Хроники Инвернесса, Часть первая: "Путь Железной Девы"

Лэйла не знала, как далеко она находится от ближайшей деревни — Холвуда. Но что точно она знала это то, что таких сильных заморозков как вы этом году, она еще не видывала. Скованный суровыми морозами и навсегда утративший способность украшать ветви деревьев зеленой листвой, Лес Заблудших Душ, голый и отвратительный легко пронизывался холодным ветром. Кроны старых дубов и камнедревов покачивались в такт движению воздуха. Ледяные порывы, забираясь в их старые, промёрзшие дупла, глухо стонали, и казалось, что это стонут сами деревья, оплакивая свою несчастную участь. Красивыми и ветвистыми были они до прихода людей на эти земли, теперь же стволы их омертвели, превратившись в труху, а корни ссохлись. Не было больше в этом лесу ни зверя, ни птицы — только холодные узловатые ветви деревьев помахивали бредущему по заиндевелой от холода, земле, жеребцу и его всаднице. Необычно холодная, для этого леса, осень сковала толстым слоем льда все водоемы и не было ни одного озерца, ни одной лужицы, где можно было бы добраться до воды. Хоть девушка и взяла с собой в дорогу как можно больше бурдюков с живительной влагой, в такую холодную пору, жажда — не самый страшный враг, и почти все кожаные мешки охотницы, притороченные к седлу, были нетронуты. Столь сильные заморозки в проклятом лесу были в диковинку, и охотница оказалась к ним не готова. Тонкие обтягивающие лосины, легкий коричневый жакет, застегнутый на три пуговицы, с выглядывающей сверху, грязной, запятнанной кровью сорочкой и мягкие кожаные сапоги, не согревали хрупкое девичье тело в такой сильный холод. Опущенная голова всадницы безвольно моталась из стороны в сторону в такт глухому стуку копыт и ее темно-каштановые, спутанные в комки, волосы, все в листве и грязи, касались светлой гривы жеребца. Лэйла замерзала, и у нее начали уже отниматься кончики пальцев на руках. От холода они болели так, словно она опустила их в банку с иголками. С ресниц девушки свисали маленькие замерзшие капельки слез. — Дэвен, олень безрогий, если я выживу, я убью тебя — прошептала она, трясясь всем телом и прижимаясь к холке своего породистого скакуна, который, как и хозяйка, не привык к таким сильным перепадам температуры. Хрипло выдыхая клубы пара, животное, едва плелось по твердой, испещренной, застывшими корнями деревьев, почве. Лес, окружавший всадницу, словно застыл в ожидании чего-то. Неподвижные холодные ветви нависали с обеих сторон и словно хотели дотянуться своими острыми когтистыми кончиками до теплой плоти охотницы, которая едва бы это сейчас заметила. Лес Заблудших Душ некогда был прекраснейшей частью Древнего леса и носил красивое название — Золотая пуща. Сереброкорые вердумы — гордость и краса Золотой пущи, отличались не только своей необычной высотой и шириной в обхвате, но и своей гибкостью, сопоставимой лишь с их невероятной прочностью. Земля в лесу была богата и плодородна. Она веками обрабатывалась жившими здесь полстолетия назад, домарийцами. Но после роковой Битвы за Аскгард, в ней, как и в самих деревьях не осталось той силы, которой их наделяло одно лишь присутствие южных обитателей материка Инвернесс. Почва, как и сам лес, страшно пострадала в той войне, в которой впервые были использованы сандерилы — осколки Камня заката. Были в той войне впервые использованы и сами Доспехи заката, нёсшие в себе невообразимую мощь и силу. С тех времен Золотая пуща и получила свое новое имя — Лес Заблудших Душ, которое позже сократилось до, простого — «Заблудший Лес». Поговаривали что в лесу, помимо слепых от рождения крысней и парящих с дерева на дерево и, ищущих подходящую добычу, пауков, обитают неупокоенные и поныне, души отважных домарийцев, сложивших голову в Битве за Аскгард. Их измученные сандерилами, души нашли свое пристанище в стволах деревьев и раз в год можно было стать свидетелем того как кончики ветвей тех деревьев, в которых поселились души домарийцев излучают легкое желтое свечение, словно сила закатных камней, пропитавшая естество умирающих, выходит на поверхность, излучая при этом, тусклый дневной свет. Повидавшая многое за свои двадцать два года, Лэйла конечно же не верила в подобные байки и россказни, а вот во что она действительно верила, так это в то, что если и есть на свете души, то присоединяться к их сонму она была еще совсем не готова. Ее душу так просто не заполучить, а вот что касается души ее коня… Тяжелое дыхание жеребца серьезно ее беспокоило. «Похоже на воспаление легких. Дотянуть хотя бы до границы этого треклятого леса» — подумала охотница, чувствуя, как неуверенно подрагивает под ней тело животного. Если конь падет прямо сейчас, то она едва ли доберется до ближайшего поселения, и тот проклятый мешок, что сейчас висит у нее под правой ногой никак ей уже не поможет. И все это — великолепная работа ее старшего братца Дэвена, которому она позволила втянуть себя в его очередную, идиотскую авантюру. Ей надо было сразу заподозрить что здесь что-то неладно — целое состояние за то, чтобы перехватить какого-то адалийского шпиона. А этот шпион, не нашел ничего умнее как бежать в Заблудший Лес. Несчастный идиот. Лэйла зло пнула мешок, висевший у нее под ногой, и тот, хрустнув промерзшими насквозь шнурками, оторвался и полетел на землю. Ударившись о торчащий из земли, замерзший корень, мешок раскрылся и из него выкатилась человеческая голова со спутанными, светло-серебристого цвета, волосами. Перевернувшись лицом вверх, голова уставилась безжизненным взглядом в серое небо. — Весь мир ополчился против меня, и даже ты, мертвый адалиец — глядя на валяющуюся среди корней, голову, горько произнесла охотница. Вылезать из седла не было совершенно никакого желания, но зная, что никто этого за нее не сделает, Лэйла, не спеша перекинув