***
Зимний промозглый ветер растрепал волосы шестилетнего мальчика, и, ущипнув его за очаровательный носик, поднялся выше, пытаясь развеять серые тучи. В небе блеснула молния, которая, осветив линию горизонта, моментально исчезла, словно по волшебству. Мальчику вообще всё казалось волшебством: начиная с падающего снега и заканчивая мужчиной, парящим в небесах. Маленький Джинён приходил сюда каждый день, чтобы понаблюдать за летающим человеком и рождением новых звёзд. Мальчишка часто замечал, что видит эти чудеса только левым глазом. Он не считал себя одарённым или особенным, но Джебом, которого видел только он, часто говорил об этом и находил прямое тому подтверждение, но Джинён только тяжело вздыхал, словно взрослый человек, попавший в трудную жизненную ситуацию, и устало качал головой. Он не особенный, совсем нет, просто ему повезло. Ледяные волны коснулись носочков обуви мальчика, и он, будто очнувшись ото сна, отошёл подальше от неспокойного моря, шепчущего и манящего в свои глубины. Назойливый ветер снова укусил Пака, но только за нос и унёс с его головы шляпу, которую ему дали на временное хранение. Хрупкое детское сердечко замерло от страха — он боялся, что лучший друг его отругает и перестанет к нему приходить, ведь это была его любимая шляпа. И не успел малыш развернуться и побежать за ней, как горячая рука легла на его плечо, а на голову снова надели шляпу. — Что-то ищешь, моё Желание? — Горячее дыхание обдало щеку мальчишки, и он вырвался из рук, прекрасно зная, что время встречи наконец-то пришло. Раскосые глаза смотрели в самую душу, изучая каждый миллиметр потаённого детского мира, частью которого и был хранитель. Ему нравилось следить за развитием особенного для него человека, и каждый взгляд, брошенный в его сторону вызывал целую гамму эмоций тёплого кремового оттенка. — Я же просил Вас так меня не называть! — Джинён надул свои пухлые губки и выставил руку вперёд, чтобы эффектно, совсем как в маминых дорамах, указать пальчиком на собеседника и отчитать его. — И Вы не должны приближаться ко мне так близко, это неприлично! Джебом улыбнулся и медленно кивнул, не отводя взгляда жёлтых глаз от раскрасневшихся пухлых щёчек мальчика. Это воплощение теплоты уже шесть лет тянуло его к себе и никогда не отталкивало и не игнорировало. — Но почему я не могу тебя так называть, если моим желанием было твоё появление на свет? — Брюнет щёлкнул длинными пальцами и на небе загорелась первая звезда, которая была создана задолго до Ильджинской войны. Вопрос хранителя озадачил Джинёна, и он коснулся пальчиком губ и подбородка в попытке казаться умнее. Его запутанные волосы смотрелись очень мило, но Джебом не удержался и коснулся их, чтобы привести в порядок. А может это был всего лишь повод для того, чтобы полюбоваться тем, как они переливаются в чистом лунном свете. — А почему ты загадал рождение именно такого человека, как я? — Мальчик недовольно коснулся своих волос и снова взъерошил их. Его глаза отражали всё его недовольство, но где-то внутри искрился огонёк благодарности. Джебом пожал плечами и посмотрел на небо, откуда недавно спустился. Он ждал очень долго: пока малыш научится фокусировать взгляд, ползать, ходить, и, наконец, говорить. Ещё со своего рождения маленький Джинён любил держать хранителя за руку и никуда его не отпускать, пока не уснёт. Он часто просыпался среди ночи и звал не маму, а своего друга. Высокого, умного и сильного. Такого, каким сам хотел стать. А когда ему исполнилось шесть — Джебом показал ему как зажигаются звёзды. — Может потому, Желание, что я всегда был одинок. Мальчик не знал, что на это ответить, но чистое детское сердечко разрывалось от жалости, поэтому он обхватил своими маленькими ручками широкую ладонь хранителя и поднёс её к