ghosts'n'stuff(but i just wanna play it right)

Оставляя уродливые грязно-бордовые лужи, стекающие с грубой подошвы, Тайлер доходит до ванной, чтобы выбросить запачканные кислотой перчатки и умыться, когда его телефон вибрирует из-за нового заказа. Завтрак и мягкая постель так и остаются мечтой, когда Тайлер, чертыхаясь, покидает свое убежище. Его запястья и воротник забрызганы кровью. Электронный ключ и никакой ловкости рук, и Джозеф оказывается внутри типичного дома и почти извиняется за то, что его ботинки оставляют бордовые отпечатки на сверкающем чистотой полу. Но не здоровается, потому что, типа, безумно приветствовать людей, которых предстоит зачистить, вроде как, да. — Знаете, эта работа все скучнее с каждым годом, но это уже слишком, — поясняет Тайлер, разглядывая полки холодильника в поисках молока. никого словно не волнует что из кармана огромного рыжего комбинезона торчит ебаный велрод Отпивая так запросто из бутылки, Тайлер тратит ровно сто шестьдесят три секунды на разглядывание застывших на своих местах Уильяма и Лауры, ровно ни одной на забавного ребенка с ними. Такие правильные и темно-синие, они тяжелые для восприятия, и тонкие, с кровавыми мозолями и засохшими порезами пальцы трут горящие воспалением глаза, неосторожно подлезают под веки, касаясь склизких белков. Рыжие, но не как обычный апельсин, а как апельсин, который выглядит целым, но давно сгнил внутри, перчатки торчат из заднего кармана. — Милый костюмчик, мистер Дан, — поставив бутылку обратно, выдает Джозеф, вытирая рот широким рукавом. — Простите, что так много разговариваю, но когда тебе вместо пары часов сна дают новый заказ, приходится, э, выкручиваться, — бурчит он, закрепляя глушитель на семнадцатый глок, — но, уверен, вам это не повредит. Он со вздохом натягивает перчатки и почти не прицеливается. Два расползающихся кровавых пятна в области сердца и почти идеальная тишина во время выстрела. Мальчик, все это время неотрывно следивший за Тайлером, больно сжимает коленки пальцами и буквально не дышит. — Парень, как там, — Тай сжимает переносицу свободной рукой и качает головой. — Бля, как там тебя зовут? — Д-джош, — мямлит он, сильно опуская голову и сжимаясь. Пистолет исчезает в одном из бесконечных огромных карманов, и Тайлер, неуклюже стянув перчатки, трет лицо, пытаясь сосредоточиться. Достает телефон и быстро печатает, другой рукой ковыряя нашивку собаки на комбинезоне. — Через пятнадцать минут здесь будет мой друг из команды зачистки, не подумай, обычно я сам растворяю трупы, но сейчас я слишком хочу спать, а ты? Чего ты хочешь, спать или подохнуть вместе с ними? — интересуется парень, кивая на завтракающих мертвецов. — Не подумай, просто в заказе про тебя ни слова, — поясняет он с той же легкостью, с которой нормальные, ха, люди открывают йогурт. Джош замечает кривые и острые зубы, как у дикого пса, когда старший парень слабо ухмыляется. Ему не верится, что перед ним самый настоящий, живой доберман. — Мне показалось или ты зевнул? — хихикает Тайлер, заставляя мальчика смутиться и приклеить глаза обратно к столу. Джош молчит, когда садится в машину, молчит и нервно сопит, когда Тайлер пристегивает его, молчит-молчит-молчит, когда. — Ты вообще разговариваешь? — на очередном повороте спрашивает Тайлер. — Ну, вдруг родители научили тебя произносить собственное имя и этим ограничились? Джош молчит, сжимая спрятанные между ног ладони. Он думает о том, насколько разговорчив доберман в постели, и мгновенно заливается краской. — Эй? Естественно, Тай заметил яркий румянец на бледном лице, и, блять, это просто