ногу через седло и стараясь причинить как можно меньше неудобств скакуну, осторожно с него слезла. Подойдя к голове, она присела на корточки и грустно посмотрела в серые, безжизненные глаза мертвого парня. Голова созерцала потухшим взором раскинувшиеся над девушкой, ветви старых, езжизненных деревьев и нависшее над ними свинцовое небо. Красивые черты молодого принца из рода Верлингов, были искажены смертью и сильным холодом. Кончик носа успел уже почернеть хотя совсем еще недавно он был горделиво вздернут вверх, а красивые серебристые глаза утратили свой прекрасный живой блеск и, ввалившись в глазницы, тускло взирали в бесконечность. Даже несмотря на долгую погоню, предшествовавшую их поединку, он все же был достойным бойцом и сопротивлялся просто превосходно. Лэйла три дня потратила на то, чтобы разыскать его в рощах Адалианского леса, и еще целый день, на то, чтобы наконец загнать его, но уже в Заблудшем лесу. Парень устроил ей целое испытание, хотя она и подстрелила его из лука за час до того, как нагнать его у огромного, обгоревшего, дуба. Загнанный в западню и запыхавшийся, беглец, скрывавший свое лицо за серым капюшоном из мешковины, резко выбросил в сторону Лэйлы обе руки. Из них, в охотницу полетело по меньшей мере дюжина острых игл, впившихся в ее кожаные назапястники, которые она едва успела выставить перед собой. Когда же девушка опустила руки, чтобы вынуть из-за голенищ кинжалы, молодой беглец уже исчез. Лэйла ловко выпрыгнула из седла, и ринулась было в погоню, как вдруг, за ее спиной раздалось конское ржание. Обернувшись, охотница, к своему изумлению, обнаружила что ее конь, с непрошенным седоком на спине, скачет прямо на нее. Она едва успела отпрыгнуть в сторону как тут же почувствовала сильный удар по голове и в глазах у нее заплясали звездочки. Не удержавшись на ногах, охотница упала на спину. Для такого случая у нее было припасено несколько приемов, одним из которых она тут же воспользовалась: резко описав дугу обеими кинжалами вокруг себя, Лэйла, создав таким образом безопасное пространство, сделала кувырок назад и в заключительной фазе кувырка, оттолкнувшись кулаками, выставила кинжалы перед собой. Стараясь сфокусироваться на плавающем перед ней, светлом пятне, она сделала несколько шагов вперед. Голова ее просто раскалывалась. Охотница услышала громкое похрапывание коня и поняла, что ее скакун сопротивляется новоиспеченному хозяину изо всех сил. Ее зрение понемногу приходило в нормальное состояние, и вот уже она смогла различить в большом бесформенном белом пятне своего скакуна, который пытался сбросить с себя, оседлавшего его наглеца. Лэйла, ни секунды не мешкая, почти не прицеливаясь, запустила в неудачливого конокрада клинок, в тот самый момент, когда конь описывал в воздухе очередной пируэт, для того чтобы сбросить с себя седока. Лезвие угодило беглецу прямо в бок и тот, схватившись за рукоять кинжала с громким стоном повалился на землю. Все еще до конца, не придя в себя, охотница, спотыкаясь и едва держась на ногах, шатающейся походкой подошла к распростертому на земле телу, и придержала рукой за уздцы, разъяренного скакуна. Оглянувшись назад охотница увидела поверженного на землю, противника. Перед ней, раскинув руки в стороны, лежал молодой, лет восемнадцати-двадцати адалиец, прекрасный как день, если бы не торчащий из его бока кинжал и мертвенная бледность, разлившаяся по его лицу. Легкие, светлые волосы парня, разметавшись по грязной, холодной земле создавали вокруг его головы красивый сияющий ореол. Волосы притянули взгляд девушки, и она неотрывно на них смотрела, пока сам обладатель белоснежной прически в это хватал ртом воздух и одновременно давился от свистящего кашля. — Девочка, кажется ты превзошла себя — прошептала Лэйла, подходя ближе к содрогающемуся телу. Клинок, пущенный меткой рукой охотницы, угодил беглецу прямо в правый бок и впившись в молодое упругое тело по самую рукоять, наверняка пробил оба легких. Парень, содрогаясь всем телом, захлебывался собственной кровью. Лэйла опустилась на колени рядом возле него не переставая смотреть на светлые, отливающие серебром, волосы — фамильная гордость королевского рода Верлингов. «Проклятье, это ведь один из отпрысков Вудроу» — подумала охотница, чувствуя, как ее пробирает холодок. Она оглянулась по сторонам, словно желая убедиться, что ни одна живая душа не стала свидетелем ее преступления. Раненный вдруг резко пошевелился и издал громкий хрип. Лэйла прислушалась. Кажется, он пытался ей что-то сказать, но ему едва хватало сил на дыхание, не говоря уже о речи. Его посиневшие губы шевелились, и, хотя охотница и владела искусством чтения по губам, сейчас прочитать по ним что-либо было совершенно невозможно. В правой руке он как будто что-то крепко сжимал, так что костяшки кулака побелели от напряжения. Парень вдруг резко схватил охотницу за руку и, цепляясь за ее нагрудный карман правой рукой, приподнялся и извергнул изо рта по меньшей мере пол-пинты крови. Его синюшные губы изогнулись в кривой ухмылке, и он хрипло произнес. — Передавай Дэвену привет. Лэйла, холодно улыбнувшись в ответ, опустила руку на грудь смертельно раненного, уложив его обратно на землю. — Тихо — прошептала она, чувствуя, что еще немного и ее стошнит от всего этого. Кровь парня попала ей на сорочку, но охотница сделала вид что ничего не заметила. Она понимала, что нужно прекратить страдания раненного, но как это сделать, когда перед тобой умирает сын самого короля Адалии, а ты его убийца? Собравшись с силами, она протянула руку к голени, где своего часа дожидался второй, неиспользованный клинок. Увидев краем глаза холодный блеск металла, принц дернулся в сторону и охотнице пришлось удержать его на месте второй рукой. Лэйла приставила острие клинка к груди, начавшего уже скулить, молодого