Ликантроп

      В себя после встречи с Присциллой и Ко я приходил минут двадцать, я бы и еще порефлексировал, бездумно ощупывая своим Чутьем метку Лорда в собственной ауре, но дела, как говорится, не ждут. Чего только стоит необходимость внести оплату за мою Чудо-будочку? Или уже начинающее пахнуть мясо бикорнов? А иные скоропортящиеся ингредиенты, что Шейверетч и Курабье у меня покупать не стали? Все это требовало моего внимания.       Именно поэтому, лишь более-менее оклемавшись, я направил свои стопы к старушке Авроре. Мясо та, разумеется, брать отказалась, но вот оставшиеся ингредиенты с бикорнов взяла охотно, за что я получил неплохую кучку золотых кругляшек, которые, как и большая часть того, что я получил до этого, были оставлены в вотчине злобных коротышек-ростовщиков.       Ах, Гринготс, одновременно место, где ты можешь приобрести все, от консультаций юриста или финансиста, артефакта или редкого импортного зелья, которое достать в Англии практически невозможно, до экзотической зверушки или даже раба. Но столь же легко, как приобрести что-то в Гринготсе, столь же просто можно и оставить гораздо большее. Одно неверное слово, одна неосторожно поставленная подпись — и маг из свободного превращается в вечного должника, и пусть он сам это понять сможет далеко не сразу, да и не факт, что вообще поймет, сути это не меняет.       Я откровенно не понимаю, как мне удалось взять у этих жлобов кредит, причём на вполне сносных условиях, и при этом не продаться им в рабство, заложить собственную душу или же души собственных потомков. Единственное, что меня смущает, это пункт о том, что банковские продукты я и мои потомки будем покупать лишь у гоблинов, и ни у кого более. Хотя толку от подобного пункта для мелких уродцев и немного, ведь больше кредиты брать я не намерен.       К слову, именно из-за потенциальной опасности остаться без штанов при каждом посещении Гринготса я и предпочитаю держаться от него подальше, как, впрочем, и от иных заведений, где балом правят гоблины. А при необходимости эти заведения посещать я стараюсь минимизировать время пребывания в них. Так и в этот раз я лишь максимально быстро выплатил взнос за мою Чудо-будочку и отчалил восвояси, но, пребывая в своих думах, уже на выходе из магического банка буквально затоптал невысокого посетителя.       — Эй, осторожнее! — воскликнул он, всплеснув руками и выронив шкатулку, что в них нес. С не очень мелодичным звоном шкатулка шмякнулась на пол и, раскрывшись, разметала в разные стороны свое содержимое. По полу покатились разнообразные колечки, монетки и иная разнообразная мелочь из драгоценных металлов, да при том еще и зачарованная, правда, по большей части все это было откровенным хламом, что-то было помятым, что-то треснуло, а чары в этих побрякушках так и вовсе практически выветрились или по неведомой мне причине перекрутились в непередаваемое магическое месиво.       — Прошу прощения, — произнес я, даже не взглянув в сторону говорившего. Мое внимание сейчас было целиком и полностью приковано к иному. Небольшой серебряный кулон в форме египетского креста. Он, как и все, просыпавшееся из шкатулки, был сломан, у него отсутствовали две перекладины, а именно нижняя и правая, он был потемневшим от времени, но даже так можно было разглядеть выгравированные на нем иероглифы. На первый взгляд простая побрякушка, причем испорченная. Но что-то насторожило меня, что-то практически неуловимое.       Я даже не обратил внимания, как присел рядом с причитающем посетителем Гринготса и вытянул из кучки хлама так заинтересовавший меня кулон.       Теплый… он был теплым… Хотя тепло ли это? То, что я испытал, взяв его в руки, очень сложно правильно описать. Ближе всего к этому было тепло от встречи кого-то родного тебе, кого ты очень-очень давно не видел.       — Молодой человек. — Из созерцательного состояния меня вновь вывел голос, в котором на этот раз была легкая усмешка. — Гляжу, вам понравилась эта побрякушка?       Наконец я сподобился взглянуть на своего собеседника. Им оказался низкорослый… гоблин? Нет, для гоблина у сего индивидуума были слишком человеческие черты лица, да и мое Чутье явно намекало на хотя бы частично человеческую природу моего собеседника. Сложить два и два было несложно, так что уже черед мгновение я осознал, с кем же столкнулся.       — Ох, где ж мои манеры, — расценив мой долгий и задумчивый взгляд как-то по-своему, спохватился полугоблин. — Разрешите представиться — Филиус Флитвик.       —Артур Вульф, — кивнул я ему в ответ.       — О-о-о-о, наслышан, наслышан о вас, молодой человек, — лукаво улыбнулся коротышка, заставив меня скривиться. Ну да, теперь обо мне лишь тупой или слепой и не знает, хотя последнее не гарантировано. Найду того, кто причастен к недавней статье в «Пророке», выпотрошу и повешу на его собственных кишках! Вот только с текучкой разберусь.       — Ну так все же, мистер Вульф, вам эта побрякушка приглянулась? — заметив, что я не спешу продолжать диалог, да и его собственность возвращать тоже, вновь подал голос Флитвик.       — А? Да… Наверное. — Я оторвал свой слегка расфокусированный взгляд от сломанного анкха и вновь взглянул на полугоблина.       — Ну так забирайте, — улыбнулся он мне доброй улыбкой. — Все равно этот хлам, я хотел сдать на переплавку. На иное, после того, как это побывало в руках моих студентов, это не годится.       — Это принадлежит кому-то из ваших студентов?       — Что? Нет, что вы, это все использовалось на лабораторных на моем факультативе. Дети учились накладывать простейшее зачарование, но ни у кого с первого раза не получилось.       Улыбка у Флитвика стала виноватой, словно это он виновен в том, что нынешние личинки магов настолько криворуки, что самое элементарное зачарование даже на основу из благородного металла наложить не могут. Да ладно просто не смогли бы наложить, так еще и материальную основу искорежили своим неумелым колдовством!       — Я оставлю это себе, — вырвалось у меня после минутного молчания, во время которого полугоблин споро собрал все просыпавшееся обратно в шкатулку.       — Конечно, — вновь улыбнулся мне Флитвик, поднимаясь с пола. — Правда, теперь серебра немного не хватит для выплавки новой партии…       Даже не дослушав карлика, я сунул ему пять галеонов, на которые явно можно было приобрести больше серебра, чем весит этот сломанный медальон, и более не обращая внимания на своего недавнего собеседника, пытаясь разобраться своих странных ощущениях, удалился прочь, при этом крепко сжимая в кулаке свое неожиданное приобретение.       Следующим на плане у меня был магический лес подле Коукворта, а точнее, стоянка обитающей там Стаи, где я собирался, наконец, избавиться от мяса бикорнов, обменяв его на что-нибудь более ходовое в человеческом обществе. Шкуры там или простенькие поделки из кости, что можно будет толкнуть в одном месте в мире маглов. Почему бы просто не продать это мясо оборотням? Так не купят… и дело не в том, что им оно не нужно, а в том, что c наличностью у них серьезный напряг.       Любой волчий клан в Англии находится буквально на осадном положении, и его выживание зависит не от общей его военной силы, ибо у Министерства все равно сил больше, а от размера кучи прикормленных чиновников в министерстве. Подкуп осуществляется разнообразными способами: от предоставления натурального продукта, такого, как добытые в местах обитания стаи ингредиенты и магические животные, до предоставления рабов и постельных игрушек из числа самой стаи или отловленных маглов или магов.       Но в основном действуют по классической схеме, то есть дают на лапу. Золотом. А так как доходы этого самого золота в волчьих кланах мизерные и его вечно не хватает, ликантропы предпочитают его из своих рук не выпускать, давая более выгодные расценки расплачивающимися золотом и самостоятельно покупая лишь через бартер.       К слову, о самой торговле с оборотнями. Она облагается просто сумасшедшими налогами, так что официально этим делом заниматься совершенно невыгодно, так что торговля осуществляется в основном по серым или даже черным схемам. И пусть за подобное маг-делец вполне может получить ощутимый срок в Азкабане, а оборотень так и вовсе в аду, охочих до легких денег людей это не останавливает, да и большинство из них уже давно прикормили нужных клерков и авроров, так что магические полицейские смотрят на все это сквозь пальцы. Разумеется, если барыги или ликантропы не начинают выкаблучиваться или наглеть. Тогда кара приходит незамедлительно, и она всегда жестока. Моя родная стая тому пример.       Добирался я, разумеется, своим ходом. Обернулся в волка, зажал в зубах свернутый узелок с вещами и побежал. Желания по пути заглянуть к Снейпам даже не появилось, особенно если припомнить недавнюю статью в «Пророке».       Тропу к стоянке, а точнее, вполне неплохую проселочную дорогу найти не составило труда. Причём начиналась она вообще от магловского шоссе, хоть и была прикрыта достаточно сильным отводом глаз. Перед тем как вступить на эту тропу, я вновь перекинулся в человека. Мне не хочется светить перед стаей своими уникальными способностями, одной из которых и является форма обыкновенного волка, да и вообще способность обращаться в Зверя не только ночью демонстрировать тоже не стоит. Мою волчью природу они в любом случае учуют, этого скрыть не удастся, но вот того, что я не пойми, то ли чистокровный, то ли вовсе Истинный, им знать точно не стоит.       Сама стоянка располагалась в, по-моему, самой густой и темной части магического леса и представляла из себя небольшую полянку с идолом Стаи в центре, пару десятков небольших землянок по периметру и Длинный Дом. Ну вот прям как у викингов! Метров пятьдесят длиной, весь покрытый дерном, отчего кажется, что это обычный холм. Окон нет, да и дверь всего одна. Хотя какая это, к черту, дверь, ворота! Причем зачарованные, как, впрочем, и сам дом. Пусть и зачарования простенькие и ничего защитного там, скорее всего, нет, но зато такой дом гораздо теплее,и в нем воздух менее спертый, нежели в древнескандинавском аналоге.       Вполне типично для ликантропов селиться в подобных Длинных домах. По крайней мере, в Германии оборотни строят такие же. В Польше чуть иначе, там скорее небольшие хутора, нежели классические Длинные дома.       Своим чутьем я отчетливо ощущал огромную кучу народа, человек так пятьдесят с лишком, и это в самый разгар дня! Когда большая часть стаи на охоте или занимается собирательством. Дома остались лишь женщины на поздних месяцах беременности, дети, не доросшие еще до своей первой охоты, да старики, правда, подобных у оборотней всегда мало. Не доживают. В землянках, где обитают пришлые, то есть оборотни, прибившиеся к Стае и не заслужившие жизни со всеми, тоже были живые, так что, по моим прикидкам, эта стая должна иметь численность под три сотни, что очень даже неплохо!       