***
Понивилль словно весь пропах ржавчиной и мазутом. Твайлайт ненавидит это место, но выбирать не приходится – воля принцессы была высказана ясно и недвусмысленно: «Любимой Нашей воспитаннице и слуге, именуемой Твайлайт Спаркл, впредь надлежит пребывать в городе Понивилле, также называемом Городом Пушки, где, Мы надеемся, сможет она найти себе достойный круг общения и отвлечься от предосудительного увлечения древними историями, к Нашему прискорбию, собираемыми ею и принимаемыми на веру. Но, презирая праздность, Мы также надеемся, что слуга Наша найдёт в себе побуждение надзирать за соблюдением в городе Понивилле Нашей воли и распоряжений, для чего наделяется слуга Наша всеми…» и так далее, и тому подобное. Иными словами – ссылка для бывшей ученицы, начавшей задавать неудобные вопросы при дворе. Ведь Твайлайт верила: если где и можно отыскать причину той поистине давней размолвки принцессы и её единственной родной сестры, то в тех самых «древних историях», но возможности своей библиотеки она исчерпала, а королевская слишком хорошо вычищена от всего «лишнего». Только и оставалось, как пытаться узнать, не сохранилось ли что у других, но – принцесса явно не хочет заглядывать в настоящее прошлое, не раскрашенное лишь в цвета света и тьмы. Первое время, только явившись сюда, она оказалась поражена, как этот город непохож на далёкий от Границы Кантерлот. Причём ладно бы дело было только в почти полном отсутствии зелени и вездесущих машинах – это ещё полбеды. Хуже всего были жители. Нищета и фанатизм – вся сущность двухсот тысяч существ, вроде бы считающихся разумными, в двух словах. Нет, Твайлайт видела, они умеют думать – но посвящают свои мысли тому, как заживут, когда разгромят Врага; да, именно так, с большой буквы. То, что Врагом была бессмертная сестра их принцессы и никто не знал в точности, где она – значения не имело. Они умеют чувствовать, но все их чувства, что она видела с момента приезда сюда: страх, беспокойство и ненависть. Они боятся Врага, беспокоятся за свою принцессу и ненавидят всех, кто Сомневается. Тоже с большой буквы – Сомнение в этом городе больше не было просто «сомнением», нет. Оно стало болезнью пострашнее проказы. «По крайней мере, к смерти приводит намного быстрее», — думает про себя Твайлайт, привычно отводя взгляд в сторону, чтобы не привлекать внимания Найтмер-гвардии, подразделение которой наблюдает за проходящими мимо гражданами. За почти два года здесь она так и не привыкла к этому дикому зрелищу: два могучих единорога в полной боевой броне стоят позади, ожидая сигнала совсем юного пегаса – они всего лишь рядовые оперативники, именно он вычисляет в толпе подозреваемых в «сомнении в деяниях Её Высочества» или просто в Сомнении. Её путь, как и всех остальных, лежит на станцию Семнадцатой Пушки – оттуда можно добраться в любую часть города. Самой Твайлайт это напоминает конвейер: сотни пони, пегасов и единорогов ровными колоннами шагают к посадочным платформам вдоль стен, украшенных листовками и плакатами с призывами «стрелять и взрывать ещё больше, чтобы разгромить Врага!». …в вагон все набиваются так плотно, что, когда состав трогается с места, они вместе наклоняются, но не падают – и остаются в таком положении до тех пор, пока не прекращается ускорение. Твайлайт было бы даже смешно от этой «диагональности», если б не почти заглушаемые стуком колёс стоны тех, кому не посчастливилось оказаться придавленными в задней части вагона. Перегон короткий – если повезёт, они даже не потеряют сознания, а если потеряют, для этого на каждой станции есть соответствующие дежурные. «Принцесса заботится о своих подданных», всё как на агитплакатах, развешанных на каждом перекрёстке и на площадках гигантских межуровневых лестниц Понивилля – как раз рядом с призывами стрелять и взрывать ещё больше.***