адалийца, и резко надавила на рукоятку. Раздался громкий хруст разрываемых сухожилий, и парень, на секунду, выгнувшись дугой, опал на, подставленную под его спину, руку охотницы. — Ну вот и все — вымолвила девушка, тяжелые, словно приговор самой себе, слова. Вытащив из тела клинок и вытерев его о брюки, уже мертвого принца, она заметила, что в раскрытых ладонях адалийца совершенно ничего нет. Она перевернула ладонь тыльной стороной к себе. Посмотрела в рукаве и ничего не найдя, оставила руку мертвого в покое. «Наверное, он просто хотел заехать кулаком мне по лицу» — подумала Лэйла, улыбнувшись самой себе — « И я не виню его за это» Холодный ветер, сильным порывом растрепал длинные волосы молодого адалийца и охотнице пришлось прикрыться рукой чтобы они не попали ей в глаза. Когда ветер унялся Лэйла отняла от лица руку и увидела падающие с неба белые пушинки. — Белый дождь. И так рано, ведь до кернума еще так далеко — проговорила охотница, удивленно переводя взгляд на мертвого, словно это было его рук дело — Меня не напугаешь. Все равно я сделаю, то что должна сделать. Оставалась насколько простая, настолько же и неприятная часть работы. Все еще придерживая мертвое тело одной рукой, Лэйла извлекла из него второй кинжал, и, приподняв мертвого принца, она, выждала некоторое время и схватив его за волосы, двумя сильными и точными ударами отделила голову от туловища. Привязав ее к одной из веток старого поваленного дерева, волосами, Лэйла дождалась пока оставшаяся кровь полностью стечет с головы, после чего сразу же засунула голову в мешок, чтобы больше не видеть этого несчастного молодого лица. И вот теперь оно опять перед ней и ей кажется, что молодой принц смотрит на нее с бесконечным укором во взгляде, хотя она сама понимает, что все это лишь плод ее воображения. Но его лицо притягивает ее какой-то странной магией, и ей хочется долго смотреть на него. Бесконечно долго, до самого скончания времен, ни на секунду не отрывая глаз от этого величественного осуждающего взгляда, пока белый дождь мягким ровным слоем ложится на ее плечи и голову. — Лэйла, возьми себя в руки, ты замерзаешь — прошептала охотница, едва ворочая обветренными губами, и чувствуя, как что-то больно колет в ногах. И вдруг она поняла, что спит. Ей вот-вот придет конец, а она спит себе где-то в Заблудшем лесу. И если сейчас она не проснется, то присоединится к тому огромному сонму заблудших душ домарийцев, в память о которых и был назван сам лес. Едва сумев разлепить веки, Лэйла обнаружила что ее конь все же пал, а сама она лежит неподалеку от него на стылой холодной земле и на плечах у нее довольно толстый слой белого дождя. Охотница привстала, опираясь левой рукой о холодное дерево — правая отнялась во время сна, хорошо, если не навсегда. Горло болело так что казалось его обмотали ядовитым плющом, а лицо просто полыхало от жара. К тому же три бессонных дня давали о себе знать и охотница чувствовала, что еще немного и она просто упадет без сознания. Голова принца лежала прямо перед ней, и Лэйла, схватив ее за волосы, злобно швырнула в мешок. Поднявшись на ноги, с мешком в руке, охотница, прихрамывая, обошла коня и увидела, что тот уже едва дышит. — Сегодня тебе не повезло еще больше чем мне — хрипло просипела Лэйла, потрепав по холке, умирающее животное. Видя, что коню она уже ничем помочь не сможет, Лэйла достала из-за голенища клинок. Отложив мешок с головой в сторону, и опустившись на колени, охотница, дрожащей рукой нащупала под скулами животного, наименее защищенное место. Приставив к нему клинок, она, сильно надавила на рукоять и лезвие глубоко вошло в голову коня, который лишь слегка встрепенулся перед смертью. Животное даже не сумело понять откуда пришла смерть. Извлекая кинжал из умерщвленного скакуна, Лэйла украдкой глянула на его морду, отчего едва не вскрикнула. Казалось конь и не умирал вовсе, и, некогда спокойное и кроткое создание, сейчас взирало на нее, на Лэйлу с едва сдерживаемым отвращением. Охотница, чувствуя, как дрожат от страха ее пальцы, осторожно протянула руку к глазу животного и быстро опустила большое и холодное как лед, веко. С закрытыми глазами, скакун выглядел вполне умиротворенно, и страх понемногу отпустил Лэйлу. Взгляд животного больше ее не пугал, и она подползла к его животу. Без каких-либо колебаний, охотница вонзила кинжал скакуну между ребер, после чего, сильными и резкими движениями начала разрезать его брюхо. Крепкие сухожилия легкого животного неохотно поддавались и каждый дюйм плоти давался Лэйле с большим трудом. Но через некоторое время, она все же распорола живот коня. Как только с этим было покончено, девушка принялась извлекать из породистого скакуна, все его внутренности, при этом стараясь оттащить их как можно дальше от самой туши животного, чтобы случайные хищники, по крайней мере сначала дали о себе знать прежде чем примутся за пожирание ее самодельного убежища. После того как девушка избавилась от внутреннего содержимого скакуна, она положила у его задних ног лук с полным колчаном добротных стрел и накрыла его седлом. Кинжалы же охотница предусмотрительно засунула за голенища. Голову принца и пару мешков с водой, охотница пропихнула между ребер внутрь мертвого животного, после чего и сама протиснулась между двух мощных и крепких костяных ворот, некогда бывших, крепкой стеной. Оказавшись в теплой, влажной, пахнущей металлом, комнате из кожи и мяса, Лэйла, сразу нащупала мешок с головой и отодвинула ее как можно дальше от себя. Один мешок с водой она положила под голову, а второй обняла крепко, словно родное дитя. Чтобы дышать, охотница поднесла лицо к разрезу, и опершись об одно из ребер, лбом, она и не заметила, как ее сразу сморил густой тяжелый сон. Спала Лэйла тревожно. Во сне она прогуливалась по Янтарному побережью