Дурной сон

Вечер. Грустный, ненастный вечер промозгло-шипящего марта. Это не жизнь, а некая пародия на существование. Впрочем, все уже давно забили на эту противную мартовскую погоду — сидят дома и висят на телефонах или в интернете. В уличном тумане редкие прохожие зябко вжимают головы в теплые воротники… Никто не верит календарю, все давно живут в каком-то параллельном мире — каждый в своем, точечно соприкасающемся с остальными. Но, может, это все большая неправда и где-то за окном течет другая, настоящая, а не придуманная жизнь? Только никто из остальных её не замечает, всё глубже погружаясь в выдумку… Медленно гаснут сумерки. Город засыпает. Охватывает какое-то безразличие к окружающему и вообще к происходящему. Наверное, я тоже уже почти сплю и очнусь только утром. Сон медленно сковывает члены и я падаю — падаю в бесконечную пропасть, где нет грани между сном и действительностью, покоем и движением, смертью и жизнью… Мне приснилось, что я попала в какую-то больницу, где на соседних койках стонали непонятные связанные типы, а надо мной склонился санитар… — О, господи! — застонала я. — Что это за дурдом, в который я попала? — Это не дурдом, а больница для помутившихся рассудком, а попросту — психушка. — Мне все равно, дурдом это или психушка, я спрашиваю: ГДЕ мы находимся? — Мы на Острове. — Мне это ничего не говорит! — А, Вы же не сегодняшняя. А из какого Вы времени? — Из начала двадцать первого века… — Тогда вы ничего не знаете. Остров — изолированная зона пространства-времени, куда свозят всех, кто Видит. Я фыркнула: — По-моему, все люди видят! — Нет, видят только ведьмы. Остальные видят только пространство, а вы — время. — Но я ничего не видела! — Вы видели сны. В снах, а на самом деле — в астрале, вы можете увидеть любой момент определенного времени. Некоторые видят только прошлое с момента своего рождения: их мы не трогаем, их просто считают людьми с феноменальной памятью. Другие видят определенную прошедшую эпоху и говорят, что лично видели разных знаменитостей того времени. Этих мы толпами забираем из сумасшедших домов. Третьи видят будущее. С ними мы поступаем в зависимости от их поведения. Если они не пытаются изменить мир или рассказать об увиденном, мы тоже их не трогаем. Некоторые… — Простите, — перебила я, —, а что я видела, и почему вы меня забрали? — Вы слишком много можете видеть. Я даже не знаю точных границ. Например, что произошло 13 марта 2022? — Но насколько я помню, последний раз, когда я ложилась спать, на календаре было 13 марта 2016! — А если попробовать? Я зажмурила глаза и окунулась в черный туман. Постепенно из него стало возникать изображение: людная улица, черная «тойота», старушка тащит тележку… Машина налетела и сбила старушку, и в этот момент я увидела ее лицо… — Бабушка!!! — закричала я и очнулась, — Ее сбила черная «тойота», когда она тащила тележку через дорогу… — Ну-ну, успокойтесь, — захлопотал санитар, подавая мне стакан с растворенной в нём таблеткой успокоительного, — я знаю, в первый раз это очень сильно, к тому же видеть смерть близкого… Сколько же лет она прожила? Она погибла через шесть лет после моего исчезновения. Мне шестнадцать, она была на сорок четыре года старше, итого шестьдесят шесть… Тут меня осенила новая мысль. — Так вы — тоже ведьмак? — спросила я. — Конечно. На Острове — все ведьмы. — Что вы видите? — Других ведьм. Этот ответ меня поразил. Интересно, а я могу видеть их? Я закрыла глаза и снова погрузилась в темноту… — Мамочка, ты пойдешь со мной в зоопарк на мой день рожденья? — спросил детский голосок, так