Состав к пищевому комбинату задерживается, так что Твайлайт устраивается в уголочке платформы и наблюдает за другими. Она никак не может понять, как они живут так – изо дня в день совершая одни и те же действия, словно машины, которые обслуживают и которыми управляют. Её выручают книги и Спайк, иначе… иначе она бы давно сошла с ума здесь. Твайлайт понимает, за что её отправили сюда. Но это «за что» далеко не всё: принцесса умна, а свою ученицу она знает достаточно хорошо, чтобы знать, как на ту повлияет Понивилль. При идеальном исходе – сломает, сделает такой же покорной и исполнительной, как прочие; а если даже нет – Твайлайт хотя бы расскажет ей об этом городе всё как есть. Расскажет безо лжи, страха за свою жизнь и угодливости, которые отличают всех местных чиновников и давно перешли в превосходную степень просто потому, что главное, в чём они отчитываются: количество ежедневных залпов и состояние Границы. А ещё, вернувшись, наверняка решила принцесса, её ученица будет хоть немного благодарна за это возвращение. Или, улыбается про себя Твайлайт, если даже не ждёт благодарности, то знает, что я не захочу ещё раз быть сосланной в такое место. Ну, она так думает… Когда ветхий локомотив, пыхтя и окутываясь облаками пара, подтаскивает вагоны к станции, как раз начинают выть командные сирены: город готов сделать первый залп. Твайлайт не видит этого, но знает, что сейчас там, парой сотен футов выше, раскрываются крыши, поворачиваются многочисленные лафеты и выдвигаются для выстрела стволы такого размера, что в меньшем из них она поместилась бы целиком, а в самом большом – вместе с этим паровозом. Когда-то, только приехав в Понивилль, она наблюдала всё это, выбравшись на самую верхнюю площадку Башни синоптиков в надежде разглядеть Границу… где её и застал очередной залп. Воздух дрожал от выстрелов, сама башня, казалось, тряслась так, что сейчас развалится, а грохот и вой не просто оглушали – выбивали из головы все мысли, оставляя только надежду, что однажды этот ужас закончится. Её затащили внутрь офицеры гвардии, отвечавшие за обеспечение планирования стрельб, и тут же поволокли на допрос: откуда она? Чем тут занимается? Кто допустил? Почему вышла наружу?.. Много, много вопросов, а она даже с мыслями собраться не могла, потому что трясло её от испуга так, что зуб на зуб не попадал. А может потому ещё, что Границу она всё-таки увидела, и куда стреляет город – тоже… Твайлайт отворачивается к стенке вагона, чтобы немногочисленные попутчики – разгар рабочего дня, все на местах – не увидели выражения её глаз. Она помнит, как прошедший испуг сменился злостью, стоило ей прийти домой, как она напугала Спайка, в гневе и негодовании едва сдерживаясь, чтобы не разнести всё вокруг. Она помнит, как даже в таком состоянии не решилась рассказать ему правду. А ещё – как только через две с лишним недели узнала о расследовании и казни того самого лаборанта-синоптика, которого наполовину уговорила, наполовину уломала провести её наверх в тот злополучный день. Узнала не случайно: полковник гвардии Мэйр прислала ей письмо с «извинениями за грубость моих подчинённых в отношении специального представителя Её Высочества», где вскользь упомянула об «этом незначительном событии». За те восемнадцать дней Твайлайт уже увидела в Понивилле достаточно, чтобы понять – не имея возможности добраться до неё, отыгрались на том, до кого могли, а заодно вот так вот ясно предупредили её не соваться, куда не следует. На станции пищевого комбината сходят все – дальше состав всё равно не идёт. Прочие тянутся к проходной, а она – в управление. Заведует тут всем Грэнни Смит – мрачная и отчуждённая пони, от