своего родного графства Рэдберри. Океан казался неспокойным, хотя грозовых туч видно не было. Просто был сильный бриз. Отбрасываемые массивными гранитными валунами, длинные тени, тянулись, казалось до самой бухты Забвения, скрывая под собой большую часть каменистого побережья. Далеко на горизонте виднелись пять больших каменных столбов, выступавших из воды. В Рэдберри их называли пальцами Лорелеи — богини Бушующего Океана. По легенде она подарила ушедшему от подобных себе, эйвери, Мириаму, первого красноволосого Рэдберри. Солнце клонилось к закату, и его алые лучи, пронзая вспенивающиеся барашки, своим ярким розоватым цветом напоминали Лэйле те времена, когда она могла бесконечно долго бродить по небольшому лесу — Миртвуду, тянувшемуся с востока на запад, сплошь усеянному розовыми лепестками золотых деревьев, собирая при этом маленькие красные ягодки и отправляя их в рот одну за другой. Но внезапно, ее детские воспоминания были нарушены громким утробным рокотом, донесшимся со стороны моря. Лэйла навострила уши и стала тревожно вглядываться в розовеющий закат. Рокот приближался и маленькие камешки на побережье стали подпрыгивать от дрожи, что он приносил с собой. Девушка никак не могла понять, где же сам источник звука. И вдруг, прямо перед ней, взметнулось из глубины океана и ухватилось за скалы огромное розовое щупальце. За первым щупальцем, разрывая поверхность океана, вылетело второе, а за ним третье, еще, еще и еще. Когда наконец щупалец стало никак не меньше сотни, они натянулись словно швартовы огромного корабля, и из воды, медленно-медленно показался гигантский розовый, полупрозрачный купол. Лэйла, парализованная ужасом, отступила назад, но что-то холодное уперлось ей в спину. Развернувшись, она обнаружила перед собой каменную стену, уходящую высоко в небо. Охотница прильнула к каменной кладке, бросив через плечо взгляд, полный отчаяния и страха. За ее спиной из океана вылезала огромная, желеобразная тварь, изрыгающая фарш из крови и костей, и это чудовище приближалось к ней с каждой секундой все ближе. Небо, только-что девственно-чистое и голубое, затянулось черными как смоль, тучами, из которых на землю полил бордовый дождь — Ардбар — прохрипел голос у самого уха охотницы. Лэйла, вне себя от ужаса, заколотила по каменной стене, из-за которой вдруг послышалось приглушенное шуршание. Девушка посмотрела на стену и увидела в ней небольшую трещину, из которой доносились какие-то звуки. Охотница сосредоточила свое внимание на ней. Все остальное для нее потеряло всякий смысл, погрузившись во тьму, и теперь она видела лишь только эту небольшую трещину в каменной стене. Она приложила лицо к щели, так чтобы глаз видел, что происходит по ту сторону стены. Показавшийся в трещине, наполненный ужасом, чужой глаз едва не заставил Лэйлу закричать, но она вовремя успела закрыть рот ладонью. Выпученный глаз с другой стороны стены дико осмотрелся и тут же исчез. Вдруг, из темноты трещины показался маленький коричневый, загнутый коготок и Лэйла наконец поняла, что происходит. Она подтянула ноги к груди и вытащила из-за сапога один клинок, второй, она предусмотрительно оставила на месте. Мало-ли, кто его знает, сколько крысней сейчас копошится возле мертвой лошади. Но судя по, доносящемуся снаружи, звуку, их было никак не меньше дюжины. Лэйла нередко встречалась с этими зверьками, которые, как правило питались мертвечиной, но, если на их стороне было численное преимущество, не гнушались они и убийством, с последующим употреблением убиенного в пищу. Молодая, но опытная, охотница знала, как нужно вести себя в подобных ситуациях, но даже ей необходимо было соблюдать осторожность. Крысни были слепыми от рождения, и поэтому, если не привлекать к себе слишком много внимания, можно было спокойно от них ускользнуть, но вот как покинуть нутро лошади и остаться незамеченной — это уже другой вопрос. И пока, с клинком в руке, Лэйла обдумывала свой следующий шаг, решение пришло само собой — крысни, прогрызая кожу лошади, стали проникать внутрь. Первый же, оказавшийся внутри был пригвожден к ребру коня клинком Лэйлы. Второй, услышавший незнакомый резкий звук металла, просунул голову между ребер, пытаясь понять, что происходит. В этот самый момент, охотница резко надавила на одно из ребер, и шея слепого крысня оказалась в тисках из костей. Маленький хищник и пискнуть не успел как клинок насквозь пробил его голову. Затянув внутрь коня, зверька, Лэйла, выдернула из мешка с головой, шнуровку, и этим шнурком привязала к себе зверьков с двух сторон своей осиной талии — так она сможет пробраться незамеченной среди крысней. Пока она занималась всеми приготовлениями, хищники, находившиеся снаружи, заподозрили неладное, и отдалились от мертвой туши коня на почтительное расстояние. Охотница, достав из-за голенища второй клинок, просунула его через маленькое отверстие в верхней части своего убежища и уложила его так, чтобы он не соскользнул вниз. После чего она взяла мешок с головой и стала протискиваться наружу. Лэйла ожидала увидеть что угодно, но только не то, что предстало ее ошарашенному взгляду. Никак не меньше сотни крысней, окружили мертвую лошадь, и еще около полусотни в двадцати метрах от нее, сейчас копошилось во внутренностях коня. Маленькие коричневые создания, внешне напоминавшие крыс, но с более густой шерстью и с более крепкими и когтистыми лапами, казалось были повсюду и их острые загнутые коготки терзали плоть и внутренности скакуна с таким громким звуком, что охотница никак не могла взять в толк, как же она не проснулась от всех этих звуков еще раньше. Оказавшись снаружи и увидев такое большое скопление маленьких хищников, девушка сразу поняла всю безысходность своего положения. Маленькие твари были повсюду. Опыт охотницы подсказывал единственный выход