похожий на мой… — Но, дорогая, твой день рожденья был вчера?! — А я про следующий. Тогда приедет знаменитый-знаменитый зоопарк… — Откуда ты знаешь? — спросила мать и обернулась… Это была МОЯ мама… Я очнулась. — Моя сестра — тоже ведьма, — пролепетала я. — Пока вы видели только близких родственников. Попытайтесь вспомнить кого-то еще. Кого-то еще? Это скучно. У меня не было хороших знакомых, которых я бы хотела вспомнить: со своей подругой я рассорилась в шестом классе и с тех пор не общалась ни с кем иначе, как по соцсетям. А это мысль! Что, если попытаться представить человека, которого я и живьем ни разу не видела, но переписывалась В Контакте и Одноклассниках? Вот, например, та, под ником «Мэгги Блю*». У неё голубые глаза и светлые волосы, и она вечно грызет кончик карандаша, когда волнуется. Она сидит строго с трех ночи до шести утра, хоть часы проверяй. Это не для всех удобно, потому что, если написал в семь утра, то ответ получишь только на следующее утро, но постоянные собеседники уже привыкли. А какая она в жизни? ================= Намек на имя дочери Скарлетт (Бонни Блю) ================= В жизни её зовут Евгения Викторовна Рысакова, за плечами у нее толстые косы, шестнадцать прожитых лет и не очень хорошие оценки в школе. Она лежит на кровати, примостив айфон к подушке, и пишет кому-то сообщение. В углу валяется учебник истории — значит, она еще не доучила уроки. Мне хочется прочитать сообщение (хоть я и и знаю, что читать чужую переписку нехорошо), и я вижу его ясно, будто подглядываю Жене через плечо. Это всего лишь статус: «Привет, а вот и я!» Ничего интересного. Мысленно обвожу взглядом Женькину комнату: компьютер, полка с учебниками и целый стеллаж дисков. А я с ней три года переписывалась… Снова возвращаюсь на Остров, в ставшую уже привычной палату. — Ну почему все такие простые?! — Вы о ком? — оживился мой собеседник. — О своих «друзьях» ВКонтакте. — Все это пустые выдумки о заочной дружбе, просто способ удовлетворить потребность в общении. У вас что, никогда не было настоящих друзей? — Была одна подруга, но я с ней поссорилась несколько лет назад… — Из-за чего? — Из-за одного парня, который нам обеим понравился. Я с ним первой познакомилась, а он ушел к ней. — Ну и зря. Попробуйте его вспомнить. Я вспоминаю. Его звали Аркадием, и он обладал тем особым шармом, который заставляет девчонок бесповоротно влюбляться с первого взгляда. Я познакомилась с ним на вечеринке у Анки, моей двоюродной сестры. Анка со мной не дружила, но я все же получила от нее приглашение, начинавшееся словами «Дорогая кузина». Я хмыкнула и пожала плечами, потому что с того момента, как мы виделись, прошло лет шесть, но все-таки явилась. Оказалось, что по случаю своего пятнадцатилетия Анка собрала в доме всех двоюродных и троюродных братьев и сестер, а заодно добрую половину своей школы — благо, дом был большой. Я не любила большого скопления людей, особенно подростков, которых здесь было никак не меньше сотни, и примостилась в уголке с бокалом сока в руке и мрачными мыслями в голове. Однако долго омрачаться не получилось, потому что ко мне подошел парень — красавец, синеглазый блондин лет семнадцати, и спокойно, без всякого стеснения спрашивает: «Привет! Не любишь шумиху, да?» Я нервно перегрызла трубочку с соком. Стекая по обломкам, сок вернулся в бокал, а я, отплевывая застрявший между зубами, прошипела: «Привет, незнакомец! Ты прав — мне действительно скучно!» Он улыбнулся: «Я так и подумал, увидев твое мрачество в углу. Меня зовут Аркадием, и, раз я представился, то хотел