очаровательно. Он чувствует подступающую тошноту и отворачивается. — Н-нет. Нет. — Что нет? Будешь так раздражать и дальше, я пристрелю тебя, — из беспечного и спокойного голос превращается в ядовито-опасный, заставляя Джоша ненавидеть себя за тревожность и вжаться в сиденье. Тайлер сильно сжимает пальцы на руле, но отлично справляется, но все в порядке — никаких очаровательных вещей и никаких привязанностей. Все правильно. Но Джош вот так легко берет и шмыгает носом, пожевывая черное колечко в губе. Тайлер не смотрит (логический ноль). Тайлер чувствует, как внутренности разбиваются. он просто хочет сыграть по правилам — Меня зовут Тайлер, если что, — беспечно и спокойно сообщает парень. Но Дану почти девятнадцать, и он не покупается на такое. Джозеф недовольно усмехается. Когда они оказываются в доме Тайлера, Джош не может перестать думать, что из всех разбросанных пустых и не очень банок из-под Ред Булла можно построить дом в размер этого. И сообщает Тайлеру об этом. — Знаешь, я почему-то уверен, что ты отлично справишься с уборкой, и пока ты здесь, можешь практиковать навыки в кулинарии. — Что с моим колледжем? Тайлер смеется так сильно, что Джош чувствует тупую улыбку внутри. Но потом старший парень говорит, буквально роняя мальчика на асфальт с крыши офиса: — Фактически, ты мертв. И я на самом деле пристрелю тебя, как только ты надоешь мне. Джошу почти больно. Тайлер наблюдает, как меняется лицо мальчика, и, серьезно, он выглядит таким слабым и уязвимым. Тайлер уже обожает это — это заставляет хотеть разрушить, уничтожить его. Может, хрупкий и беззащитный Джош проживет дольше недели. — Теперь ты принадлежишь мне, — хмыкает Тайлер, глядя в наполняющиеся слезами глаза мальчика. давным-давно тайлер сам стремился стать безупречным Он укладывает мальчика в гостиной, пусть на часах девять утра. Сейчас Тайлеру нужна не кружка чистого кофеина и домашняя птица из семи букв, а мягкая постель. Он не засыпает, коснувшись прохладной подушки, а взаправду выключается. Такое происходит, когда работаешь на Святых. Джош не спит. Ерзает, пыхтит и сопит, ворочается, но не спит. Поэтому когда Тайлер встречается с ним на кухне, в доме больше нет другого-дома-из-банок, как и нет бордовых пятен на полу. Зевая, он потягивается и специально садится напротив Джоша. Мог бы сесть рядом, это успокоило бы мальчика, но Тайлер же не мог не заметить, как недоверчиво и боязно тот косится на комбинезон, висящий в коридоре. у тайлера не осталось любви к людям Он бросает, но принято считать оставляет Джоша, когда получает новый заказ. Закрывает его в доме, как домашнее животное. Как игрушку. Тайлер вернется уже в самом начале нового дня, тихо разденется в коридоре и остановится около дивана в гостиной, где спит мальчик. Парень думает, что неплохо познакомить его с Марком, который потом растворит его тело в кислоте. Это был бы диалог вроде привет я зачищу твой труп когда тебя убьют а я джош. Тайлер находит это забавным, но не улыбается. Вместо этого разглядывает нежные, аккуратные черты лица, и то, как дрожат мягкие ресницы. Джозеф притворяется, будто не понимает, что Джош не спит, он почти преданный пес, ожидающий хозяина. Тайлер трет виски́, раскачиваясь на месте, он, слушая шипение радиоприемника в коридоре, повторяет себе, что не безумен, ведь сумасшедший никогда не приходит к такому вопросу, верно? Комбинезон, пугающий Дана, остается висеть в коридоре, когда доберман растворяется в темноте ночи, где его по-собачьему горящие рыжим глаза и огонек сигареты являются единственным естественным освещением. Больше половины дня