Природа смерти

- До Куштара лиг девятьсот! – раздался грубый и хриплый голос человека за штурвалом. - Отлично. Следуйте тем же курсом – произнес парень лет двадцати пяти, сидящий на кресле второго пилота. - Оох, скорее бы – прокряхтел штурман Гольтер. На высоте километра над бескрайним морем золотистых барханов летел уродливый красный самолет. Неказистый, пузатый, с корпусом, похожим на утюг, и толстыми крыльями аэроплан чуть-чуть покачивался в воздушных потоках. Многочисленные реактивные двигатели, установленные в крыльях, оставляли широкую полоску инверсионного следа. Весь грузовой отсек этого самолета был заполнен людьми. Мужчины, все с винтовками в руках и с мечами в ножнах, женщины, многие с детьми на руках, старики и старухи. И все были в рваных холщовых туниках. «Не знаю, надолго ли удастся задержаться в Куштаре. Но в любом случае, варвары не будут преследовать. У них почти нет самолетов» - думал молодой парень, держась за штурвал. Кронштейны и шпангоуты внутренностей аэроплана скрипели, и казалось, вот-вот, стоит ему нырнуть в турбулентность, как он с ужасным скрежетом развалится на части. А за грязным стеклом иллюминатора простиралась Пустыня, бескрайняя и несущая смерть. Где-то внизу виднелась узкая полоска – это караван шел из тафийских городов-государств далеко на юг. - Эй, Нешшир? Как думаешь, мы сможем обустроиться в Куштаре? – спросил Гольтер у молодого парня. - Да. У них не хватает рабочих рук. Я во время своих странствий видел огромные поля, засеянные ячменем, на бескрайних плодородных равнинах. Их почти некому убирать, и часть урожая сгнивает. Там есть место для всех – ответил Нешшир. - Добро-добро. Может, ты и есть Апостол из тех легенд. Ну, который мир спасет… хотя, глаза-то не голубые – прохрипел Гольтер. Нешшир вздохнул и потянулся на кресле. За два часа полета его конечности сильно затекли. Где-то в глубине самолета полубезумный старик Хенем рассказывал детям свои безумные истории. Он рассказывал про катастрофу, названную людьми Тринадцатью Днями Разрушения, про сотни белокрылых ангелов, поднявшихся в воздух, чтобы уничтожить прежнюю цивилизацию, про века страдания и смуты, продолжающиеся и по сей день. Рассказывал Хенем и про мир до катастрофы. Про огромные города с блестящими башнями до небес, про белые повозки, движущиеся без лошадей, про самолеты, способные облететь весь земной шар за пару часов, про корабли, летящие к звездам. И про то, как этот прекрасный мир горел, сожженный огнем Тринадцати Дней. Дети слушали этого безумца, и все их существо отражало трепет. А Нешшир лишь еле заметно хмыкнул. Нет на этой планете теперь даже следов блеска прошлой цивилизации. Лишь грязные, оборванные люди, готовые удавить друг друга за миску похлебки и черствый кусок хлеба. И лица, эти лица, болезненные, утомленные тяжелой жизнью на земле, отравленной токсичными отходами и керамическими остовами строений. Лишь лицо Нешшира казалось другим, будто он не из этого мира. - Когда прибудем в Куштар, местные воины обеспечат защиту вашим женам в обмен на службу в их рядах – произнес Нешшир. - И истребитель тоже им отдавать? – возмутился старейшина Дентер. - Сами подумайте: вам обеспечат защиту, зачем в таком случае истребитель? - Нехорошо это. А вообще, да, надо было его оставить и взять побольше зерна. - Нет, так лучше. Мы подарим истребитель в знак наших добрых намерений. - Хорошо. И все же я буду скучать по долине Шевара. А ты, Нешшир, ты будто уже отринул все, что связывало тебя с родным краем. - Наверное, как у любого кочевника, родным для меня бывает то место, на котором я разбил бивак. - Как знаешь. Может, ты и правда сын посланника звезд. Нешшир вздохнул. Да, про него ходили легенды, будто его отец спустился со звезд, и, когда настал срок, вернулся обратно. А, когда Нешшир сам ушел странствовать, про него стали ходить легенды, будто он последовал за отцом к звездам. Глупости. Все, что видел он – бедность, голод, болезни и смерть. Люди ютились в хибарах, молились истуканам, кто-то опускался до варварства и начинал грабить и разорять другие селения. И Куштар, то место, которое он называл землей обетованной, был таким же. Но эти