Я же искал тебя!

Какой же пиздец происходил в моей жизни. Сейчас оглядываясь на свое прошлое многое хочется изменить, что-то хочется просто забыть, а некоторые вещи повторить. Не все, возможно, просто вырвать нечто из потока событий и переживать что-то раз за разом, но тогда от этого вряд ли будет толк и я уверен, ничего хорошего из этого после не будет. Микки съебался в Мексику, да и пусть. Черт бы с ним, я его уже почти забыл. Ничего мне вообще не нужно было никогда, я бы назвал это помутнением разума, или чем-то вроде этого. Просто мимолетная увлеченность, которая к тому же была абсолютно невозможной, если следовать всем правилам морали и прочего дерьма. Хотя кому к черту сдались эти правила, я понятия имею. Если кому-то они и нужны, то явно не мне. Фиона какое-то время пыталась говорить со мной и вроде как поддерживать меня, но в какой-то момент я просто послал её к черту, грубо, но я думаю она поняла почему, и надеюсь простила. Прошло уже много времени, и ошибки прошлого давным-давно пора забыть и оставить в куче ненужного хлама, вроде того, в котором бесполезно валяются старые и изношенные ботинки и куча пивных бутылок. Я устроился на работу, пытаюсь начать новую жизнь и понять, чего я вообще хочу. В последнее время с много начал заниматься самоанализом, начал много копаться в своем окружении. Стараюсь каждый день делать лучше, пытаюсь страдать херней типа «Хочешь сделать мир вокруг лучше? Начни с себя!». Многое поменялось, но я абсолютно не чувствую, как меняюсь я. Меня коробит, когда я читаю и думаю о людях, которые меняясь, чувствуют себя лучше, ощущают изменения в себе, потому что все, что ощущаю я — тотальный пиздец в душе. Сейчас я сижу на улице, где-то далеко от своего дома, сижу на каких-то ступеньках какого-то здания. Далеко я забрел. Хотя просто вышел на прогулку, что бы «подумать о том, о сем», но я в принципе, ничего не имею против. Просто надеюсь, что все со мной будет хорошо, и жду когда я сам докурю свою же сигарету. Дым красиво кружится в воздухе, изрисовывая все вокруг какой-то белой пеленой, а я сижу как черное пятно, абсолютно неподвижно, и думаю, что делать дальше — искать какую-нибудь халупу для ночевки или пихтарить обратно домой. Сложный выбор, потому что ноги у меня совершенно точно скоро отвалятся. Побродив где-то еще минут двадцать я нашел хостел. Моей радости не было предела — я готов был обоссаться прямо там на месте. Мне выдали недорогой одиночный номер, и я поудобнее устроился на выделенной мне койке. Спать не хотелось. Я много о чем размышлял в последнее время, а вот высказать это никак не было возможности. В итоге поерзав на месте еще какое-то время, я все-таки уснул, хотя и спал я неспокойно. Какого-то хера везде мерещился Микки — вот он счастливый бродит где-то по Мексике и жрет мороженное, с довольной рожей улыбается сидя в кинотеатре, вот он просто бродит по улице… На следующее утро, когда я проснулся, подумал, что если я не могу никому словесно высказаться — может начать писать письма Микки? Не факт, конечно, что я их ему отправлю, но почему нет? Расскажу ему о своей жизни, о том, что думаю, расскажу о трудностях жизни нормального человека. Все-таки, хорошо, что я остался в хостеле. Более-менее даже отдохнул, хотя лучше бы сдохнул. Впрочем, что это я, надо смотреть на жизнь позитивнее, я же новую жизнь начинаю. Я быстро спустился вниз, отдал ключ от комнаты, и побежал домой. Ну, как побежал. Я быстро устал, поэтому в скором времени остановился, что бы отдышаться. «Все тот же дерьмовенький пейзажик вокруг, все те же люди, и все тот же пиздец внутри меня.» Я-то не знал где я нахожусь, поэтому с помощью прохожих более-менее успешно добрался домой. Внутри никого не было, что меня насторожило, но я подумал, что они может опять ищут отца, или может собрались куда-то, но меня это, в любом случае, совсем скоро перестало волновать. Быстро поднялся в свою комнату, и нашел более-менее приличный листок с ручкой. Корявым почерком начал что-то писать на бумаге. Я плохо соображал, что пишу, поэтому решил, что просто буду писать все, что приходит на ум, даже если почти ничего и не приходит.       «Привет, Микки. А это я. Помнишь меня, надеюсь? Йен. Тот самый мудак, который доставил тебе так много проблем. Что же, я надеюсь, что ты не злишься на меня, или хотя бы не в обиде и начал заново свою жизнь. Думаешь наверное, почему это я тебе пишу? Да так, просто… Просто мое любопытство побороло мое… Неважно, впрочем. Просто решил вот вдруг тебе написать, сам не знаю почему. Наверное плохое время выбрал? Ну, я надеюсь, что это не так. А я вот работу себе нашел. Меня правда отшили до этого везде раз, наверное, десять, но я не терял надежды, как говорится. Это я, наверное, пытаюсь стать лучше и взрослее? Может просто пытаюсь вылезти из какой-то… Неважно. А ты там что? Как живешь? Черт, я же спрашивал это. Извини, просто в голове так много всего и одновременно нет ничего, что бы можно было тебе написать, чтобы ты это понял. Мне так жаль, что тебе пришлось все это пережить… Извини, надеюсь, ты не злишься. Или не в обиде. Надеюсь, ты просто начал свою новую, хорошую жизнь. И я пойму, если ты не захочешь отвечать или переписывать со мной, просто мне очень важно было вдруг узнать, что с тобой все хорошо. Да. Я так много думал о твсяком разном, о том как поменялась моя жизнь, о разных странностях жизни. Думал даже о бездомных животных, много думал. Даже в какое-то время захотел завести себе собаку, но я решил отказаться от этой идеи, потому что подумал, что все-таки не справлюсь с этим. Ладно, что-то я много тут тебе настрочил, надеюсь, ты все прочитал. Напиши мне… Я жду этого. Йен.» Я отложил ручку и перечитал все это снова. Подумал, что все-таки отправлять это не буду, но сохраню. Когда-нибудь чуть позже я обязательно его отправлю. Меня вдруг осенила мысль — мне нужен блокнот. Я туда буду складывать и вклеивать все письма, да и просто писать все, что происходит в моей жизни. Раз у меня нет собеседника, то будет таковым бумага. Накинул куртку и взял рюкзак, собрав некоторую сумму, пошел в магазин. Там купил толстый черный блокнот и пару ручек. Я еще долгое время ходил по улице, бродил, всматривался в прохожих, надеясь увидеть в них Микки, но все они были обычными людьми… Что это я так взъелся на этого Микки?.. Я не знаю, как описать свои чувства, но это было очень неприятно, словно ты чувствуешь одновременно и доверие и ненависть к человеку. В конце-концов, к вечеру я вернулся домой. В гостиной, сидела вся семья в сборе, все были словно на иголках. Наверное, снова какое-то дерьмо случилось. Но в следующий момент, произошло то, чего я никак ожидать не мог — все семейство накинулось на меня с объятьями, а я стоял в недоумении. Фиона даже слезу пустила. — Что, что-то произошло? — Спросил я, пока меня усиленно окружили со всех сторон братья и сестры. — Да вот ты пропал, — Шутливо ответил Лип, — Ты где был-то? Мы тебя всю ночь искали в округе, везде-везде, а ты телефон дома оставил. Где ты — не знаем, ушел каким-то задумчивым, вот мы и заволновались. — О-оу, это… Ох, спасибо, но как видите, со мной все хорошо, так что… Эх, все, хватит объятий, пожалуйста. Я вот вообще в Мексику собрался. Доработаю до зарплаты, она скоро, и отпуск возьму. Да, поэтому… — Я нервно засмеялся, пока все остальные стояли в ступоре. — Пиздец. — Лип первым нарушил молчание, отвернулся и сел на диван. — Надолго? Когда ты вообще это решил? Денег-то хватит? — Все спрашивала Фиона. — А возьмешь меня?.. Я с трудом отбился от вопросов и порекомендовал всем сохранять спокойствие. Лишнего внимания мне не нужно было, поэтому я сказал, что мне нужно пойти в свою комнату, собрать кое-какие вещи и подумать о разном. Не сразу меня оставили в покое, но сделав запись в дневник, я быстро упаковал самое необходимое в огромный рюкзак, который мне любезно предоставил Лип, и поговорив еще немного заснул. — Какого лешего ты едешь в Мексику? — Я хочу увидеть Микки. Мне интересно. Я не знаю, не осуждай меня, я знаю, что ты хочешь сказать. — Спокойной ночи, ебанный авантюрист. Последние две недели, которые я дорабатывал, я чувствовал себя на взводе. Хотелось