которой за всё время Твайлайт не услышала лишнего слова. Вот и в этот раз – та лишь передала ей отчёт, сухо заверила, что к празднованию Дня Солнца всё готово и ушла прежде, чем Твайлайт успела что-то ответить. Ровно год назад, перед прошлым празднованием, она обиделась на такое отношение и обижалась до тех пор, пока Спайк, неизвестно откуда узнающий всё, не рассказал ей, что каждый День Солнца обязательно выбирают кого-то из этой семьи. Он не знал, почему так, но это объясняло нелюдимость Грэнни: каждый год она навсегда теряла кого-то из своих детей или внуков по воле принцессы, притом вынужденная отчитываться перед той, кого та прислала. «Счастье, что вообще не прокляла, — печально думает Твайлайт, провожая Смит взглядом. — Даже не представляю, каково быть на её месте…»***
Следующий пункт назначения отличается от закопчённого и, казалось, разваливающегося на глазах комплекса цехов пищевого комбината так же, как столица от глухого граничного города. База «погодной артиллерии» буквально блистает: вся территория огорожена собственными стенами десятифутовой высоты, у входа – внимательный и почтительный к «облечённым доверием Её Высочества» караул, здания штаба и казарм украшены барельефами и бронзой, орудия… орудия – главное, что здесь есть. Они выбиваются из общей картины слащавой красивости так же, как те, кто их обслуживает, не похожи на разодетых в пух и прах караульных на входе. Гигантские длинноствольные пушки – «василиски», «мортиры»? Ей рассказывали, но Твайлайт забыла подробности – даже стреляют по собственному графику. «Погодная артиллерия» потому так и называется, что они, получая информацию напрямую от синоптиков, заставляют тучи проливаться дождями, разгоняют туманы, а ещё, как «по секрету» рассказал ей подполковник Блублуд – командир этого самого «отдельного разведывательно-гидродинамического артиллерийского дивизиона имени Её Высочества», способны всё это вызвать в нужном месте, причём не просто так, а с… дополнениями. Например, дождь будет состоять не совсем из воды – или даже совсем не из воды, а туман станет смертельным в самом прямом смысле. Твайлайт хорошо понимает, что караульные уже доложили о её визите, так что ускоряет шаг – Блублуд слишком большой чистюля и трус, чтобы сунуться непосредственно к огневым батареям. Это вдобавок к тому, что похотлив и глуп, как пробка: он так и не понял, что Твайлайт в опале у принцессы, а в итоге каждую встречу обрушивает на неё такой поток лести, перемешанной с неприличными намёками, что потом хочется отмыться. Здесь же, прямо у орудий, обязательно отыщется непоседа и задира Рэйнбоу – её второй друг в жизни, считая Спайка и первая – в этом городе. Капитана Дэш любили подчинённые и уважали все остальные, а единственным, с кем она была на ножах, оставался её непосредственный командир. Но сегодня отчего-то её на месте не оказывается, а встреченная озадаченной Твайлайт заместитель Рэйнбоу – старший лейтенант Скуталу – только добавляет беспокойства, сообщив, что капитана с утра вызвали куда-то и её не будет пару дней, может, дольше. Твайлайт собирается было в штаб – узнать хоть что-то, но лейтенант, видно, угадав её намерения, говорит, что подполковник тоже не в курсе и она только потратит время на разговор с этим… в общем, с этим. Единственное, что хоть немного подняло настроение – уже уходя, она видит что-то кричащего ей издалека Блублуда, но делает вид, будто никого не заметила.***