Обычно министерские в Англии, как бы их ни прикармливали, не позволяют Стаям разрастаться более полутора-двух сотен голов. Исключением являются общины и резервации, и то те — сущее гетто, и там творится настоящее безумие, вплоть до продажи их жителями своих собратьев на ингредиенты. Был я в подобных поселениях пару раз и возвращаться туда не собираюсь.       — Пришлый, — вместо приветствия невнятно проворчал сидящий на лавке при воротах немолодой уже мужчина. Он был сед, и лицо его пресекали не только морщины, но и уродливый шрам. Мужику буквально всю левую половину лица снесли, верхнюю челюсть, левый глаз и даже немного надбровную дугу скололо. Помимо всего этого, также у него отсутствовала левая рука вместе с плечом. Обычный человек, да даже маг, получив так, отбыл бы в страну вечной охоты, а этот вон жив. Да судя по блеску единственного уцелевшего глаза, еще вполне может сам навалять кому-нибудь. Хм… странно, ведь вервольфы не сильно-то по живучести отличаются от магов, коими и были до проклятия…. Ну, не настолько сильно, чтобы выжать с такими травмами, да и в порядке вещей среди них милосердно добить увечного, а тут… Хотя о чем это я, это же не община, а полноценная Стая.       Я шумно втянул воздух, попутно внимательно изучая сего индивидуума своим чутьём. Теперь понятно, почему он выжил. Дело в том, что он чистокровный, причем с сильным магическим даром.       Чистокровный среди ликантропов — немногим менее редкое явление, нежели среди кровососов. Если у вампиров в среднем лишь пятнадцать–двадцать, в зависимости от Династии, процентов популяции — чистокровные, то вот у оборотней лишь каждый четвертый чистокровный. Но если чистокровные в среде вампиров относительно равномерно размазаны по всем Гнездам, то вот у оборотней они концентрируются в Стаях, и чем старше стая, тем больше в ней чистокровных. К примеру, в германском волчьем Клане, к которым, когда мне по пути, я обычно забредаю, пришлых было всего десять семей. И это при том, что эта стая была численностью почти в пять сотен разумных. Тут же, судя по всему, принятые в стаю Обращенные живут в землянках вокруг полянки с идолом, и их там, скажу я вам, не так уж и много.       Вервольфы, как Обращенные, так и проклятые, тоже сбиваются в кучи, но их Общины и Резервации по устройству сильно отличаются от Волчьих Кланов. Обыкновенные вервольфы живут скорее как люди, нежели чистокровные собратья, а проклятые вовсе более походят на зверей.       Пока я разглядывал старика и предавался праздным мыслям, старик в свою очередь тоже изучал меня. Его единственный глаз очень внимательно осмотрел меня, он тоже не постеснялся громко принюхаться, хотя, для чистокровных оборотней, которые, напомню, настолько же звери, насколько и люди, подобное в пределе нормы… вроде бы. К несчастью, особый Оборотничий этикет, который (о ужас!) имеет место быть, я не учил, да и не у кого было, ибо моя стая отправилась в мир вечной охоты, но одно за время общения с польскими и немецкими оборотнями я понял точно: «волчий этикет» берет корни из волчьего начала оборотней, так что некоторые выглядящие дикими у людей действия среди ликантропов считаются нормой.       — Хм… И как же тебя зовут, юный волчонок? — многозначительно хмыкнул старый, побитый жизнью волчара. И так хитро-хитро прищурил единственный глаз, что я бы, не сомневаясь, приписал ему родство не с волками, а с лисами… Хотя эти в любом случае родственники, пусть и дальние.       При этом, после внимательного осмотра меня любимого и не менее внимательного и вдумчивого обнюхивания, старый оборотень как-то незаметно преобразился, и из привратника, что хранит покой слабейшей части стаи и готов всю до капли магию и жизнь отдать, дабы задержать врагов, пока не подоспеет подмога, он превратился в простого мужичка… Ну… по меркам оборотней. Ведь несмотря на серьезные увечья, оборотень буквально излучает брутальность и монументальность… мда… В общем, распространяет вполне классическую «Ауру Вожака».       Кстати, об этой ауре. Это не что-то эфемерное, а вполне реальное явление, ибо любой достигший возраста первой охоты чистокровный оборотень начинает излучать эту самую «Ауру Вожака», что является своеобразной смесью из прирожденных запахов и естественного магического излучения ауры и некоторой врождённой ментальной магии.       Разумеется, и общая брутальность внешнего вида накидывает баллов в «Ауру Вожака». Предназначена она для привлечения внимания самок, некоторой коммуникации, ну и, разумеется, установления иерархии в обществе оборотней, также этой аурой вполне можно пользоваться как слабеньким аналогом «Ауры Страха» — ментального заклинания, которое этот самый немотивированный страх и нагоняет. Но последнее не точная информация, а лишь мои личные догадки, ибо литературы по чистокровным оборотням днем с огнем не сыщешь, а уточнить интересные моменты у иных Стай, с которыми я общался до этого, мешал языковой барьер.       У оборотниц тоже есть свой аналог подобной ауры, и функции у нее такие же, то есть привлечение самцов и установление иерархии в обществе. Хотя также был свидетелем, как подобной «Аурой волчьей матери» оборотницы успокаивали мелких детишек, да и пару раз так разбушевавшихся крепко выпивших мужиков усмиряли…       — Меня не зовут, я сам прихожу, — проворчал я в ответ на столь, как по мне, детское обращение ко мне. Мог бы и что более едкое и более точно выражающее мое отношение к подобному сказать, но не стал, не хочется портить отношения на пустом месте… А может, меня просто Аурой этого увечного придавило.       