своей груди. Брюнет отчётливо почувствовал биение чужого сердца, и, прикрыв глаза, облегчённо выдохнул. Столетия одиночества полностью окупились. — Оно бьётся ради Вас, слышите? — Тихий ритмичный стук полностью завладел сознанием Джебома. Он встал на колени и обхватил маленького мальчика руками, зарываясь лицом в его непослушные волосы. — Ох, Вы такой сентиментальный. — Я ждал тебя двести лет, и, наконец, дождался, — Джинён удивленно воскликнул и обнял хранителя в ответ. Ему самому было всего лишь семь, а это во много раз больше. — Вы ждали так долго и всё это время были одни? — Тихий голос перекрыл поток ветра и унёс куда-то далеко за бушующее море. Волны становились всё выше и темнее, и тогда малыш понял, что море тоже умеет чувствовать. На небе засверкало ещё несколько звёзд, а две из них даже одновременно упали. Джебом затаил дыхание и беззаботно улыбнулся, пытаясь скрыть слезу, которая хотела скатиться по щеке и пропасть в бесконечности песчинок. — Тогда я заплакал, а впервые ощутил себя одиноким задолго до этого, — После этих слов шляпа, которая уже несколько минут "путешествовала" по пляжу, ведомая лишь ветром, оказалась на голове у хранителя. Он поправил её одним изящным движением, и, обернувшись, растворился в воздухе жёлтым туманом. Джинён расстроенно повёл плечами и бросил мимолётный взгляд на разбушевавшееся море, встреча подошла к концу, а это значит, что он снова не сможет уснуть из-за того, что не сможет прижать к себе руку Джебома. Мальчишка хмыкнул и погрозил пальцем небу, пытаясь показать всю свою серьёзность и недовольство. — Нельзя уходить во время разговора, глупый хранитель.***
Начало лета выдалось как никогда припекающим и душным. Даже проказник-ветер был на удивление горячим и редким, что не мешало ему при каждой удобной возможности засыпать, лежащему на обжигающем камне, Джинёну песком глаза. Парень чувствовал, как безмятежное море мимолётно касается его ног и снова отступает, чтобы набраться сил и вернуться вновь. Даже крики чаек не мешали брюнету наслаждаться приятным для слуха шумом волн. Несмотря на поистине летнюю погоду пляж пустовал и единственным живым и разумным существом в радиусе километра был Пак, у которого кожа в некоторых местах уже начинала пощипывать и краснеть. Сощурив глаза, он привстал и, облокотившись на локти, внимательно посмотрел на тёмно-синий горизонт. — Интересно, о чём кричит море? — Он произнёс этот вопрос почти неслышно, одними губами, пытаясь распробовать тайну солёного друга, хранившего в данный момент, практически, гробовое молчание. — Оно всегда молчит, поскольку забрало слишком много человеческих жизней, — Знакомый голос прозвучал у самого уха, и через секунду чужие сухие губы коснулись обгоревшего плеча Джинёна. Тот закрыл глаза, то ли от наслаждения, то ли от боли. Ветер усилился и привычно "забрал" шляпу с головы Джебома, чтобы вдоволь ею наиграться и, в конце-концов, окунуть её в тёплую морскую воду. Хранитель мягко улыбнулся и вытянул руку вперёд, пытаясь закрыть своё лицо от надоедливых солнечных лучей. — Тогда... — Пак закусил губу и вошёл в море по колено, кивком головы зовя за собой Джебома. — О чем оно молчит? Джебом помочил ноги на берегу и зашёл глубже, пытаясь скрыть детский восторг, но тот искрился в жёлтых глазах тысячами белоснежных огней, и это заставило Джинёна временно забыть о важном для него вопросе. Море ласково касалось их тел и подталкивало друг к другу. — Оно молчит о том же, о чём кричат звёзды, моё Желание, — Хранитель коснулся своей ладонью блестящих волос Пака, и, слегка намочив их, пригладил. Совсем как в детстве. Парень поморщился и отодвинулся, всем своим видом показывая недовольство столь родительским жестом. Он закатил глаза и подошёл ближе к берегу, чтобы прилечь на