Не могу

Егор, а часто ли ты ещё будешь противоречить себе? Говорить одно, делать другое, а в итоге получится третье? Долго ты будешь играться моими чувствами и кричать о любви, которой ты не испытываешь ко мне? Зачем, Булаткин? А самое главное, для чего?

***

Схватив с полки у зеркала сумочку и телефон, я быстро выбежала из дома и, добежав до стоянки, села в свой автомобиль, просто хочется уехать туда, куда глядят глаза. Остыть. А после, спокойно поговорить… расстаться. Выкручивая руль, я направилась просто гонять по ночному городу. Ночные огни и практически пустые дороги давали возможность разогнаться до довольно высокой скорости и не думать ни о чём. Лето. Окна на распашку, громко играет музыка из магнитолы. Его голос. Такой мягкий, чистый и до боли родной. «Как такое может быть, что тебя забыть, я не могу?» Истерика подступает к горлу и я особо не стараюсь даже сдерживать её, зачем? Слёзы катятся по щекам, оставляя мокрые следы и разводы от туши, губами втягивая воздух, наполняя лёгкие кислород и сильнее вжимая педаль газа в пол, набирая скорость, повышая её почти до максимума. Переведя взгляд на зеркало я заметила его машину, удивительно, у него же концерт, как он мог отменить его… ради меня? Протяжно, долго сигналит, мигает фарами, чтобы я остановилась и лучше это сделать, иначе из диалога, который я уже придумала себе в голове, кричать будет он, тем самым образуя его в монолог. Аккуратно сбрасывая скорость, я свернула на обочину, притормаживая. Отстегнув ремень безопасности, я вышла из машины, ступив ногами на песочную дорогу, чёрт мне дёрнул надеть шпильку, ноги теперь болят. — Булаткина, твою мать, ты что творишь? — Он вышел из машины и буквально в два шага сократил расстояние между нами, как можно сильнее вжал меня в тёплый металл машины, причиняя малую боль моей спине.  — Почему ты плачешь, Алиса? — Его глаза обеспокоенно бегали по моему лицу. — Потому что меня предал любимый человек. — Я глупо улыбнулась и попыталась выбраться из его цепкой хватки, но не получилось, он лишь сильнее сжал мое тело в своих руках. — У тебя концерт, Егор, ты опаздываешь. — Я пыталась отвечать спокойно, но удавалось мне уже с трудом и, буквально через пару минут, слёзы вновь, с большей силой, покатились по моему лицу. — Малышка, что произошло? В чём я виноват перед тобой? — Он развернул моё лицо к себе и немного сжал за подбородок, заглядывая в глаза. — В чём ты передо мной виноват? — Так хотелось ему всё высказать, что уже даже и молчать было тяжело, хотелось громко выть от боли и бить со всей силы все, что попадется под руку, мне хотелось рассказать ему всё в одночасье, громко не сдерживая себя, с матом и слезами… глубоко вздохнув, я продолжила. — Когда я нуждалась в тебе ты был в Дубай с другой! Когда мне было плохо, тебя не было рядом, ты, Егор, был с другой. — Громко вздохнув и прикрыв глаза, я крепко сжала его руки. — Булаткин, ты так мне нужен, но я так устала. Я устала тебя любить. — Я устала в тебе нуждаться, когда ты не нуждаешься во мне, понимаешь? Я просто хочу быть нужной для тебя, Йогурт. — Алиса, — парень протянул моё имя, будто пробуя его на вкус, — Малыш. — Он замолчал и подтянул меня ближе к себе и требовательно поцеловал, перебирая мои губы между своими. Рассудок затуманивался и едва попытавшись дать отпор блондину, я сдалась. Расположив свои руки на шее, я сильнее притянула его к себе углубив поцелуй. Сладко. Очень. Этот парень сегодня курил кальян. Мятный. Он вкусный. Его губы вкусные. Мятные. — Не злись, пожалуйста, а научись разграничивать работу и личную жизнь. Я весь твой, Алиса, остальное — работа! Я верен тебе, моя девочка. — Он отвёл меня немного в сторону и приоткрыв дверь машины, усадил в неё на задние сидение, — Ну чего ты молчишь? — Уходи, Егор. — Кратко и по делу. — Пожалуйста, не мучай меня. — Он схватил меня за руку и передвинул ближе к левой стороне, а после, сам сел рядом. — Алиса, — он громко выдохнул, полностью освобождая свои лёгкие от воздуха и обнял меня. — Какая же ты маленькая ещё. — Блондин закопался рукой в моих волосах и поцеловал в шею. Нет, только не туда, пожалуйста. — Алиша, останься моим зеленоглазым счастьем, которому всегда приятно готовить кофе и покупать толстовки, которого приятно носить на руках и неумело заплетать косички, останься, я не смогу без тебя. — Ты уже однажды смог, сможешь и ещё раз. — Я глупо улыбнулась, — Егор, мне через пару часов надо быть в аэропорту. Милый, найди, пожалуйста, себе не такую как я, плаксу. Найди себе достойного человека, который сможет полюбить тебя таким коем ты и являешься. Таким милым и безбашеным эгоистом. Человеком, который может одновременно возродить в тебе чувства, а потом, в одну секунду, уничтожить. Найди ту, которая тебя будет ценить, уважать, любить. Найди себе свою самую-самую. — С этими словами, я, взяв свою сумку, вышла из своей машины и пересела в машину парня давая по газам и уносясь прочь от этого места подальше. В три часа ночи у меня самолёт в Нью-Йорк и новая, надеюсь, счастливая жизнь. *** Прогуливаясь по улицам Нью-Йорка, зайдя в кофейню, я купила горький латте с макароном и прошлась к столику, находившемуся у окна, который открывал вид на красивую набережную города. Медленно потягивая из трубочки горячий ароматный напиток, я размышляла о том, поступила ли я правильно, уехав тогда от Егора? Однозначно да, я считала себя правой и старалась найти хоть мельчайшие аргументы, которые бы оправдывали меня. За полгода практически ничего не изменилось, я нашла престижную работу, отличных друзей и даже пыталась встречаться с парнем, но он был не тем, кто нужен мне… Не мой блондин… Нет. Грубый, требовательный молодой человек, которому от меня нужна была только выгода и постель, поэтому, буквально через пару месяцев мы с ним распрощались. Из раздумий меня вывели тёплые, немного грубые руки, которые аккуратно легли на моё лицо, нежно поглаживая пальцами мои щёки. — Я нашёл свою самую-самую ещё три года назад, Алиса Булаткина и мне ничего не стоит вновь её вернуть. — Его всегда шершавые губы нежно прикасаются к моему затылку, а татуированные руки спускаются на талию и крепко обнимают. *** — Егор, как? Вечерний Нью — Йорк завораживает своим светом и красотой, мысли становятся ясными и печальными, когда я спокойно и размеренно вдыхаю прохладный воздух, гуляя по городу с любимым человеком, крепко держа его за руку и наблюдая за такими же людьми как и мы. Нас совсем не узнавали и это только ещё больше нравилось, ведь нас никто не тревожил, не спрашивал, не просил фото, тем самым давая возможность насладиться всем тем пропущенным расстоянием и догнать всё упущенное. Только сейчас, гуляя со своим блондином по городу моей мечты, я поняла, что именно его я люблю так сильно и мне именно его все время так мало, что я готова, как жена декабриста, таскаться с ним по гастролям, лишь бы быть рядом с ним постоянно. — Боже, Булаткин, я такая дура. — Глубоко вздохнув, я прильнула к шее блондина и нежно его поцеловала. Я так скучала по этому! Чертовы полгода врознь и я просто могу с цепи сорваться и сойти с ума. Я люблю его. Очень. Сильно. Мне плевать, кто у него был после меня. Мне плевать, будет ли он мне дальше изменять. Мне