Пожалуй, «Дизайнерский Дом Рэрити», как гласит переливающаяся всеми цветами радуги вывеска – единственное место в этом городе, напоминающее Твайлайт столицу. Причём всем: начиная от дикого внешнего облика, ещё более несуразной расцветки и заканчивая впечатлением уместности цветка, выросшего среди ржавых канализационных труб. Внутри, правда, некая гармония соблюдена, если считать гармонией соответствие этого… обиталища его хозяйке. Тяжело вздохнув и собравшись с духом, Твайлайт отворяет дверь, чтобы тут же зажмуриться: внутреннее убранство напоминает помесь кондитерской лавки со сценой. Почему – сценой? Потому что всё это блестящее, сияющее и отражающее всё, что можно отражать – вдобавок подсвечивается с потолка лампами, больше напоминающими прожекторы, если бы те ещё напоминали театральные софиты-переростки. По крайней мере, вдобавок к убийственной яркости, как у первых, жаром от них тянет, как от вторых. Твайлайт, с первых секунд подумывающая, как бы поскорее уйти отсюда, может, даже вот прямо сейчас и будь, что будет, начинает пятиться к двери, но тут её замечает хозяйка. К сожалению. За какие-то полминуты Рэрити успевает задать ей четыре вопроса, поделиться тремя новостями и посочувствовать состоянию её гривы. «Ты совсем не заботишься о себе, бедняжка…» Твайлайт не мешает этому потоку болтовни и всё больше думает, что зря пришла сюда. Раз или два она порывается было что-то вставить, но в конце концов просто дожидается, пока Рэрити убежит за «новым платьем, оно точно пойдёт тебе, дорогая, мы одни в этом ужасном городе понимаем, что такое стиль…», малодушно оставляет записку и попросту сбегает. Свернув за угол, она переводит дыхание и медленно бредёт в сторону городского сада-парка, чувствуя, как сжимается от боли сердце – потому что Твайлайт слишком хорошо помнит прежнюю Рэрити. Перед прошлым Днём Солнца в небольшом двухэтажном домике с надписью «Карусель» над дверью – её встретила весёлая, жизнерадостная, гибкая и по-настоящему красивая единорожка, улыбающаяся так приветливо и искренне, что невольно хотелось улыбнуться в ответ. Та Рэрити привечала в своей мастерской всех и каждого, дарила внимание и старикам, которые забредали к ней просто от одиночества, и юным ученикам ближайшей школы, угощая их самыми простыми, дешёвыми сладостями и снабжая советами на все случаи жизни… Та Рэрити, узнав, что выбрана в качестве дизайнера для украшения Дня Солнца, обрадовалась так, словно исполнилась её давняя мечта – основать собственный дизайнерский дом в Кантерлоте. Она сбивчиво благодарила Твайлайт, будто только ей была обязана за «этот невероятный шанс». Она работала за десятерых и к празднику сделала невозможное – обшарпанный и покрытый копотью Дворец возмездия выглядел так, словно его перестроили и украсили не меньше, чем драгоценностями. Мечта исполнилась частично – принцесса заметила её усилия и приказала городским властям построить и обеспечить всем необходимым «настоящий дизайнерский дом по образцу столичных для этого юного таланта». И Рэрити была счастлива, по-настоящему счастлива – ровно до той минуты, как вернулась вечером домой, где её ждало официальное уведомление, и поняла, почему весь день не могла найти свою любимую младшую сестрёнку, единственную, кто оставалась из её семьи. С тех прошёл год и теперь дизайнерский дом – её собственный! – готовил костюмы для жителей столицы и тех здесь, в Понивилле, кто мог себе это позволить. Её не трогала Найтмер-гвардия, не таскали на обязательные для всех остальных «уроки патриотизма», не заставляли отчитываться в том, сколько и как за последнюю неделю она сделала, чтобы «наш народ разгромил Врага»… у принцессы свои понятия о «справедливой плате». С тех пор прошёл год и внешне Рэрити в полном порядке – если считать «порядком» сумасшествие. За всё это время лишь дважды Твайлайт видела её, как есть на самом деле – ту Рэрити, которая пришла в пустой дом и поняла всё. Две попытки самоубийства, по одной в полгода – это много или мало?..***