с одной стороны все бросить, с другой стороны хотелось все наоборот ускорить, попросить зарплату на неделю раньше. Впрочем, мой директор меня понял и подумав о том, что я в принципе хорошо работал дал мне чуть-чуть больше, чем надо. Сказал, что-то вроде, «ладно, постарайся не спустить все и… я надеюсь на тебя, сынок». Кажется, у него никогда не было детей поэтому почти ко всем относился как к своим детям. В день отъезда я был весь как на иголках. Я попросил, что бы меня никто не провожал, мне было чертовски неприятно думать о том, какое беспокойство и прочее испытывают мои родственники. Перелет был сложным, сначала я сделал кое-какие записи и после заснул. Проснулся уже где-то, наверное, под утро, меня разбудила стюардесса. Мексика… Я в Мексике… Где-то рядом Микки. Где-то… Рядом… Он… Он где-то рядом… Сложно было в это поверить. Я нашел нужные координаты, но они, к сожалению, оказались «недействительны». Поэтому пришлось искать нужные мне здания, и искать по телефонным книгам номера Микки. Я провел больше трех часов, облазил всевозможные места, спросил всех, кого можно было, но ничего. Ничего, ничего похожего на Микки. Я начинал нервничать. Я понял, что уже как бы время обеда, но мне есть не очень хотелось. Чуть-чуть подумав, я пошел в забегаловку. Сел за какой-то столик, заказал огромный кофе и начал снова что-то писать в дневник. «Я проснулся и пью кофе, значит я жив. Я весь вечер перед перелетом был на иголках — я так много всего планировал, так много думал о том, как бы мы встретились с Микки, но сейчас… Сейчас я блять не могу найти его. Я хотел увидеть его, поговорить с ним, потом мы бы немного погуляли, может пошли бы в кино… Мы… Мы бы… Надо сначала найти его. Я не знаю, как, но надо. Надо его, черт возьми, найти. Я не знаю как. Я честно, не знаю как. Я облазил все, что можно. Я спросил во всех лавках всевозможные телефонные книги, надеясь найти его, но все безуспешно. Не было того, не было того единственного. Я обзвонил больше сотни разных Микки, но… Черт, твою мать, какой же я баран! Я только что понял! Он же скорее всего, должен был поменять имя… Но… Какое же оно было?.. Твою мать. Я ни черта не помню. Твою же мать! А мог бы он вообще сменить имя? Может он даже не в Мексике. Может он вообще куда-то уехал. Что же, ладно, у меня есть план. Я пойду по нужным координатам, которые, к сожалению, недействительны, но там поспрашиваю у всевозможных людей, что они скажут. Надеюсь, они там будут. По крайней мере, я очень устал сейчас. Перелет, долгие часы листания справочников, все дела. К тому же, мои нервы явно на пределе. Да и завтра новый сложный день, выспаться стоит „наперед“… Наверное.» Закрыл дневник, и пошел искать более-менее нормальный отель. Не хотелось бояться за все нужные мне документы и прочее, поэтому решил так. Потом подумаю. Есть все равно не хотелось, но я решил купить на будущее бутылку воды и какой-никакой сухой паек. Впрочем, я сделал это не зря — походив везде, где нельзя было заблудиться к вечеру, в своем номере я перекусил. Помылся, пошел сделал еще одну запись и лег спать, хотя долго ворочался. «Трудный день. Блять, ужасный день, честно. Отвратительно себя чувствую. И все-таки нужно настроиться на позитив, чтобы в случае чего я мог бы не выглядеть утомленным. Представляю — я, с кругами под глазами, замученный и с растрепанными волосами (что мне вообще трудно представить), встречаю хорошо одетого Микки. Что-то чуть ли не шепчу о том, что было трудно найти его, что-то о том, что было бы круто прогуляться куда-нибудь и… Теряю сознание, пхах. Это вряд ли, конечно, но все же спать стоит пойти. Заведу будильник пораньше — хочу погулять по утренней Мексике. Нужно же будет что-то рассказать своим.» Утро было очень светлым, ярким и солнечным. Удивительно было просто лежать в чистой, белоснежной кровати. Ночью постоянно снился Микки. Это было… Я бы не сказал, что неприятно, но… Все-таки… Быстро пошел в душ, собрался и запер комнату. Спустился вниз и неспешным шагом начал прогуливаться по улицам, спрашивал у редких прохожих как добраться до