мокрый песок, который снова и снова омывают тёплые и нежные волны. Кожа на теле моментально белела из-за переизбытка соли и становилась немного сухой и стянутой, что не мешало ему любить море с каждым днём всё больше и больше. Яркие солнечные лучи красиво отражались от морской поверхности и больше напоминали золотое украшение, выражающее собой всё величие водной стихии. Присмотревшись, можно было увидеть в кристально чистой , совсем как слёзы, которые зажигает хранитель, воде стайки мелких серебряных рыбок, собиравшихся в одном месте, а потом моментально переплывающих в другое, стоило им только почувствовать рядом посторонних. — Не удивительно, что меня называют странным, — Джинён рассмеялся и перевернулся на живот, чтобы лицо не сгорело. Он блаженно выдохнул и растянулся звёздочкой на прохладной поверхности. — Я же с тобой общаюсь. Джебом рассеяно улыбнулся и сел рядом с брюнетом. Он протянул руку, чтобы провести кончиками холодных пальцев по гладкой спине Пака, но прежде чем коснуться, покачал головой и резко встал, пытаясь привести мысли в порядок. Парниша, который вырос на его глазах и стал самым важным в его жизни созданием, внезапно начал манить как самый сильный магнит. Джинён удивился резкому движению и посмотрел на хранителя из-под ладошки, пытаясь спрятать глаза от ослепляющих лучей. Шляпа Джебома пролетела в нескольких сантиметрах от лица Пака и тот лишь ослепительно улыбнулся, прикрывая правый глаз. Его посиневшие губы растянулись в довольной улыбке обнажая ряд белоснежных зубов, и видя это, хранитель улыбнулся в ответ так сильно, что его глаза исчезли за веками-улыбочками. — Ты так вообще что-нибудь видишь? — Мягко спросил парень и написал на песке имя своего странного старого друга. — Ответить честно? — Джебом заглянул за спину Джинёна и увидел своё имя, написанное аккуратным и красивым почерком, а через ещё несколько мгновений затянувшейся тишины, оно было окружено множеством звёздочек. — Желательно. — Ничего не вижу, — На полном серьёзе ответил хранитель и улыбка пропала также неожиданно как и появилась, ведь брюнет под всеми звёздами написал своё имя и провёл между их именами жирную линию, рассоединяющую их, казалось бы навечно. Джебому даже показалось, что эта линия душит его изнутри, не оставляя никаких следов. Джинён долго рассматривал своё творение, а после стёр его с особой злостью. Никакие стены не разорвут наши отношения, подумал было он, смотря как до этого безоблачное небо затянули густые тёмные тучи. Молния расколола небо на несколько частей и со стороны моря послышался грохот, означающий приближающийся дождь. Ветер усилился и вернул шляпу хранителя, которую успел намочить несколько раз, на её законное место. С её полей стекала вода и голова Джебома моментально намокла. Брюнет, обернувшись в сторону собеседника, тихо засмеялся и опустил голову, пытаясь скрыть настигающий приступ веселья, но трясущиеся плечи выдали его состояние. Хранитель хмыкнул и через секунду в его руках оказалась синяя рубашка Пака, которая моментально была брошена в воду а после на голову парня. — Не смейся над старым больным человеком. — Эй, — Джинён цокнул языком и снял мокрую одежду со своей головы. — Какой же ты старый? — Взгляд прищуренных глаз оценил Джебома на баллов пять по шкале сохранения молодости и красоты. Точно таким же он был, когда брюнет начал осознанно различать и запоминать людей. Хранитель покачал головой и снял шляпу, чтобы выжать её до, практически, сухого состояния. Ветер всегда играл с его шляпой и не было еще ни единого раза, когда он вернул бы её в целости и сохранности. — Мне больше тысячи лет, прояви уважение, — Джебом подошёл к берегу и задрал голову, чтобы в полной мере ощутить мелкий дождик, который, попадая на кожу приятно щекотал