Вновь повторю, чистокровные настолько же звери, сколь и люди, и я в том числе, пусть я и не совсем чистокровный, так что немудрено, что на представителей волчьего племени я реагирую иначе, нежели на людей и иных разумных. У тех я просто не ощущаю неотъемлемой части ликантропа — его звериной Ауры, что в ста процентах случаев сообщала бы мне, потяну ли я пререкания со своим собеседником или мне стоит засунуть свой острый язык в жопу. Сейчас я отчетливо ощущаю не только разумом, но и подсознанием, что меня, несмотря даже на увечья, прибьют и не почешутся.       Но тем не менее я все равно немного пободался взглядом с продолжающим по-лисьи щуриться мужиком, что того, по всей видимости, веселило.       — Меня зовут Артур, — все же представился я. — И у меня есть дело к Стае. — Сказав это, я полез доставать свою Чудо-будочку, дабы продемонстрировать мясо бикорнов, но был остановлен жестом мужика.       — Дела решает Старший, с ним и поговоришь. — Меня начинает раздражать этот хитроватый прищур. — Приходи после захода солнца, тогда и поговорите.       Он что, серьезно? По моим биологическим часам, до захода солнца еще часов шесть! И что прикажете эти шесть часов мне делать? Возвращение в Лондон даже не рассматривается, ибо туда-обратно просто не успею, да и пустое это дело. Только если к Снейпам… нет… не сейчас… тем более я сказал Эйлин, что два-три месяца у них появляться не буду, а слово надо держать. Но ведь и здесь на пеньке все шесть часов сидеть я не буду!       — Ну или если примешь наш Длитх, то можешь подождать у нас. Никто тебя от очага не прогонит, напротив, напоят и накормят, — предложил мужчина, криво, из-за увечья, улыбаясь. Его явно забавляли отражавшиеся у меня на лице эмоции.       Длитх — это законы, по которым живут волчьи кланы. У каждой стаи они свои, но в принципе сильно не различаются. Также это понятие подразумевает под собой и иерархию, принятую в данной стае. То есть принимая их Длитх, я не только обязуюсь не нарушать правила их очага, но и еще не покушаться на «место подле Старшего и самок»… Ну, именно так я понял объяснения, которые мне давал первый встреченный мной чистокровный немецкий оборотень.       То есть фактически меня пригласили быть гостем, пока старший не вернется. От подобного отказываться я не вижу смысла, да и проголодался я уже, а тут на халяву можно перекусить. Ну и просто любопытно, как живут мои английские сородичи…       Какой-то подлянки я не боюсь, ибо все те же немецкие оборотни мне вполне ясно объяснили, что «Принявшего Длитх» гостя в стае никто травить, грабить или вовсе убивать не будет, ибо Великий Предок такого не простит. Тогда я тех немецких оборотней оскорбил тем, что осторожничал у них в гостях, куда меня фактически затащили, но после, вроде, меня простили.       Все встреченные мной волчьи кланы поклонялись своим прародителям — Истинным, и этот, судя по наличию идола, не исключение. Также особое место в верованиях у чистокровных ликантропов отведено Луне. Ее буквально обожествляют, хотя, с тем воздействием, что оказывают на оборотней ее фазы, это немудрено.       Получив мое согласие, старик кивнул мне и, поднявшись с лавки и немного размяв затекшие кости, одним ловким движением отворил двери в Большой Дом.       Вырвавшийся из открытых ставней запахи буквально вскружили мне голову целым калейдоскопом информации, начиная от банального запаха жаренного на огне очага мяса и разнообразных сушёных трав и заканчивая запахами трех сотен ликантропов, что на постоянной основе проживают здесь. Все это на некоторое время выбило меня из колеи, и более-менее в себя я пришел, лишь когда встретивший меня старик проводил меня к обеденному столу подле длинного, всегда горящего очага.       Внутри царил вполне комфортный для любого оборотня полумрак, разгоняемый лишь светом очага. Вход в общинный дом располагался с торца здания, и как выяснилось, вел не сразу в общую залу, а в темные просторные сени, за которыми находились еще одни массивные двустворчатые двери, оказавшиеся открытыми. За вторыми дверями располагался Общий зал, с длинным, метров семь-восемь, всегда горящим очагом, над которым то там то тут бурлили котелки, свисающие на цепях с потолка, а в самом его центре жарился барашек. Стол же был действительно один, П-образный, обхватывающий очаг с обоих сторон. Вдоль стола стояли простые деревянные лавки, а во главе стола, напротив входа, возвышалось семь монументальных стульев и восьмой — настоящий деревянный трон, пусть и простенький.       Потолок в общем зале оказался на удивление высоким, и подпирался двумя рядами деревянных колонн, стоящими в метре от общего стола с обоих его сторон. Пол же был выложен камнем и щедро засыпан душистым сеном. Стены были обшиты светлым деревом, и кое-где на них висели трофеи или же самотканые гобелены, сделанные не всегда искусно, но зато с душой.       