Ты ничего не видел

Трек: Darkmind - Nun. Воздух в гараже был наполнен только чистым собранием из запахов алкоголя и марихуаны. Внутри темно — хоть глаз выколи. Только одинокая лампочка освещала тусклым унылым светом лишь радиус под собой. На полках этого забытого богом места уже давно нет чего-то, даже близко схожего с бытовым хламом. Вместо этого там покоятся вещи страшные. Вещи такие, о которых всегда молчат. Сизый дым вновь прошёлся по молодому, потасканному временем лицу, и Гор, не изменяя себе, зашёлся в припадке спровоцированного кашля. — Я никогда трезвым не долбился, — смешав слова в одну кучу, вдруг выдал Раутвилль поперёк скомканных судорожных вдохов приятеля. — На то я и… — юноша не договорил. Его глотку словно с силой сжали; просто дискомфорт в районе горла начал медленно переходить в ту стадию, при которой падаешь на колени, больно ударяясь коленными чашечками о холодный пол и, судорожно держась за глотку, громко, уже не кашляешь — давишься собственными лёгкими, будто стараясь выблевать их вместе с поганым дымом наружу. Из глаз влага за влагой текли слёзы, из носа вот-вот покажется кровавая жидкость, но ты давишься, давишься, давишься. Боль уже не то, что нестерпимая — катастрофическая. Гор беспорядочно хватался за шею, царапая длинными ногтями нежную, покрасневшую кожу. Багряного цвета язык словно онемел и больше не был способен двигаться. Гор вдруг кое-как развернулся и сжал длинными пальцам чёрные джинсы Раутвилля, упирая свою белобрысую макушку в края жёсткого, обшарпанного дивана. — Блять, блять, блять, — с омерзением скривившись, безэмоционально произнёс второй и сильно оттолкнул парня от себя, — Опять ширяешься, пока вены не полезут наружу. — Гор мешком упал на пол, с грохотом ударившись спиной о железо. Секунда, и всё исчезло. Кашель прекратил истязать молодого человека. Неожиданнее всего было услышать громкий смех следом. Но Раутвилль слышал. Гор медленно перекатился на бок, к нему лицом, и смеялся. Его сухие истерзанные губы украшали кровавые разводы, которые мутной дорожкой тянулись от носа. А парень всё продолжал. Продолжал дьявольски хохотать. — Ты неисправим, мразота, — сквозь зубы выплюнул Раутвилль. — Каждый раз в таких случаях думаю: «Это точно последний раз, ни то сдохну, как собака последняя», и каждый раз потом смешно становится, — решил поделиться парень. Второй же был угрюмее и страшнее обычного. Раутвилль грубо схватил юношу за локти обеими руками и вновь усадил его на жесткий чёрный диван рядом с собой. — И сдохнешь! — вдруг грянул он, — Умрёшь и даже не заметишь. Даже не почувствуешь, как твоё тело навсегда расстанется с тобой. Безвозвратно. Органы перестанут функционировать, только потому что ты, мерзавец, переборщишь с наркотой, которую на полном ходу вгонишь себе в вену. Сердце остановится по твоей собственной воле. Твой организм тебя ненавидит, придурок! — Гор лишь хмыкнул и резко вытер рукавом густую кровь под носом. — Что вообще за выясняловки отношений? — ухмыльнулся юноша, — Какого хера мы вообще должны как-то контактировать? Долбимся когда неадекват. Зачем усложнять? — Раутвилль вскинул брови. — Ты так меня воспринимаешь? — без тени обиды или злости спросил он; в его голосе играла лишь запоздалая насмешка. — Ой, блять, только не говори мне, что ты иначе. — в ответ на это Раутвилль лишь скупо улыбнулся и хрипло засмеялся себе в воротник. Гор вдруг в нетерпении нахмурился: — Ты же ведь… Иначе? — спустя паузу неуверенно спросил он. — С чего такой вывод? — подвинувшись чуть ближе, лаконично сорвалось с губ Раутвилля. — По крайней мере