её. Спасительная прохлада привела покрасневшую кожу к жизни. Всё, что оставалось сделать Джинёну, это закатить глаза и потянуть хранителя в свой дом, дабы спрятаться там от приближающейся грозы. Море заволновалось и потемнело, по прежде гладкой поверхности прошлась крупная рябь, а затем появились небольшие волны. Непослушный ветер засвистел и поднял столбы песка, рассыпающегося во все стороны золотистым снегом. Дома было тепло и сухо. Мама работала в больнице на другом конце города, пытаясь спасти чужие жизни, совершенно наплевав на свою. Джинён прошёл на кухню и поставил чайник, чтобы приготовить обжигающе сладкое какао. Дождь настойчиво стучал по стеклу, оставляя после себя мокрые следы, узорами переплетающиеся на гладкой прозрачной поверхности. За окном снова сверкнула молния и Пак слегка задвинул шторы. Комната оказалась в полумраке и оттого стала казаться чужой и тесной. Чайник засвистел и брюнет моментально налил в большие кружки горячей воды. Бросив в каждую чашку нарезанный зефир, Джинён протянул какао Джебому и посмотрел на него из-под густых ресниц. Хранитель долго колебался, смотря на содержимое фарфоровой посуды, но, немного подумав, коснулся губами горячего ободка. Губы моментально обожгло, а невероятно приятный привкус остался на кончике языка. — У тебя глаза сияют, — Сказал Пак невзначай и осторожно отхлебнул сладкого напитка, прежде чем снова посмотреть в невероятно яркие глаза собеседника. Джебом опустил взгляд и надел шляпу, чтобы спрятать глаза за широкими полями. — Просто мне очень нравится какао. — Какао, или тот, кто его приготовил? — Хранитель поднял голову и посмотрел на Джинёна немного отстраненным взглядом. Фраза брюнета привела его в тупик. Тупик, на котором большими буквами был написан ответ на вопрос. Пак поставил кружку и медленно вытер губы большим пальцем. Через несколько мгновений он оказался рядом с Джебомом и стоял практически вплотную к нему. Их тела разделяло несколько сантиметров, настолько ничтожных, что чужое дыхание чувствовалось на бледной чувствительной коже. Настолько ничтожных, что их хотелось сократить. Джинён снял шляпу с хранителя и хмыкнул, проводя рукой по влажным волосам, изредка накручивая редкие красные прядки на длинный палец. Джебом выровнялся и посмотрел ему в глаза, медленно сокращая расстояние между их губами. Горячее дыхание опалило губы брюнета, от чего он улыбнулся и слегка закусил губу. Все эти игры в гляделки уже выводили из себя, но он знал, чем дольше ждёшь, тем больше получишь. Сильные руки подхватили Джинёна под упругие бёдра и посадили его на кухонный гарнитур. Пак издал судорожный вздох и обхватил хранителя ногами, прижимая как можно ближе к себе. Внизу живота у него ощущалась невероятная тяжесть, усиливающаяся с каждым движением. Джебом положил руки на гладкую поверхность и нечаянно задел кружку, которая тут же перевернулась и вылила всё своё содержимое на его руку. Он будто очнулся ото сна, и, опешив от своих действий, отодвинулся от брюнета. Не зная что сказать, Джебом обернулся, став жёлтым туманом и растворился в воздухе. Джинён слез с тумбы и раздражённо потёр переносицу. Внимательно осмотрев комнату, он взял тряпку и вытер разлившийся напиток. На кухне стало слишком тихо и одиноко, настолько, что в груди заныло. — Какой же ты тормоз. Ты же сам меня и пожелал.***