из сложившейся ситуации. Лэйла знала, что сопротивление в любом случае будет бесполезным и мучительным, но знала она также и повадки этих зверьков. Если один из них или семейство, урывали себе от туши особо большой кусок, они, проходя через свою стаю, теряли по пути, порой до половины добычи, но в итоге им все же кое-что доставалось. Эту отвратительную традицию крысней охотница сейчас и решила воплотить в жизнь, выступив в роли крупного куска мяса. Для нее это был единственный выход из ситуации. Аккуратно подняв клинок, Лэйла поддела на его острие голову зверька, висевшего на ее левом боку, и вытянула ее до уровня своей головы. То же самое она проделала и со зверьком с правой стороны. Мешок, скатав у горловины, она крепко закусила. Встав на колени, она аккуратно легла лицом вниз, заранее наметив путь, по которому ей предстояло проследовать. Первые несколько движений навстречу стаи крысней, убедили девушку что план вполне может оказаться удачным — зверьки и не думали нападать на нее или шарахаться в сторону. Запах мускуса собратьев, вперемешку с запахом крови, пропитавшей всю одежду охотницы насквозь, работал, на что Лэйла и рассчитывала. Теперь осталось самое сложное — пройти через стаю. Охотница, набравшись духу и закусив провонявшую мешковину, покрепче, принялась загребать руками, имитируя насаженными на клинки, животными, движение крысней. При этом она не забывала и отталкиваться ногами. Стая зверьков, не заподозрив неладного, послушно расступилась перед двумя своими старшими собратьями, тащившими, как им казалось, особо крупный кусок лошади. Страшные, слепые существа появились в Древнем лесу спустя несколько лет после битвы за Аскгард. Сила сожжённых сандерилов сотворила из обычных крыс этих отвратительных созданий с натянутой на глаза кожей, с вывернутым наизнанку ртом и с, отвратительного вида хвостом, который, словно вырванная из живота кишка, тащился за ними, оставляя влажный след. Первым из крысней выпрыгнул и впился зубами в бедро охотницы, небольшой зверек слева. Лэйла выпучила от боли глаза, на которые тут-же навернулись слезы. Но, ни на секунду не остановившись, она продолжала ползти вперед. Было больно, но, стискивая сухую мешковину зубами, охотница удерживала себя как могла от того чтобы не испортить задуманное и не стать жертвой стаи падальщиков. Она все продолжала ползти через стаю хищных зверьков, которые, один за другим впивались ей в ноги, и, особо удачливые попадали не в мягкие кожаные сапоги, а в бедренную часть, и глотнув теплой крови, отпрыгивали на место, потому как прокусить плотные и скользкие лосины они могли, но вот отхватить кусок никак не получалось — зубы соскальзывали с, прошитой крепкой тканью, одежды Холвудских мастеров, и хищники оставались ни с чем. Чем дальше Лэйла уползала тем все сильнее чувствовала, что еще чуть-чуть и она не выдержит, закричит на весь этот чертов лес и тогда ей конец. Каждый следующий укус был болезненнее предыдущего, но, крепко прикусив зубами, сложенную в несколько раз, мешковину, охотница, не издавала ни звука, а только ползла вперед, не поднимая головы. Ноги уже не слушались, они безжизненно тащились за ней, она перебирала только руками, втыкаясь своими острыми локотками в стылую землю. И вот, наконец, она перестала чувствовать разрывающие уколы в области ног и подняв голову, обнаружила что находится на свободной от крысней, поверхности земли. Маленькие хищные зверьки уже все копошились в холодной туше, некогда великолепного, гордого скакуна благородных кровей. Охотница, не желая рисковать, отползла подальше от кровавого пиршества лесных стервятников, прежде чем решилась осмотреть полученные ранения. Ноги оказались сплошь прокушенными и сильно кровоточили. Несколько маленьких ранок было даже на ягодицах, хотя большая часть укусов все же пришлась в бедра. Лежа на животе, девушка осмотрелась вокруг в поисках подходящей опоры, для того чтобы подняться на ноги, и не заметив ничего подходящего, перевернулась на спину. Острая боль пронзила ее ноги, и она едва не потеряла сознание. — Мелкие твари, чтоб вас тьма забрала — прошипела в ярости Лэйла, приподнимась на руках и замечая низкорослое дерево с крепкими, узловатыми ветвями, растущее неподалеку. Снова перевернувшись на живот, охотница подползла к дереву и ухватившись за ствол, испачканными кровью, руками, медленно подтянулась вверх и крепко вцепилась в нижнюю ветку, которая тут же затрещала и мгновение спустя переломилась. Вторую палку, немного подгнившую, девушка подобрала с земли. Мешок с головой, она, словно котомку привязала к поясу, а кинжалы, вынув из дохлых крысней, не очищая от крови, спрятала за голенища. Встав на импровизированные костыли, Лэйла посмотрела в сторону копошащихся в груде костей и мяса, маленьких тварей. Но на них взгляд ее долго не задержался, буквально сразу скользнув выше. Над торчащими в небо, голыми ветвями, поднималось золотистое светило, озаряя розовыми оттенками ползущие возле него облака. Холодный прозрачный воздух резко очерчивал грани облаков и солнца, и охотница могла видеть во всей красе медленно взбирающийся по подсвеченным розовым светом, огромным белым перьям облаков, золотой круг. Полюбовавшись рассветом еще миг, охотница с неясным чувством тревоги, отвернулась и заковыляла прочь от кровавого пиршества крысней. Маленьким хищникам сегодня повезло гораздо больше чем ей и ее коню. Через пару часов ходьбы, местность, стала преображаться прямо на глазах. Торчащие из земли, серые корни, сменились густой желтой листвой, а на деревьях мало-помалу стала появляться золотистая листва. Сами же деревья словно по волшебству превращались из скрюченных и изогнутых стариков в молодых и рослых исполинов. Листья и трава, движимые легким ветерком, нежно колыхались вверх и вниз, словно приветствуя охотницу