***
Фудоу десять лет. Он стоит на пороге дома, а перед ним несколько крепких мужчин в чёрных кожаных куртках, джинсах и высоких сапогах. Один из них, надув пузырь из жвачки, крепче сжал в руке бейсбольную биту. Мальчик нахмурился. — Чего вам надо? — дерзко спросил он. Несколько мужчин раскатисто засмеялись, а тот, что стоял спереди, даже потрепал Акио по голове, да так, что ребёнок упал. Это вызвало ещё больший смех. Мальчик встал и взглянул смеющемуся прямо в глаза. — Если вы пришли просто посмеяться, то уходите! Смех разом прекратился. — А мне нравится этот малый… Правда, излишняя борзость до добра не доведёт. Папаню зови своего. — Зачем он вам? — Да так, перетереть нужно… Не твоего это умишки дело. — Уходите отс… — Акио! — раздался женский вскрик позади. Выскочила дама средних лет, схватила мальчика и отвела в сторону, затем подошла к порогу и, еле слышно, сказала: — Его нет дома… — Вторую неделю его уже нет дома! — грубо прервал её мужчина. Маленький Акио взглянул на кухню, в которой и сидел его отец. Он упёрся локтями в стол, подпирая голову. Ребёнок подбежал к нему. — Почему ты не выйдешь к этим парням? Отец ничего не ответил. — Не будь трусом! — вскрикнул Фудоу, и разговоры на пороге моментально стихли, — Зачем ты заставляешь маму отдуваться перед ними за тебя? Выйди к ним! Видимо, слова мальчика встряхнули мужчину, он поднялся и вышел в коридор. Через мгновение на кухне показалась мать Акио и, обняв его, расплакалась. Фудоу слышал, как мужчины резко разговаривали с отцом, говоря ему про какие-то долги и время, а он лишь поддакивал, словно маленькая овечка. Что-то щёлкнуло внутри мальчика. Он обнял маму в ответ и слегка погладил по голове. Если его отец не может быть сильным главой семьи, значит Акио будет сильным главой семьи.***
Фудоу тринадцать. Прошло несколько лет с тех пор, как он дал обещание быть сильным самому себе. Сильнее, чем его отец. Кстати, об отце. Акио стал презирать его. После того раза мужчины в кожаных куртках стали частыми гостями в их доме. В итоге разговоров с ними отец нередко возвращался с фингалами или царапинами. Мать, проливая слёзы, дезинфицировала их, а Акио лишь стоял в стороне. Ни разу он не подходил к отцу, не пытался успокоить или утешить. Мальчик сбрил волосы на голове «под ноль», оставив небольшой ирокез. Он содрал все неоновые кометы со стен, которые когда-то туда прилепил любимый папа. Плюшевый медведь залёг глубоко в шкаф, покрытый кучей хлама. Фудоу даже забыл о том, что через три года на его руке должен появиться судьбоносный знак. Лишь случай одним поздним вечером напомнил ему об этом. Акио завёл дружбу с одними из самых влиятельных ребят района, где он жил. Главным среди них был парень с чудаковатой причёской по имени Тобитака Сейя. Большинство подростков практически боготворили его. Из всех поединков Сейя выходил победителем благодаря своей силе и влиянию. Водить дружбу с таким — значит уже стать значимым. Тобитака заметил Фудоу, когда тот возвращался из продуктового магазина с кучей пакетов для матери. Его словила банда каких-то подростков. Они разорвали все пакеты и, удивлённые и оскорблённые наглостью Акио, были полны решимости надавать ему на орехи. Сейя, чудом проезжавший мимо, разогнал мальчишек. Он был поражён стойкостью духа, желанием Фудоу стать сильнее, и предложил ему «сотрудничество». Сначала тёмноволосый отказался, но потом, поразмышляв о том, насколько этот парень может сделать его сильнее, согласился. Сейя обучил Акио некоторым основам боя с помощью техник, подобных тем, что используют в футболе. Однажды, заметив у Тобитаки на запястье маленький рисунок, он полюбопытствовал, что это такое. — Знак соулмейта, — ответил бандит, поправляя свою идеальную причёску, — Мне же семнадцать, уже давно появился. Акио вспомнил далёкое детство и разговор с отцом. — И как, нашёл? — спросил он. — Ещё нет, да и как-то не горю желанием. Одному тоже хорошо. Давай вернёмся к поединку. С тех самых пор Фудоу частенько припоминал это, и парню было жутко интересно, какой символ достанется ему и кто станет его соулмейтом.***
Фудоу пятнадцать лет. Он больше не тот слабенький на вид малыш с окраины района, который часто появлялся в круглосуточном магазине и покупал стиральный порошок и всякое такое домашнее шмотьё. Акио нередко загуливал и часто появлялся дома далеко заполночь. Если вообще появлялся. Он предпочитал оставаться у своих друзей и сообщников по банде. Кроме Тобитаки, которому к тому времени уже исполнилось двадцать лет, он сдружился с парнем по имени Генда, который оказался одного с ним возраста. Однажды, прогуливаясь по лесу, Фудоу услышал звуки пинков и криков. Выйдя на источник звуков, он обнаружил Коджироу, который с силой пинал мячи в ворота без сетки. Акио невольно засмотрелся, а затем у него в голове всплыла сказанная когда-то отцом фраза: «Люди здесь способны на невероятное. У них в руках огромная сила. Они могут вызывать огонь на пустом месте, волны посреди пустыни и ледяной ветер возле тёплого моря. Спорт — наша сила». После этого он решительно настроился научиться играть, чтобы приобрести больше силы. Оказалось, у парня были способности, он быстро учился и вскоре они с Гендой почти каждый день навещали то футбольное поле для оттачивания техник. Как позже выяснилось, Фудоу всё же был немного старше Коджироу, ведь ему уже со дня на день должно было исполниться шестнадцать. Говоря о Генде, Акио переполняли сомнения. Они столько времени проводили вместе, нередко оставались ночевать вдвоём. Были и зажатия в тесных улочках, и пошлые словечки в сторону друг друга, дело и до поцелуев доходило… Не сказать, что Фудоу это не устраивало, он был не против всего этого, только бы не на людях. Однажды в его голове мелькнула мысль: может, Генда и есть его соулмейт? Затем эта мысль отпала просто потому, что Акио не чувствовал духовного удовлетворения, когда целовался или обжимался с ним, значит, это просто гормоны или вроде того. Рано или поздно это кончится, и они оба поймут, что то были лишь детские шалости. А пока Фудоу и Генда праздновали день рождения одного из дружков Тобитаки в его же доме, упиваясь до беспамятства и совершенно не думая ни о чём и ни о ком. Акио забыл о своём обещании. Он не стал таким сильным, каким желал когда-то. Он просто огородился от людей широкой стальной стеной, вскрыть которую невозможно было даже алмазным сверлом. Акио не защищал свою мать, как хотел. Он лишь давал ей повод переживать и плакать по ночам, дожидаясь непутёвого сына. В то время как непутёвый сын, отмеряя время до шестнадцатилетия, старался забыть обо всём и всех с помощью содовой и джина.