Парящий в воздухе сладковато-нежный аромат сакуры пробрался даже в душный кабинет, в котором, коротая лучшие дни своей юности, пробывал повзрослевший Джинён. Он краем глаза наблюдал за тем, как бело-розовые лепестки цветущей вишни отрывались, ведомые лишь лёгким ветерком, и, воспарив выше домов, всё же аккуратно касались твёрдой земли. Пытаясь не отвлекаться от работы, Пак с сожалением вздохнул и закрыл жалюзи. Всё его внимание было приковано к отчёту, пока на важные документы не упали лепестки, взявшиеся неизвестно откуда. Брюнет посмотрел наверх и увидел, как сощурив глаза от удовольствия, Джебом трусит находящимися в руках веточками сакуры, желая воссоздать одно из лучших природных явлений. Пак показательно закатил глаза и опустил голову, пытаясь прикрыть улыбку, украшавшую его лицо. — Не нужно притворяться недовольным, Желание, — Хранитель сел на стол и отодвинул документы, в которых Джинён пытался найти и исправить даже мельчайшие погрешности. — Я же знаю, как ты любишь цветущую вишню. Мужчина недовольно положил документы на место и открыл на нужной странице, немного горбясь, он пытался разобрать, где ошибся в расчётах. Конечно же, он был благодарен за вечную поддержку со стороны хранителя, но в отличии от него ему нужно было помогать больной матери и на что-то есть. — Я вырос, теперь у меня другие приоритеты. Джебом обиженно поджал губы и слез со стола. Подойдя к пустой вазе, которая по глупости секретарши всегда была залита чистой водой, он поставил в неё нетронутые ветки сакуры и нагнулся, чтобы вдохнуть их аромат. Джинён, всё это время наблюдавший за его действиями, отложил ручку и закрыл лицо ладонями. — Может ты ещё на себе крест поставишь? — Мягко спросил хранитель без намёка на агрессию. Брюнет посмотрел на него сквозь пальцы и устало облокотился на спинку кресла. — Может и поставлю, — Почти беззвучно ответил он, и, покрутив в руках простой карандаш, снова склонился над бумагами. Чужие руки легли на его плечи, и слегка надавили на них, от чего напряжение немного отступило, уступая место спокойствию и умиротворению. Одной рукой Джебом открыл жалюзи и повернул кресло вместе с Паком прямо в сторону окна. В воздухе парили лепестки сакуры, и чем сильнее дул ветер, тем больше их было. Кружась только в одном им известном танце, некоторые лепестки залетели в душное помещение и словно по волшебству опустились на руки Джинёна. — Твоих рук дело? — Смеясь спросил мужчина и собрал их все в одну руку. — Конечно же, нет, — Соврал Джебом и очаровательно улыбнулся, пытаясь скрыть ликование при виде смеющегося Пака. Когда он смеялся, всегда казался моложе, и даже морщинки были совсем не видны. — Загадывай желание. Джинён закатил глаза, но всё равно послушался. Он закрыл глаза, и что-то прошептал, после чего съел один из лепестков, запив его водой из хрустального графина. На долю секунды в его особенных глазах мелькнул прежний азарт, а после моментально исчез, когда взгляд снов упал на незаконченную документацию. Хранитель сочувствующе пожал его плечо и опустил голову, скрывая лицо за широкой шляпой. В жёлтых глазах промелькнул потухший огонёк радости, который разгорался только при виде счастливого Джинёна. — Просто не потеряй себя, моё Желание, — Произнёс на одном выдохе Джебом, с ужасом замечая в чёрных волосах Пака первые седые пряди. Он осторожно коснулся мягких волос и намотал посветлевшие волосы на палец. В кабинете резко стало очень душно, и из-за этого на лбу у хранителя проступили мелкие капли пота. — Как же я могу потерять себя, когда ты рядом? — Доверительно спросил Джинён и уткнулся головой в чужую руку. Только сейчас его собеседник заметил паутинку частых и мелких морщин, украшающих красивое лицо брюнета. И только сейчас он осознал, что однажды потеряет его также неожиданно, как и приобрёл. Глаза защипала солёная влага, но Джебом удержал слёзы, и уставился в окно, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, сверлящих голову изнутри. Он пригладил идеальную причёску Пака, совсем как в детстве, и грустно улыбнулся, снимая шляпу. Присев на корточки напротив Джинёна, хранитель погладил чужую небритую щёку и заглянул в необычайно красивые глаза, передающие собой всю чарующую