Тайлер вместе с Джошем перекрашивают комбинезон в опасный черный. Джозеф веселится и брызгается краской, заставляя младшего смеяться, размазывая черный по щекам, но Джошу почти девятнадцать, и он не покупается на такое. Он не покупается, ага, хорошенький лгунишка, когда Тай перетаскивает диван в свою комнату. Парень убеждает себя, что ради быстрого уничтожения живых улик в случае проверки, да, вау, вручите этому актеру злоебучий сертификат или премию. Хоть что-нибудь. Но только не спасение, это может быть прогулка по зеленому полу до стула, но не спасение. Тайлер курит, сидя на крыльце, и разглядывает сидящих на проводах птиц, и небо серое, правильного серого цвета, такого, каким и должно быть постоянно. Лучше бы они выклевали его глаза, черт побери, лучше бы выклевали. Склевали его пальцы, лишив работы и приблизив к божеству. Но ничего не происходит, такое случается, когда работаешь на Святых, и Джозеф тушит сигарету, зажимая горящий кончик между пальцев. Почти не больно. левитатор не соединит тебя со святым духом — А что с твоей семьей? — вот так (однажды) просто и искренне спрашивает стоящий в дверном проеме Джош, но ответа не получает. От шипящего радиоприемника старшему хочется выблевать легкие себе на руки. О, Святые помогли бы ему сейчас. Сидящий в футболке и боксерах Тайлер поджимает губы и отворачивается, чтобы не глядя швырнуть в мальчика, ага, этот уродливый маузер. Судя по звуку, точно в лоб, зато Джош затыкается. Особенно не становится легче, когда Дан не убирается к чертям из комнаты, а садится на кровать рядом с Тайлером, так близко, что их плечи соприкасаются. Парень тихо и низко рычит, прежде чем, резко вцепившись пальцами в плечи Джошу, опрокинуть его на спину. Этот мальчик не выглядит так, словно пароль от его компьютера пароль. у тайлера всего-то болезненные чувства к джошу Джош просто обмякает, и Тай недовольно хрипит, разглядывая темнеющие глаза, и прочищает горло. — Ты этого добивался? В этом твоя проблема? — он не говорит, а выплевывает слова, еще в глотке перемешанные с кровью. Джошу почти больно. Аккуратно надавливая коленом на промежность, Тайлер не реагирует, когда пухлые пальцы младшего парня цепляются за грязно-серые простыни. И Джош тихонько поскуливает и ерзает, когда тайлеровское колено откровенно трется об его пах, отчего мурашки тянут бледную кожу. — Ты больной, — констатирует Тайлер, как его руки тянутся к поясу штанов Дана. — Мы все больны, но это не мешает быть счастливыми, — задыхаясь, лепечет Джош. Тайлер фыркает, легко расправляясь с пуговицей и быстро сдергивая штаны с бельем с ног. Дан взвизгивает от боли, а боксеры с зелеными собачками резко перестают быть удобными, когда член мальчика с мягким шлепком ударяется о пухлый живот. Удерживая округлые бедра извивающегося Джоша, Тайлер неопрятно лижет и прикусывает чувствительную кожу, затем без предупреждения обхватывает розоватую головку пухлыми губами, заставляя парня под собой, особенно уязвимого сейчас, повести бедрами и беспомощно захныкать. Тайлера мутит и тошнит, когда ручонки мальчика тянутся к его боксерам, неумело хватаются за резинку и неуклюже стягивают до колен. Бедра Тайлера изуродованы метафорическим серебром. И Джош корчится от тупой боли в животе, стоит старшему парню заметить, что тот пялился. Тайлер хочет сказать посмотри на себя. Он хочет сказать я наберу тебе ванну кислоты и заставлю разлагаться живьем. Вместо этого он бьет Дана в живот во второй раз. Крайняя плоть добермана проколота серебряным колечком, словно показывая, насколько крепко Святые держат его за яйца. мы все рождены