низкими поклонами, а высокие гордые пурры, скрывшись за чернотой своей толстой коры, подобно дозорным, стояли, не пригибаясь и ни разу не шелохнувшись. Легкие блики света начали играть по всему лесу, перебегая с одного древа на другое. Даже воздух, казалось, стал мягче и теплее, а где-то вдалеке послышалось пение птиц. Звенящий, наполненный энергией, Адалианский лес встречал охотницу во всей своей осенней красе и оказавшись в нем Лэйла почувствовала необыкновенный прилив сил. Увидев, что лес начинает потихоньку редеть, охотница поняла, что выходит из пролеска на открытые поля. Пройдя еще немного, она оказалась у кромки золотистого простора, тянувшегося до самого горизонта, где виднелся горный кряж -Алаиды. Поля, простершиеся перед охотницей со стороны земель Рэдберри, называли Алыми полями. На этих золотых просторах произрастал алоцвет, ценившийся каждым лекарем материка. Невысокий, едва достающий до колена, цветок походил бы на обычную дикую розу, если бы стебель его, словно веревками, не был оплетен его же собственными усиками, защищающими хрупкое основание, которое так ценилось знахарями за его волшебное свойство, поднимать на ноги даже самых тяжело больных. — Если идти вдоль леса, я должна буду выйти к Холвуду через несколько часов — вслух произнесла охотница, оглядевшись, по сторонам. Только девственная тишина леса и играющий на полях, бутонами алоцветов, ветер, были свидетелями ее слов. Немного помедлив, Лэйла переложила палку подмышкой поудобнее, и пошла вдоль границы Адалианского леса и Алых полей. Взгляд охотницы, блуждал над просторами полей, за которыми, она это прекрасно знала, лежал ее, любимый с самого детства, Рэдвуд, или Лес Краснолиста, куда они с Дэвеном так часто убегали из Йевелтона, чтобы полюбоваться как западные ветра срывают с невысоких деревьев ярко-красную листву, и уносит ее в сторону Адалианского леса. Казалось, Лэйла не была в Краснолистье целую вечность, хотя на самом деле последний раз она была там всего шесть лет назад, когда ей было четырнадцать. С тех пор утекло столько воды… и крови. Охотница вдруг явственно почувствовала, как в мешке, висящем на ее поясе, зашевелилась голова. — Проваливай во тьму — буркнула Лэйла, вздрогнув, но не подав вида, что напугалась. Она давно привыкла к таким шуткам воображения и уже не обращала на них никакого внимания. Воображение — вообще очень опасная штука если не держать его при себе. Да и одним лишь им сыт не будешь. Помимо него, нужно еще иметь холодную голову и рабочие руки. А вот ее, ноющие и уставшие руки, сейчас отказывались работать. Идти было все труднее. Ко всему прочему, еще и небо, предвещая непогоду, стало на глазах наливаться темно-синими красками. Свернув в лес, для ночлега, охотница, заприметила в нескольких шагах от себя заросли тартока. Изголодавшаяся и измученная, она, отбросив палки, рухнула у самого края остролистных кустов и принялась кинжалами рыть холодную, промерзшую землю. Корень тартока — это самый сладкий и питательный корнеплод во всем Адалианском лесу, и чтобы добраться до него, Лэйле сначала пришлось преодолеть довольно толстый слой земли, после чего она еще минут десять расправлялась с защитной сеткой корнеплода, состоящей из сплетенных корнями камней, притянутых со всех сторон, растением. Наконец столь желанная добыча, размером чуть больше кулака взрослого человека, оказалась у охотницы, и та жадно впилась в сладкий, с кислым привкусом корнеплод. Он оказался на вкус даже лучше, чем обычно. Холод подморозил сахарный плод и теперь он был еще слаще. Девушка, поглощая нежданное угощение, чувствовала, как маленькие холодные струйки сока стекая по ее подбородку, капают ей прямо на ноги, временами попадая на ранки от зубов крысней, причиняя этим неприятные ощущения. Но остановиться сейчас было выше ее сил. Расправившись наконец со сладким корнеплодом, Лэйла вытерла измазанный грязью рот и примостилась у ближайшего деревца. Идти пока-что совсем не хотелось, да и чувство тревоги начало постепенно улетучиваться после того как она покинула Заблудший лес. Хотелось просто посидеть и отдохнуть. Девушка закрыла глаза и перед ее мысленным взором, одно за другим, медленно всплывая на поверхность, начали наползать друг на друга воспоминания. Маленькая девочка, заливаясь звонким смехом, бегает в лесу вокруг большого серокорого дерева, а за ней, притворно рыча бегает женщина с яркими красными волосами. Эта женщина — ее любимая мама — Лиана. Одетые в легкие воздушные белые платья и совершенно босые, женщина и ее дочь кажется никого вокруг не замечают, так сильно увлечены они игрой. Девочка, изнемогая от смеха падает на мягкую зеленую траву и продолжает хохотать, когда мать подходит к ней и начинает ее щекотать. -Не — е — ет, мам, не н-надо, стой — отбивается девочка, не переставая хохотать во весь голос Но вдруг руки женщины сводит судорога и она падает прямо на свою маленькую хрупкую дочь, придавливая ее всем телом. Вскрикнув от боли и страха, девочка силится выбраться из-под обмякшего тела матери, но у нее ничего не получается, как бы она ни старалась. Тогда маленькая Лэйла начинает громко плакать и кричать на весь лес… Вот уже четырнадцатилетняя, она сидит за обеденным столом в тронном зале, и все гости недоуменно взирают на нее. Лицо ее отца перекошено от злобы, и он что-то ей кричит. Девочка же, чувствуя, как что-то сжимается в груди, выскакивает из-за стола и убегает на улицу чтобы никогда больше не вернуться. Холодный клинок в ее руке и человеческая кровь на ее руках, ногах, лице, волосах. Кажется, эта кровь везде и ей в жизни от нее не отмыться. Но вот спустя несколько леденящих душу мгновений, она омывает руки в спокойном как зеркало, ночном озере и видит, как кровь легко смывается с ее рук и растворяется в воде. — Так просто — шепчет охотница в ночную