Свадебные игры

Перед Новым годом я вспоминаю давно забытое ощущение – радостное предвкушение праздника. Когда я была маленькой, это чувство сопровождало меня всегда. И на то были причины. Отец умудрялся достать к празднику, будь то Новый год или день рождения, какое-нибудь редкое лакомство, игрушку или наряд. Я вспоминаю сейчас, как мы с Прим радовались апельсину или тряпичной кукле, как украшали наш дряхлый дом шишками и плодами рябины. На столе зажигались свечи, и наша семья объединялась за столом в одно счастливое целое. Мне хочется вернуть хоть крупицу того беззаботного счастья, и я решаю устроить у нас дома большой праздник. Зову своих знакомых из Котла, Гейла и его родных, Хеймитча, Мадж. Даже семью Пита, но обещается заглянуть только отец. Сальная Сэй приходит пораньше, чтобы помочь с подготовкой праздника. Пит у себя готовит большой торт, Прим украшает дом, а Лютик играет с мишурой. Даже я пригождаюсь на кухне как подсобный рабочий – чищу овощи, бегаю в лавку за продуктами или выношу мусор. Вся эта предпраздничная суета возвращает, наконец, тепло в мое сердце и помогает забыть о Голодных Играх, Сноу и прошедшей пару недель назад поездке в Капитолий. - Китнисс, ты в чем сядешь за стол? – спрашивает мама. - Не знаю, может голубой свитер и брюки надену. - Ты уже которую неделю ходишь в штанах. Одень уже что-нибудь красивое. У тебя же было столько платьев. - Да, но они все из Капитолия. Не хочу, чтобы сегодня хоть что-то мне о нем напоминало. - А было еще одно, которое тебе Прим подарила. Ей будет приятно, если ты его наденешь. Я вспоминаю, как моя маленькая сестренка в честь моего возвращения подарила мне морковно-оранжевое платье, которое мы вместе еще перед Играми разглядывали в витрине магазина. Этот подарок был символом, что мы теперь можем позволить себе вещи, которые нам нравятся. Я улыбаюсь и соглашаюсь надеть его. Но тут же вспоминаю, что оно висит в спальне у Пита. После Тура я забрала из его дома только самое необходимое. До остального не доходили руки, к тому же я знала, Питу будет больно видеть, как я снова уничтожаю все следы своего присутствия в его доме. Поэтому вещи, которые я не надевала месяцами, остались висеть в его гардеробе. Забегаю к соседу, чтобы забрать платье и отутюжить перед вечером. Пит суетится на кухне. Из динамиков звучит какая-то веселая песня, и он пританцовывает, вымешивая за столом крем для торта. С минуту смотрю тайком на эту сцену и пытаюсь сдержать смех. Когда в такт мелодии Пит особенно активно двигает бедрами, я все-таки прыскаю у него за спиной. Он тут же оборачивается и слегка смущенно говорит: - Не услышал, как ты зашла. Что-то опять нужно для мамы? - Нет, я взять платье для вечера. Оно у тебя наверху висит. - Ты будешь в платье? – удивляется он. - Да, представь себе. Мама уговорила. - Я заинтригован. - Как у тебя дела? Успеваешь? - Да вроде. - Может, помощь нужна? - Ну, если ты не спешишь, можешь довзбивать крем? А то я из-за него не успеваю менять противни с коржами. - Хорошо, давай. - Взбивай, не останавливаясь, - с важным видом говорит Пит. – Иначе он не будет воздушным. Я становлюсь у стола и приноравливаюсь работать венчиком, как это делал Пит. - Ну-ка остановись на секунду, - говорит он и надевает на меня фартук. – Вот так будет лучше. Пока он завязывает концы у меня на пояснице, я поворачиваю к нему голову. Наши глаза встречаются, и я вижу во взгляде Пита прежнюю нежность, которая так часто приводила меня в смущение. Теперь она нечасто, но проскальзывает в его глазах, выдавая чувства, которые он изо всех сил прячет за дружбой. Он знает, что мне так легче, но сейчас, смотря в эти пронзительно голубые глаза, я снова чувствую вину и еще что-то неуловимо