люди, нищие люди, ищущие спасения от варваров, без возражений последовали за ним. А через день около крепостных стен Куштара собралось множество работорговцев и их охранников, одетых в черные кожаные доспехи и держащих в руках короткие карабины. Нешшир держал на мушке пистолета внучку старейшины. Маленькая, голодная девочка даже не дрожала – она просто не двигалась и впивалась глазами, полными ужаса, в иллюминаторы самолета. - Нешшир, поганый ты ублюдок! Что ты наделал? Ты сдал нас работорговцам с потрохами, а теперь хочешь застрелить мою внучку?! – кричал старейшина Дентер. - Прости, но, как я уже сказал, моя родина там, где я разбил бивак – усмехнулся Нешшир – сдавайся, сложи оружие, и никто не погибнет. Вдруг, ворота открылись, и на паланкине, в окружении стражников в золоченых кольчугах, свиты и рабов, явился сам князь Куштара, Риннел. «Если начнут стрелять, уничтожьте их любой ценой» - отдал короткий приказ Нешшир и бросился к паланкину. Риннел, юный парень лет пятнадцати, больше похожий на девушку, с тонкими, длинными пальцами, с белой и нежной кожей, произнес: «Всем, кто прибыл в Куштар! Я готов даровать вам полное право подданства князю Куштара! Все права обладания рабами объявляю недействительными!». Толпа работоргоцев начала перешептываться. Нешшир убрал пистолет от виска девочки и выругался. Риннел подозвал его к себе. В его дворце, вдали от посторонних глаз он наконец, произнес. - Итак, магистр Нешшир, ваши отчеты по наблюдению за племенами шеварского региона впечатляют. Варвары Пустыни начали перемещение на юг, как я понимаю. Что же до этого племени… Вам не кажется, что вы временами перегибаете палку? – произнес Риннел, наливая вина в золоченый кубок. - Продать их в рабы было бы оптимально для пополнения дешевой рабочей силы. Иначе для Куштара все сложилось бы не лучшим образом. Мы же хотим восстановить человеческую цивилизацию Терры? – ответил Нешшир. - Ах да, знаю. Вы, из Прогрессорского Комитета, всегда относитесь к обязанностям слишком серьезно. А вы посмотрите, какой простор для познания! Спустя два века после катастрофы люди образовали города-государства, по самым смелым прогнозам через полтысячелетия они образуют раннефеодальные государства, а через еще тысячу лет наши потомки смогут наблюдать эпоху феодализма во всей ее красе! Мы, ученые Имперской Академии Экспериментальной Истории, прекрасно понимаем это. А еще, посмотрите, на Терре находится уникальное общество, сформировавшееся после глобальной войны. Забавно наблюдать, как реактивные самолеты и самозарядные пороховые винтовки сочетаются со средневековыми костюмами, доспехами и мечами. Да, на планете Теша тоже была ядерная война, но без последствий такой степени. Сами посмотрите: за два века сформировались новые народы, с новой культурой и новым языком. Например, вера в голубоглазого апостола, который разрушит мир. Типичное порождение фата… - Да, я понял! Моя задача выполнена, и я хочу обратно в Ксантильскую империю. Где будет садиться шаттл? – произнес Нешшир. - А, да. Он ждет у оазиса в двух днях пути отсюда – ответил Риннел. Нешшир развернулся и ушел. «Риннел… глупый молокосос. Типичная пешка в планах Ксантильской империи по созданию единого людского государства галактического масштаба. Таких много, детей, рожденных от союза ксантильца и человека с другой планеты. Простой обход соглашения, запрещающего вмешательство в историю примитивных цивилизаций. Риннел, он, если не ошибаюсь, внук богатого ксантильского трибуна. Понятно, почему он так хорошо устроился – царем города-государства» - думал Нешшир. Он узнавал в этом мальчишке себя, лет пять назад – такой же смелый, решительный, готовый отдать жизнь ради возрождения Терры, планеты, которую считал второй родиной. «Черта с два. Моя родина – там, где я разбил бивак» - шепнул Нешшир, погрузив на лошадь тюк с продовольствием, пару бурдюков с водой и однозарядную винтовку. Он пришпорил коня. Вдалеке, за ячменным полем, виднелась Пустыня. Нешшир знал, что эти пески несут только смерть всему живому. Эти пески – тот последний отголосок самого страшного оружия последней глобальной войны Терры – аннигиляционного. И ничто не может