тишину, чувствуя, как слезы наполняют ее глаза. С самого детства она считала жизнь человека чем-то неприкосновенным, чем-то самым дорогим на свете. Тем что дается лишь раз и посягать на жизнь — это не просто преступление, а нечто более страшное. — Почему так просто? Но сейчас, расправившись с одним из знатных гвардейцев, девушка почувствовала некую пустоту, словно все чем она жила раньше вышло наружу, не оставив после себя совершенно ничего взамен. И мертвое тело не встало и не обрекло Лэйлу на мучения. И свидетелей убийства не было и стало быть, если никто не видел, как убили этого несчастного, то и убийства тоже не было. — Как же просто мы умираем — шепчет охотница, глядя на тихое озеро, отражающее в зеркале своего спокойствия яркий месяц и звездное небо. Сверкающие в ночи, слезы, срываются с ее ресниц и падают на зеркальную гладь воды, искажая отражение девушки. Она поднимает перед собой руки и явственно видит их бордовый цвет. И с ее ладоней по всем рукам расползается густая красная жидкость. Леденящий душу, ужас, охватывает охотницу и она, вскрикнув, оглядывается вокруг. Вокруг абсолютно темно, но легкое шуршание листвы и запах леса привели девушку в чувство и она, вспомнив что находится в Адалианском лесу, немного приподнялась. Ноги, казалось, уже немного успели зажить. Совершенно ничего не видя, Лэйла, чувствуя суеверный страх, который нагнал на нее приснившийся кошмар, стала наощупь искать мешок с головой. Дрожащие руки все никак не желали отыскать мешок. Вдруг где-то неподалеку раздался приглушенный стук. Лэйла одним движением выхватила из-за голенищ кинжалы и приготовилась отбивать атаку. В такой кромешной тьме, атаковать самой было бы неосмотрительно и просто глупо. Чувствуя, как колотится от страха сердце, охотница выждала некоторое время, и когда ей показалось что если здесь кто и был, то он наверняка ушел, прямо перед ней раздался еще один, на этот раз, более громкий, удар. Лэйла, в легком пируэте описала вокруг себя кинжалом круг и нанесла сильный удар прямо перед собой в воздух. — Кто здесь — совершенно разозлившись и на себя, и на невидимого противника выкрикнула охотница. Никто не ответил. Тогда Лэйла сделала несколько шагов обратно под дерево, под которым она спала. Даже в темноте она прекрасно ориентировалась в пространстве. — Хочешь напасть — нападай, но знай, что я вооружена и выгрызу твое сердце зубами если понадобится — бросила охотница в темноту и села на прежнее место. Взгляд ее блуждал в темноте, не различая ничего вокруг, но девушка была готова в любую минуту ринуться или в атаку, или в бегство. Где-то вдали раздался еще один приглушенный удар. Лэйла напрягла свою память, пытаясь вспомнить хоть одно живое существо в Адалианском лесу, которое могло бы производить такие звуки. И вдруг в ее сознании всплыл страшный образ огромного плотоядного вепря — Баракуила, по преданиям, бродящего в Адалианском лесу и отыскивающего заплутавших путников. Напуганная охотница готова была сейчас поверить во что угодно, даже в огромную сказочную свинью, лишь бы понять наконец, кто перед ней находится. Глухой стук, прямо у ее ног, привел ее в ужас, но собравшись с духом она, подтянув ноги, решилась на отчаянный шаг. Переложив оба клинка в одну руку, вторую она протянула в сторону, откуда донесся шум. Ладонь ее несколько мгновений свободно проходила сквозь душистый лесной воздух, пока наконец не уперлась во что-то волосатое. Почувствовав, как волосы на голове встают дыбом, охотница продолжила ощупывать дальше. И чем дальше она ощупывала, тем веселее и легче становилось ей на душе. А под конец, она дерзко схватила невидимый предмет и злобно начала им трясти. — Я чуть душу Айлону из-за тебя не отдала, бестолковая ты семечка — заорала охотница в темноту и отбросила от себя мохнатый комок. Рухнув под дерево, она обняла колени и заплакала. Сердце ее все еще бешено колотилось, и она долго не могла успокоиться, лежа в темноте и обнимая свои покусанные ноги. Вспорхнувшая от облегчения душа ее трепетала, словно тетива, выпустившая стрелу. Лэйла захлебывалась в рыданиях, чувствуя, что уже не может остановиться и радуясь тому что никто не видит, что она — одна из самых опасных убийц на всем восточном побережье, рыдает как ребенок. Прошло несколько минут, и охотница, сама того не заметив уснула, даже и не вспомнив про испачканный в крови, валяющийся неподалеку от нее мешок с головой Адалианского принца. Легкий утренний ветерок тихо шелестел пожелтевшими листьями, устилавшими холодную, покрытую инеем, землю Адалианского леса. Медленно и величаво из-за горизонта выплывало огромное светило, озаряя небо ровным золотистым светом. Крепкие, покрытые коричневой, похожей на куски ржавчины, корой, деревья, стояли в молчаливом оцепенении, ожидая прихода зимы. То тут, то там на земле можно было увидеть плоды этих самых деревьев, похожие на коконы огромных гусениц, или на укутанных в паутину несчастных жертв летучего паука. Поднимающееся из-за горизонта солнце осветило косыми лучами лесную поляну, усеянную листвой, и попавшие на плоды-коконы, утренние лучи, яркими брызгами, отразились от них во все стороны. Откуда-то издалека, нарушая девственную тишину леса, стали приближаться два детских голоса. — Я Диммер — тонким голосом кричал один из детей. — Тогда я буду Джеррард — отвечал другой. Один из них, выскочил из зарослей, и, чуть не споткнувшись встал на изготовку, держа перед собой палку. С виду он был грузноват и выглядел немного нелепо в своем, сшитом не по размеру, костюме из мешковины. Сразу за первым выскочил и второй, маленький и худенький с длинной, не по росту, палкой в руках. Оказавшиеся на краю поляны, они, были поглощены перевоплощением в своих героев, и казалось не замечали ничего вокруг. — Сэр Джеррард, убойтесь моего клинка — держа в руках