Молодой сутенер

      Пимп уже давно разучился воспринимать публичный дом, как нечто волнительное, от одного упоминания которого у многих приятно бы заныло в паху, это было его постоянное место работы, стабильно приносящее неплохой доход. Небольшое многоэтажное здание, больше смахивающее на обычный отель, чем на дом терпимости, огороженный невысоким кованым заборчиком и укрытый от чужих осуждающих взглядов темными кронами зеленых деревьев. Но первое впечатление почти всегда бывает обманчивым, как, например, небрежная брань в адрес любой проститутки, Пимп, находясь в обществе ослепительно улыбающихся дам, почти в первый день работы хаслером понял, каким ошибочным кажется сей род деятельности. Грязными развратницами без чувства совести и гордости зовут прекрасных, чистых девушек, что, получая белые конверты с честно заработанными деньгами, виновато опускают глаза в пол. Люди не идут работать в бордель от большой охоты, их толкает на скользкую дорожку неверная подруга-судьба, злой голод и нужда. Стас видел многих сломленных, но все таких же сильных женщин, плачущих девушек, просящих и молящих неизвестно о чем, но Стас по-прежнему любит это место, пропахшее сандаловым маслом и чужими острыми духами.       "В работе сутенера ничего сложного", - думал Конченков, обходя свои личные апартаменты, в которых кроме неприлично огромной кровати не было вообще-то ничего, но на деле все оказалось очень и очень непросто. Кто бы мог подумать, что он, сняв извечную маску с незамысловатым знаком посередине лба, будет укачивать в своих трясущихся от напряжения руках перепуганную девушку с огромными, благо уже обработанными, порезами поперек обеих рук. Кто знал, что некоторые мрази, что нагло воспользовавшись предлагаемыми услугами, попытаются тихо слинять, увильнув от последовавшей расплаты? В ту ночь Стас так и не смог уснуть, ворочаясь с боку на бок, несчастно поскуливая в подушку, он то и дело прижимал к покрытым синяками ребрам холодные руки. Девушки, что работали на него, были чистейшими добрыми созданиями из всех, кого хастлер встречал в своей жизни, уж поверьте, на дерьмо Стас насмотрелся, порочными были не эти смущенные дамы, которые пригласили его на чашку чая, а впоследствии угостили своим кексом; грязным был бизнес и люди, которые выжимали из этого бизнеса последние соки.       Стас не шел - летел, - на ходу напяливая на раскрасневшееся от спешки лицо темную балаклаву, казалось бы его рабочий день, если так, конечно, можно назвать неопределенный отрезок времени между ночью и ранним утром, окончен и можно смело отправляться домой чего-нибудь перекусить и поспать перед очередной сменой, но не тут то было. Хозяин публичного дома, привычно отвечающий за подбор и чистоту клиентов, обеспечивающий охрану и сопровождающий постояльцев, начиная от порога и заканчивая приватными комнатами, человек, который в разы упрощал работу хастлерам, вдруг позвонил ему, вызывая вниз. Пришел последний клиент.       Девочки, привыкшие в это время мирно пить чай на кухне, попутно перетирая друг дружке кости, сейчас одна за другой стройной шеренгой влетели в небольшой коридор. Несмотря на довольно лояльное, почти приятельское отношение Стаса к своим девушкам, те знали четкую грань между работой и личной жизнью, сейчас он был их сутенером, что обязан, даже должен, производить солидное впечатление. Никто не смел возмутиться или косо глянуть на Стаса, что, примостившись позади пятерых своих лучших жриц, упрямо сложил руки на груди, почти зло глядя на смущенно идущего мимо клиента. Странный тип, уж поверьте, Пимп повидал много, но этот, одетый в огромную красную пушистую шубу, искусственную бороду и затемненные очки с пластмассовой короной и платком цвета Американского флага на голове. Худой, одновременно весьма подтянутый неопределенных лет юноша с весьма неплохим денежным достатком, если судить по дорогим фирменным кроссовкам на жилистых ногах. - А можно всех посмотреть? - тянет грубый, фальшивый голос, от которого по спине Стаса бежит табун мурашек.       Он слабо кивает воззрившемуся на него в немом вопросе Янису - это тот самый помощник всех сутенеров, как любит шутить каждый хастлер, - и вновь устремляет свой взгляд в сторону сосредоточенного клиента. Пока все его девочки неторопливо выстраиваются в ряд, Пимп успевает обойти их кругом и, встав по правую руку от их личного грустного несчастья, - Саши, вновь сложив руки на груди, прямо глядит в чужое сокрытое лицо. - Я хочу его, - вдруг выдает странный посетитель, вгоняя в краску половину его девчонок. - Его нельзя.       