! А то ведь и свихнуться недолго…