***
Маленький Антон плакал в своей комнате. Это стало для него уже своего рода привычкой. Он больше не боялся того, что его услышит мать или придет отец. Он знал, что после всего этого скандала, им снова стало плевать на него. Знал, что теперь он может предаваться своим слезам хоть до утра. Этим он, собственно, и занимался. Маленькая белокурая голова мальчика была опущена вниз. Пустой взгляд зеленых глаз, в его возрасте еще не должно быть такого, возможно, он даже догадывался об этом, смотрел в пол. Тоненькая ручка с крохотными пальчиками, но уже с достаточно острыми ноготками скользнула по запястью другой руки. Антон все еще смотрит вниз, поглаживая свою руку. Вдруг мальчик неожиданно резко моргнул и дернул головой, взгляд стал осмысленным. По левому запястью бежит кровь, такая яркая, что красный цвет хорошо видно даже в темноте комнаты. Слезы уже не бегут, взгляд направлен ровно на немного рваные царапины на руке. Крови немного и она абсолютно не пугает мальчика, ему даже на мгновение кажется, что ему полегчало. Комната для ребенка была маловата и чем-то напоминала чердак. Но даже в этой маленькой комнате был идеальный порядок для мальчика десяти лет. Небольшое количество старых детских игрушек было убрано в ящички. Кровать была заправлена очень аккуратно, на ней не было ни каких игрушек, кроме одного потертого плюшевого зайца. Письменный стол стоял ровно напротив кровати. На нем тоже не было ничего лишнего: баночка с ручками и карандашами, несколько тетрадей и настольная лампа. Над столом висела узкая полка, с небольшим количеством безделушек. Зато у стены, рядом с входной дверью, стоял очень большой книжный шкаф. Антон прочитал в нем все до чего смог дотянуться. Пару месяцев назад он встал на стул и полез за книгами на более высоких полках. Полистав несколько из них, мальчик понял, что не зря не мог дотянуться. Он не дорос до них ни в физическом, ни в умственном плане. Блондин ждал, когда же уже подрастет, чтобы можно было достать до всех книг и прочитать их. Наконец-то, встав с пола, Антон размазал кровь рукавом своей пижамы, а затем уже по привычке этим же рукавом он протер глаза, слез уже не было, сейчас на их месте красовались небольшие кровавые разводы. Подойдя к окну, он поднялся на носочки и высунул в него голову. Легкий весенний ветер коснулся щек мальчика, луна светила совсем не ярко, но свет от нее, падая на лицо ребенка, заставлял его как бы светиться. А может дело вовсе не в лунном свете, может это детская надежда внутри сияет так ярко, что ее видно извне.***
Рука, сжимающая сигарету, вся в браслетах, пальцы увенчаны кучей колец. Вторая рука, так же увешанная различными браслетами и кольцами, держит ручку чемодана. Худая нога в белых сникерсах нервно притопывает. Он ждал этого слишком долго, слишком старался, чтобы достичь своей цели. И вот остался последний шаг, осталось только сесть в такси, потом пересесть в самолет и все. Все… Он начнет ту жизнь, о которой начал мечтать еще в далеком детстве. Таксист, нетерпеливо сигналит. Антон оборачивается, смотрит на свой дом, на мать, которая холодным взглядом смотрит на него из окна. Парень улыбается, тушит сигарету о тротуар и хватается сильнее за ручку чемодана. Пора.***
Эта ночь была одна из самых спокойных за последние два года. В восемь лет Антон впервые узнал, что такое гнев своих родителей. Тогда его даже ударили по лицу. Тогда он не понимал, за что с ним так поступают люди, которых он любит. Да что там, он и сейчас не понимает. Антону десять лет, но он взрослее своих ровесников. Он выше их всех минимум на голову и лет на семь серьезнее. Из-за этого отношения с одноклассниками никак не складываются. Америка, страна, в школах которой практикуется макание, не таких как все, детей головой в туалет. Записки с угрозами в ящичках, деньги, которые силой забирают у тех, кто слабее и прочие милости. Но мальчика все эти «радости» школьной жизни пока обходят стороной. Половина детей над ним смеется и считает его занудой, а другая его почему-то боится и вжимается в стулья, когда Антон здоровается, входя в класс. Да, Антон живет в Америке. Его мать русская, прилетевшая давным - давно в Америку за какой-то глупой мечтой, а отец – американец, который обещал исполнить ее мечту, но в итоге просто вял ее в жены, завалив бытовыми делами. Мама безумно любила свой язык и как только Антон начал говорить, сразу стала учить его двум языкам одновременно. Однако, какой-то любви или тяги к родине своей матери, мальчик никогда не испытывал и даже старался не думать об этой стране. -Антон, черт возьми – мать последнее время стала еще больше ругаться на русском – Тебя долго еще ждать? Я тебе не частный водитель, а ну быстро спускайся! Мальчик уже собранный, смотрит на свое запястье, он не знает, как будут реагировать его родители на это. Быстрым взглядом он окидывает свою комнату, и цепляется за полку над рабочим столом. Пошарив на ней рукой, Антон достает кожаный браслет. Это был подарок его отца. В тот день они ходили в парк и мальчик не мог отойди от уличного торговца со всякими безделушками. Тогда, чтобы оторвать его от лавки, отец купил ему этот