Why can't we?

      Быть айдолом трудно.       Быть влюблённым айдолом — ещё труднее.       Быть айдолом, по уши влюблённым в своего одногруппника — нереально.       Чонгук не понимал, когда и как умудрился так влипнуть. Всего лишь несколько лет назад, когда он впервые увидел Чимина, подумал, что с этим человеком он навряд ли станет очень близок. Пак был приставучий, лип к макнэ, как банный лист, каждый раз бросал в сторону младшего странные фразочки по типу «Ты мне нравишься, Чонгук-а, прими мою любовь!», которые неокрепший подростковый ум отказывался переваривать. В общем, этого неугомонного хёна (хотя у Чона язык не поворачивался так его назвать) было слишком много. Макнэ не знал, как на все эти знаки внимания реагировать, поэтому чаще всего либо стеснялся и отпихивал Чимина, либо просто его игнорировал.       Но Чонгук стремительно взрослел и менялся. С каждым днём. Став старше, Чон заметил, что всё его смущение постепенно сошло на «нет». Начал наглеть, чувствуя превосходство над маленьким хёном — ведь макнэ и вымахал, и обзавёлся неплохими мышцами. Пак понял, что совсем его избаловал своей заботой, от которой Чон перестал бегать — он теперь её бессовестно требовал. Характер Чонгука тоже изменился, и младший принялся задирать Чимина, поддразнивать его при любой возможности. А хён лишь заливисто смеялся, запрокидывая назад голову и обнажая ряд белоснежных зубов. Словно его это совсем не задевало.       Когда Чонгук начал откровенно залипать на сочную задницу Чимина, на его пресс и лицо? Когда стал считать, что маленькие пухлые ладошки с короткими пальчиками — это нечто неимоверно милое, а не смешное? Когда его взгляд стал подолгу останавливаться на манящих губах, а в сознании начала появляться навязчивая мысль украсть с них поцелуй?       В какой именно момент Чон понял, что влюбился, он никогда не ответит. Даже сам себе. Но вот день, когда он решился признаться объекту своих воздыханий, помнит так чётко, как будто это было вчера.       Это было глупо, спонтанно и нелепо. На одних лишь эмоциях, разум тогда находился в режиме автопилота, совершенно не контролируя действия тела. Это случилось сразу после того, как Чимин упал в обморок на фанмите в Японии. Чонгук почувствовал, как внутри что-то оборвалось. В горле пересохло от волнения и захотелось кричать, но менеджеры наказали продолжать выступление, словно ничего не произошло. По правде говоря, Чонгук в тот момент мечтал всем и каждому в том зале переломать кости, только бы его пустили к хёну. Пусть всё обошлось, Чон пребывал в прострации всё время, еле собрав себя по крупицам, чтобы окончить выступление. В ушах шумело, Чонгук, кажется, слышал только, как гулко пульсирует кровь. Он так перенервничал, что, вернувшись в отель, понёсся прямиком в номер Чимина, позабыв обо всём на свете. Наплевав на все запреты, на то, что «ему нужно дать отдохнуть».       Чон никогда так крепко никого не обнимал, едва держась, чтобы не разреветься, как девчонка. Чимин стоял в шоке, но спустя несколько секунд выдохнул, улыбнувшись, что всё в порядке. Не стоит волноваться. Но было поздно. Чонгук уже весь извёл себя и довёл до грани. Нервы были ни к чёрту, парень сорвался и, перебив Пака, выпалил скороговоркой куда-то ему в шею: «Ятебялюблю». Минуту после этого они стояли молча. Чонгук — красный как помидор, боящийся отпустить Чимина, иначе точно рухнет на вмиг подкосившихся ногах. Чимин — с порозовевшими щеками, прижавшийся к младшему, чтобы вновь не потерять сознание — сердце принялось отбивать чечётку, заставляя кровь в жилах закипеть.       В следующий же момент они жадно сминали губы друг друга, задыхаясь от чувств, так, что лёгкие начало жечь от недостатка кислорода. Они утопали друг в друге, но отчаянно пытались удержаться на плаву, словно каждый являлся спасательным кругом другого, или, вернее, соломинкой.       С того дня прошло полтора года. Чонгук, хоть и был неимоверно счастлив, даже просто находясь рядом с хёном и тайком сжимая его маленькую ладонь своей, вдруг осознал, что любить в этой жестокой индустрии шоу-бизнеса невероятно трудно. Почти невозможно. Особенно когда руководство начинает относиться с подозрением. Одногруппникам-то они признались почти сразу, получив какое-никакое одобрение, а вот руководству и менеджерам, естественно, знать было не обязательно. Поэтому только и оставалось, что изо всех сил скрывать свои отношения, хотя иногда истинные чувства всё же проскальзывали. Благо тогда на помощь приходили понимающие мемберы, резко переводя всё внимание на себя и тайком шикая на забывшихся парней, чтобы держали дистанцию.        Порой это было нестерпимо больно — видеть своего любимого человека и не иметь возможности к нему даже просто прикоснуться, не то, что сжать в объятиях или поцеловать.       Они оба знали, на что идут. Не раз обсуждали это, пытались даже всё прекратить, чтобы не мучиться, но не получалось. Эта неправильная любовь была слишком глубоко под кожей, и вырвать её означало уничтожить себя. Поэтому они решили терпеть и теперь в каждой секунде, проведённой наедине друг с другом, проживали целую жизнь.