Городской сад-парк – единственное место в Понивилле, где сохраняется какая-то зелень. Правда, несколько чахлых деревьев да серо-кирпичные «газоны» этим словом можно назвать разве что с натяжкой, но – хоть так. Твайлайт знает, что шестьдесят лет назад здесь и вправду был настоящий сад – тогдашний Смотритель города приказал устроить его, «дабы все жители могли лицезреть, какой станет наша жизнь под защитой Её Высочества, когда мы разгромим Врага». Дальше в городских архивах ничего не было, кроме даты поразительно скорой «отставки» того самого Смотрителя, но ей и не нужно. Твайлайт достаточно долго была при дворе, чтобы понять, какую крамолу Найтмер-гвардия увидела в его словах: «так значит, вы утверждали, что Враг сильнее Её Высочества? Так значит, по-вашему, мы живём слишком плохо? Что Её Высочество нас не защищает? Так значит…» Исход очевиден. «Отставка»? Что ж, убийство можно прикрыть и таким словом. А после этого нормы воды, выделяемой на поддержание сада, неуклонно, год от года, уменьшались, пока не упали почти до нуля. Деревья выжили – неизвестно как, но выжили, «газон» сменился стелющимися по земле сорняками, умеющими вытягивать из глубины земли каждую каплю влаги… но ещё здесь был Дуб. В архивах ничего не сохранилось о том, кто и когда посадил это огромное, уже очень старое дерево, но, похоже, Дуб рос здесь задолго до того, как был разбит сад, и создавали его именно вокруг Дуба. Официально городской сад-парк мог посещать каждый из жителей. Неофициально – двое стражников не пускали сюда «всяких оборванцев». Официально сад-парк пустовал: последний садовник умер пять лет назад. На самом деле – в крошечном домике-развалюшке с покосившейся крышей в самом дальнем конце территории парка жила робкая и застенчивая Флаттершай. Впервые о её существовании Твайлайт узнала спустя аж четыре месяца после приезда в город. Они познакомились однажды ночью – в то время правила комендантского часа на саму Твайлайт ещё не распространялись – в буквальном смысле столкнувшись под Дубом. Флаттершай тогда страшно испугалась: она прекрасно знала, что полагается за нарушение закона и от страха не могла вымолвить ни слова – только стояла, опустив глаза и дрожа, словно приговорённая к смерти перед казнью. А когда Твайлайт с превеликим трудом смогла её успокоить и услышала от неё первое слово – она поняла, что в жизни не слышала голоса мелодичнее и прекраснее. Прошло несколько недель, и ночная встреча повторилась – только на этот раз Твайлайт загодя спряталась: ей было интересно, зачем Флаттершай тогда приходила к Дубу. Она пела. Тихо-тихо, почти шепча, но даже так к Дубу слетались немногие живущие в городе птицы, садились на ветви и слушали – слушали её. И так же завороженно слушала её Твайлайт, пока не появился с обходом растяпа-стражник и всё не испортил. Полковник Мэйр почему-то дала добро сразу, Смотрителя города Твайлайт уговаривала долго, а саму Флаттершай – ещё дольше, но вскоре в городе прошло несколько первых её выступлений. Они нравились не всем – Флаттершай пела не так и не о том, о чём обычно здесь поют, в её стихах не было привычных лозунгов, а в голосе не звучала так популярная в Понивилле фанатичная готовность «стрелять и взрывать ещё больше». Но её слушали, и слушали многие. А один год и один месяц назад Твайлайт поняла такую сговорчивость Мэйр – из столицы пришло распоряжение организовать выступление Флаттершай в День Солнца. Конечно, та перепугалась пуще прежнего… Всё прошло хорошо, но примерно тогда Твайлайт начала бояться ещё и за неё. Она по собственному опыту знала, как опасно, когда тебя замечает принцесса. Но пока что всё обходилось… Стражник у ворот сада-парка приветствует её и говорит, что «наша птичка» – так в городе называют Флаттершай – ещё с вечера убыла на репетиции, «сам господин Смотритель прислал за ней свой личный локомобиль». Твайлайт, всё ещё не пришедшая в себя от встречи с Рэрити и накативших воспоминаний, только механически кивает, прощается и отправляется домой. Завтра День Солнца.***