Внутри было многолюдно и шумно. Большинством присутствующих оказались дети в возрасте от трех до восьми, что играли под чутким присмотром нескольким молодых женщин на сносях и умудренной возрастом убеленной сединой старухой. Остальные были все теми же женщинами, кто-то занимался своими делами, а кто кашеварил. Причём ранее я ошибся, решив, что английские, как и немецкие, оборотни в лес за добычей ходят практически полным составом Стаи. Как оказалось, именно этот волчий клан по какой-то причине оставляет своих женщин дома… А может, лишь половину… В общем, факт таков, что в большом зале, помимо находящихся в положении женщин и старух, были еще и молодые волчицы, кровь у которых от переполняющей ее магии и Жизни буквально кипела, что выливалось во вполне закономерные для общества оборотней драки. Одна из таких драк закончилась толком, не успев начаться, как раз после того, как меня усадили за стол. Тогда вовремя вмешалась пожилая оборотница, что приласкала обоих забияк своей Аурой, таким образом разогнав тех по разным углам.       К сожалению, как я понял, задавить оппонента своей Волчьей Аурой можно лишь при ощутимой разнице в силе, но не когда силы практически равны. Тогда-то как раз вопросы иерархии и решаются мордобоем. Так же было и у немецких Ликантропов. Там вообще махач был перманентным, благо до смертоубийства подобное доводить не давало старшее поколение.       Вообще с устройством общества в стаях все достаточно сложно. Оно наиболее сильно походит на… коммунизм. Но с нюансами.       У стаи все общее: еда, деньги, дети, вещи. Абсолютно все. Разумеется, до абсурда не доходит, когда, к примеру, одни трусы носят шесть человек по очереди, но даже боевые трофеи, взятые с трупа врага, принадлежат стае, но при этом, несмотря на выглядящую для человеческого общества идеалистичность, все это вполне стройно работает в обществе оборотней, пусть, опять же, с некоторыми нюансами.       Если два оборотня хотят взять в пользование один и тот же предмет, к примеру, боевой топор, то судьба сего девайса решится посредствам поединка, если силы у оппонентов приблизительно равны, или же, если один оборотень заметно сильнее, а значит выше другого по иерархической лестнице, то слабейший просто уступит предмет спора. В человеческом обществе подобное бы вызвало у нижестоящего зависть и затаенную обиду, в обществе же ликанов волчье начало все это серьезно так сглаживает.       А еще у оборотней полноценное равноправие, то есть любая девушка, как и парень, может забраться на самый верх иерархии и занять позицию Старшего, если, разумеется, ей хватит сил, харизмы и ума с хитростью.       И мораль половых взаимоотношений в Волчьих кланах своеобразна. Как таковой девственностью в волчьем обществе не дорожат, так что в период полового созревания, когда молодняку сносит крышу, те совершенно не сдерживаются. На моей памяти и у польских, и у немецких оборотней случались настоящие оргии, правда, участвовал в них лишь молодняк… в основном.       Дети, получившиеся в результате подобных мероприятий, лишь к своей первой охоте узнают имена своих кровных отцов. Делается это, когда пробуждается Волчья аура, по которой и можно опосредованно это определить. И дело тут не в том, что папаши шифруются, а в том, что они и сами вряд ли даже догадываются, что именно их «выстрел» породил новую жизнь. Но при всем этом такие дети столь же любимы, как и все остальные, и воспитываются ровно так же, в общей куче, окруженные той же любовью, что и все остальные.       Взрослые оборотни более сдержанны в отношениях с противоположным полом и формируют более-менее устоявшиеся семейные ячейки. Именно ячейки, ибо нередко они разрастаются до полноценных гаремов, и гаремодержателем вполне может оказаться и девушка. Причем устойчивость подобных ячеек порой достаточно эфемерна, и они перманентно изменяют свою численность, как в большую, так и в меньшую сторону… В общем, полный бардак.       При подобной культуре половых взаимоотношений неудивительно, что все в стае друг другу родственники, но в отличие от людей, близкородственные связи практически не сказываются на чистокровных оборотнях… Ну если, конечно, в эту самую «связь» не попробуют вступить мать и сын, отец и дочь или же единоутробные брат и сестра, но такое не встречается по естественным причинам. Просто не встает и не течет.       Но, несмотря на достаточно слабое воздействие инцеста на здоровье популяции, волчьи стаи каждый год проводят праздник первой луны, на который стихийно, по зову шила в собственной жопе, стекается молодняк из разных стай. Причём это все невероятно интернационально, и юный оборотень сам решает, на какое именно волчье капище в какой стране отправится. В Германии мне рассказывали, что бывали случаи, когда ликан, ведомый своей магий и жаждой приключений, переплывал океаны, чтобы участвовать в празднике Первой луны. Причём не важно, в какой именно точке на карте проходит праздник, чистокровный оборотень в любом случае найдет нужное место, и в срок. Что тут скажешь… Это Магия, детка!       Как именно проводится этот праздник, я не знаю, но мне известно, что вне зависимости от места его проведения и национальности проводящих его оборотней, праздник первой Луны имеет несколько неизменных черт.       Во-первых, на нем нет взрослых… Ну, точнее, в нем участвуют лишь оборотни не старше двадцати пяти лет. При предельном сроке жизни, исчисляемом столетиями, подобный возраст считается практически младенческим, другое дело, что до этого «предельного возраста» мало кто доживает.       Во-вторых, Праздник Первой Луны — это день чествования Луны и Жизни, и на нем нет места смерти, так что посмевший убить на этом празднике … Я даже не знаю, что с ним сделают, и если честно, знать не хочу.       