Мы всё храним за закрытыми дверьми Каждый раз, когда я тебя вижу, внутри меня что-то умирает Моменты, что мы крадём друг у друга, — лишь за кулисами Мне этого мало...

      Волнами накатывала злость на весь мир и всеобъемлющее разочарование, но Чонгук упорно сдерживал всё это в себе. Однако любому терпению когда-нибудь приходит конец.       Чон никогда не признается в том, что он не такой уж и сильный, каким все его считают. О слабостях макнэ знает только один человек, лишь ему позволено их видеть. Чону, в принципе, вполне хватает. Но парадокс заключается в том, что Чимин и есть основная слабость Чонгука.       В последнее время их стали рассаживать на фанмитах, аргументируя это тем, что парни больше заняты друг другом, чем фанатами. Что ж, менеджеры недалеко ушли от истины. И всё равно это выводило из себя. У Чонгука стала развиваться острая нехватка Пак Чимина в организме. Нужна была новая доза. Внутривенно. Срочно. Однако промоушен был такой выматывающий, пусть и короткий, что парни мечтали лишь о том, чтобы хоть до кровати доползти, об отношениях и речи не было. И вот, в последний день промоушена, после которого участникам обещали недолгий перерыв в пару дней, Чонгук понял, что всё. Конец. Ещё день без Чимина — и он точно умрёт. Это будет самый нелепый уход из жизни из всех, что знал мир. В заключении патологоанатома значилось бы: «Причина смерти: маленький очаровательный хён с волосами цвета сахарной ваты».

Это так очевидно, что ты предназначен мне судьбой, Каждая частичка тебя идеально подходит мне

      Все едут домой уставшие, еле держащие потяжелевшие веки открытыми (кроме Шуги-хёна, тот уже давно посапывает, уткнувшись в костлявое плечо Хоупа), а у Чонгука — ни в одном глазу. У Чонгука противное ощущение в горле и переносице — эмоции душат, стремясь вырваться наружу. У Чонгука образ Пак Чимина, отпечатавшийся на сетчатке глаза. Настоящий же Чимин из плоти и крови сидит позади, и нельзя, потому что менеджер под боком.

