Багровые небеса

Мария открыла глаза, когда яркий свет ударил ей в лицо. Около минуты они привыкали к освещению, затем, когда помещение в котором она находилась, приобрели какие-то очертания, девушка всё вспомнила. Вспомнила школьный коридор, удар по затылку, падение и тьму. Мария почувствовала резкую боль в голове, словно тысяча иголок вонзились под кожу и истерично ёрзали по черепной коробке. Девочка наклонила голову и прикрыла глаза от боли. Боли отвратительной, даже мерзкой. Для четырнадцатилетней девчушки обстановка была не совсем подходящая. Комната напоминала пыточную из тех страшных фильмов, что она боялась смотреть. Небольшое помещение, четыре стены, высокий потолок и лампочка, чуть освещающая комнату. Большая, железная дверь, которую она не смогла бы открыть, даже если бы была полна сил и энергии. Мария попыталась встать, но ноги и руки были крепко привязаны к железному, приваренному к полу стулу. Она открыла рот и попыталась закричать, но не смогла. Ей понадобилось ещё секунд десять, а может даже двадцать, чтобы осознать — в её маленьком, детском рту больше не было языка. Она широко открыла глаза и из них ручьём потекли слёзы. Единственное, что она могла сделать, так это мычать и попросту выталкивать изо рта нечленораздельные звуки. Она ревела и рычала, что есть сил. Только это ей ничего не дало: комната была изолирована полностью, звук не выходил и не входил в это помещение при закрытой двери. Немного придя в себя, девочка снова огляделась. Помимо двери и стула, у стены стоял шкаф с какими-то банками и склянками. Рядом со шкафом лежала лопата, с которой всё ещё стекала мокрая грязь. — Кто-то был здесь совсем недавно. — подумала Мария. Немного поёрзав на стуле, она окончательно утвердилась в том, что самостоятельно выпутаться она не сможет. Крик может только привлечь того, кто вырезал бедняжке язык, а это не самая лучшая её прерогатива. Но поздно было думать о криках: она услышала, как в железную дверь вонзился ключ. По спине Марии побежали мурашки, а на глазах снова выступили слёзы. — Нет-нет-нет, пожалуйста, нет! — думала она, — Господи, нет, не надо. Но Он её не слышал, а если и слышал, то просто наблюдал. Дверь со скрежетом открылась, а за ней был виден только тёмный силуэт. Явно мужчина, высокий, точно под два метра ростом. Он сделал шаг через дверной проём и, обернувшись, снова закрыл дверь и повернул в ней ключ два раза. Мария смотрела на него не отрываясь. Она просто боялась отвести взгляд, не думая ни о чём. Страх с этого момента поселился в её разуме и сдвинул его набекрень. Мужчина остановился, когда ощутил на себе её взгляд. Они смотрели друг на друга с минуту, пока он не сошёл с места и не двинулся к ней. Её тело дрогнуло от ужаса. Когда мужчина вошёл в освещённую лампочкой область, Мария сразу устремила взгляд на его лицо. Пустые глаза, смотрящие не на девочку, а скорее сквозь неё. Пугающе глупое выражение лица. Уголок рта немного приподнят, словно он хочет улыбнуться, но само лицо сопротивляется. Она видела его впервые и при первом взгляде поняла, что можно не пытаться умолять его о пощаде, всё равно он не услышит ни её голоса, ни её жалобных стонов. У девочки началась паника. Она снова начала плакать, вертеть головой, и в тот же момент мужчина подошёл к ней и схватил за голову руками. Ладони огромные, они обхватили всю её голову и когда пальцы сомкнулись у неё на затылке, она опустила глаза и увидела на его запястье часы. — Ровно четыре утра. — подумала она. Но это знание не дало ей ровно ничего, поскольку в 4:01 мужчина резким движением рук и с характерным хрустом оборвал линию жизни Марии. Безжизненное тело повисло на верёвках. Человек аккуратно развязал руки и ноги девушки и бережно положил её на пол, скрестив на груди ручки, до крови стёртые от туго связанных узлов. Затем, отступив на пару шагов, громко вздохнул. Такой вздох даёт понять, что даже маньякам иногда