новое. Трепет. Поэтому я неловко опускаю глаза в чашку с кремом и упорно работаю венчиком. Около часа мы трудимся вместе. Это удивительно. Ведь раньше я действительно чувствовала себя на кухне как на вражеской территории. Но сейчас под пристальным наблюдением Пита даже вполне аккуратно смазываю коржи кремом. Мой учитель довольно улыбается и в шутку мажет мне кончик носа взбитыми сливками. Я смеюсь. Кажется, в обычной жизни мне еще никогда не было с Питом так просто и хорошо. Звонит мама и просит прийти ей на помощь. Я спохватываюсь, что так задержалась, бегу наверх за платьем и уже на пороге дома кричу Питу: - Приходи, как только закончишь! - Хорошо, - кричит он в ответ из кухни. Вечером суета все усиливается. Изо всех сил стараемся успеть накрыть на стол, пока не появились гости. Как ни странно, первым приходит Хеймитч. Видимо, ему надоело слоняться в одиночку по своему дому. Он ставит на стол пару бутылок белого, шлепается в кресло и молча наблюдает за приготовлениями. Затем подтягиваются люди из Котла. Некоторые приносят с собой музыкальные инструменты – скрипку и две гитары. Одними из последних приходят Пит и его отец. Они с трудом несут на руках огромный 4-килограммовый торт, который я видела только в процессе создания. Сейчас же это настоящее произведение кондитерского искусства. От одного взгляда настроение поднимается. Пит с одобрением смотрит на мой наряд и говорит: - Тебе так идет гораздо больше, нежели в капитолийских нарядах. - Нравится? Это ведь, кажется, твой любимый цвет. - Да, ты очень красивая сегодня. Я смущаюсь, отвожу взгляд в сторону и вижу, как за нами наблюдает Гейл. Предусмотрительно сажаю этих двоих подальше друг от друга. Где-то за час все, наконец, собираются за столом, и я, слегка волнуясь, произношу тост. Я не любитель говорить речи, но мне хочется искренне выразить признательность всем этим людям. - Друзья! Я благодарна вам, за то, что вы сегодня здесь. Мне хотелось разделить этот праздник с людьми, которые мне дороги. Я благодарю вас всех за помощь и поддержку в самые сложные моменты моей жизни. Спасибо за все. Пусть в Новом году у вас будет все благополучно! Я на мгновение опускаю глаза, чтобы проморгать подступающие слезы, а когда поднимаю, вижу два десятка теплых улыбок. Некоторые говорят: - Спасибо тебе, Китнисс. - Счастья тебе. - С Новым годом! Бокалы звонко чокаются, слышится стук приборов о тарелки и радостный гул застольной беседы. Все такое искреннее, такое настоящее, что я ликую внутри. После фальшивого Капитолия это истинное счастье, и я все-таки смахиваю набежавшие слезы. Чувствую на плече руку Прим, она смотрит на меня с улыбкой. Говорят о разном. Последние новости из Котла, нововведения мэра, погода. Дети, не усидев за столом, носятся по дому, наполняя его задорным смехом. Позже убираем мебель из центра гостиной и устраиваем настоящие танцы. Мы с Прим кружимся, едва не сталкиваясь с другими парами. Мадж робко зовет потанцевать Гейла. Он соглашается, но весь танец косится на меня. Хеймитч к моему удивлению тоже несется в пляс, кружа за руку Хейзел. Та хохочет от всей души, когда он начинает выплясывать соло замысловатые пьяные движения всем на потеху. Даже отец Пита решается позвать мою маму на танец. Она не сразу, но соглашается. Я вижу, как Пит с улыбкой смотрит на эту пару. Сейчас за столом он едва ли ни единственный, кто еще не выходил танцевать. Мне хочется позвать его, научить. Я ведь помню, Пит рассказывал, что на праздниках в его доме люди не танцуют. Но здесь Гейл. Как он воспримет? Мое затруднение решает Прим, которая подбегает к Питу и тянет его с собой. Я остаюсь без пары и сажусь за стол перевести дух и выпить воды. Смотрю, как Пит неловко пытается повторить движения, как