нужного мне места, кто-то пожимал плечами, кто-то отвечал и направлял меня, я спрашивал про Микки. Все лишь пожимали плечами. Я добрался до нужного мне места только к часу дня, уже изрядно запыхался, вспотел и естественно, устал. Вроде бы это было нужным местом. Впрочем, я начал стучать в каждый дом. Через долгие тридцать минут произошло чудо. Стук. — Кто там?.. — Ласковый женский голос интересуется из-за двери. — Э-эм, извините, вы не могли сказать… Вы не знаете, — Дверь в это время открылась, на меня глянула какая-то стройная и пышногрудая блондинка, я подумал, что она точно не знает Микки, — Вы не знаете Микки?.. С черными волосами, ну, ниже меня… Э-эх, с такими черного оттенка глазами… Знаете?.. — Девушка нахмурилась. — А, да, был тут один, жил какое-то время. Потом уехал. Сказал, что он едет куда-то на окраину вообще, в село какое-то, как же оно называлось то?.. — Она снова нахмурилась, — Ох, точно! Вспомнила, он мне даже дом назвал. Сказал, что будет жить там и заведет себе свиней. Город Ероика Ситакуаро, расположен в Мексике, Штат Мичоаканм, дом 19 на улице Либриаменто… Ох, надо же, как он все распланировал. Сказал, что договорился с владельцем заранее, — Она довольно улыбнулась, потому, что вспомнила нужное и спросила наконец, — А вы собственно кем ему приходитесь?.. — Да так, старый знакомый. Что же, ладно, спасибо большое! Огромное спасибо! Прощайте. Она закрыла дверь, пожимая плечами, а я танцевал. Впервые за долгое время я почувствовал, как эндорфины наполняют меня, как улыбка сама по себе расползается на моем лице, как все в жизни обретает свои краски. Я еще раз постучался в двери к этой же девушке, спросил где я нахожусь и вызвал такси. Через час у меня уже был билет в Ероику Ситакуару, а через три часа я должен был быть в поезде. Черт возьми, я чувствовал, как светился изнутри. Я прогулялся по Мексике, зашел в кафе, выпил кофе (приехал в Мексику, чтобы кофе пить, классно!) и поспешил на вокзал. Все внутри меня бурлило, я представил себе совершенно другого Микки, возможно, у него даже красивая жена, и даже может быть, есть дети. Представил, как мы друг-друга обнимаем, представил уютный домик, какой там запах может быть… Наверное, там пахнет животными и травами. В поезде я все время смотрел в окно, что-то даже пытался зарисовать в блокнот, но получилось так себе, если честно. Все-таки, художник из меня так себе получился. Наверное, в детстве надо было идти в кружок рисования, а не драться с мальчишками. Кто знает, может быть такой бы хуйни не случилось?.. Я думал о том, как мы все-таки встретимся. Как много он мне расскажет? Расскажет ли, как поменялась его жизнь? Вдруг он вообще не вспомнит меня? Впрочем, от одной темы я быстро перешел к другой — начал думать о том, как странно все это происходит — сначала я буквально отказываюсь от него, как отец от нерадивого сына, а теперь еду хрен знает куда, ради того, что бы только его увидеть. Время тянулось очень долго. В конце-концов, приехав в этот городок, я решил первым делом прогуляться. Походил в парке, подумал о разном, и все-таки спросил как добраться до нужной мне улицы. Мне любезно указали путь, поэтому пусть и с трудом, но я нашел нужный мне дом. Сердце бешено билось. Я боялся. Мне было страшно, я готов признаться в этом. Блять… Наконец, я постучал в дверь. Я постучал несколько раз, и спустя пару минут мне таки открыли. Хрипловатый женский голос бормотал что-то вроде «Кого там нелегкая принесла?», а я был готов подпрыгнуть от радости, что Микки все-таки начал новую жизнь. — Ну, и кто ты такое? — Спросила дама, от которой действительно пахло травами. Все, как я и предполагал. — О-ох, я… Я Йен… Йен Галлагер. Мне бы Микки увидеть. — Я ответил немного дрожащим голосом, ожидая услышать что-то вроде подозрения «А ты собсна кто», но она каким-то отчаянным голосом начала мне отвечать. — Надо же, а я думала этот день никогда не настанет. Ладно, мне говорили о тебе. Проходи уж, что встал как бедный родственник. — Она любезно отошла от двери и пропустила меня внутрь. — Ты пока присмотрись куда сядешь, а я