Ну, и в третьих… кхем… Тот подвыпивший немецкий ликан, что рассказывал мне о Празднике Первой Луны, описал это третье правило так: «Понравился кто? Так набей морду и трахни!» Также он пояснил, что и с тобой могут сделать ровно то же самое, причем необязательно это будет кто-то противоположного пола. Я говорил, что молодые оборотни достаточно неразборчивы в плане взаимоотношений с противоположным полом? Хотя, к чести оборотней-парней будь сказано, в таких случаях они ведутся лишь на откровенных «трапов».       Ну и последнее, четвертое правило — трофеи, взятые в Праздник Первой Луны, священны и принадлежат их взявшему. То есть даже более старшие по иерархии в стае на это претендовать не могут, по крайней мере, подобное серьезно порицается. Причем трофеем может выступать не только амуниция или что-то иное, но и сам побеждённый. Такое происходит, когда после мордобоя следует перепихон с доминацией в твоем лице, в ином случае ты претендуешь лишь на вещи поверженного.       Дико? Аморально?… Так и не люди они вовсе! А в чужой монастырь, как говорится… К слову, как раз в «живых трофеях» и заключается смысл Праздника Первой Луны. Таким способом и происходит обновление крови в Стаях, и пусть на трофеи в интимном плане покуситься никто не может, но ведь этого и не нужно! Оборотни — народ плодовитый, и сумевший взять на празднике живой трофей вполне и сам настрогает ему детишек… Ну или после, повзрослев и перебесившись, кому из своей «семейной ячейки» это позволит, если пол не подходит.       Из размышлений меня вывел тычок, которым меня кто-то наградил. Потирая саднящее после толчка плечо, я поднял взгляд на наглеца. Им оказалась девушка лет шестнадцати с волосами цвета пепла и светло-янтарными глазами. Она была среднего роста, имела крепкое, атлетичное телосложение, подтянутый животик с заметными кубиками пресса, грудь — честную двоечку. Одета она… хотя в современном английском обществе это бы назвали «раздета», ибо кроме чего-то отдаленно похожего на спортивный лиф и свободные широкие бриджи, на ней не было ничего.       Остальные обитатели Длинного Дома, к слову, не очень-то от нее по степени одетости и отличались. Лишь уже откровенно старые женщины кутались в одежды, может, чтобы не пугать своим дряхлым видом неокрепшие умы, а может, потому, что мерзнут. Ибо дряхлеть оборотницы начинают в крайне почтенном возрасте. Привратник тоже был обнажен по пояс и не имел обуви.       Столь низкая концентрация одежды вызвана не общей бедностью и неспособностью купить или сшить одежды, а банальным удобством, ибо лишние шмотки сковывают движения, да и, обернувшись, обязательно их разорвёшь. Природа ликантропов вполне позволяет им и при минус пяти чувствовать себя прекрасно даже совсем без одежды. Все это я по себе знаю, и сам бы ходил подобным образом, если бы это не было слишком экстравагантно для человеческого общества, да и в полах моей толстовки можно много чего спрятать…       — Пришлый. — Девушка усмехнулась. Недобро так, заставив меня непроизвольно тихо зарычать, оголяя свои зубы. — Чего закутался по самые уши в это тряпье? Или, как у старух, кости ломит?       Мда… что сказать… разная культура, разное общество. Для ликанов я излишне одет, и это взывает у местных ту же реакцию, что и у людей голый, прогуливающийся по улице… Ну, точнее, я просто излишне выделяюсь на общем фоне, вот ко мне и решило прикопаться подрастающее поколение.       Я вновь окинул взглядом потревожившую мой покой молодую волчицу, именно ее недавно придавила аурой более старшая родственница. Назревающую драку с ее участием это пресекло, но бурлящую молодую кровь это не успокоило, вот она и нашла, к кому еще доеб… кхем… в общем, за чей счет спустить пар. И то, что я, как гость, по идее, неприкосновенен, ей откровенно насрать. Ей просто хочется с кем-нибудь смахнуться или перепихнуться, но так как для второго я не подхожу в силу возраста и непринадлежности к ее стае, так что очевидно, что именно от меня ей нужно. Об это кричит не только ее поза, ее жутко выводящая из себя ухмылка, медленно перерастающая в оскал, и желтые глаза, в которых пляшет отраженное пламя очага, но и ее Волчья Аура. Я ощущал ее силу… О да, она была сильной молодой волчицей и именно поэтому жаждала утвердиться в своем превосходстве… Да вот только я не слабее!       Мои глаза стали наливаться красным, зрачок вытянулся, а магия вскипела. Я жаждал вцепиться этой дуре в глотку, доказать, что я лучше, сильнее, что ее место где-то у моих ног в пыли! Но где-то на задворках наполняющегося яростью разума забрезжил огонек здравого смысла, напомнивший мне, что я, вообще-то, здесь гость, и стоит местным лишь заподозрить во мне угрозу одному из них, как меня растерзают, причём в прямом смысле. Между собой Стая сколько угодно может гавкаться и выяснять отношения, но стоит лишь появиться внешней угрозе, как они все встают против нее плечом к плечу. Именно в этом и кроется основные и сила и слабость Чистокровных ликанов.       А ведь эта сука прекрасно все понимает и продолжает скалиться и буквально давить меня своей Волчьей Аурой.       — Ты что, язык проглотил, коротышка? Я кому вопрос задала, а?! – в глазах у этой сучки горел азарт, а голос стал ниже.       — Пошла нахер… — рыкнул я ей в ответ, поднявшись с лавки. Каюсь, вновь не сдержал свой язык, хотя в подобной ситуации и не мог я отреагировать, иначе собственные гордость и самоуважение придушили бы меня на месте. Да и вообще, какого хера я должен подобное терпеть?! Я не набивался в гости! Меня пригласили! И если эта блядь…       Дальше додумать мысль мне не дало ощущение невероятной опасности и жажды моей крови откуда-то из-за спины. Рефлексы сработали быстрее разума, и я сделал стремительный перекат в сторону, попутно выхватывая из рукава Свинорез. Поднявшись на ноги, я уже был готов защищаться, да вот только этого делать не требовалось.       