стесняется. Меня подхватывает за руку друг Гейла, знакомый с ним по работе в шахтах. Том, кажется. Он веселый и смешной. Уверенно схватив меня за пояс, он чуть ли не отрывает меня от пола. - Меняемся! – кричит кто-то в толпе танцующих. Я попадаю в руки Гейла. Случайно ли? Он улыбается, будто весь вечер этого ждал. - Ты сегодня очень красивая, - говорит он, не отводя от меня глаз. Я лишь улыбаюсь и с волнением сжимаю его сильные натруженные руки. Кто-то организует хоровод, все собираются в два кольца, держа друг друга под локоть. Пит кружится вместе со всеми, широко улыбаясь. Мама через какое-то время выбегает из круга и усталая, но довольная, садится за стол. Хоровод снова распадается на пары, и я стараюсь поймать Пита. Он озаряется улыбкой, подхватывает меня одной рукой за пояс, а другую поднимает вверх, как показывала Прим. Наши руки соединяются над головами. - Понравилось танцевать? - спрашиваю я. - Очень. Правда с моей ногой не все получается. Так что извини, если вдруг наступлю на тебя случайно. - У тебя хорошо получается. Он смеется и какое-то время мы просто танцуем. Чуть позже меня зовет отец Пита. Ему пора уходить домой. Он с теплой улыбкой благодарит меня за вечер и тихо уходит. Пит провожает его, но вскоре возвращается. Настает время для торта. Все садятся с тарелками кто куда. Ребята шахтеры полулежат у камина и брынчат на гитаре. Взрослые на диване обсуждают свои дела. Мы с Прим и Мадж сидим рядом с тортом и уплетаем за обе щеки. Как только наступает 12 часов, все вновь собираются за столом и чокаются в последний раз за Новый год. Люди понемногу начинают расходиться. Праздник праздником, а завтра большинству рано вставать и заниматься тяжелой работой. Кажется, все остались довольны. Я тоже. Это был трудный день, но усталость от него приятная. Вот и ребята шахтеры уходят, а с ними Гейл. На прощание он целует меня в щеку. Вроде бы невинный поцелуй, но не сказала бы, что дружеский. Рядом одевается Мадж и смотрит на нас, потеряв на мгновение свою улыбку. Гейл обещал проводить ее до дома по моей просьбе. Сегодня я впервые замечаю, что Мадж неравнодушна к Гейлу, чувствую от этого что-то неприятное, но сейчас мне совсем не хочется об этом думать. Пит и Прим помогают унести тарелки на кухню. Хеймитч дремит в кресле. Не хочу его будить, пусть побудет с нами. Гейл враждебно поглядывает на Пита, но при Мадж не решается мне высказать своего недовольства. Еще около получаса мы убираемся, а потом я хлопаюсь на ковер перед камином со стаканом сока. С кухни приходит уставший Пит и подсаживается рядом. - Отличный получился праздник, - с улыбкой говорит он. - Да, давно у меня их не было. - Здорово, что ты всех собрала. Я никогда не видел, чтобы мой отец так улыбался. - Он танцевал с моей мамой. Поверить не могу. - Понравился торт? - Да, невероятно вкусно. Ты мастер. - Там и твой вклад имеется. - Совсем немного. Некоторое время мы молчим. Питу не хочется уходить, но он говорит: - Ладно, я пойду. А то вы уже спать будете ложиться. - Постой, поможешь мне положить Хеймитча в гостевой комнате? - Конечно. Справившись с укладыванием ментора в постель, провожаю Пита до двери. - Спасибо за этот день, Китнисс, - тихо говорит он. А в глазах та самая запрятанная нежность. Он стукает меня пальцем по носу, как сегодня днем и, улыбаясь, уходит в ночь. Я просыпаюсь с чувством блаженства, которое еще несколько дней ничем не омрачается. Думаю о том, что подарить Питу. У него день рождения в начале февраля. Хочется еще праздника, больше праздника, только праздника. Захожу к Питу за парочкой своих вещей. Кажется, его это уже не так травмирует. Наоборот он весело говорит: - Я тут нашел место с хорошим видом. Хочешь, посидим там? Попьем