тебе все расскажу, только молока сейчас принесу, свеженького. Домик был скромненьким, без изысков. Голоса детей слышно не было. На стене висело фото… О, дак это же Микки, только он какой-то… Запущенный? Глаза какие-то грустные. Что же, может это просто фотография такая, какая-то неудачная. Мне стало немного боязно. Через пару минут вошла женщина, ей было, наверное, около тридцати, но сейчас меня мало интересовал ее возраст. Она поколдовала над плитой, потом подала мне кружку молока, и присела. — Как бы это тебе так сказать-то, милый мой, уху-ху-ху… — Заволновалась женщина, а вместе с ней и я, — Ну, славный Микки все-таки парень, да. Тут ничего не скажешь, что мне тут добавить. Работящий был, хотя иногда проскакивала в нем эдакая городская диковинка какая-нибудь. Мы тут тебе не село, конечно, но в принципе живем в основном за счет скотины да овощей разных. Хотя, в последнее время, конечно, меньше всего стало у нас появляться на столе, Микки все как-то… В общем, милок, ты зачем к нему приехал то? — Она говорила как старушка, хотя ей, я уверен, не было и сорока. — Да, проведать его захотелось. — Ответил я. — Старые знакомые. — Ну, не судьба тебе его проведать, золотой ты наш. — Ответила как-то скорбно она. Я думал, она скажет что-то вроде, что он переехал, что она не знает адреса, или что-то такое, но… — Умер то он, уж года два как. Я… Я не знал, что мне ей сказать, все сцены, какие я себе нафантазировал, все это пало и раскрошилось в один миг. Все, абсолютно все. Все казалось мне нереальным, я ущипнул себя, а женщина лишь отвела взгляд и, видимо решив, что меня лучше оставить одного, вышла куда-то. Я молчал, я не мог даже заплакать и закричать от боли, все внутри меня как будто бы сварилось в одно нелепое безобразие. Органы как будто бы сжались и прилипли друг к другу, хотя было такое ощущение, что меня всего распирает. Я вспомнил, как грубо повел себя в последнюю нашу с ним встречу, я вспомнил, как вообще грубо себя вел и мне стало так хреново, будто бы это я стал Микки на одну секунду, только вот все то время, пока я причинял ему боль, все это будто сжалось в эту одну секунду и это, словно железный груз, давило на меня. Я понял, что все упущено, что надо было раньше думать своей головой, что надо было ценить все то время, которое мы с ним проводили вместе. Я понял, что я не смогу уйти просто так. Когда женщина вновь вернулась, я сразу же спросил у нее, остались ли какие-нибудь вещи его у нее. Она провела меня в маленькую комнату, больше похожую на кабинет. — Вот, это было его местом для дум разных, иногда тут он проводил большее количество времени. Как умер так все тут на своих местах и осталось, даже порядок наводить не стали. Можешь взять что-то, коли хочешь. — Она вышла, и я снова остался один. У меня в голове не укладывалось, что Микки может быть мертв. Я походил по комнате и сел на небольшой диванчик, который стоял у стены. Мне стало тяжело дышать, очень тяжело. Я думал, что сейчас задохнусь, но к сожалению, этого не произошло. Я полазил в ящиках, нашел в одном из них две наши фотографии — одну, которую мы сделали в начале наших недо-отношений и еще одну, когда мы впервые пошли в кино. А потом… Ох, на меня впервые нахлынуло столько эмоций… Я взял эти две фотографии, вложил их в блокнот, и нашел в его комнате галстук. Не знаю, что он там делал, но я забрал его себе. Я не знаю, как я все буду объяснять, когда вернусь, но… Сел на стул и просто пытался принять тот факт, что какое-то время тут сидел Микки. Он умер. Умер. Как? Как? КАК ОН МОГ? Мне снова стало так тошно и отвратительно, так неприятно, так больно внутри… Я понял, что плачу. Быстро вытер слезы и вышел из комнаты, перед этим все осмотрев. Конечно, это было очень неприятно, но я не мог уйти без каких-либо воспоминаний о нем. Не мог, просто не мог, я бы сожрал себя. Я вышел из комнаты, спросил у женщины, как он умер, она что-то отнекиваясь, сказала, что того сбила машина, когда тот напился... Я только вздохнул и понял, что больше не могу тут находиться. Я вспомнил его улыбку и попытался не задохнуться.