остановить роста Пустыни – даже ксантильские прогрессоры. Но самому Нешширу было все равно. Это пять лет назад он путешествовал по этой планете, искал, как же остановить Пустыню. И воспоминания захлестнули Нешшира. Он вспомнил, как, бредя по пустыне, заметил огромный остов самолета, может быть, оставшийся еще со времен катастрофы. В некоторых из его окон еще горел свет. Нешшир осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, пробрался к этому. - Кто ты? Зачем ты сюда явился? – раздался хриплый голос старика в черном балахоне с повязкой, закрывавшей лицо. - Я лишь бедный путник, голодный, усталый и ищущий ночлег – ответил ему Нешшир. - Заходи – ответил ему старик, указав на дыру в корпусе, закрытую железной пластиной. Нешшир, ведя под уздцы своего коня, пошел ко входу, но тут что-то хрустнуло под его ногами. «Череп человека?! Откуда?!» - пронеслось у юноши в голове – «Это каннибалы?». Сердце замерло, пока разум пытался осознать, куда же Нешшир попал. Весь вход был устлан обглоданными человеческими костями. Нешшир вскочил на своего жеребца и поскакал прочь. А ночью они пришли. В черных балахонах, с винтовками в руках, они почти неслышно шли по барханам. Их глаза будто светились в непроглядной тьме ночи над Пустыней. Нешшир вновь вскочил на своего жеребца и, было, погнал его, что было сил, но один раскатистый, громкий выстрел пронзил ночь. Нешшир упал. Приглушенно, будто где-то далеко раздалось хриплое ржание коня. Нешшир стиснул зубы, чтобы перетерпеть нестерпимую боль в плече. Он передернул затвор винтовки и выстрелил в одного из людей. Очнулся Нешшир уже наутро, лежащим на остывающем трупе коня, один посреди Пустыни. Целый день шел юноша, и раны его ныли. Суровый ветер Пустыни бил в лицо, раздирая кожу мельчайшими песчинками. Нешшир шел, уже не надеясь выжить, он ждал лишь одного – принять смерть как мужчина, в борьбе, пусть и бессмысленной. И вот, он упал без сознания. «Успокойся, дитя. Ты в безопасности» - раздался мягкий баритон. Нешшир подскочил и замер, осознавая, что на том месте, где до этого был песок, росла трава. Глаза его пока что видели лишь очертания. Солнечный диск едва просвечивал сквозь крону дерева. Нешшир обернулся и увидел среди деревьев странное создание – зеленое, с веретеновидным телом, длинными руками и ногами, с единственным глазом. Юноша наощупь потянулся за винтовкой и обомлел – его оружие проржавело насквозь и заросло травой, а из треснувшего приклада росли грибы. – Успокойся, дитя. Ничто тебе не грозит. Этот заповедник построили лучшие умы человечества в дни ужасной катастрофы – произнесло существо. - Я хочу знать все! Что это за место!? Кто вы!? Почему вы меня спасли!? – крикнул Нешшир, пытаясь получше рассмотреть своего странного собеседника, но глаза его видели пока что лишь очертания и силуэты. - Что это за место? Как я уже говорил, это заповедник. Кто я? Смотритель, созданный гениями того времени, чтобы контролировать жизнь флоры и фауны этого места. Почему я тебя спас? Так было приказано мне еще в те незапамятные времена. Хочешь знать все? Я не дам тебе таких знаний, дитя. Скажу только одно… Нешшир чувствовал благодатный трепет, когда вспоминал слова того существа. Тогда он не хотел верить в это и убежал, обратно, в Пустыню. Долгие годы его терзала мысль, может, то существо было право? И сейчас Нешшир точно уверен в его правоте. «Все в этом мире подобно дню и ночи. Жизни человека, существованию биологического вида, жизни, звезды, галактики, даже самой Вселенной, свойственно не только расцветать во всем своем великолепии, так и, достигнув пика, угасать. Государства Терры, пережив свой расцвет, сгорели в горниле мировой войны, и теперь влачат жалкое существование на осколках былого величия, вымирая от голода, болезней, междоусобиц и наступления песков. Погибнут, достигнув своего пика, и Ксантильская империя, и другие государства космоса. Это – сама природа смерти, и идти против нее бессмысленно» - сказало тогда существо. И Нешшир точно знал, единственное, что он может – тихо созерцать бессмертное величие природы, но он больше не хотел вмешиваться в него – пусть это заботит глупцов-идеалистов, вроде Риннела.