Туман Петербурга

      The Neighbourhood – Afraid       Pov Арс       Я просыпаюсь и останавливаю дыхание, взрываю легкие концентрацией пустоты. Замираю, останавливая мир вокруг себя, и слетаю с орбиты, словно выхожу на конечной. Следом останавливаю время, и пространство хрустально трещит над ушами ломающимся стеклом. Ты в Москве.               Я в Питере.       Пузырь пустоты разлетается тысячами осколков, и запоздалый вдох слышится в пустой комнате как всхлип ударенного ножом. Звуковой барьер утра пройден, появилась еще одна трещина на лобовом стекле жизни. Воздух медленно со свистом тишины в ушах выходит в пустоту, окружающую мой небольшой мир, когда тебя в нем нет. Я один – словно без половины сердца и с вырванным легким, беру иглу, алкоголь, и зашиваю разошедшиеся за холодную ночь раны. Я в Питере.               Ты в Москве.       Когда-нибудь я научусь просыпаться без мысли о тебе. Это будет день, когда вдох так и не последует за пробуждением, и, задушенный одиночеством, я сожмусь в бесконечно малое и превращусь в черную дыру несуществования. Ты последуешь за мной, ведь она предназначена для тебя.       Ты заставляешь желать себе смерти. Прозрачный воздух с пылью, не потревоженной твоими движениями, чистые простыни без твоего запаха, коридор без твоей раскиданной обуви – ты настолько опустошил мою жизнь, забрав из нее себя, что реальность больше не кажется знакомой и приветственной. Я чувствую себя вырезанным из места около тебя и вставленным в другой город по ошибке, но ошибки нет. В контур моих очертаний удобно входят другие люди, и тебе, в общем-то, нормально. Это я слышу после гудков. Ты нормально, а я на бездомные атомы, словно сила притяжения в моем теле ушла в минус, утаскивая за собой право чувствовать. " – Ты опять с ней? – Да мы просто гуляем. – Ну да."       Ревность жжется крапивой по срезу сердца, выжимает из него кровавые слезы, текущие по артериям и венам, соленые и больные. Не бьется – истерит в агонии и ненавидит тебя за то, что любит. Безудержно и безбожно, крича, что есть мочи, но километры расстояния стирают звук, впитывая его в телефонные провода с гудками моих безответных звонков.       Я насквозь. Пробит, пропитан ядом, пронзен словами "да мы просто", по ножевому в грудь за букву. Как решето, через которое по утрам светит солнце, делясь на много ультрафиолетовых лучей, опаляющих кожу, будто радиация. Дыры стягиваются мембранами, и реальность закидывает камнями, отскакивающими от них, как от батута. Резонирующие звуки режут уши, все копится страшным хаосом мыслей перед глазами, выводя наружу дикий страх стать ненужным, валяющимся под этой грудой камней с дырявой душой, о которой забыл любимый человек.       Мне страшно. Я признаюсь тебе: мне очень страшно быть одному и жить так, как будто тебя нет, ведь ты совсем молчишь. Инстаграм – центр информации, мои звонки – в основном в никуда. " – Арс, почти полночь, зачем ты звонишь так поздно? – Я не слышал тебя больше суток. – Я устал, прости" – гудки.       – И я, – ответ предназначен телефонным звукам на линии проводов. Устал не находить себе места и нервничать за твоё состояние, устал искать поводы дозвониться или приехать, устал повторять себе, что это нормально, ведь ты нормально. Сложно похоронить себя ради кого-то, но еще сложнее быть призраком, когда все внутри кричит о желании быть живым, и тем не менее – в его глазах я больше похож на туман Петербурга, такой же далекий и бесцветный.       И я рассеиваюсь. Меня нет. Правила игры приняты ко вниманию. Можно парить с высоких крыш после рассвета и лежать на асфальте, белыми комьями прозрачной ваты промокая под дождем до полного растворения, пока где-то в наступающей весне рядом с тобой звенит женский смех нужного человека.       You make me wanna die, right when I…