Внутри запертого бетонного блока

      Едва открыв глаза, Юри пристально осмотрелся вокруг. Да, всё-таки это был не сон - Виктор лежал в их общей кровати, мирно посапывая и сжимая ногами плюшевую игрушку. В комнате царил утренний полумрак и время только близилось к рассвету, а легкий сквознячок из открытого окна заставлял закутаться в одеяле по шею. Юри улыбнулся, преисполненный чувством умиления, которое заставляло испытать какую-то доселе неизвестную легкость в душе: он всё еще не мог поверить в такое подозрительное счастье, так просто оказавшееся в его руках - сам Виктор Никифоров отдал ему сердце. Практически год назад.       И почти целый год он сводит его с ума: как Виктор и обещал, он вернулся в спорт и проводит на льду большую часть времени, иногда даже не возвращаясь домой. Но сейчас он здесь, с ним. Юри взглянул на лицо Виктора: серые синяки под глазами, которые в течении недели приобрели чуть синеватый оттенок, явно говорили о том, что нужен отдых. Он не раз ему об этом говорил, но тренер лишь отмахивался, изредка устраивая небольшой скандал.       Юри раздражённо закатил глаза, чувствуя, что снова хочет ударить тренера, как и тогда на льду.       - Вот и живи со своим фигурным катанием!       Но Виктор не ответил. На несколько секунд он взлетел над льдом, блистая лезвиями коньков, и, совершив три оборота вместо четырех, с грохотом рухнул на бок. Российский фигурист перевернулся на спину, потирая ушибленное бедро и не делая попыток встать - это определенно выглядело очень... Больно.       - Так тебе и надо! - зло бросил Юри, отвернувшись и целенаправленно двигаясь в сторону выхода. Он знал, что спорт всегда будет стоять для него на первом месте. А потом - где-то и он, если это возможно. Знал, но не хотел мириться. Просто продолжал надеяться, что это не так, хотел верить.       Юри с тихим шорохом приподнял одеяло и взглянул на тело Виктора. На тело его Виктора. Теперь он мог с точностью заявить, что забрал его у всего мира. Полностью, безоговорочно и без остатка. Пусть и ненадолго.       Как он и ожидал, Виктор так и не снял брюки после тренировки: видимо, его руки дотянулись только до рубашки, которая валялась на полу, скомканная. Японец скользнул по тренеру взглядом, ища следы того падения, и тихо усмехнулся - Виктор лежал в одном носке, а другой - мирно покоился под наскоро скинутой одеждой.       Накаченный пресс с едва заметной фиолетовой припухлостью и широкие плечи, испещренные нитями вен от ежедневных тренировок, вызывали какое-то немыслимое восхищение. Хотелось не просто потрогать Виктора, а сжать руками, заставив проснуться. Но Юри позволил себе лишь лёгким движением прикоснуться к нежной коже парой пальцев. Следом, осмелев, на пресс уже легла целая ладонь, медленным движением ощупывая выступающие мышцы. Парень сразу же покраснел и отвернулся, не убирая руки. Любопытство всегда брало над ним верх. Он не мог, да и не хотел контролировать свои действия рядом с Виктором, который позволял ему быть настоящим. Не прикрываться сдержанностью. Быть таким, каким он себя не знал. Рука дотронулась до ключицы и двинулась дальше, аккуратно касаясь тонкой шеи и обводя пальцем пульсирующую вену.       Юри нерешительно повернулся, всё еще борясь со своими чувствами: всего в паре сантиметров от него лежал столь желанный Виктор. Робкий взгляд японца следил за движением руки, пальцев, которые уже, погладив щеку, провели по нижней губе. Он нервно сглотнул, смотря на трепещущие, но всё еще закрытые глаза тренера.       Виктор во сне что-то промямлил, нахмурившись на мгновение, и сжал игрушку сильнее. Юри испуганно отдернул руку, окончательно залившись краской. Он видел, что тренер по-прежнему спит и всё же боялся его внезапного пробуждения. Но продолжал смотреть на него, испытывая себя.       И проиграл.       Зажмурившись, как только мог, Юри нежно коснулся нижней губы Виктора в поцелуе, обхватывая её. Он чувствовал его мягкую кожу своей и это казалось чем-то невероятным и одновременно таким естественным. Юри нерешительно приоткрыл глаза и увидел Виктора, который смотрел на него с долей иронии.       Секундное замешательство и Юри в непроизвольном вздохе попытался отстраниться, норовя прикрыться руками, но Виктор, словно не чувствуя и доли этого сопротивления, припал в его губам, сминая и покусывая их, проникая горячим языком в его рот.       Юри всхлипнул, издав измученный стон. Его руки дрожали от стыда и от нежелания признаться самому себе, что хочет схватить Виктора, отдаться ему.       Ты не можешь, это неправильно!       Сознание яростно кричало от противоречий, столкнувшихся внутри Юри. Он не знал, что ему делать. Он не знал, что будет правильным. И мог лишь позволить себе повторять манипуляции за тренером. Юри и не предполагал, что это будет именно так, но понял, что Виктор был приятным на вкус, словно имел привкус молока - такой нежный, даже сладковатый.       Он чувствовал, как руки Виктора забрались под его футболку, проводя по телу и обхватывая талию. Он нехотя разорвал поцелуй, ожидая шутливо-возмущенного удара в грудь, но Юри смущенно отвёл взгляд, не делая попытки что-то предпринять.       - И тебе доброе утро, - довольный собой, произнёс тренер, стиснув Юри в объятиях и сразу же отпустив. Он поднялся с кровати, не торопясь надевая измятую рубашку и одинокий носок, прекрасно понимая, что японский фигурист смотрит на него недовольной физиономией. Ещё чуть-чуть и, казалось, начнется новая тирада о том, что так рваться на лёд - ненормально. Но Виктор услышал только шорох ткани, возню и тяжелый вздох - Юри откинулся на подушки, закрутившись с головой в одеяло.       - Ещё год и я уйду из спорта, - тренер руками обнял кокон, тиская. - Обещаю.       - Это последний раз, когда я тебе верю, - раздалось бурчание из-под одеяла и капкан вновь захлопнулся. Парень не мог выбраться из ловушки, которая так искусно сооружена. Несмотря на то, что Виктор предан фигурному катанию, он знал, что легко может удержать Юри возле себя, не давая возможности сбежать из бетонного блока, который запирался снаружи обещаниями, нежностью и мгновениями счастья.       Виктор не мог так просто уйти из фигурного катания. Ведь спорт - вся его жизнь. Он отдал ему лучшие годы. А Юри? Он, конечно, стоил того, чтобы жить, дышать им, но так высок риск разочарования, потому что он и сам прекрасно понимал, насколько тяжело уживается с людьми. Японец уйдёт и что останется у него? Лишь непонятые чувства и пустота, которую не заполнит даже фигурное катание.       И всё, что оставалось Юри - только ждать. Терпеть выходки Виктора и покорно ждать, когда он научится держать данное слово.