Это было ошибкой

Тусклый свет ночника, рассеивающийся по комнате, погружал в полусонное состояние и все вокруг казалось не совсем реальным. Было тяжело дышать. Не спасал даже бокал вина, заказанный в номер гостиницы. Может, одного мало? Взять еще? Напиться, забыть обо всем случившемся, и наплевать на то, что будет дальше. Красницкий знал, к кому обращаться для выполнения своего хитроумного плана, ведь я и правда никогда не брезговала написанием заказных статей. Я продавалась, как и любой из тех, кто выполняя свою работу, вынужден действовать вразрез с моралью. Адвокаты в судах нередко защищают преступников, судебные приставы отбирают имущество, взламывают замки, выселяют людей из квартир. Органы опеки забирают детей из семей , и не всегда эти семьи неблагополучные. Да, возможно я просто ищу способ оправдать себя... А раньше я об этом даже не задумывалась. Мне платили. Я писала. Все. Никаких сожалений, никаких оправданий. Статья сдана - гонорар получен. Разве могла на меня так повлиять встреча с Ним? Неужели в Точилине есть что-то, заставившее меня сомневаться и чуть ли не впервые чувствовать уколы совести. Ведь сначала все шло хорошо. Провокационные статьи, похвалы Красницкого, звонки в редакцию от руководства команды "Медведи" - никаких форс-мажоров. Злость второго тренера на меня из-за публикации тоже была вполне ожидаема и понятна. Он бесился, при очередной нашей встрече с силой схватил меня за руку так, что я думала о вероятных синяках, которые могли остаться на моей коже от грубых действий этого мужлана. Он совершенно не умел обращаться с девушками. В тот момент в моей голове крутились отнюдь не безобидные, саркастичные слова, готовые вот-вот вырваться, но усилием воли я убедила себя не опускаться до уровня хабалки. Всего лишь высказала пожелание научиться разговаривать с девушками. Ничего такого. Но я видела, что Точилина это задело. Видимо, я надавила на больную мозоль. Может, я и ошибалась насчет него, но при подготовке материалов мною тщательно изучались все найденные факты - отношения с дамами у Точилина не клеились. Об этом писали фанатки на форуме, похожее мне поведала и коллега из одного спортивного издания. Так что Александр Валерьевич при всей своей внешней привлекательности (да, что скрывать, в этом он выгодно отличался от многих, с кем мне приходилось пересекаться по работе) был не особо удачен в амурных делах. О причинах я и думать не хотела, какая мне разница, почему он оставался холостяком. Он не интересовал меня, как мужчина. И вдруг все изменилось. Как по щелчку пальца. Знаете, как пишут в романах: вспышка, озарение, искра... Два амбала, подкараулившие меня у гостиницы, в один миг лишили амбициозную журналистку Смольскую напускной бравады. Я превратилась в обычную девчонку. Напуганную, растерявшуюся. Цепкие противные пальцы неизвестного лысого мужика, держащие мое запястье, напрочь сбили мою спесь и былую смелость. Мне было страшно. Пробирал озноб и я вдруг вспомнила угрозы Красницкого, проколотые шины автомобиля, записки, оставленные под дверью. Недовольных моими статьями становилось все больше и именно тогда я поняла,что ничего не помешает неадекватным читателям нанести мне вред. Когда я уже была напугана настолько, что стала плохо соображать, появился Точилин. Закрыл меня собой, своей широченной спиной. В ушах у меня гудело и я почти не слышала, о чем вообще он говорит с амбалами. Разговор был недолгим, поскольку бритоголовый сильным ударом в челюсть дезориентировал моего защитника, после чего скрылся со своим подельником. В тот вечер я не узнавала себя, мое поведение не поддавалось логике. Повела Точилина, с которым была знакома всего ничего, в номер, обработать рану, но, находясь в небольшом уютном номере, стоя напротив друг от друга, мы обо всем забыли. Возникшее между нами притяжение оказалось неподвластным контролю. Саша сделал первый шаг, а я не стала противиться. Хотела его до безумия, хотела так, будто бы у меня давно не было мужчины и я изголодалась по этим эмоциям, по ощущениям, которые вызывают касания настойчивых мужских рук. Банальность, да, но я и правда никогда раньше не испытывала подобного. Точилин был непозволительно, до умопомрачения хорош. Его жадные поцелуи вызывали во мне совершенно неописуемые ощущения и я мечтала только о том, чтобы они не заканчивались, я не могла оторваться от его теплых губ с терпким вкусом, от его крепкого тела, которое хотелось трогать еще и еще, прижиматься еще ближе, словно растворяясь в нем. Сумасшествие. Другого слова не подобрать. Вырвавшись из воспоминаний я почувствовала прилив жара и открыла нараспашку окно. Холодный ночной воздух немного меня отрезвил. Подумать только, я готова была отказаться от всего, к чему стремилась столько