Янис, сначала густо покраснев, сейчас перепугано стремительно белеет. Кажется, данная просьба серьезно выбила его из колеи. - Почему? - в ненатуральном голосе бородатого проскальзывает детская обида. - Он сутенер.       На секунду в комнатке повисает неловкая тишина, девушки взволнованно переглядываются, то и дело оглядываясь на сосредоточенного Стаса, а тот, в свою очередь, неотрывно следит за темными стеклами чужих очков. Ему определенно интересно, жуткая наглость, сказанная фальшивым баритоном с целью скрыть ото всех свой настоящий голос, весь этот продуманный образ не позволяющий кому бы то ни было забраться туда, куда не следует, нулевая информация, а в качестве главного оружия лишь ослепительная улыбка. Ненастоящий. Ненастоящая шуба, ненастоящая борода, ненастоящий голос. Простая фальшивка, красивая упаковка, скрывающая правду. - С такими-то губами, - хмыкает он, от чего уши Стаса тотчас алеют. - Бля, ебал я ваши правила, - сквозь зубы выдает необычный субъект, - хастлер, уделишь мне минуту?       Стас не сомневается ни секунды, делая пару шагов вперед, он еле заметно кивает позади стоящему охраннику, на которого почти тотчас оборачивается усмехнувшийся клиент, а Янис, для большей уверенности, кладет на плечо высокого хмурого секьюрити легкую хрупкую ладонь.       Пимп идет впереди бесшумно быстро, даже не поворачивая голову, дабы убедиться, что дорогой клиент следует за ним, Стас и так прекрасно знает, что тот не намерен уходить. Он толкает тяжелую дверь вперед и все так же безмолвно замирает справа, подпирая худой спиной стену. Мужчина проходит следом, заинтересованно озираясь, хотя в такой полутьме, которую обеспечивают тяжелые темные портьеры рассмотреть что-то весьма затруднительно. А в следующее мгновение Стас с громким хлопком запирает тяжелую дверь на замок, он абсолютно не заботится о собственной безопасности, оставаясь с неизвестным человеком один на один. - Нервный у вас охранник, - вскользь замечает мужчина, снимая с головы блестящую даже в тусклом свете пластмассовую корону.       Стас чуть морщится, складывая руки на груди: небрежные слова заставляют вспомнить, наверное, о самых страшных случаях за все недолгое время его работы. Но хаслер спешит отогнать противное наваждение. - Не без оснований, - глухо бросает Конченков, ленивым взглядом провожая упавший на пол чужой платок. - Я не трахаюсь с парнями. Можешь валить.       Пола мягко касается темная накладная борода, на которую Пимп смотрит с неким сожалением, он медленно поднимает голову вверх, для того, чтобы тотчас встретиться взглядом с другими, чужими, колючими серыми глазами. Он не двигается с места, предпочитая молча наблюдать за странным разоблачением, парень перед ним оказался намного моложе и симпатичнее, как казалось поначалу, если хотите знать, он невероятно высоким и довольно-таки симпатичным, если бы на месте сутенера была бы девушка, она бы точно сочла стоящего перед ним юношу привлекательным.       Стас немного растерян. Он разумеется, не ждал от впереди стоящего собеседника покорности и точно не думал, что тот тотчас развернется в сторону выхода, ему казалось, что дальше будут лишь торги и его грубоватые односложные ответы, но, видимо, этот пугающе странный человек решил действовать чуть иначе. Красотой Пимпа можно даже не пытаться удивить, он все же работает в секс-индустрии, на красивых соблазнительных девчонок он уже успел насмотреться. - Я заплачу в два раза больше, - наконец выдвигает свое условие юноша, что с последним произнесенным словом плавно роняет со своих плеч красную фальшивую шубу. Стас, усмехаясь сквозь балаклаву, качает головой, - в пять. - Иди на хуй. Хотя знаешь что, - наверняка Пимп еще успеет пожалеть о своих словах или же наоборот, - ты можешь мне отсосать.       У Пимпа не всегда в расположении были элитные симпатичные девчонки, хорошее помещение и охрана, он еще не забыл обычные обшарпанные квартирки-Брежневки в старых пятиэтажках, смятые небольшие деньги, на которые иногда не получилось купить даже поесть, что говорить о каких-то процентах и съеме приличного жилья. Он повидал слишком много ужасных людей, странных, с такими же странными предпочтениями в сексе, к нему приходили солидные, казалось бы, люди, просившее выпороть их, как последнюю сучку, другие были ебаными фетишистами или копрофилами, но такой тип был ему еще не знаком. Парень, что платит огромные деньги за сомнительное удовольствие отсосать какому-то малознакомому парню, много ли видали таких на своем пути?       