Звонкий подзатыльник разорвал внезапно образовавшуюся тишину, а девка, катившая на меня бочку, сжалась, как побитый щенок, и быстро юркнула в сторону от явно пребывающего не в самом лучшем расположении духа однорукого мужика.       — Куинн… — прорычал мужик. – Ты снова за свое!? Что я тебе говорил!? А ну иди сюда!!!       Разумеется, девка, его не слушая, дала стрекача куда-то вглубь длинного дома. В глазах мужика горел огонь праведного гнева, а единственный кулак то сжимался, то разжимался. Только сейчас до меня дошло, что недавно посетившее меня ощущение опасности и жажды крови было воздействием Волчьей Ауры сего индивидуума. Что же… кхем… сильно… Мое сердце до сих пор не успокоилось, а кровь долбит в виски. Никогда меня так не прикладывало, даже недавнее рандеву с Присциллой не заставило настолько сильно сжаться одно всем известное отверстие.       — Ты уж прости ее, — немного успокоившись, однорукий обратился ко мне. — Кровь дурочке в голову ударила, вот и бесится. Ты садись, садись. — И снова его взгляд, такой хитрый-хитрый…       — Ага. — Это все, что я смог из себя выдавить и, стараясь унять дрожь в руках, упрятал свой свинорез обратно в рукав и вернулся за стол, на котором уже стояла какая-то похлебка с куском хлеба. Ложку не предлагали, ибо у гостя она должна быть собственная. Таковы правила, и мне их еще при первом посещении немецкой стаи разъяснили. Но после недавней встряски есть как-то резко расхотелось.       Еще пятнадцать минут я не мог заставить себя притронуться к еде и периодически поглядывал на однорукого, что сидел подле меня. На вход он отправил кого-то другого и сейчас составлял компанию гостю. Ничего серьезного он у меня не выспрашивал, так, по мелочи. Откуда я пришел, где бывал, чего видел, новости, может, есть какие. В общем, всем своим видом демонстрировал, что ему скучно,и он хочет эту самую скуку с моей помощью развеять.       Поначалу я отвечал не очень охотно, после, немного успокоившись, стал делиться сплетнями, что в огромном количестве слышал в «Белой Виверне». Общаться с покалеченным мужиком после того, как выветрился эффект от его Ауры, стало даже приятно. Особенно славно было наблюдать за девкой-забиякой, что периодически выглядывала из-за дверей, ведущих вглубь дома, но приближаться более не рисковала.       Таким образом и прошел остаток дня, и не сказать бы, что я провел его впустую. Простой разговор с мужиком позволил мне не только расслабиться, но и заново взглянуть на все то, что со мной в последнее время произошло. Чего-то по-настоящему серьезного я не рассказывал, да и мужик старался каверзных вопросов не задавать. К примеру, он так и не поинтересовался, почему в таком возрасте я шляюсь без родителей, да и о недавней статье в «Пророке» он тоже молчал, а ведь я видел, что на лавке при входе, где и сидел мужик, был свежий выпуск «Ежедневного Пророка». Причём явно прочитанный, может, даже не раз. Мне было просто приятно общаться с другим ликаном, к тому же он меня немного просветил насчет порядков в его стае, да и историй много он знал презабавшейших и весёлых…       От общения с Берраком, именно так звали покалеченного мужика, меня отвлек особо сильный шум и суета у входа в сени. Как оказалось, ушедшие на дневной промысел оборотни начали возвращаться. Тройками и парами они проходили в дом, отдавали добытое дожидающимся их родичам и садились за стол, на котором практически сами собой стали появляться разнообразные блюда. Разумеется, чего-то особенного и роскошного там не было, но как я мог убедиться, волчицы готовили сытно и вкусно.       Постепенно Главный зал наполнялся, некоторые из вернувшихся волков подходили ко мне и Берраку и интересовались, кто я такой и зачем явился. Делали они это не то чтобы вежливо, но и агрессии никто не проявлял, лишь любопытство. Но несмотря на то, что все больше народу возвращалось, тот, кого я и дожидался, так и не появлялся, и лишь когда солнце совсем закатилось за горизонт и на небо выползла Луна, в сенях показались они.       Семь ликанов — четыре женщины и трое мужчин. Рослые, крепкие сильные, точнее даже, сильнейшие из здесь присутствующих, если не считать, конечно, покалеченного Беррака. Это явился Старший со свитой, что среди ликанов зовутся Старейшинами. Это необязательно его жены, родные братья или дети. Да они даже не побратимы!       Периодически кто-то из Старейшин бросает вызов Старшему, порой доходит до жестокой кровавой сечи, может даже смертоубийства, хотя и редко это происходит, ибо ослабление стаи непозволительно.       Гул голосов в большом зале сразу же стал стихать. Я видел, как лица недавно веселящихся и шутивших оборотней каменели и теряли свои улыбки. Я буквально кожей ощутил резкое изменение атмосферы. И причиной подобного был запах крови ликана. Не сразу, но я все же разглядел, что особо выделяющийся среди этой семерки мужчина держал отсечённую голову. Голову чистокровного оборотня, убитого в полузвериной форме.       Дождавшись, пока все взгляды скрестятся на нем, державший в руках голову ликан сделал шаг из сеней и швырнул разбрызгивающий кровь трофей к очагу.       — Мадра сдохла. — Голос мужчины был глубоким и совсем капельку торжественным, но вот какой-то особо положительной реакции от народа не последовало. Нет, они кивали и поднимали кубки в знак согласия, но вот радости от подобного не было ни капли.       Хм… Мадра — блохастая псина. В обществе оборотней очень грязное ругательство… Для человека будет сложновато понять всю ту глубину оскорбления, что несет это слово, подобным называют лишь того, кто посмел предать нечто, по меркам чистокровных святое, к примеру, Длитх или же саму Стаю.       Что поделать, наполовину волчья природа не спасает чистокровных от человеческий изъянов, пусть местами и сглаживает их. Так что и среди чистокровных порой рождаются настоящие продажные крысы, но они, в отличие от человеческого общества, живут недолго и быстро упокаиваются, правда, порой успевая своими действиями навредить Стае.       Блин, как-то за разговором с Берраком я и забыл, что недавно Стая потеряла практически весь молодняк, вошедший в пору первой охоты. Для волчьего общества это куда как более сильный удар, чем для человеческого. Я не говорю, что люди не будут переживать из-за смерти своих детей или племянников, отнюдь! Но вот для чистокровных оборотней это куда как болезненнее.       Мда… Все же я думал, что Стая уже очухалась от подобного, но судя по тому, что я сейчас вижу, это не так. Даже недавняя забияка Куинн, что лишь вечером решилась выбраться в общий зал, была какая-то смирная и… пустила слезу? Еще раз, мда… Главное, чтобы старший не отказался меня выслушать, а то обидно будет, да и мясо пропадет.       От размышлений меня отвел запах… нет, и до этого мое Чутье теребило ощущением множества ликанов поблизости, но этот запах был совершенно особенным. Он выделялся на общем фоне, как тёплый ветерок в промозглое утро.       Мой взгляд вновь впился в недавно вернувшихся старейшин и стал изучать их более пристально.       Первым я внимательнее пригляделся к Старшему. Метр девяносто ростом, широкоплечий, русый мужик с практически незаметными шрамами на лице, немного растрепанными волосами, светло-карими глазами и двухнедельной небритостью, которую полноценной бородой обозвать ну никак не получается. От него веет мощью, но… чуждой мне.       Следующим за старшим вошел молодой парень с конским хвостом чуть более темных волос, чем у вожака. Его аура была слабейшей из старейшин. Да что там, она уступала некоторым уже присутствующим в зале, но вот слегка колючий прищур неестественно для его возраста серьезных и умных серых глаз, что практически сразу впились в меня, выдавал в нем того, кто занял полагающееся ему место не силой, а хитростью и умом.       Следующий мужчина был откровенно звероватого внешнего вида. Волосатый, диковатый, ростом превосходящий даже не маленького Старшего. В общем, он, по всей видимости, следовал всем известной мудрости, гласящей, что мужик должен быть могуч, пахуч и волосат. Особенно могучими выглядели его сросшиеся косматые брови и выпирающая вперед нижняя челюсть.       Девушки были тоже достаточно экстравагантны, первая была не очень высокой, коренастой, с рыжей короткой косой. Ее лицо, плечи и грудь покрывали веснушки, а орехового цвета глаза словно сияли внутренней силой. От нее шло ощущение мощи, не физической, а магической, но какой-то дикой, необузданной.       Две другие девушки оказались сёстрами-близняшками с пепельными волосами и золотистыми глазами. Были они самыми хрупкими на вид, да вот только Аура говорила об обратном. Мое чутье не могло точно определить ни силу их дара, ни даже его природу, как проделало с рыжей, но вот то, что магический дар у них был активным, сомнений не вызывало.       К слову, все Чистокровные оборотни — маги, точнее у них у всех есть достаточно сильное магическое ядро, да вот только у большинства даром рулят их инстинкты, так что вся их магическая мощь идет на усиление тела и сугубо волчью магию, и человеческая ворожба им не подвластна. Лишь у приблизительно одной десятой всех ликанов дар поддается контролю, а значит и человеческое волшебство им будет подвластно, именно такими были эти девушки, и такой же была моя мать.       Мысль о давно погибшей матери заставила что-то шевельнуться в моей груди. Было неприятно, и пусть прошло уже много времени, я до сих пор не могу забыть блеск ее золотых глаз… и как из них по капле утекала жизнь. Тогда она попыталась спасти хоть кого-то из своей стаи, будь у нее возможность и достаточно сил, взяла бы еще кого из младших но… всегда есть проклятое но. Порой по утрам, когда сон еще не до конца покинул голову, я чую ее запах. Такой теплый, такой родной… Боже, да я и сейчас его чую!       Меня словно током ударило, когда мой взгляд перешел на последнюю из свиты старшего. Среднего роста, но при этом не выглядящая хрупкой, как те близняшки, светлая кожа, тонкие черты лица, прямые черные волосы, затянутые в косу до середины спины и эти глаза… словно расплавленное темное золото.       У меня перехватило дыхание, когда я увидел их, а сердце пропустило удар. Сколько бы я ни храбрился, сколько бы я ни старался выглядеть старше и циничнее, но как и у любого десятилетки, у меня в сердце есть место для одного очень важного слова, которое некогда судьба вырвала вместе с человеком, что с ним ассоциировался, оставив после кровоточащую рану.       — Мама, — прохрипел я, ибо горло словно кто-то сдавил. В повисшей в Главном зале тишине оно привлекло внимание абсолютно всех, в том числе и обладательницы таких родных глаз, в которых промелькнуло удивление, а после и узнавание.