ты не убил меня, — тихо-тихо ответил Гор, а затем с нескрываемой опаской поднял глаза на более взрослого приятеля. Тому хватило доли секунды, чтобы углубиться в свои воспоминания… *** Ночь уже стремительно близилась к первым лучам рассвета. Ноги в грязных, промокших насквозь кроссовках, не останавливаясь, двигались по безлюдным тёмным улицам, сея за собой ужас и разрушение. Перед взглядом Раутвилля мелькали только мигающие в тиши уличные фонари. Деревья под тяжестью чёрного неба клонились к влажной земле. В боку ныло с такой силой, что можно было подумать, из ребер мёртвым озером сочилась багровая кровь. Раутвилль остановился, чтобы перевести дыхание. Дышать было настолько трудно, что он был готов завыть от той пронзающей, острой боли, что копилась где-то в лёгких, не уставая давить на них своей огромной нечеловеческой силой. Момент, и парень услышал шевеление. Явно не ветер, не заплутавший ночной зверь. Движение человеческого тела. Раутвилль это точно ни с чем не спутает. Чувствуя, как сердце обжигается ядовитым предвкушением, юноша направился на шорохи, исходившие от кустов. Но вряд ли лежащую там биологическую субстанцию можно было назвать человеком. Молодой парень распластался всем телом на траве и опавших листьях, не моргающим взглядом устремившись в даль. Он походил на труп, на неживую куклу, явно находясь в плачевной ситуации — тяжёлое наркотическое опьянение. Казалось, юноша не вспомнит даже своего имени. В груди этого парня плотно засела жгучая, нарастающая с каждой секундой, неотвратимая боль, чья градация не имеет пределов. В запястье — шприц, а в опущенных к носу глазах ни грамма рассудка. Момент. Дикий в своём пришествии. Он разорвал существование юноши на «до» и «после». Парень был уверен, что это взорвалось сердце, расплескав по стенкам раскалённую жидкость. От боли хотелось свернуть себе шею прямо на месте. Но вместо этого лежащий лишь открыл рот, позволяя бурому, почти чёрному нечто стремительно вытекать изо рта, затрагивая все части лица. В Раутвилле что-то щёлкнуло. Он сам весь в сырой земле, в чужих кровавых отпечатках на белоснежной одежде, с огромными занозами на ладонях и всё с той же жуткой, застывшей поперёк лица ухмылкой, с которой он обычно наблюдал за угасающей в глазах жертвы жизнью. Но сейчас Раутвилль почувствовал, что единственная его цель — не дать этой жизни угаснуть в глазах лежащего. Она блёклая, она едва различима, но её можно поймать, ухватиться как за собственную и вытащить на поверхность, заставив разлиться по жилам этого бедного, искалеченного юноши. И Раутвилль выполнил поставленную себе задачу. Тонкое, хрупкое тело оказалось аккуратно поднято с осенней земли. *** Гор устроил голову на коленях у Раутвилля, позволяя второму беспрепятственно теребить свои светлые локоны. — Давай хоть раз так, чтобы трезво. Чтобы запомнить. — Гор поднял на второго измученный взгляд. Раутвилль издевательски усмехнулся. — У тебя без иглы в запястье не встанет, идиот ты ебучий, — грубо ответил он. — Держу пари на обратное, — уже в пол голоса произнёс Гор и приподнялся, хватая юношу за шею и позволяя своим правящим желаниям брать вверх над разумом. — Есть в этом мире что-то ещё, способное накрыть меня безвозвратно. — голубые глаза Гора устремились в черноту карих, тут же там утонув. Раутвилль совершенно не свойственно себе нежно провёл ладонью по линии лица Гора, а затем повторно впился в его губы настойчивым поцелуем. — Вот же мразь, а я ведь согласен, — со смешком тихо ответил он светлой макушке, обладатель которой начал с запалом целовать его бледную шею.