Когда Твайлайт просыпается, вокруг темно. «Ничего, — думает она, — просто проснулась среди ночи, бывает, сейчас перевернусь на другой бок и снова засну…» Но перевернуться не получается – тело не повинуется ей, да она и вовсе его не чувствует. «Наверное, это кошмар. Просто очередной кошмар. Нужно проснуться. Вот сейчас я открою глаза и проснусь». Она сосредотачивается на этой мысли, что есть силы старается – и, наконец, видит какой-то серый, словно фильтрованный, свет. Тут же просыпается слух: до неё доносится ровный шум, как море шумит… «Я ведь никогда не видела и не слышала моря… только записи». — Ты очень сильная, — вдруг негромко, задумчиво произносит кто-то. — Жаль. «Нет, я не сплю! Я не сплю! Где…» — Где… я… — Посмотри сама. Ты почти открыла глаза, и это несмотря на действие прибора! Сейчас немного перенастрою его. Она слышит ни на что не похожие щелчки, а затем вдруг глаза распахиваются, словно какая-то сила перестаёт удерживать их закрытыми. Первое, что видит Твайлайт – в нескольких шагах перед ней стоит полковник Мэйр, спокойно улыбаясь. Твайлайт осматривается вокруг и чуть не вскрикивает – в сером свете вокруг неё стоят на каких-то платформах те, кого она знает хорошо или не знает вовсе. Здесь и Флаттершай, и Рэйнбоу, чуть поодаль – Рэрити, а дальше всего две незнакомки: одна ярко-розовой масти, а другая со знаком отличия в виде трёх красных яблок. Никто из них не двигается – статуи, а не пони. — Что вы с ними сделали?! — Только обездвижила, — всё так же спокойно отвечает Мэйр. — Но… для чего? Зачем вам всё это?! — Я лишь выполняю приказ. Извини. Я предлагала использовать тебя другим образом – с таким умом ты прекрасно смотрелась бы у нас в гвардии, но Её Высочество решила иначе. — Принцесса?.. — Да, и Её Высочество… — Мэйр вдруг умолкает, когда воздух рядом будто наливается серебристым сиянием, вспыхивает искрами – и перед Твайлайт появляется принцесса Селестия. Точнее, её изображение. — Достаточно, полковник, — жёстким, не допускающим споров тоном командует она, даже не оборачиваясь. — Оставьте нас. Мэйр кланяется и пятится куда-то назад, а принцесса уже совсем другим голосом произносит: — Приветствую, моя лучшая ученица. Твайлайт стискивает зубы. «Я должна была догадаться». — Не хочешь даже поприветствовать меня? — чуть более холодно продолжает Селестия. — Впрочем, я тебя прощаю за это. — Что вы с нами сделали? — Пока ничего, — мгновенно отвечает та. — Разве что… постарайся вспомнить, как вчера вернулась домой. Твайлайт не хочет отвлекаться, но память будто срабатывает сама собой – она перешагнула порог, свет был погашен, а потом лёгкий сладковатый запах, и… и тут она цепляется за услышанные слова, царапающие какой-то неправильностью. — Что вы сделали со Спайком? — С твоим питомцем всё в порядке, хотя пришлось его немного утихомирить. — «Вчера»? Значит, сегодня уже… — Несущественно, — отмахивается Селестия, — гораздо важнее, что произойдёт в ближайшее время. Твайлайт молча ждёт, хотя спросить очень хочется – но она хорошо знает принцессу: и без того всё расскажет. Ей вообще нравится слушать саму себя. — Ох, — вдруг звонко смеётся та, — а я почти забыла, какая ты упрямая! Пусть, не буду тянуть – времени мало. Оглядись вокруг. Ты ведь уже видела это всё, просто не помнишь. Принцесса следит за ней взглядом, а когда Твайлайт, осмотревшись, продолжает молчать, вновь не выдерживает первой: — Не узнаёшь? Это «Древо Гармонии». — Что?! — потрясённо выдыхает Твайлайт. — Но мы же… нас не выбирали! — Не выбирали, — легко, словно