браслет, и пока Антон разглядывал подарок, быстро повел его дальше по улице. Антон надевает браслет, он большой для его запястья, но если застегнуть на первую заклепку, то, как раз, браслет скрывает нежелательные царапины, и, схватив рюкзак, бежит вниз по лестнице, где его уже ждет недовольная мама. -Сегодня готовить мне было некогда – говорит женщина с раздражением и протягивает два доллара – Возьмешь чего-нибудь в буфете или автомате. Залазь в машину, мне сегодня надо по делам, в школу поедешь раньше. Эта идея должна была расстроить любого ребенка, но только не Антона, ему было хорошо в школе, особенно, когда там почти не было учеников. За два года он привык к отчуждению, и бродить по коридорам или же сидеть где-нибудь под деревом во дворе школы одному, не казалось ему чем-то ужасным. А еще, только в школе он мог видеться со своим единственным другом, с учительницей литературы. Мисс Стронглифф любила этого всеми оставленного мальчика, наверно так же сильно, как своего собственного сына, который был на год старше Антона. Учительнице очень нравилось, то, что мальчик знает два языка, и когда Антон в очередной раз пытался бросить изучение русского, то именно она уговаривала его продолжать, и это спасало от ругани матери. Так же Мисс Стронглифф раскрыла в Антоне способность к письму. Эта сорокалетняя стройная белокурая женщина с приятным мягким голосом была уверена, что Антон пишет сочинения и эссе на уровне старшеклассников и даже лучше некоторых из них. Она всегда улыбалась шире чем обычно, когда читала то, что написал мальчик. Вот и сейчас Антон шагал по двору школы и видел перед собой улыбку своей преподавательницы. В рюкзаке, помимо предметных тетрадей, он нес одну особенную. Он завел ее вчера, там он начал писать небольшой рассказ, именно из-за этой тетради вчера случился очередной скандал. Проходя поздно вечером мимо комнаты сына, отец заметил маленькую полоску света из-под двери. Ну а дальше все было по накатанной: крики, обвинения, ругательства, угрозы, слезы и обещания, что больше такого не повторится. Легкий стук в дверь класса, отрывает Мисс Стронглифф от подготовки к уроку у выпускного класса. -Антон! Я рада тебя видеть – и женщина, правда, рада, она даже встает из-за стола, чтобы шагнуть навстречу мальчику. – Ты сегодня опять раньше приехал? Хочешь чая с печеньем? – учительница очень любит сладкое и всегда имеет запас шоколадного печенья, к которому Антон уже очень привык, и ему даже стало казаться, что сама Мисс Стронглифф пахнет этим печеньем. Они пьют чай, когда Антон достает из рюкзака свою тетрадку и робко, слегка краснея, протягивает ее учительнице: -Я тут подумал над вашими словами… И решил попробовать – мальчик смотрит не столько на саму женщину, сколько на ее улыбку. Именно такой мелочи ему не хватает в жизни. – Я тут только начал, так что если вы скажете, что все плохо, я могу бросить это. Мисс Стронглифф аккуратно берет тетрадь из рук Антона и в этот момент замечает браслет на его запястье: -Антош, ты решил стиль поменять? Рановато еще носить такие украшения, но он тебе идет, – Блондин немного смущается и прижимает руку к себе. – Давай я посмотрю, что ты мне там принес, – женщина больше не обращает внимания на подозрительный браслет, и Антону становится легче. Хоть она и единственный его друг, она не должна знать об этом, мальчику резко это кажется, очень постыдным и он рад, что решил спрятать эти царапины ото всех. Мисс Стронглифф понадобилось около полминуты, чтобы пробежать взглядом по страницам тетради и поднять округленные глаза на ребенка, сидящего напротив: -Антон, если это ты написал сам, а не списал откуда-то, то это достойно работ выпускников. И не простых школьников, а ребят из кружка литературы! С орфографией у тебя, конечно, как обычно проблемы, но это поправимо, малыш, – Мисс Стронглифф смеется, а потом резко замолкает и убирает улыбку с лица. - Знаешь… - женщина немного мнется, сомневаясь, стоит ли затрагивать эту тему, но потом решается и лезет в ящик стола. – Я сотрудничаю с журналом, который выпускают на нескольких языках. В нем печатают психологические и социальные статьи. И сейчас они готовят крупную статью о неблагополучных семьях.… Ну, понимаешь, Антош... -Я вас понял, Мисс Стронглифф – мальчик перебивает женщину – Вы хотите, чтобы я написал о себе? Если да, то… - Антон сомневается еще ровно две секунды – То я напишу. Мне боятся нечего, никто из знакомых или одноклассников не читает такие журналы. К какому дню я должен это написать?***
Самолет поднимается в ясное голубое небо. Парень смотрит в иллюминатор без капли тоски или сожаления. В этой стране не осталось ничего ему дорогого. Молодая стюардесса мило улыбается Антону и, кажется, пытается кокетничать, его это совершенно не интересует и он не отвечает девушке даже улыбкой. «Свобода начинается не здесь, не в небе. Свобода начнется, когда ты, Антон, сойдешь с самолета» - парню нравится говорить с самим собой в своих мыслях, это успокаивает и помогает сосредоточиться. А сейчас сосредоточиться нужно на своей новой жизни, которая несется в объятия блондина со скоростью самолета, летящего между облаков.