Но мы знаем, что Наша любовь безнадёжна…

      Как только парни вваливаются в общагу, выстраивается очередь в душ. Чонгук предпоследний, и он, если честно, против такого расклада не был, хоть и хотелось поскорее смыть с себя противно въевшийся в кожу свет софитов. Причина заключалась в Чимине, который, как всегда, не успел занять очередь и в итоге должен был пойти прямо после Чона.       Макнэ выжидает в гостиной, пока остальные хёны улягутся спать, а в ванной перестанет шуметь вода. Розоволосый вскоре выходит к нему в широкой футболке и шортах, без грамма косметики на лице. Такой домашний и любимый, что сердце Чонгука, кажется, удар пропускает. А ведь он видит этого человека каждый день.       Он хватает Чимина за руку и смотрит на него так умоляюще, так отчаянно, что Пак понимает всё без слов. Розоволосый успокаивающе поглаживает тыльную сторону огромной ладони и ведёт Чонгука в его спальню, устало улыбнувшись и выключив за собой везде свет. Дверь в комнату закрывается, и двое смотрят друг на друга почти в полнейшей темноте, только глаза блестят и угадываются очертания лиц. Чонгук рад, что в этой темноте никто не увидит его слабость, никто не заметит, как покраснел его нос, как к горлу волнами подкатывают рыдания, которые парень усиленно пытается сдержать, отчего подрагивает подбородок. Чимин улыбается вновь, обхватывает ладошками лицо Чона и, поднимаясь на носочках, осторожно целует его в губы, так целомудренно, будто это в первый раз. Глупый хён, думает Чонгук, совсем не понимает, что творит со мной.       Это становится последней каплей — и по коротким пальчикам потекли обжигающие кожу слёзы. Чон оторвался от Чимина, задрожав всем телом и отвернувшись.       — Ну что ты… — тихо выдыхает Чим, поглаживая влажные щёки макнэ. — Перестань.       Он вновь приподнимается и чмокает Чонгука в уголок солёных губ, а затем тянет его за собой к кровати, ложится на нее, двигаясь ближе к стенке, и зовёт:       — Иди ко мне.       Чонгук всегда был в полной власти этого хёна, вот только отказывался это принимать, пытаясь всячески доказать Чимину, что в их отношениях он — опора, стержень, альфа. И на самом деле он ими и являлся, вот только иногда забывал о том, что всё ещё ребёнок. Потерявшийся, угодивший в капкан чувств, ничего не знающий об этом жестоком мире большой ребёнок. А когда его внезапно захлёстывало осознание, открывалась истинная суть вещей, скрытая от чужих глаз.       — Ничего, — шептал Чимин, — мужчины тоже плачут, Чонгук-а.       В такие моменты Чонгук терял над собой контроль и действительно чувствовал, что Пак его хён. И дело не в том, что плакал младший, а не Чимин. Всем известно, что старший тот ещё плакса. Но только не когда Чону нужна защита и забота. Тогда он становился сильным, компенсируя минутную слабость макнэ, на время меняясь с ним ролями.       Судорожные всхлипы под мягкими поглаживаниями и тёплыми, полными нежности словами постепенно затихают, и вот, спустя какое-то время, Чонгук, окончательно успокоившись, жмётся к груди Чимина лбом и тихо спрашивает:       — Почему они отобрали у нас его?..       — Что отобрали? — непонимающе вопрошает Пак, перебирая тёмные прядки макнэ.       — Право любить. Почему, хён? — уже без отчаяния, а как-то до боли отрешённо произносит младший. — У всех оно есть. Так почему же я не могу любить тебя?       Чимин тяжело вздыхает и утыкается носом в макушку Чонгука, с упоением погружаясь в родной аромат, исходящий от его волос.       — Я не знаю, — честно признаётся он. Пак и правда не знает, и внезапные вопросы Чона застают его врасплох.       — А я хочу тебя любить. Хочу держать тебя за руку при всех. Целовать. Хочу рассказать всем, что ты — мой, — с детской решимостью произносит Чонгук, а Чимин тихо смеётся.

Почему это невозможно? Я хотел бы, чтобы у нас было так…

      — Что? — недовольно бурчит младший и тычет хёна в грудь.       — Я и так твой, — улыбается Чим и целует его в макушку.       — Но я не могу об этом никому рассказать. Даже родителям, хён, — выдыхает Чонгук, обводя пальцем глупый рисунок на футболке Пака. — А хочется, знаешь, забраться куда-нибудь повыше и что есть мочи проорать. Чтобы никто больше не вставал у нас на пути. Я устал держать это в секрете.       Чимин больше не смеётся, он внимательно слушает, потому что Чонгук озвучивает его собственные мысли. Чон увереннее Пака, он всегда говорит то, что думает, и иногда Чимина пробирает на зависть, ведь Чонгук такой по-мальчишески смелый. Старшему этого порой очень не хватает.       — Я дебил, да? — усмехается Чон, замечая молчание розоволосого.       — Давай мы с тобой уедем вместе куда-нибудь загород. Пока выходные, — проигнорировав вопрос младшего, Чимин чуть сильнее его приобнял. — Что-то типа того места, где мы снимали «Пролог», помнишь?       Чон невнятно угукнул.       — Вот, уедем, и там ты сможешь сделать всё, что хочешь, м? Как тебе идея? Нельзя копить всё в себе, ты прав, Чонгук-а. Откроемся природе, богам, вселенной, кому угодно. А люди… — Пак ненадолго задумался, но потом в сердцах выпалил, — …да пошли они к чёрту, эти люди!       Чонгук фыркнул от смеха, заметно приободрившись, и, подняв голову, встретился взглядом с любимыми глазами-щёлочками. Отвечать словами сейчас было не обязательно, Чимин и так читал его как раскрытую книгу. Вовлекая старшего в тягучий нежный поцелуй, Чон думал о том, что вместе с этим человеком, понимающим его на каком-то ментальном уровне, он сможет преодолеть всё, что угодно. Ведь они действительно предназначены друг другу судьбой.       Они вместе — и это главное.

Я не хочу прятать нашу любовь Я хочу рассказать о ней всему миру Я живу в ожидании этого дня Когда-нибудь…

      На следующий день вдалеке от города темноволосый парень, стоя на возвышенности, кричал, что какой-то Чон Чонгук любит некоего Пак Чимина и ни за что никогда не отпустит.