всё так и должно быть, соглашается Селестия. — Видишь ли, моя лучшая ученица, буду с тобой откровенна. Донесения полковника Мэйр и её коллег из других городов на Границе сводятся к одному: мой народ устал. Устал воевать столь долго без видимых успехов или хотя бы без изменений хоть в чём-то. А эта стерва…! — голос её срывается и Твайлайт ошарашенно смотрит на принцессу: никогда она так не теряла контроль. Но той быстро удаётся совладать с собой – секунда, вторая, и она вновь чуть снисходительно улыбается. — Мой народ страдает, — проникновенным, печальным голосом говорит Селестия, и этот голос дичайше не вяжется с такой улыбкой, — а если я не могу в полной мере избавить его от страдания, нужно их всех чем-то… отвлечь. — Отвлечь?.. — Рада, что ты меня внимательно слушаешь, — издевательски-покровительственно бросает принцесса. — Конечно. Концепция внешнего врага хороша всегда, концепция врага внутреннего в дополнение – выручала меня в последние полтысячи лет, но нельзя же замыкать внимание подданных только на плохом! Твайлайт потрясённо молчит. Она знала, слышала о многом, но такой холодной, расчётливой, жестокой – Селестию не видела никогда. — Вот тогда мне пришла великолепная идея! Жертвенность! Понимаешь? Добровольная жертва! Вы все – вы станете первыми! Мой народ получит сразу столько героев! «Да она же безумна! — в ужасе думает Твайлайт. — Сколько может выдержать живое, разумное существо? А она властвует тысячи лет – и тысячи лет ведёт войну с одним и тем же врагом… Она просто сошла с ума!» — Нет, — вдруг очень властно, холодно обрывает её мысли Селестия. — Ты ошибаешься. Я не такая, как ты обо мне думаешь. Мне хватило ума сосредоточить всё на себе. Настоящей сумасшедшей была моя сестра! «Неужели она читает мои мысли?..» — Я устала играть, понимаешь, искорка моя? — как-то нежно и, действительно, очень устало размышляет вслух принцесса. — Я устала сильнее всех, а эта гадина Луна сбежала от меня, от ответственности, от всего… — она замолкает ненадолго, а затем бормочет всё громче, всё быстрее, будто хочет выговориться за все эти века. Будто правда совсем обезумела: — Мы должны были с ней вдвоём править всем этим миром, всем, без исключения, а она заявила, что мы не имеем права! Что мы, бессмертные, будем равнодушны к кратким жизням других! И она ушла, ушла и научила всему, что знала, дикарей, которых нашла далеко отсюда. А потом посмела умереть! Эта тварь посмела найти способ, как нам умереть – и я уверена, рассказала об этом тем жалким ничтожествам! Она сбежала, а я не могу спокойно спать, зная, что где-то по миру кочуют её жалкие последователи, слабые, незначительные, никчёмные – но знающие то, чего не знаю даже я! Понимаешь, ты?! Они знают, как меня убить!! Твайлайт слушает её – некогда такую великолепную, недосягаемую, прекрасную принцессу-аликорна… Которой когда-то восхищалась, как вечным чудом, и уже не испытывает страха. Ей просто её жаль. Где-то над головой гремит колокол, обрывая бессвязную речь безумной кровавой принцессы, и та замирает, застывает – словно она, а не её ученица и остальные стоят, парализованные, внутри чудовищного «Древа Гармонии», которое заберёт их жизни, чтобы ударить по Врагу. «Ударить в никуда», — неожиданно спокойно думает Твайлайт. — Мне нужно обратиться к народу, — хрипло, надломленно сообщает в пространство Селестия, и её изображение гаснет. Шум моря усиливается, и Твайлайт вдруг понимает – это голоса, это народ на площади перед Дворцом возмездия: говорят, кричат, приветствуют свою бессмертную принцессу, которая – они ведь правда верят – приведёт их в лучшее будущее. «Вот только на самом деле она приведёт их лишь к смерти. Разве жизнь без развития, без изменений, жизнь в страхе, жизнь в