палку, длиной с собственный рост, чопорно сказал тот, что был поменьше. — Сэр Диммер, позвольте мне послать вас куда подальше — весело отозвался второй, который отличался от первого как своими габаритами, так и неповоротливостью. В одной руке он держал большую корзину, а в другой короткую палку. Мальчишка, что поменьше ростом, на дерзость противника ответил незамедлительно, сразу устремившись в атаку и орудуя длинной жердью, словно двуручным мечом. Здоровяк едва смог уйти от атаки, вовремя укрывшись большой плетеной корзиной. Мальчишка с длинной палкой, наткнувшись на столь внушительную оборону, вынужден был отступить для того чтобы собраться с мыслями. А здоровяк, казалось, только того и ждал — он сразу перешел в наступление, сильно толкнув корзиной, не ожидавшего, подобной подлости, мальчугана. Успев только охнуть, он отлетел на добрых два шага от противника и при падении сильно ушибся затылком о торчащий из-под земли корень. — Джеррард Непреодолимый выходит из схватки победителем — громко возвестил здоровяк, опуская корзину, и со снисходительной улыбкой глядя на побежденного. Но увидев, как зло на него смотрит мальчишка, заливаясь слезами обиды и боли, «Джеррард Непреодолимый», вдруг сразу растерялся, и ни слова не сказав, протянул руку насупившемуся мальчугану. — Извини Уилл — пробубнил себе под нос крепыш — Я не нарочно. Мальчишка, воспользовавшись помощью здоровяка, вдруг неожиданно подскочил на ноги, и схватив жердь, сильно ткнул его в живот. — Ха-ха, и кто теперь выходит победителем? — зло крикнул мальчишка, глядя на согнувшегося пополам здоровяка. — Уилл, это было не честно — морщась от боли, сказал крепыш. — Зато я, а не ты, вышел победителем. Не правда ли? — ответил мальчуган — Иди ты Темным лесом — сказал здоровячок, усаживаясь на мягкие желтые листья, сплошь усеявшие полянку. — Джон, я расскажу маме что ты ругаешься — сказал мальчишка Уилл, осторожно подходя поближе к крепышу. — А я расскажу, что ты говнюк — парировал Джон. — Идет — хмыкнул Уилл, пристраиваясь рядом со старшим братом. Некоторое время они вдвоем сидели молча, пока наконец здоровяк не поднялся на ноги. — Надо собрать сегодня хотя-бы полсотни семян, а то мать с нас шкуру спустит. Завтра еще и на огород идти, собирать оставшуюся капусту — сказал он, громко вздохнув. — Проклятая капуста — возвел глаза к небу мальчишка Уилл. — Ничего не поделаешь. Маме надо помогать, она у нас совсем одна — грустно вздохнул Джон. Ребята вместе приступили к работе, поставив корзинку в центр поляны и выискивая наиболее чистые семена паутиновых деревьев. Семена эти ценились по всему Инвернессу, но росли они только в южной области Адалианского леса и Холвуд — деревня рабочих, появилась здесь не случайно. Каждый год паутиновые деревья, растущие по всей южной области Адалианского леса, роняли на землю по несколько тысяч маленьких семян, покрытых толстым слоем растительной нити, внешне похожей на паутину. Сборщики же собирали эти плоды, и не забывали при этом извлекать из них семечки деревьев, чтобы весной посадить их в землю. Саму же растительную нить поселенцы обрабатывали и продавали в качестве пряжи. Сейчас в Холвуде редко кто занимался прядением одежд, но раньше работы деревенских мастеров пользовались сумасшедшим спросом по всему Инвернессу. Укладывая семена в большую корзину, мальчишки что-то напевали. Работа у них спорилась, и за пару часов они полностью заполнили корзину. — Ну вот, пора тащить домой — сказал Джон, берясь за ручки корзины, с одной стороны. — Постой, смотри, там кто-то есть — сказал Уилл, всматриваясь в лесную чащу. — Кто там может быть — пробубнил Джон. — Сейчас посмотрю — ответил Уилл, поднимая с земли палку и осторожно ступая в сторону высокого крепкого дерева, из-за которого виднелась, развевающаяся на ветру, прядь бордовых волос. Заметив колыхающиеся на ветру волосы, Джон бросил корзину и тоже схватился за палку. Уилл, обогнув дерево, увидел прислонившуюся к основанию коричнестволого исполина, дрожащую во сне, охотницу. — Кто там? — спросил одними губами Джон. — Не знаю — так же ответил Уилл, подходя к Лэйле поближе. Тонкая сухая ветка предательски хрустнула под ногой мальчишки и сверкнувшая холодная сталь тут же настигла его. Опешившая Лэйла смотрела на лежащего перед ней, захлебывающегося в крови, мальчишку. В руке ее блестел, отражая утренние лучи солнца, кинжал с каплей крови на кончике. — Ты кто такой? — тупо спросила Лэйла, все еще не придя в себя от сна. Мальчишка, хрипло выплевывая кровь и зажимая перерезанное горло, пытался дышать и его светлые голубые глаза взирали на охотницу не то с мольбой, не то с ужасом. Лэйла, сообразив наконец, что к чему, вскочила на ноги, и, почувствовав дикую боль в бедрах, схватила мальчишку на руки. Оглядевшись по сторонам, она выпрыгнула на опушку, усеянную паутиновыми семенами и наткнулась на еще одного мальчишку, кравшегося к дереву. — Убийца! Убийц…- закричал он, увидев младшего брата, истекающего кровью в руках охотницы и стал размахивать палкой. — Заткнись — рявкнула охотница, выбивая ногой палку из его рук — В какой стороне Холвуд? Ему нужен лекарь. Джон, держась за ушибленный палец, взглянул в сторону, откуда они с Уиллом пришли. Лэйла, ни секунды не теряя, устремилась в ту сторону, стараясь бежать как можно быстрее. Несколько раз она спотыкалась и падала, но холодеющее от страха сердце придавало ей сил и она, тут же вскакивала и продолжала бежать, не чувствуя ни боли ни усталости. И вот наконец перед ней замаячило селение, перебравшихся на восток, эйвери. Лэйла бывала здесь лишь однажды, проездом. Тогда Холвуд показался ей милым уютным местечком. Теперь же поселение словно выцвело и обветшало. Покосившиеся дома смотрели выходящими в сторону леса окнами, на нежданную гостью казалось с какой-то угрюмой неприязнью.