Он почти ничего не знает о странном юноше впереди, только ту малую информацию, что удалось почерпнуть из имени, а точнее псевдонима в их большой книге в прихожей, бывшей чем-то на подобии ресепшена в дорогом отеле. Он назвал себя "Большой Босс" без уточнения каких-либо контактных данных, просто вписал в графу времени, подходящий только ему час, как утверждал Янис, которого такой подход просто не устроил, он даже не успел возмутиться, как перед ним, хмурый юноша в смешной искусственной бороде выложил на стол, прямо перед его носом, довольно-таки крупную сумму, как бы заявляя: он не из тех, кто просто уходит. Как оказалось, Босс упрям, ужасно-ужасно упрям и твердолоб, такие как он, упертые, обычно добиваются небывалых высот, благодаря своим амбициям и твердой привычке брать то, что очень хочется и абсолютно неважно какими путями. Так те люди не пасуют перед трудностями, предпочитая эти самые трудности нагибать и подстраивать под себя. На данный момент выходит, что Стас та самая редкая цацка, которой непременно хочет обладать Большой Босс.       Стас и не думал отступать, когда избавившись от последнего предмета своего маскарадного костюма - очков, Босс, бегло облизнув в раз пересохшие губы, сноровисто опускается перед ним на колени. Пимп даже не опускает голову вниз, предпочитая просто прикрыть карие глаза, отдаваясь на волю собственным ощущениям и обращаясь вслух, чтобы как можно дольше наслаждаться чужим хриплым дыханием. Теплые пальцы напористо касаются резинки темных спортивных штанов, просто стягивая их вниз, оставляя бесполезной кучей болтаться где-то на уровне щиколоток, боксеры, как ни странно, Величайший оставляет на своем месте. Но в тот же момент его абсолютно незаинтересованный простой возней член накрывают восхитительные горячие губы, на секунду Стас забывает как дышать, тупо открывая и закрывая рот, он наивно пытается сосчитать пляшущие перед глазами яркие круги. Пока проворный острый язык прямо через тонкую ткань оранжевых боксеров выводит никому неизвестный узор на заинтересованно приподнявшемся члене, теплые губы ловят крупную, наверняка красную головку в бархатистый плен, сильно посасывая, в то время, как все тот же невероятный язык скользит меж двух половинок, лаская уретру.       Босс сосет как заправская шлюха, можете поверить на слово Пимпу, как сутенер, он в этом разбирается. Он делает это так, будто все то время, до их весьма своеобразной встречи, только и был занят тем, что сосал чужие хуи, да так хорошо, что сейчас перед глазами Стаса летают белые мушки, а из горла того и гляди вырвется первый позорный стон. Босса хочется резко схватить за плечи, привлекая к себе как можно ближе, так, чтобы в невозможно хороший рот погрузилась как минимум треть истекающего смазкой члена, хочется трахать сильно, грубо, чтобы наконец этот придурок оказал хотя бы какое-то подобие сопротивление и одновременно невъебенно хочется кончить.       Когда Величаюший берет у него за щеку, нетерпеливо щекоча шероховатым небом, налившийся кровью ствол, Стас давится тихим всхлипом, зажмуривая глаза. Это странное ощущение, будто ты вот-вот чихнешь, и вдруг что-то надоедливое отвлекает тебя, оставляя в груди какое-то странное чувство разочарования и даже обиды. Пимпу мало, мало того, что есть, чтобы кончить.       Он с тихим рыком отстраняется, заставляя Босса приподняться следом. Его взгляд расфокусирован, а губы соблазнительно припухли, щеки горят неправедным огнем, а пара светлых прядок прилипла к солоноватому от пота лбу. Он тянется вперед быстрее, чем успевает подумать о том, что делает, но Боссу и этого хватает, с лихвой он порывисто подается вперед, сминая любое сопротивление в жестоком напоре непрерывно рыщущих по телу трясущихся рук и теплых губ. Он с силой толкает абсолютно не сопротивляющегося Стаса к стене, тотчас вклинивая промеж чужих худых бедер свое крепкое колено. Он трется им о шелковистую мошонку, поочередно задевая тяжелые, поджавшиеся яички, пока его, Босса, острый язык вытворяет с чужой шеей такое, от чего Стас, запрокинув голову, начинает чувствовать себя самой настоящей шлюхой.       