плевать, абсолютно на всё! Я готова прогнуться под ним, только бы он всегда был со мной рядом. Я прощу всё. Тогда, в Москве, были эмоции, которые зашкаливали и сломали меня. Егор прав, надо уметь разграничивать работу и личную жизнь. Надо доверять. Верить любимому человеку, как никому другому и любить. — Малыш, я так тебя люблю. — Он произнёс это так нежно и так приторно-сладко, что моя улыбка растянулась до ушей, обнажая белые ровные зубы. — Пошли со мной. Накинув на меня свою пайту, Крид потащил меня ближе к парку, уже смеркалось, давая возможность спрятаться от людей и целоваться. Мы добежали до свободной лавочки в парке, которая была окружена деревьями, благодаря чему нас почти не было видно и, взяв бумажные стаканчики с горьким кофе со сливками и американским печеньем, стали разговаривать абсолютно обо всем, что произошло за полгода. Оказывается, Полина сняла новый фильм, и её картина заняла лидирующие строчки в Лос-Анджелесе, принося девушке огромную известность. Егор написал новую песню, клип на которую собирается снимать тут, в Нью-Йорке, у Оли с Олегом скоро будет свадьба и они нас приглашают, а Марина Петровна уже достают как Егора, так и Полину с внуками. Он рассказывал, а я улыбалась, словно полоумная дурочка из психушки, и сложилось такое впечатление, что мы и не расставались, а просто были в отпуске или Егор пропадал на гастролях. — Пойдём, я тебя провожу, а то поздно уже. — Блондин улыбнулся и подняв меня с лавочки, подхватил на руки, от чего я стала заливисто смеяться. — Ну поставь меня на место, Егор, пожалуйста. — По-моему, блондин пропустил мою фразу мимо своих ушей, лишь крепче сжал свои руки на мне. — Показывай дорогу. *** — А у тебя уютно здесь, пупс, — Блондин улыбнулся и расположился в кожаном кресле, наблюдая за ночными огнями Нью-Йорка. — Сама обставляла? — Да, — Просто ответила я. — я думаю, ты всегда знал, что, когда я злилась на тебя, то мне всегда нужно было что-то купить в дом, украсить его или что-то изменить в интерьере. — Я улыбнулась, внося чай на подносе и пару кусочков запеканки, которую испекла накануне, даже вдали я очень скучала по дому. — Ты не изменилась, абсолютно, всё та же девочка, которая любит красиво одеваться и стильно выглядеть, обожает готовить и при том, всё это, — Он обвёл рукой прикроватную тумбочку, показывая на все сладости, которые присутствовали на ней. — не кушать, а потом с улыбкой можешь кричать, что следишь за фигурой в то время, когда я буду силой запихивать в тебя сладкое. — Он хитро улыбнулся и немного приподнялся, — Знаешь… — в пару секунд он сократил расстояние между нами и свалил меня на кровать, попутно хватая с тумбочки сладкий шоколадный батончик и прижимая рукой моё тело, раскрывая сладость зубами, он запихивает в мой ротик еду, пачкая лицо шоколадом. — Егор, ну, Егор, — Прожевав, я захныкала. — ну прекрати. — Нет, малыш, мне нравится, когда ты беспомощная и сладкая, — В одночасье его губы коснулись моей щеки, а затем перешли в уголки рта, слизывая остатки батончика с ротика, я замерла. Такие родные губы, которые всё это время снились мне каждую ночь. — Что ты делаешь, Булаткин? — Глаза затуманивались и рассудок мутнел, я определённо хочу его, давно, сильно. — Навёрстываю упущенное, — он чмокнул меня в губы и приподнял с кровати полусидя. — Моя девочка, — приподняв меня, он сам упал на кровать, опрокидывая меня на себя, вновь целуя. Ох, Егор, что же ты делаешь? Егор нежно провел рукой по моим волосам и немного сжал их, откидывая в сторону, переложив меня на кровать, навис надо мной и потянул вниз лямки моей майки, оголяя грудь.