Шёпот.

      Он часто вспоминал этот момент. Смотрел как Криденс чистил оружие, стрелял или просто готовил завтрак… и вспоминал этот момент. Когда мальчишка стоял с пистолетом в руке и нажимал на курок. Вспоминал ли об этом сам Криденс? Они больше никогда не разговаривали об этом.       Они много путешествовали. Менялись страны, паспорта и имена. Оставалось неизменной исполнительность и покорность мальчишки. Теперь каждый заказ они разрабатывали и выполняли вместе. Наемнику не приходилось ничего объяснять. Криденс всё понимал с полуслова. Понимал и тренировался. С утра и до позднего вечера.       Это был странный союз. Они не говорили о себе, но обсуждали всё вокруг. Порой они притворялись друзьями, порой родственниками, любовниками или незнакомцами. Кем угодно, чтобы выполнить заказ. А выполнив, молча растворялись в темноте. Они почти слились в единое целое. Оба точно знали, что и когда будет делать напарник.       Партнерство? Мужчина смотрел на своего мальчика и думал… партнерство ли это? Он позволял быть рядом и всего лишь показывал. Ничего не требуя, не заставляя и не принуждая. Но именно это вынуждало мальчишку угадывать желания, настроение, планы и действия своего наставника. Криденс настолько преуспел предвосхищать ожидания, что в скором времени мужчина лишь согласно кивал, позволяя событиям развиваться по задумке мальчика.       Иногда он смотрел, как мальчишка убивает взрослых, детей и стариков без единой эмоции. Без страха, сожаления или вины… Мужчина знал, что его ждет расплата, но что ждет Криденса? Мальчишка был таким или он своими руками создал его таким?       Очередное задание… очередной съемный номер. Как обычно на двоих. Так было проще. Полностью разработанный и уже вступивший в действие план. Всё, как всегда. И именно это «как всегда» очень настораживало наемника.       - Ты когда-нибудь вспоминал, как сказал мне убить себя?       Мужчина сделал вид, что не расслышал вопроса. Стоя у окна и рассматривая панораму, он глотнул кофе из кружки и небрежно переспросил.       - Что? Казалось, Криденс невозмутимо готовит завтрак… обжаривает хлеб и яйца… и в этом не было ничего необычного или сбивающего с толку. И голос был вполне повседневный. Но только сейчас мужчина задумался о том… как часто его мальчик вспоминает тот самый день.       - Ты когда-нибудь вспоминал, как сказал мне убить себя? - повторив вопрос, он едва уловимо сгруппировался. Никто не смог бы заметить. Вся картина их завтрака вселяла умиротворение. Но мужчина словно прозрел.       - Мой мальчик…       Криденс отложил в сторону нож, которым резал овощи и склонил голову вниз… словно прячась от… чего?       - Ты не называл так меня с того самого дня.       Мужчина едва сдержал усмешку. Конечно он его так не называл, зная… точно зная, что это пригодится рано или поздно. Сделав из мальчишки высококлассного убийцу, нужно иметь хоть какие-то козыри в рукаве.       - Не называл. Я был не прав? Тебе это нужно было? Обнимашки под луной? Держания за руки? Тошнотворно сладкие поцелуйчики? Что тебе нужно было?       Мужчина поставил недопитую кружку на стол и говорил, едва скрывая усмешку.       - Или тебя нужно было жестко трахать в любом укромном месте и каждый раз шептать тебе «о… мой мальчик, мой особенный мальчик»? - на последних словах наемник сменил интонацию… начав жарко шептать прямо в ухо Криденса. Почти касаясь горячими губами хрящика ушка.       Мужчина резко отстранился и сел на стол рядом с мальчишкой, легко запрыгнув на него.       - Ты все еще хочешь об этом поговорить? - взяв веточку петрушки с разделочной доски, он невозмутимо начал жевать ее. Наблюдая, как Криденса буквально потряхивает.       - Мой мальчик, ты так и не научился себя контролировать.       - Перестань.       - Ты стал мужчиной, а я не заметил?       - Возможно. - парень поднял голову и посмотрел на своего наставника. - Возможно ты многое упустил. И многое не заметил. Ты смотрел на меня и не видел главного.       - Так расскажи мне?       - Ты когда-нибудь вспоминал, что сказал мне убить себя?       Мужчина едва поддался вперед, буквально на несколько миллиметров сократив между ними расстояние. Но этого было достаточно, чтобы утонуть в глазах парня.       - Да. И не только. Еще я вспоминал, что ты убил себя. И стал принадлежать мне.       Криденс едва сжал челюсть, но это не ускользнуло от наемника. Всё снова изменилось. Мальчишка действительно вырос. Ему нужна была свобода. Вопрос был только в том, сможет ли он ее взять. И как он попытается это сделать.       - Ты принадлежишь мне. Я могу прямо сейчас расчленить тебя на органы и продать. Или сначала оттрахать, а потом расчленить. Я могу делать с тобой, всё, что захочу и когда захочу. А ты будешь покорно исполнять. Повтори.       Слова звучали как хлыст. Рассекали воздух и били, раздирая плоть до мяса. Парень смотрел на своего наставника и впервые видел его таким. Все это время, всё это долгое время Криденс старался угодить во всем. Но не сейчас. Почему не сейчас?       - Я буду покорно исполнять. Каждое слово далось мальчишке с огромным трудом, но мужчина не желал прекращать.       - Ты будешь покорно исполнять и угождать. Если я захочу трахнуть тебя, ты услужливо раздвинешь свою задницу. А если я захочу расчленить тебя - ты принесешь напильник и ляжешь на расстеленный тобой полиэтилен. Повтори еще раз.       - Я. Буду. Покорно. Исполнять. И. Угождать.       - Умничка. Мой мальчик. Мой особенный мальчик. Хотел немного нежности? Возьми нож.       Криденс едва отстранился и сначала посмотрел на нож. Но мужчина перед ним и не думал менять распоряжение. И парень взял в руку нож, привычно обхватив рукой удобную рукоять. Чего проще? Одно движение и наемник будет мертв. Мысли летели в голове с устрашающей скоростью.       - А теперь садись и положи вторую руку на стол.       - Мне отрезать ее, чтобы ты смог хоть чем-то поживиться?       - О, нет.       Криденс все же послушно сел за стол и положил на него левую руку, продолжая в правой сжимать нож. Наемник спрыгнул со стола и продолжил приготовление завтрака.       - А теперь вырезай на своей руке пару слов.       - Любые?       - Зачем-же? Любые тут не подойдут. Вырезай «собственность папочки».       Криденс снова стиснул челюсть. Задание не подразумевало использование обезболивающих. «Папочка» хотел наказать своего мальчика. И мальчик должен принять наказание.       Он поднес острие ножа к руке и подумал… как давно ему никто не делал больно. С того самого момента, как он умер. Как давно он избавился от ожидания боли. А сейчас… сейчас сам должен наказывать себя. За что? За простой вопрос? И парень проткнул ножом тонкую кожу, начав вырезать первую букву.       Мужчина делал вид, что сервирует на стол завтрак. Внимательно наблюдая, как его мальчик режет себя… медленно, но верно оставляя на белоснежной коже своей руки кровавые буквы. Скрепя зубами, но не издавая ни единого стона. Кровь стекала на стол, но они оба не обращали на это внимание. Криденс закончил и наставник сел рядом с ним за обеденный стол.       Молча мужчина взял из руки парня нож и отбросил его в сторону. Вторую руку парня он промыл, обработал антисептиком и обмотал бинтом, аккуратно завязав концы. Они ни слова не говорили. Лишь смотрели друг на друга. Криденс едва с ума не сходил от этих заботливых и нежных прикосновений мужчины. Но перевязка была окончена и наставник, убрав аптечку, сел завтракать. Словно ничего не произошло.       - В следующий раз забудешься, посмотри на клеймо.       И Криденс лишь кивнул в ответ, принимаясь за завтрак.       Всего пару часов спустя они уже приступили к заключительной стадии заказа. Всё давно было подготовлено и отработано. Не было нужды что-то говорить. Они действовали синхронно. Дополняя друг друга. В очередной раз именно Криденс должен был нажать на курок. А его наставник должен был отвлечь жертву. Остановить и дать время для выстрела.       Эта знакомая и отработанная для них схема, как всегда должна была идеально сработать.       Мальчишка уже дотронулся до курка, обнимая винтовку. А мужчина уже окликал жертву. Чудесный кровавый спектакль. Как всегда, все актеры точно исполняли свою роль.       Как всегда… первая пуля в сердце жертвы, вторая в голову.       Третья…       Парень перевел прицел на своего наставника. Что он чувствовал, когда должен был убить Криденса?       Сожаление? Вину? Почему он не убил его тогда?       Мужчина посмотрел наверх. Эта незримая связь теперь всегда будет между ними. Каждой клеточкой тела он ощущал, как его мальчик смотрит на него через прицел винтовки. Как мальчишка точно так же поглаживает курок… лаская… приноравливаясь… готовясь нажать.       По щеке Криденса сбежала слеза, но это не мешало ему удерживать прицел.       - Мой мальчик. Мой особенный мальчик. - мужчина прошептал, глядя вверх.       Обжигающий шёпот забрался под кожу Криденса. И на мгновение, всего на одно мгновение он закрыл глаза.       Мальчишка нажал на курок.       Третья.       Открыв глаза, он судорожно попытался найти наемника в царившей внизу суматохе. Безрезультатно. Время поджимало. Пять минут на отход. Мальчишка сложил винтовку и спешно спустился по лестнице. Вокруг никого не было, он дошел до своей припаркованной машины и сел в нее.       На приборной панели лежал клочок бумаги. Криденс развернул и прочитал.        «Мой мальчик… ты действительно мой особенный мальчик. Никогда не забывай об этом. Но ты читаешь эти строки, а это значит ты попытался избавиться от меня. Не строй иллюзий. Ты именно попытался. Да, ты вырос, и пора тебе двигаться дальше. Самому. Тебе никто не нужен. Даже я. Только ты сам.       Надеюсь, я делаю тебе твой самый главный подарок.       Я дарю тебе тебя.       Береги себя и будь счастлив.       Твой папочка.       П.С. Облажаешься, найду тебя и надеру тебе задницу. Даже не сомневайся.»       Криденс вчитывался в строки снова и снова... Теряя драгоценные секунды на отход. И наконец он посмотрел на перебинтованную руку, улыбнулся и уехал с парковки.       Менялись страны… менялись паспорта… имена и заказы… Иногда он использовал винтовку… Иногда всё маскировал под несчастный случай…       Неизменным было лишь одно. Постоянно обновляемая надпись на руке «собственность папочки».

***