Чувства кандидатов

Меня зовут Дональд Трамп, я известный предприниматель и медиамагнат, и все считают меня знаменитым и успешным человеком. Многие подтрунивают над этим, некоторые откровенно смеются, другие соглашаются, но никто не оспаривает это. Никто, кроме… неё. Она считает меня не более чем гордецом и выскочкой и редко уделяет мне внимание. Своим демократам она улыбается, с республиканцами готова даже сотрудничать в случае чего (удивительная особенность для американского политика), а со мной всегда холодна и сдержанна, как будто всегда презирала и поныне презирает. А ведь я начал свою карьеру почти одновременно с ней. За три десятилетия я стал поистине значимой фигурой: я держал пол-Америки в своих руках. Сейчас, когда я замахнулся на пост президента, это уже не так важно, но мои соратники и оппоненты считаются с моим мнением. Из оппонентов только она, разумеется, меня игнорирует. Тем не менее я всегда был очень остёр на язык и крайне эксцентричен в своих поступках и поведении, чем слепо думал покорить её сторонников. Я обзывал даже действующего президента Обаму, лишь бы доказать ей и тех, кто её поддерживает, что именно я — лучший и достойнейший кандидат. Но, несмотря на это, меня поддерживало меньшее количество людей, и в этом даже я себе не врал. То и дело хотелось одернуть самого себя: «Да чего это ты нафантазировал, Дональд? Ты наверняка не победишь её!» Но я же Трамп, я могу! Хотя почти никогда я не знал, подействует ли моя речь на слушателей и насколько поднимется или опустится мой рейтинг. Хорошо, что меня выручала моя семья. Она даже не догадывается о моих чувствах. Каждый раз, когда я вижу её перед очередными дебатами, в голове застревает одна мысль: пусть только она поскорей уйдёт. И всякий раз, проходя мимо, я гордо выпрямляюсь во весь свой и без того немалый рост. Пускай знает, что Трампа просто так не сломать. Но на дебатах я лишь саркастично смеюсь, когда она прекращает говорить. Мне хочется её похвалить, однако я всегда себя сдерживаю. В одобрении, конечно, нет ничего постыдного или позорного, но она не достойна слышать похвалу от меня, хотя и стоит её.

***

Когда их взгляды пересекаются, в душе Хиллари мгновенно вспыхивает огонь. Она пытается верить, что это пламя пылает от ненависти, но в глубине души знает правду. Такой костёр невозможно зажечь исключительно злобой, и миссис Клинтон в этом уверена. Глядя в его глубоко посаженные, с мешками, маленькие глаза, она даже не знает толком, что чувствует. Это точно не любовь — ведь как можно любить человека, которого с недавней поры терпеть не можешь; того, чей надменный взгляд исподлобья и грубые слова вызывают дикий гнев и желание убить? Раньше, когда на время отошедшие от «большой политики» Клинтоны дружили с Трампом, Хиллари даже забавляли эти привычки эксцентричного миллиардера. Теперь она редко может смотреть в вечно издевающиеся глаза Дональда. Ныне, в преддверии выборов, Хиллари ходит по лезвию ножа, но и Дональд тоже. Она уже неоднократно творила такое, на что у других не хватало смелости, а если б и хватило, то им бы давно грозила отставка. Она считает это своей особой привилегией, но то же самое позволительно и ему. Миссис Клинтон думала, что должна стать единственным кандидатом на выборах, но видит, что у неё нет шансов. Уже давно она только одна из двух претендентов на президентское кресло: другой — он, Трамп, с которым у неё нету ничего общего. Хиллари часто думает, что всё могло быть иначе. Они могли бы изначально стать союзниками, не предавая публично забвению старую дружбу, и тогда были бы непобедимы. Вместе они держали бы такой рейтинг, что любому сопернику оказались бы не по зубам. А так Хиллари почти чувствовала, как при виде её Дональд с трудом сдерживается, чтоб не закричать: «Это я! я буду президентом после Обамы!» Он — её оппонент на выборах. Она ненавидит этого надменного бахвала, решившего, что он может одолеть жену бывшего президента… смотрит на его ухмылку и опять горит гневом. Даже потерпеть поражение от Обамы было не так обидно, как было бы от него. Это не просто костерок, а настоящий пожар. Хиллари и Дональд играют в политическую игру. Якобы смертельно ненавидят друг друга, ждут падения врага, его позора. Но искренне ли? Она хочет победить, но не желает его смерти. Хочет просто взирать на его отстранённое лицо и наслаждаться победой. Это самые грязные выборы из всех, что знала Америка. За всю карьеру Хиллари не запятнала себя практически ничем, но любая история может послужить причиной для очередной волны информационной клеветы. Помимо этого, миссис Клинтон не желает прекращать свою рискованную игру, однако и не хочет падения Трампа просто по-человечески. Увы, в её душе, где место ему, казалось бы, есть только в качестве врага, Дональд занимает совершенно иную роль — такую, как ещё лет десять назад,— но об этом вообще никто не должен знать. И Хиллари продолжает взаимно гнобить его во время дебатов, зная, что исход борьбы один: он или она. Поэтому когда она узнаёт об этом самом исходе, то с трудом может держать эмоции в узде. Игра окончена; поливать друг друга грязью и притворяться уже не надо, но вместо того пожара теперь осталось лишь пепелище. А ведь они могли оставаться друзьями, как их дочери… Хотя нет, не могли. «Но я могла победить тебя, Дональд», — с досадой думает Хиллари, чувствуя на сердце странный холод. Уже во второй раз всё сломано. И всё же в одном она твёрдо уверена. На инаугурацию Трамп непременно пригласит её и Билла: ведь только она, вечная супротивница, превращала его эгоистичную душу в пламя.