take me home

      У Коннора — аритмия сердца. У него планеты в глазах взрываются и вены, как струны, рвутся. У Коннора дрожь по телу и мурашки табунами. У него рак центральной нервной системы и безупречное тело. У него тонкие длинные пальцы и сильные икры. У Коннора мороз по коже и душа на части рвётся. Коннор не хочет и боится.       У него радиоволны в мыслях роем воют. У него метеоры в орбиты входят. Чёрные дыры вселенные поглощают. У Коннора идеальная жизнь и не менее идеальные мечты — когда-то так было. А сейчас Коннор разбит и отвержен. У него безумие на волоске от суицида держится. У него интересные книги на полке пылятся, и он, весь вирусный, захватывает города и страны. У Коннора когда-то была мечта, но пока он трахает всё, что движется, и старается прожить до следующей зарплаты.       Коннор пальцы на руках выкручивает и желудок наизнанку. Коннор кислотой долбится и бьёт до потери пульса. Его будят в подворотнях в собственной блевотине. У него нет телефона и обратного адреса к счастью. У Коннора красивые глубокие и пронзающие глаза, но нет сердца. У него там зияющая пустота. Чернее ночи. Не сыскать такой бездушной твари, как он. Он выбивает из себя дурь. По зеркалам лупит и умывается раз в три дня. Синяки под глазами стали уже образом жизни. А безымянные номера в телефоне заменили родных и близких. У Коннора учёба под кожей чешется, воспоминания проклятия, наложенного на него совершенно случайно, больно бьют под дых и на колени клонят. Коннору взвыть хочется и забиться в угол. Хрипеть там последние речи и забыться в каком-нибудь ублюдке.       Он попутал законодательство с нарушениями. Избивает сам себя и не надеется на повышение там сверху. Коннор мечтает о глотке воздуха и чтобы кто-то сказал, что не всё ещё потеряно. Но Коннор теряется в мириадах проблем и венозных рек. У него в голове киты на берега выкидываются. Его сбрасывают в обрыв к гиенам и на кормление тиграм. У Коннора нет мотивации возвращаться домой по ночам. Он флюоресцентный фонарь шатает и кричит о том, как же он заебался.       Коннор как-то случайно в баре встречает милого парня. У него круглые очки и ямочки на щеках. Смущённые глаза и приятная улыбка. У Коннора что-то под рёбрами начинает чесаться и саднить. Он выскабливает оттуда новые ощущения и выбрасывает в урну, что недалеко от бара, который они вместе покинули. Коннору дарят прекрасную ночь и не выгоняют на улицу после «о боже, это было прекрасно!». Коннору кажется, что это его лучшая ночь в жизни. Он крепко засыпает и чувствует волны тёплых пассатов в своих затонувших городах. Шторм утихает, и штиль приятно усыпляет своими ветрами и шумом прибоя. У Коннора на душе за долгое время спокойно, и он всем телом жмётся к Оливеру, будто бы тот намерен его душу из ада вытягивать. Будто он готов весь мир на голову перевернуть, лишь бы Коннор был рядом. Будто он готов к его ногам положить все богатства и свою гордость. Будто он готов признаться, что любит, спустя определённое количество знаменательных дат. Будто готов дарить свои планеты и освещать ему путь в темноте собственного забытья. Коннору кажется, что Оливер сможет. Но он не уверен.       Коннор раны зализывает на теле Оливера и пластырем защищает раненного им же парня. Коннор делает больно всем, кто подходит к электрическому щитку слишком близко и уже за сто метров под сто двадцать долбит прямо в сердце. Оливер всё так же мило улыбается и смущается при упоминании вчерашнего всепоглощающего секса на кухне. Он всё так же греет руки под кофтой Коннора и так же ему шепчет на ухо, что тот чертовски сексуален сегодня. У Коннора орхидеи под диафрагмой цветут, и он, кажется, болен. У него безумная улыбка на лице сияет и кончики пальцев немеют, когда Оли его к себе во сне — непроизвольно — прижимает. И Коннор боится, что когда-нибудь это в итоге закончится.       У Коннора океаны за берега выходят, когда Оли от чистого сердца говорит, что так больше не может. Что не может терпеть эти лживые лица и маски, как только тот порог их дома переступает. Не может лежать на спине и наблюдать, как зима окутывает его собственную душу. От Коннора холодом уже которые недели несёт. У Оливера в зрачках огонёк тлеет и слёзы в уголках глаз застревают. У него руки трясутся, и он давит ком в горле, чтобы при любимом человеке в полнейшее говно не скатиться. Оливер говорит, что Коннор должен уйти.

Но ты единственный, кому я верю. Не прогоняй меня, Оли. Люби меня, как я тебя люблю. Я знаю, что смогу сделать тебя счастливым, так же как и ты меня. Я люблю тебя, Оливер.

      К чёрту безумные поцелуи после тяжёлого рабочего дня. К чёрту смешные СМС, пока Коннор экзамен сдаёт. К чёрту любимые галстуки Оли, которыми Коннор любит привязывать того к постели. К чёрту многочисленные признания и борьбу за место под солнцем. К чёрту это всё, да?!       Коннора за дверь выставляют и с вещами на выход, пожалуйста. Коннор в дверь бьёт и кричит:       — Я же люблю тебя, как никого другого, блядь. Оли, пожалуйста, открой!       У Коннора — пелена интегрированных и прикладных упражнений. Всё математически просто: Оливер его больше не хочет. Коннор по стенке на самое днище ползёт. У него там любимое место, что едва ли успело остынуть, и самобичевание на десерт. Там розгами из него любовь выбьют и срежут все орхидеи. У него пепел вместо души моментально развеется и сердечный клапан, кажется, навсегда остановится. У Коннора метастазы по всему телу и болезнь «Оливер Хэмптон, неизлечимо». Коннор с плесенью тела борется и смывает грязную ржавчину с пальцев. А под ногтями — аромат одеколона Оливера. Под кожей — его поцелуи, и засосы на шее ещё не сошли. И как-то чертовски больно, когда тебя, как сраную шавку, за дверь выплёвывают. И на душе кошки скребутся, а в холодильнике мышь подохла. Коннор себя голодом морит и забывает переодеваться. Неделями как неживой живущий человек ходит, и серая туча над ним, как в весёлых мультах, уже стала привычной. Коннор больше никого не любит, и, самое главное, он и в себе полностью разочарован. У Коннора беда с отношениями: он банально этому ещё в детстве не научился.       Пройдут недели прежде, чем Оливер, пьяный в стельку, заявится в квартиру Коннора. Он будет лепетать что-то о том, что с ума сходит и:       — Кажется, Коннор, ты у меня под кожей.       У того окончательно сорвёт крышу, и, мешая слёзы с поцелуями, Коннор в волосах Оли зароется и растворится, чтобы навсегда и навечно. Чтобы без всяких бездушных разговоров и только начистоту. Он отмоется и заставит Оливера пообещать, что больше никогда и никуда его не отпустит.       — Я чертовски в тебе нуждаюсь, Оли. Не бросай меня больше.       У Коннора аллергия на любовь Оливером лечится. У Коннора мир светлеет, когда Оли своими ямочками улыбается и дарит сладкий поцелуй в щёку на прощание. Коннор верит в то, что счастье — оно бывает, как и в то, что бог — он существует. В образе Оливера затаились вся греческая мифология и астрономия. Каждый другой попросту блекнет на фоне. В образе Оливера вы можете отыскать большую часть Коннора.       — Ты для меня всё, Оли. Буквально — всё.