восхитительность вселенной. — Но я уже тебя теряю, понимаешь? — Брюнет покачал головой и взял руку Джебома в свою, чтобы сжать её и выразить свою поддержку, которая, как казалось, итак была очевидна все эти годы. — О чём ты? — Искренне удивился Джинён и коснулся губами чужой кисти. — Я же рождён для тебя. Ещё несколько лепестков сакуры залетели через открытое окно, только на этот раз никто им не радовался. — Ты моё спасение и гибель, Желание, — Джебом прикрыл глаза и растеряно улыбнулся, увидев в зеркале их отражение. Оказывается, он уже давно выглядел намного младше своего единственного человека. — Но я тебе за это благодарен.***
В открытые настежь окна ворвался проказник ветер, пытаясь забрать с собой всё отчаяние, что скопилось в этом доме за долгое время. Ему не терпелось снова поиграть со шляпой хранителя на летнем морском берегу, где так пахло солнцем и горячим песком. Он немного покружил по комнате, разбрасывая лёгкие вещи, прежде, чем заметил, как Джебом сидел склонившись над кроватью. Обрадовавшись тому, что добыча сама идёт к нему в руки, ветер подхватил шляпу и выбросил её из окна, но обычно вспыльчивый парень даже не обратил на него внимания. Он просто продолжал сидеть возле кровати, держа за руку старика, которым при ближайшем осмотрении оказался Джинён. Ветер затих и опустился к изголовью кровати, чтобы коснуться белых прядей, украшавших такое знакомое лицо. Хранитель увидел эту маленькую шалость, и, проигнорировав её, коснулся губами холодных бледных пальцев Пака. В слух он прошептал более тысячи молитв, умоляя продлить жизнь Джинёна на как можно больший срок. Джебом еле сдерживал слёзы, которые были готовы вырваться в любой момент. Его сердце раскалывалось на части, ещё сильнее, чем от продолжительного одиночества. Небо окрасили краски, предвещающие заход солнца и наступление ночи. Хранитель знал, что у него накопилось много работы, но ему всё равно. Дрожащие руки и стянутые губы говорили о том, что это не главное в его долгой и бессмысленной жизни. Через час на небе загорелась первая звезда, а Джинён всё никак не хотел просыпаться после продолжительного сна. Ветер, засидевшись без дела, сочувствующе потрепал волосы хранителя и отправился к морю, чтобы сообщить ему плохие новости. Джебом зажмурился от режущих слух криков, стоящих в его ушах. Звёзды кричали, не в силах сдержать своих чувств. Они с сожалением смотрели в открытое окно и роняли сияющие слёзы, из которых сами и состояли. Небесные светила светили как никогда тускло и безучастно, на себе ощущая всю скорбь своего хозяина. Ветер снова вернулся, принося с собой запах морской свежести и распыляя его по всему душному помещению, пропахшему смертью и терзаниями. Джебом повернулся к окну и заметил, что море молчит, тихо переживая свою вечность и короткую жизнь людей. Оно с неохотой омывало берег и каждый раз отходило всё дальше. Весь мир живой, и мы для него что-то значим, заключил парень и снова поцеловал холодную руку особенного человека. Светлые поредевшие ресницы Джинёна дрогнули, и он с трудом открыл глаза, которые так и не поблекли со временем и оставались такими же прекрасными и сияющими. Он постарался улыбнуться, но тело уже плохо подчинялось ему, даже дышать выходило с огромным трудом. Джебом сразу же подал ему стакан с водой, поднося его к сухим губам, но Пак лишь покачал головой и выдохнул. — Вот, что ты имел в виду, когда сказал, что теряешь меня, — Громкий кашель вырвался из лёгких и посиневшие губы окрасились яркой кровью. Хранитель тут же заботливо вытер рубиновые капли и поправил запутанные седые волосы. — Прошу тебя, не убивайся сильно, — Джинён снова закашлял и сглотнул вязкую слюну. — Я рад, что родился особенным и встретил тебя, — Взгляд его потеплел а по виску на подушку стекла