Ему ужасно тесно и неловко, собственные, весьма неплохие, надо сказать, спортивные штаны, все еще болтающиеся на худых лодыжках, чуть ли не стреноживают бедного хастлера. Его безволосая грудь, с которой в порыве страсти оказывается сдернута мастерка и футболка, тяжело хаотично вздымается. Босс целует его, прихватывая блядскими губами розоватые горошины сосков, чтобы тотчас жестко прикусить их, с нежностью зализывая стремительно краснеющие следы несдержанности. Ему жарко, жар ошеломляющей волной растекается по спине и груди, а потом резко бьет в пах, одновременно с тем, как твердая рука Босса сжимает его член поперек головки. - Сейчас, - выдыхает ему в шею парень, посылая по загривку, наверное, миллион мурашек, - ты не сутенер. Ты моя шлюха.       И Стас согласен, мысленно согласен на все, если ему тотчас дадут кончить. Босс одним широким движением стаскивает с него нижнее белье и, крепко приобняв одной рукой за тонкую талию, наваливается всем телом вперед, прижимая Стаса лопатками к стене - так будет устойчивее. Спортивные штаны вместе с боксерами наконец неаккуратной кучкой падают на пол, а Конченков, недолго думая, обвивает худыми поджарыми ногами чужую мокрую поясницу, прижимая к себе сильнее. Непонятно когда Босс успел избавиться от простой футболки и в какой момент на нем не оказалось джинс, все это сейчас мало волновало Пимпа, с упоением ощущающего, как твердая, уверенная рука размеренно надрачивает ему.       Мокрые пальцы свободной руки касаются сжатого входа, уверенно, но несильно надавливая, и Стас морщится, желая вернуть эту же руку обратно на свой член. Он рвется вперед, потираясь своим достоинством о чужое, еще сокрытое от любопытных карих глаз тонкой тканью брифов. А тем временем тонкие пальцы, с которых вполне закономерно одно за другим, со звоном падая на пол исчезли тяжелые перстни, преодолев заметное сопротивление колечка мышц, уже мягко, почти любовно, оглаживают горячие стеночки, изнутри изредка позволяя себе чуть надавить или дернуться назад. Они гладили, массировали, изучали каждый открывающийся миллиметр бархатного превосходства, мягко, но уверенно растягивая, подготавливая под себя. Стасу не было страшно ни за себя, ни за свою задницу, ни за отсутствия рядом презервативов, секс с клиентами элитных домов терпимости тем и хорош, - совсем не нужно заботиться о чистоте своего партнера на ближайшую ночь, в клуб не пускают всякий сброд.       Скользкие пальцы, что с каждым мгновением стремительно увеличивающиеся в количестве, неожиданно исчезли, оставляя немного обидное ощущения неполноценности, но это неприятное смазанное чувство тотчас было стерто, когда увитый тонкими голубоватыми венками член коснулся покрасневшего колечка мышц. Предварительно смазанный, пусть и на скорую руку, слюной, но все лучше, чем на сухую, Босс вогнал его почти на треть. Стас, ни проронив ни звука, опустил голову вниз, утыкаясь мокрым лбом в чужое, крепкое плечо, сильными, пусть и худыми ногами обвивая еще крепче, он зажмурился так, что перед глазами все поплыло и тихо выдохнул. Босс тотчас поднял одну руку вверх, пусть так держать Пимпа становилось еще тяжелее, он все равно посчитал важным успокоить его, как бы показывая, что ему абсолютно точно не все равно; сухая ладонь погладила короткие взъерошенные пряди на затылке, приглаживая их, периодически пропуская сквозь тонкие пальцы.       Он, крепко приобнимая свое сокровище, на пробу двинулся вперед, от чего по хрупкому телу сутенера прошлась неясная дрожь, - удовольствие напополам с дикой болью. Он, Стас, сам опустился на чужой, огромный, хотите знать, член, поерзав на нем, и сам же дернулся вперед, как бы разрешая Боссу вновь взять вверх. И тот не подвел, сильнее подхватывая чужие бедра под руки и, буквально, втрахивая худое тело в стену, парень с утробным стоном кончил, умирая от всепоглощающей тесноты и теплого неясного чувства, где-то за арочным сводом ребер, когда в пару неловких толчков его нагнал Стас.       Чуть позже прижимая к себе ближе теплое, уставшее тело, Босс, которого Стас будет звать не иначе, как Игорь, думал только о том, что иногда случайные встречи, например, становятся судьбоносными. По крайней мере, у него хватит сил и терпения добиться такого упрямца, как Стас Конченков.