чтобы угасать к концу не осталось любви в конце нет границ Джозеф переплетает их пальцы, до боли крепко обхватывая оба стояка, Джош пищит от боли, но его глаза наполняются слезами, когда он кончает. И старший парень точно знает, что спать Джош будет не-на-диване. На следующий день Тайлер приходит не просто с брызгами крови на лице, у него есть и кое-что для Джоша. Хорошенький черный ошейник с разнокалиберными шипами, среди которых есть действительно длинные и острые, при прикосновении раздирающие кожу до крови. — Это тебе не борнеровские игрушки, блять, — шепчет парень, глядя на дрожащего от нетерпения своего ребенка. Тайлер довольно скалится, туго застегивая ошейник, пока щеки неловко хихикающего Джоша вспыхивают красным. Впервые это происходит в ванной. Прозрачная вода достает до едва проступающих ребер, короткие, обкусанные ногти слегка царапают дно ванной, медленно приближаясь к мальчику. Он кладет голову на колени, прижатые к груди, и чуть шире расставляет ноги, наслаждаясь тихими всплесками и тишиной — Тай будет на работе достаточно долго. Джош позволяет себе крошечный вздох, расслабляясь, но, почувствовав пальчики там, ведет правой рукой выше, до ошейника, и касается костяшками острых шипов, дозируя приятную боль и заставляя маленькие порезы кровоточить. Он дразнит себя, поглаживая розовую кожу, но не проникая внутрь, просовывая пальцы другой руки под ошейник. Когда под ремешком помещается вся ладонь, а щеки горят ярче обычного, Джош осторожно проталкивает палец на две фаланги, стараясь не сжиматься и прикусывая колечко. Когда Тайлер, хлюпая бордовой дрянью с ботинок, шуршит в коридоре вместе с радиоприемником, мальчик почти как преданный пес лежит на кровати с широко расставленными ногами, тяжело дыша и неаккуратно лаская себя. Доберман говорит себе, что не пялится как голодный пес, не вдыхает тихий и требовательный скулеж. Вылизывая порезы на шее и ключицах от ошейника, он жестко сжимает пухлые запястья и грубо имеет Джоша, плачущего от боли и удовольствия и поджимающего пальчики на ногах. Однажды Тайлер случайно оставляет Джоша в незапертом доме, и, может, он ищет повод пристрелить его. Может, в красивый ошейник из черной натуральной кожи вшит маячок. Находит мальчика подстригающим газон на лужайке перед домом. Он улыбается Джозефу белыми ровными зубами и машет рукой в перчатке, желтой, но не как бутафорская кислота, а как кислота, где плещутся склизкие куски кожи и остатки глаз. Тайлер поглаживает большим пальцем стейр, лежащий в черном кармане. — Что случилось с ними? — безвкусно спрашивает Джош, пытающийся разглядеть в кружке с молоком собственное отражение. — Иногда знания представляют силу, иногда — смерть, — безучастно констатирует Джозеф, сдувая кофейную пенку. Джош не спрашивает, почему Тай не убивает всех людей подряд. И Тайлер не отвечает, что вещи, которые ты делаешь за деньги, ты уже никогда не сделаешь за бесплатно. — Научишь меня стрелять? — подумав, спрашивает мальчик. — Зачем? — Ну, знаешь, мало ли что пригодится на следующей мембране, — пригнувшись к кружке и вжавшись в стол, бурчит Джош. Не отрываясь от наигранно важного занятия, Тайлер говорит: — Эй, — Тайлер предупреждает: — Перестань читать мои книги. Ядовито-яркое предупреждение остается висеть в воздухе, пытаясь своим весом раздавить-размазать-по-столу-разрушить Дана. Лениво распластавшись на кровати, Тайлер курит, рассеянно наблюдая за Джошем, рыскающем между книжных полок, когда телефон вибрирует где-то в одеялах. Это Марк, и уже по особо безэмоциональному голосу парень понимает серьезность всего, что