ожидании жизни когда-то потом – не смерть?» Пол под ногами начинает дрожать, в стенах зажигаются холодные огни, а где-то глубоко внутри рождается низкий гул – Древо ожило. «Почему она не смогла поступить так, как её сестра? Почему я всё это время верила в неё? Ведь всё равно же – верила! Почему, чтобы прозреть, мне понадобилось оказаться здесь?» Огни сливаются, превращаются в полосы, скользят, словно гоняясь друг за другом, и становится видно, где они все находятся – в этот ствол, пожалуй, влез бы очень-очень большой локомотив. Поперёк. «Да потому же, почему ей верят остальные. Мы ведь привыкли, что возраст – гарант мудрости, а власть – стабильности. Но что, если стабильности станет слишком много? Что станет справедливой платой за это?» Гул становится всё выше и громче – скоро его услышат даже на площади. Она знает. «Да наплевать! Разве они не могут думать сами за себя? Я сейчас умру здесь, а думаю о других! Разве они… они…» Чудовищный ствол Древа ощутимо вздрагивает и начинает медленно подниматься, накапливая энергию для искажения самого пространства. «Нет. Они тоже поймут слишком поздно. Они тоже поймут, уже когда придёт время умирать. И ничего не изменится. Разве я могу так – чтобы ничего не изменилось?..» Выше, выше… целясь туда, где Враг. Туда, где ничего и никого нет. «Мы всё равно умрём здесь. Я всё равно умру. Так какая разница – как? Но могу ли я решать за других?..» Огни сияют всё ярче – они будто шепчут ей что-то своими всполохами, шепчут десятками, сотнями голосов тех, кто заключён в Древа в других городах. Голосами, из которых чуть громче выделяются пять. Твайлайт опускает взгляд и видит, откуда исходит это сияние. Из её сердца. «Я никому ничего не должна. Это моя жизнь и я потрачу её так, как хочу. А вы, вы все – если меня слышите: прошу, помогите мне. Это ваши жизни, но они оборвутся сейчас, а другие останутся. И она приведёт их к постоянной, неизменной, стабильной не-жизни. Приведёт их к смерти. Уже привела». Гул давно превратился в рокот – он оглушает даже тех, кто стоит на площади и с ужасом, перемешанным с восторгом, наблюдает, как поднимается над Дворцом титанический ствол орудия, светящийся так, словно раскалился добела. Выше и выше. Внезапного беспокойства принцессы никто не замечает. «Вы слышите меня? Я не хочу её убивать. Я никого не хочу убивать. Что это за будущее, ради которого непременно нужно убить?! Нет! Решено». Твайлайт уже ничего не слышит. «Почему мне совсем не страшно?.. Почему мне…»***
«Летописи Эквестрии. Королевский двор Кантерлота, сего года третьего месяца четырнадцатого числа. Записано придворным летописцем… Сего дня состоялось празднование Тысячелетия Памяти принцесс. Празднество было поистине великолепно, о чём имею честь подробно изложить ниже. Из памятных гостей присутствовали: король сопредельной Кристальной империи Его Величество…» «Комментарий к официальной записи в Летописи Эквестрии от сего года третьего месяца четырнадцатого числа придворного историка… Говорят, что история Принцесс началась с той поры, как они начали борьбу со злом в Эквестрии и сопредельных землях. Иные говорят, что в полной мере история эта началась раньше – когда Принцессы приняли нелёгкое для них и, без всякого сомнения, истинно героическое решение оставить своё бессмертие и оставили его, когда зло было побеждено и в них, по их же словам, «отпала нужда». Но, по моему скромному мнению, как учёного и историка, коль скоро мною выбрана эта стезя, история Принцесс началась много раньше. Итак, некогда в королевской семье государства, что тогда ещё не именовалось Эквестрией, у короля Гипериона и королевы Тейи родились три дочери: Селестия, Луна и младшая – Твайлайт, которую в семье и народе с любовью прозвали «Искоркой»…»