бы узнать твое имя.» Я представилась. Мы разговорились, оказалось, что он живет совсем недалеко от нашего дома. Когда начались танцы, он не выпускал моей руки, так и прокружились весь вечер. А когда вечеринка закончилась, и гости стали расходиться, было уже темно и Аркадий проводил меня домой. Целую неделю мы провели просто великолепно: каждый день гуляли вместе по городу, ходили в парк, в кино, в кафе… А в следующее воскресенье все кончилось. Даша, на ту пору еще моя лучшая подруга, заметила, что я стала позже приходить в школу, реже ей звонить, и прочее. Ей это не понравилось, она стала меня донимать телефонными звонками и сообщениями ВКонтакте с вопросами о том, куда я пропала. В результате в воскресенье, когда мы с Аркадием собирались на электричку, чтобы поехать за город, она все-таки меня достала, позвонив в тот самый момент, когда мы были у кассы. Я отошла чуть в сторону, оставив Аркадия покупать билеты, и приняла вызов. После короткого диалога, в котором я безуспешно пыталась защитить наше с Аркадием единоличное путешествие, для Дашки был куплен третий билет, и буквально за минуту до отправления она влетела в вагон. Выглядела она существенно лучше меня (во всяком случае, так тогда показалось Аркадию), и он сразу переключил внимание на нее. В результате к концу поездки я скучала у окна, а эта парочка ласково курлыкала. Я осторожно сошла на предыдущей перед станцией назначения и тихонько пошла обратно. Конечно, в тот день я здорово натерла ноги, но смогла утихомирить обиду на подругу и парня. Теперь я попыталась представить Аркадия. И, что странно, мне это почти сразу удалось. Унылая общага, комната с выбитыми стеклами, отсутствие мебели, кроме разбитых бутылок. И, посреди всего этого хлама — парень лет двадцати, посеревший, в кровоподтеках, в котором я с трудом узнаю черты когда-то милого Аркадия. Рядом с парнем начинает зудеть телефон. Он судорожно дергает пальцами, пытаясь его взять, но не может. Я смотрю на экран. Дашка? Неужели она его еще не бросила? Во дает… Звонок проходит, Аркадий снова погружается в похмельную дремоту. Через полчаса приезжает Дашка с сумками, открывает комнату своим ключом, ставит сумки на чудом сохранившуюся тумбочку, собирает бутылки, выносит мусор, моет комнату. Тащит Аркадия в ванную, раздевает, отмывает, обрабатывает раны, переодевает в чистое… Ведет уже слегка проснувшегося Аркадия в комнату, сажает на раскладной стульчик, кормит кашей с ложечки… Да, Дашка его не бросила, я бы вряд ли так смогла… Моя зависть к подруге тут же утихла, и я решила, что как только вернусь, помирюсь с ней. А пока я вернулась на Остров… — Ну что? — осведомился санитар. — Очень сильные впечатления? Знаете, Вы так гримасничали, что пришлось вколоть Вам дозу успокоительного… — Спасибо, — сквозь зубы прошипела я. Нет, я не хотела больше здесь оставаться, не хотела… — Верните меня обратно! — закричала я и зажмурила глаза. Сквозь сон медленно пробивались первые рассветные блики… Я проснулась и судорожно схватила мобильник. Двенадцатое марта две тысячи шестнадцатого года, пять утра. Еще поспать? Не-е-ет, я больше не хотела возвращаться в этот Сон. Я протерла глаза, нашарила ногой на полу тапочки и потащилась на кухню. Вдруг передо мной четко встала картина вчерашнего дня: закат, и я со своей сестренкой сижу на подоконнике… Я ухватилась за косяк, чтобы не упасть. Я Видела! … Что же будет со мною завтра?.. Пять минут шестого. Я сижу на кухне и жду, пока закипит чайник. Спать после увиденного совершенно не хочется, но мне уже как-то без разницы — занятия в школе