требуется отдых. *** Когда громкий звонок заверещал в коридоре, школьники как ополоумевшие, рванули к выходу. Последний урок заканчивался в половину четвёртого, поэтому, сидевшие с восьми утра дети летели домой на всех парах, лишь бы как следует подкрепиться маминым ужином и с облегчённым вздохом рухнуть на кровать. И можно было бы подумать, что рано отдыхать, на носу новый учебный день, домашняя работа, но большинство плюнут на неё с высокой колокольни, так как сегодня пятница, а имея в запасе целых два выходных, можно и повременить с домашней работой и заняться чем-то более интересным, вроде компьютерных игр, прогулок и просмотра фильмов. Максим Кулаков был одним из таких учеников. Он чуть ли не самый первый выбежал из школы, пробежал по ступенькам и, разгоняя опавшие, осенние листья, рванул по направлению к дому. И ладно бы он был из младших классов, так нет. Парень вот-вот станет совершеннолетним, однако всё ещё рвёт когти, стоит ему услышать дребезжание школьного звонка. Посёлок Невский не сильно отличался от других поселков Калининградской области. Во благо ему было только то, что через его центр проходило федеральное шоссе, поэтому центральная часть ПГТ Невский всегда была отполирована донельзя, так как в центре находились два здания школы: младшая и старшая, дом культуры, бар, причём единственный на тридцать километров вокруг. Их тоже надо было держать в чистоте и обновлять здания приходилось не реже чем раз в пару лет. В ином случае местная глава получала по заносчивой заднице и вместо неё ставили какую-нибудь другую. Как и в этот раз вместо парня, который унёс восемьдесят процентов из суммы за ремонт дома культуры, поставили пузатого мужичка, показывающего детишкам чудеса киёку-шинкай или какое-то подобное дерьмо. Он приступил к исполнению должностных обязанностей, хоть и никто не понимал, как человек, который не может справиться с пачкой ребятишек, будет как-то следить за целым посёлком. Тем временем Максим уже подбегал к дому, который находился чуть ли не ближе к школе, чем все остальные дома, но даже при таком раскладе он умудрялся опаздывать в школу на двадцать или тридцать минут, а то и вовсе приходил ко второму уроку. Перебежав через дорогу и выслушав, что «для перехода есть специально отмеченное место, мудила», Макс быстренько перескочил через самодельный мостик над канавой из двух бетонных плит, затем, подойдя впритык к двухэтажному дому, проверил заначку из пяти сотен рублей, что хранилась под крышкой телефона. — Так, всё на месте. — прошептал он сам себе. Дом, в котором жил Максим видал и лучшие времена. Старый, немецкий домик, ранее служивший полицейской картотекой, ныне похож на раздолбанную коробку, цвета детской неожиданности. Дом на шесть квартир, в четырёх из которых жили бабульки, вечно причитавшие «Ой, Господи» или «Боже, ноги не ходят». В квартире под номером один жила молодая семья Лепских, семья хоть и не полная, но вполне приятная для общения и дружеского соседства. Алина и Дарья Лепские — мать и дочь. 39 и 17 лет, и тут что дочь, что мать выглядели как девочки чуть за 20. Обе имели длинные, чёрные как ночь, волосы и карие глаза. При росте чуть превышающим 160 сантиметров, их взгляд заставлял тебя думать, что перед ними ты низкий и беспомощный кусок оленьего кала. И не знай Максим их всю жизнь, он бы чувствовал себя именно таким, но поладив с ними в первый же день знакомства, их дружба завязалась крепким узлом, и чёрт его знает, что может этот узел разрезать. В квартире под номером шесть жила семья Кулаковых. В трёхкомнатной квартире жили три человека: отец и два сына. Родители развелись, когда Максим только пошёл в школу, тем самым обеспечив первые года учёбы той ещё нервотрёпкой. Маленький Максим, приходя домой, надеялся увидеть маму, которая обязательно что-нибудь готовит, залив всю квартиру приятным запахом, да таким, что слюни невольно образуются на уголках рта. Вместо