целый мир

В магазине душно и людно; люди всюду – разбросаны маленькими кучками по отделам, выбирают что-то жизненно необходимое, жмутся друг к другу и громко обсуждают соотношение цены и качества, будто это всё имеет огромный смысл, которой обязан понять каждый. Лили только недовольно хмурится на это всё – он ненавидит толпы и даже небольшое скопление людей вызывает в нём непреодолимое желание сбежать. В мясном царит полнейший хаос – а чего ещё было ожидать в пятничный вечер, – и поэтому, когда Мисоно тянет его за рукав, Лили сильнее кутается в шарф и усмехается. Мисоно – комок спонтанности и энергии – стремительно шагает вперёд, не отвлекаясь на столпотворение и чужие разговоры. Он так уверено движется к своей цели, что Лили хочется смеяться. Это было бы очень смешно, если не было бы так печально. Серьёзно, очень страшно, когда тебе кажется, что тебя может разорвать на кусочки от твоих же чувств. Это пиздец как непривычно: Мисоно смотрит, и у Лили все внутренности будто на мясорубке перекрутили – и пусто, и больно, и спасибо. Мисоно касается, и Лили чувствует, как его уносят волны – огромный жуткий океан и всё такое – ты вроде и есть, и тебя уже вроде бы не существует. Мисоно позволяет касаться, и Лили не понимает, как он ещё может дышать, водить ладонями по чужим худым плечам, оставлять засосы на ключицах, не кончать от одного ощущения любимого человека под тобой. Это как быть королём на троне и владеть не царством, а целым миром. Чувствовать, как целый мир владеет тобой. Хуевое сравнение, думает Лили, но подходящее. Это, правда, было бы смешно, если бы не было так печально. Они подходят к полке с полуфабрикатами, Мисоно делает глубокий вдох, долго и напряжённо думает, чего он хочет больше: свинину или курицу; читает состав, вертит пакеты в руках, сравнивает стоимость, выглядит таким сосредоточенным и взрослым, и Лили даже не пытается в это встревать. Он больше заинтересован в реакции Алисэйна, чем во всем остальном. Неоднозначное чувство, когда тебе нестерпимо хочется запечатать в памяти каждую эмоцию этого человека, оставить внутри себя даже случайный жест. Забрать всё. Стадия помешательства, от которого невозможно избавиться. Мисоно, подумав, оставляет свой выбор на курице, и Сноу вздыхает с облегчением: ему уже начало казаться, что они будут стоять так до утра, пока Алисэйну не расхочется мяса совсем или пока менеджер не вызовет охрану – тут два сумасшедших вертят пакеты уже несколько часов, уведите их, эй. Мисоно, наверное, в такой ситуации просто спросил бы, знают ли они его отца, и привычно сдул бы непослушную прядь волос со лба. - Пойдём домой? – Мисоно улыбается, и Лили пиздецки хочется умереть от счастья и всепоглощающего стыда, он чувствует себя влюблённой третьеклассницей, которая не знает, куда себя сунуть при виде любимого человека. - Да, я сделаю тебе потрясающий массаж, - мясорубка вращается, у Лили внутри не остаётся ничего целого, ничего живого. Ошмётки сердца и легких. Бери то, что надо. - Но не переборщи только, мне утром ещё на учёбу идти. Я после твоих массажей сидеть нормально не могу, - щеки у Мисоно краснеют, и сам он как-то внезапно притихает. Блять. блятьблятьблятьблятьблять - Угум. Я утром разомну. Мисоно тянет Лили за рукав рубашки, направляя к кассе. Микуни говорил как-то: встречаться с моим братом может либо конченый мазохист, либо влюблённый идиот. Сноу интересно, к какому варианту он может себя причислить. Мисоно не отпускает его рукав. Понятно. Кассир устало пробивает чек, медленно отсчитывает сдачу, желает хороших выходных, и Лили искренне его жалеет: столько людей, столько сил, столько времени. - Всего доброго. Прохладный летний ветерок касается лица – как раз то, что нужно после такого всплеска чувств, чтобы хоть немного прийти в себя. Свет рекламных вывесок и фар проезжающих мимо машин больно бьёт по воспалённым глазам, оставляя после себя разноцветные пятна – красное, синее, чёрное – непривычно. Город живёт своей обычной жизнью – шумной, яркой и торопливой, и никакой вечер не сумеет сбить этот настрой. - Мой массаж. Знаешь, у меня первый урок – самообучение. Я могу и пропустить? Брр, - Мисоно ёжится, - действительно похолодало, синоптики оказались правы. Что думаешь? Лили думает: я не мазохист. Если только чуть-чуть. - Думаю, синоптики – хорошие ребята. Мисоно удовлетворённо кивает.