с восьми. Погруженная в свои думы, я не замечаю, что чайник уже давно булькает. Хорошо, что электрический — сам выключается, а то бы сгорел… Чайник стал посвистывать во второй раз, когда я наконец отвлеклась от своих размышлений и выдернула его из сети. Достаю чашку и коробку с заварочными пакетиками, кидаю один в чашку и заливаю кипятком. Жду, пока остынет, а тем временем снова вспоминаю сон. Дашка… Неужели она все еще с Аркадием? Надо проверить… Беру телефон и набираю в поиске «Дашка». Выскакивает три номера, но ни один не ее. Делаю круглые глаза, с минуту мучительно соображаю, потом вспоминаю, что ее номер остался на старой симке, потому что она ушла после девятого в колледж, а мы не перезванивались… Отыскиваю старую симку, что занимает еще минут десять, вставляю в телефон и звоню. Берет. «Доброе утро, не разбудила?» — «Привет! Нет, конечно. Я к Аркадию собираюсь». — «Опять наклюкался?» — «Да, наверное… — небольшая пауза. — А ты откуда знаешь?» — «Да уж знаю… Встретила один раз в нетрезвом виде, — я не хотела говорить о своем вещем сне, и потому немного приврала, чтобы не возникало лишних вопросов. — Тебе помочь?» — «Ой, спасибо, была бы рада. Выходи к *ской станции метро, я там тоже скоро буду, поедем вместе». — «Хорошо, собираюсь. До встречи». — «До скорого». Я отбилась. Надо собраться, да поскорее… Так, сперва умыться, потом найти шмотки и рюкзачок… В общем, сборы заняли у меня еще минут пятнадцать. Я вылетела из дому, закрыла дверь и побежала к *ской станции метро. Дашка ждала меня у входа с огромным рюкзачищем за плечами и парой сумочек полегче — в руках. «Дашка, тебе нельзя же так нагружаться!» — я чуть ли не силой отобрала у нее сумки, после чего мы расцеловались и спустились в метро. Под глазами у подруги были темные круги. «Тяжело тебе с ним?» — спросила я. «Сложновато порой бывает, особенно когда напьется, — Дашка отвечала сухо и слегка равнодушно. — Но я справляюсь», — последние слова показывали, что Дашка не так сильно нуждалась в моей помощи, но, раз я пошла на примирение и поддержку, согласилась их принять. Вскоре подошел подошел первый поезд. Мы едва втиснулись в вагон с огромными Дашкиными сумками, и потому, когда оказались в вагоне и пристроили их вместе с рюкзаком на полку, то облегченно выдохнули. — Даш, что у тебя там? — спросила я, отдышавшись. Выглядела я не лучшим образом, и потому, достав из своего рюкзачка расческу, начала приводить себя в порядок. К счастью, по раннему времени народу в вагоне было немного: несколько заспанных дачников да стайка студентов из *ского вуза, а то было бы стремно причесываться, глядя в стекла метро вместо зеркала… — Всяко разное, — наконец устало ответила Дашка, — лекарства, шмотки, съестное, питье, уборочный инвентарь, раскладной стул и походная кровать. — Ого! — я была поражена предусмотрительностью Дашки. — А косметику ты не догадалась захватить? — Какая косметика? — Дашка убрала с лица мешавший локон, и я увидела выцветшие ресницы и бледное, изможденное лицо с запавшими глазами. — Я уже сто лет не крашусь… Вскоре мы приехали на нужную станцию. Выгрузившись из метро, мы пошли на одну из близлежащих улиц, где и жил Аркадий. Даша открыла дверь своим ключом, и мы вошли в квартиру. Аркадий лежал на полу комнаты. Правая его рука сжимала розочку, в левой была недокуренная сигарета. В опухшем и разбитом лице я еле узнавала черты когда-то милого парня. В это время Даша, не мешкая, приподняла Аркашу за плечи и потащила в ванную. После душа Аркадий начал приходить в себя: мутный взгляд прояснился, губы шепнули: "Даша".