этого он каждый день наблюдал пустынную квартиру, в которую под вечер приходил отец с явными признаками алкогольного опьянения. Он никогда не рассказывал Максу где он работал, но Максим всегда понимал, что денег хватало конкретно на две вещи: суточное пропитание и пару бутылок портвейна. Брат же дома почти не появлялся. Только ему исполнилось 18, он тут же собрал вещи и дал деру в Калининград, а там и днём с огнём его не найдёшь. Он приезжал раз в месяц и, не попадаясь на глаза отцу, передавал Максиму какие-то деньги, чтобы хватило на учебные принадлежности и одежду, если старая совсем уж пришла в негодность. В этот раз Максим лицезрел пустую квартиру: отец придёт домой только через часа три, может четыре. А поэтому: — Время ещё есть. — тихо сказал Макс. Следующий час он провёл занимаясь уборкой, а затем, немного отдышавшись, принялся за готовку обеда. Многие подростки и юноши умеют готовить в этом возрасте, но не все умеют готовить ТАК. Может он и не знает тех рецептов и способов готовки, что знает его мать, а тем более отец, но он справляется настолько хорошо, насколько в его возрасте это возможно. На часах 17:22. Именно на это обратил внимание Максим, когда, помыв посуду, вытирал руки бумажным полотенцем. Он подумал, что пора собираться в дорогу, но первым делом надо написать записку отцу, который наверняка её даже не увидит, зайдя в дом и рухнув лицом в подушку. Папа, я уехал в гости к друзьям. Буду завтра. Макс. Максимум информации в столь коротком предложении. Он не стал писать, что уехал с Лепскими, отец их терпеть не мог. На улице послышались голоса. Максим быстрым шагом направился к окну и увидел, как в старенький «гольф» закидывает сумки Даша. Она выглядела потрясающе, как и всегда. И если летом она натягивала на себя короткие, джинсовые шорты, выставляя всем на показ свои аппетитные ножки, сейчас на ней полноценные джинсы и выглядеть хуже она не стала. — Я уже собираюсь! — крикнул Макс, высунувшись в окно. Дарья повернулась и молча одарила его своей улыбкой. Ему большего и не требовалось. Закрыв окошко обратно, он кинулся в свою комнату. — Что стоит взять с собой на дачу? — задумался он. — Осень хоть и приятное время года, но нихрена не тёплое. Значит надо одеться как следует. Следующие несколько минут он размышлял вслух, что ему надо, а что нет. Нацепив тёмные джинсы, а наверх толстовку, поверх которой накинул на себя тонкую куртку, Максим ещё раз проверил заначку. — Сосед, мы без тебя сейчас уедем! — послышался крик с улицы. — Не сметь! — буркнул он. С улицы послышался яркий, девчачий смех. Нацепив высокие ботинки, дабы не уйти в грязь по колено ещё при выходе из дома, Максим выскочил из дома, не забыв закрыть за собой дверь. Ещё раз проверив себя на наличие телефона, наушников и часов, он выдохнул и сделал шаг на улицу. Солнце чуть пробивало лучи сквозь шедшие на посёлок тучи. Так как дождь здесь явление не редкое, стоило взять зонтик, но Максим парень романтичный и, видимо, большой фанат простуды, поэтому стоило начаться дождю, так он тут как тут — стоит и мокнет. Когда Даша спросила его об этом, то он не смог ответить конкретно. — Под дождём я словно могу дышать в полную грудь. Даже не смотря на то, что дождь у нас с примесями от различных испарений и, скорее всего, лет через десять у меня отовсюду выпадут волосы, но это того стоит. Знаешь, — продолжил он, — Мне кажется людям как раз стоит жить ради таких моментов, ради секунды настоящего удовольствия и возможности вдохнуть в себя жизнь полной грудью. Для кого-то жизнь, это бутылка портвейна, для кого-то новые джинсы, а для меня это дождь, стучащий по моей тупой физиономии. Прямо сейчас, когда он стоял и смотрел на тучи, на его лице растеклась довольная улыбка, а в глазах промелькнуло счастье. Автомобиль снова загудел, и в тот момент Максим уже бежал к нему со всех ног. — Следующая остановка, — начала Алина, — Суточный запой!