будет сказано. Эшлеман говорит: — У меня есть заказ на парня, чьи данные идеально совпадают с твоими. Что скажешь? — Помнишь дом, с которым я просил помочь? — Таю необязательно видеть Марка, чтобы знать, что тот кивнул. — Их было трое. Тайлер выпускает дым в потолок, представляя, как забавно было бы трахнуть мальчика стволом с интегральным глушителем. — Я разочарован, приятель. Ты знаешь, что делать, — вздыхает Марк и сбрасывает. Доберман роняет телефон рядом с головой и переводит взгляд на мальчика, интенсивно шуршащего страницами краденых книг. — Что ты ищешь? Баюльную песню? От неожиданности Джош дергается и падает со стула. Тайлер закатывает глаза. Черный дисплей микроволновки назойливо мигает оставшимися секундами, когда пальцы Джоша сами тянутся к ошейнику, к аккуратной серебряного цвета пряжке, затягивая на одно деление. Мальчик делает резкий вдох, чувствуя легкое возбуждение и головокружение. Тайлер прибегает на отвратительный писк, едва заглушаемый шипением радиоприемника, и видит Джоша, выгибающегося дугой на полу и корчащегося от нехватки кислорода. Красное лицо и часто открывающийся рот, его слабые пальцы оттягивают ошейник, пытаясь открыть его или содрать, и Тай просто закатывает глаза, приседая рядом. Он придавливает Джоша к полу и с легким щелчком расстегивает ошейник. Дан перестает дергаться и, размазавшись по полу, тяжело дышит ртом, он больше напуган до смерти, чем возбужден. — Кто-то слишком тупой, чтобы умереть, — парирует Тайлер, опираясь спиной о ножку стола. Джош хрипит и кашляет, держась руками за горло. — Но могу помочь тебе. власть над жизнью которая власть развращает абсолютная власть развращает абсолютно Выкопавший себе могилу, Джозеф стоит, облокотившись на лопату и разглядывая пыхтящего Джоша и стоящий на траве гроб, его собственный, как у каждого добермана. Выглядит как тупая дерьмовая комедия, от которой чешутся запястья и хочется курить. Тайлер целует дуло велрода, как дешевую подружку на ночь в грязном клубе, и направляет прямо в лоб Дану, что теперь ровно, не двигаясь, лежит в гробу. — Что ж, поговоришь с правительством через черный ящик, да, только для тебя это гроб, милашка, — усмехается Джозеф, прицеливаясь точно в лоб. Факт, что Джош никогда не водил пустой самолет, выглядит забавным. Факт, что пересекать границы разрешено лишь Святым, кажется уморительно смешным. — Тебе удобно? Джош переворачивается на живот, проверяя, сопит и переворачивается обратно на спину. Кивает, а на его глаза наворачиваются слезы. Тайлер стреляет. Закрывает гроб с застывшим мальчиком и засыпает землей, прислушиваясь, как комья земли ударяются о крышку. Доберман курит, сидя на влажной траве, и играет пальцами с патронами в кармане — все восемь забавно щелкают, сталкиваясь. Когда Джош перестает скрестись и издавать звуки вообще, Тай неохотно поднимается и, взяв лопату, начинает раскапывать свежую могилу, одну из двух. Поднимает крышку гроба и вытаскивает обмякшего мальчика, по ощущениям — мягкая, теплая и тяжелая кукла. Тайлер хочет сгрести в охапку и обнять, так сопливо, своего мальчика и, конечно же, не делает. Только усаживает на траву рядом, куда почти добрались первые солнечные пятна, и Джош резко дергается, вдыхая утренний свет и тепло добермана. они сделают тебя звездой чтобы контролировать вас всех Тайлер хочет позвонить Марку и сказать, что теперь все нормально. Сказать, что убил мальчика. И говорит: — С днем рождения. Придерживая за подбородок, Тайлер разворачивает дрожащего и всхлипывающего Джоша к себе и бережно целует, мягко потирая розовеющую щеку большим пальцем.