Табурет

Есенин очень любит целовать Маяковского. Всегда достаточно лишь одного просящего или требовательного — чаще именно требовательного — взгляда из-под ресниц, чтобы каменная глыба под именем Володя, торопящаяся по делам и проносящаяся куда-то мимо имажиниста, тут же остановилась и покорно склонилась над ним, дабы Сергей смог коснуться своими губами его губ. И дела сразу забывались, и торопиться уже никуда было не надо... Какие могут быть дела, когда прямо сейчас в твоих руках находится молодой и великий поэт всей России, так жадно просящий внимания? Но еще, во время пылких ссор, Есенин любит упрямо доводить и так уже взбешенного Маяковского до чуть ли не полного исступления. И, учитывая тот факт, что суровый футурист вспыхивает буквально по щелчку, у Сергея это получается с блеском. Имажинист вроде и знает, что виноват, что надо бы извиниться, загладить вину, но из-за гордости не делает первого шага. Как и Володя. И потом, когда отходчивый Есенин, поостывший и готовый пойти на примирение, тянется за поцелуем, а упрямый Маяковский даже и не думает сдавать своих позиций и наклоняться, на помощь приходит табурет. Обычный деревянный, потрепанный временем, обшарпанный, как и вся квартирка Есенина, табурет на толстых ножках. Имажинист, по возможности старающийся не отрывать прищуренных глаз от каменного лица Володи, со вздохом делает пару шагов назад, подтаскивает к даже не шелохнувшемуся Маяковскому табурет, располагает впритык к длинным ногам футуриста, резво запрыгивает на него и с размаху впивается в губы чертовой статуи, пользуясь своим высоким положением и крепко обвивая руками шею. Не проходит и пяти секунд, как позабавленный глубоко внутри Маяковский чудесным образом оттаивает и с не меньшим пылом отвечает на жадную ласку Сережи, прижимая его к себе и торопливо отталкивая табурет в сторону до следующей ссоры. Да, Есенин любит бесить Маяковского. Но целовать, все-таки, любит гораздо больше.