времени, от своей репутации, от влиятельных покровителей в мире спортивной журналистики, от карьерных перспектив. И все потому, что мне просто было хорошо в постели с мужчиной?! Бред. Я не верила в любовь с первого взгляда, во внезапно нахлынувшие сильные чувства и всегда мечтала о спокойных, размеренных отношениях с достойным спутником. И уж точно не планировала несколько страстных ночей с тренером хоккейного клуба из маленького городка. Но меня к нему тянуло. Необъяснимо, неконтролируемо, вопреки здравому смыслу. Как магнитом. Находясь рядом с ним я превращалась в обаятельную, милую, улыбчивую влюбленную девушку и ничего не могла с собой поделать. От его бархатного голоса, которым он нежно произнес "Леночка", держа мою руку в своей, я почувствовала себя словно... мороженое под палящим солнцем. Сравнение, наверное, неуместное, но точно отображающее мое состояние. Я таяла, превращалась в бесформенную субстанцию. Нужно было, чтобы он говорил еще и еще, обволакивая легкой хрипотцой, смотрел на меня так, как до него не смотрел никто, подчиняя своей воле. Я влюбилась за несколько недель. Но так и не поняла, что испытывает Саша. Он неоднократно отказывался провести время вместе, делал вид, что не понимает моих намеков, да и вообще вел себя немного отстраненно. Если просто хотел развлечься с симпатичной девушкой, то к чему были его откровения, которыми со мной делился тогда, когда я лежала на его груди и он бережно поглаживал мои волосы? Зачем писал сообщения, просил быть осторожней на дороге, когда я возвращалась в столицу? Не получалось объяснить себе, что между нами происходит и что нас связывает - просто физическое влечение или что-то большее? Впрочем, какая сейчас разница... Я не закрывала окно, с силой вдыхая ночную прохладу. В небольшом подмосковном городе по ночам так тихо, ни звука, ничем не нарушаемая тишина. Освещенный проспект, по которому в такой поздний час не проезжает ни одного автомобиля. Чистый, свежий воздух, не испорченный выхлопами машин. И темное небо, усыпанное миллионами звезд. В Москве я не обращала на это внимания, а здесь... Сижу на подоконнике, с почти пустым бокалом вина и считаю звезды. Как я допустила то, что случилось? Почему не пресекла все сразу, я же знала, что нельзя вставать на пути Красницкого, уж слишком влиятельным человеком он являлся. Что он наговорил Саше, помимо уличения меня во лжи, продажности, стремлению любыми способами добывать информацию (в том числе не брезгуя ложиться под каждого, кто может эту информацию дать), кто еще рассказал о моих "тарифах" на заказные статьи? Все было уже неважным. В груди неприятно заныло при воспоминании о том, как вчера Точилин ворвался ко мне в номер. Он был взбешен, на шее и руках от напряжения вздулись вены и поначалу мне показалось, что он меня убьет. Но он только шумно дышал, с силой сжимая зубы и кулаки. Я интуитивно догадалась, в чем дело, так как несколькими днями ранее Саша спрашивал меня, пишу ли я заказные статьи. И в ту минуту я, собрав в кулак всю свою силу воли, с невозмутимым видом соврала, в общем-то догадываясь, что тем самым перечеркнула все шансы быть вместе с этим человеком. Ему все равно кто-нибудь рассказал бы обо мне. Не сейчас, так чуть позже. А к тому времени все могло бы зайти слишком далеко. Наверное, даже хорошо, что все произошло вот так... И я не пыталась оправдаться, не видела в этом смысла. Точилин не сказал вроде бы ничего особенного, я привыкла слышать оскорбления и похуже, но именно его слова "продажная тв*рь" звенели у меня в голове еще долго после того, как хлопнула дверь. Я брала наушники, на полную громкость включала музыку, нервно ходила по комнате, но становилось еще хуже. Полнейшее опустошение. Я считала, что вот сейчас, с каждым часом, мне будет легче. Аутотренинг, бокал вина, ожидающие редактирования статьи - все это должно было отвлечь от негативных размышлений, но вместо того, чтобы приступить к работе, я сидела около окна, безразлично вглядываясь вдаль. Вино казалось горьким, горло сдавливало, не получалось вдохнуть полной грудью, почему-то невыносимо жгло глаза. Я, забыв о макияже, с усилием потерла веки и увидела на пальцах влажные разводы черной туши для ресниц. Кому я врала? Себе?! Я влюбилась в Точилина, до одури. И он мне был нужен так, как не нужен был никто до него. Причем, не имеет значения, влечение это, которое мой мозг выдавал за влюбленность или чувство, которое может стать чем-то серьезным... Я не умела реветь навзрыд, я кусала губы, сдерживая слезы, впивалась ногтями в тонкую кожу ладоней. Возможно, это было ошибкой. Только как понять, что конкретно: мое сотрудничество с Красницким? Или то, что я позволила себе слабость влюбиться не в того человека, поставив под угрозу свою карьеру.