одинокая слеза. — Только жаль, что не настолько особенным, чтобы жить с тобой вечно. Джебом опустил голову и громко всхлипнул. Он плакал без слёз, но разрывно,так, что казалось сердце остановится. Слабая рука коснулась его груди и слегка надавила на неё. Хранитель поднял голову и увидел, как Джинён, больше не в силах сдерживать слёзы, молча плакал, прокусывая губы до крови. — Я всегда буду в твоём сердце, и если... — Он на секунду запнулся и зажмурился, пытаясь справиться с разрушающими его изнутри чувствами. — И если когда-нибудь родится кто-то вроде меня, помни, что я, там, выше твоих звёзд, слежу за тобой и желаю тебе только счастья. Шумы в голове усилились и Джебом беспомощно обхватил свою голову руками, громкие рыдания разрезали затянувшуюся тишину. И они были для Джинёна лучшим ответом. Он коснулся черных волос с красными прядями и намотал их на тонкий палец. Ностальгия накрыла его с головой и он вытер слёзы рукавом белой рубашки. — Джебом, я люблю тебя. Хранитель поднял голову и залез на кровать, где, приподняв Пака, он обнял его со всей силы, что осталась в его измученном теле. Он слышал, как их сердца бьются в одном ритме, как они чувствуют одно и тоже. Ветер беззащитно коснулся их тел и исчез, словно его никогда там и не было. — Помнишь ты спрашивал о чём молчит море? — Тихо спросил Джебом и положил голову Джинёна себе на колени. Старик лишь кивнул и взял хранителя за руку, чтобы уснуть обнимая её, совсем как в детстве. — И о чём кричат звёзды. Конечно помню, я помню всё, что связано с тобой, — Также тихо ответил Пак и посмотрел в окно, откуда доносился звук волнующегося моря и сияние тысячи звёзд. Брюнет кивнул и вытер пот со лба Джинёна. Он до сих пор видел в его глазах целый неизведанный мир, который и за миллион лет невозможно разгадать. Даже глубокие морщины, украшающие лицо Пака, не отталкивали его, а заставляли только пожалеть о быстротечности жизни. Джинён снова закашлялся, оставляя кровавые пятна на штанах и руке хранителя. — Звёзды кричат о том, что нельзя любить так сильно, как я люблю тебя, а море молча с ними соглашается, — По щеке Джебома скатилась слеза и упала на щёку Пака, соединяясь с его слезами и скатываясь на чужие колени. — Я знаю. — Откуда же? — Удивлённо спросил хранитель, и заметив нежную улыбку на посиневших губах, задержал дыхание, в попытке справиться с болью, разъедающей сердце изнутри. — Мне ветер нашептал, — Тихий голос Джинёна растворился в тишине, которая продолжалась ещё несколько мгновений, пока Джебом не заметил, что Пак не открывает глаза. — Желание? — Почти бесшумно позвал брюнет и потрепал старика по щеке. — Желание? — Джебомом овладела паника, когда он понял, что не слышит чужого дыхания, а сам Джинён никак не реагирует на его голос. — Желание?! — Голос парня сорвался на крик, когда он прижал к себе бездыханное тело самого дорого человека и зарылся в его мягкие, не смотря на возраст, волосы. — Я люблю тебя, моё Желание. Внезапно начался звездопад, озаряющий всё небо золотистым свечением. Ветер гневно поднялся вверх унося с собой душу Пака в лучший мир, но сам Джинён с сожалением смотрел, как там, внизу, его Джебом срывает голос на крики и умирает изнутри, оставляя только оболочку и потускневшие навсегда некогда жёлтые глаза. Он истерично считал падающие звёзды и под каждую загадывал одно и тоже желание: "Вернись ко мне, Джинён". И даже сейчас, по прошествии многих лет, он всё также работает, собирая чужие слёзы и зажигая из них звёзды, ненавидя небо всей душой за то, что забрало у него самого ценного человека в его жизни. Если Вы видите падающую звезду, знайте, что где-то там, паря в небе, Джебом загадывает желание вместе с Вами, с надеждой ожидая, что Джинён вернётся и снова будет с ним. Настоящая любовь бессмертна.