какао. - Что-то типа свидания? - удивленно спрашиваю я. - Нет, - мнется он. – Скорее дружеская посиделка. - А далеко это место? - В паре шагов отсюда, - говорит он улыбаясь. – Идем. Я следую за Питом и спустя мгновение понимаю – он говорит о крыше. - Не поверишь, но я только недавно догадался сюда залезть, - говорит он, усаживаясь на пологий участок крыши, почищенный от снега и покрытый пледом. - Я вообще не догадалась. Отсюда и правда хороший вид. Даже лес видно. - Угощайся, - говорит Пит, - протягивая мне тарелку с небольшими булочками, покрытыми расплавленным сыром. - Что-то новенькое. М-м-м! Объеденье! - Это же просто булки с сыром. - Ну и что. Мне очень нравится! - Ладно, буду заманивать тебя ими в гости. - Так нечестно, - говорю я с набитым ртом и запиваю какао. Мы болтаем, рассматриваем дома, которые виднеются вдали. Я показываю Питу часть леса, в которой охочусь. Пит как-то нервно вздрагивает от этого. - Тебе не страшно после Игр возвращаться в лес? – спрашивает он. - Нет, это ведь мой лес, а не Арена. Они разные. - Мне тревожно, когда ты уходишь туда. - Не беспокойся, я там как дома, даже больше, чем здесь. Пит все равно молча выражает протест. - Давай сходим туда вместе? – предлагаю я. – Там красиво. Ты как художник наверняка оценишь и перестанешь уже рисовать Голодные Игры. Питу не по душе моя идея. - Боюсь, у меня возникнет ощущение дежавю. - Ладно, я не настаиваю. Какое-то время мы молчим. - Ты никогда не хотела убежать туда насовсем? Наверное, только там ты свободна, – вдруг спрашивает Пит. - Хотела, - грустно улыбаясь, говорю я. - А почему не убежала? - Как бы я оставила Прим и маму? Да и рискованно все это. - С Гейлом может и не так рискованно. - У Гейла тоже семья. Этот разговор перестает мне нравиться. Кажется, Пит тоже понял, что не стоит продолжать эту тему. - Смотри, - говорит он, - закат. Как раз над лесом. - Красиво. Когда солнце садится, становится холодно сидеть на крыше, и мы спускаемся в дом. - Какие у тебя планы на день рождения? – спрашиваю я. - Я обещал с семьей поужинать, - отвечает он. - А ужин будет допоздна? - Вряд ли. В пекарне рано ложатся и рано встают. Часов в 9 все разойдутся спать. - Тогда зайдешь потом к нам? Я хочу сделать тебе подарок. Пит улыбается. - Неужели не забыла то свое обещание? - Не забыла, - упрямо говорю я. – Хочу, чтобы ты любил праздновать свой день рождения. - Хорошо. Конечно, я загляну, - он смотрит с благодарностью и, слегка тронув меня за плечо, уносит в кухню кофейник с остатками какао. В голову приходит мысль: я так привыкла к Питу, что если теперь его не окажется рядом, мне всегда будет его не хватать. А еще я только сейчас ясно поняла, что он хотел сказать своей фразой: «Внутри Игр ты — это ты, а я — это я». У него получилось остаться собой, и теперь я это ясно вижу. И ценю его за это. В день рождения Пита я прошу моих родных помочь мне приготовить праздничные блюда. Зову Хеймитча в гости, не особо надеясь, что он придет, но около восьми он появляется. Пит стучится в дверь в половине девятого. Мы выключаем свет и встречаем именинника тортом с горящими семнадцатью свечами. Хором кричим поздравления и просим задуть свечи. Пит, явно тронут, таким приемом. Он медленно задувает свечи, а Хеймитч включает свет. Мне немного неловко оттого, что мой торт выглядит неаккуратным. - Это, конечно, не тот шедевр, какой можешь сделать из муки ты, но зато мы все трое старались от всего сердца, - говорю я. - Он замечательный, - говорит Пит с теплой улыбкой и обнимает маму и Прим. Мы садимся впятером у потрескивающего камина за небольшим столиком. Атмосфера очень уютная. Я дарю Питу резную деревянную шкатулку с изображением сойки-пересмешницы. Она играет Песню долины. - Эту песню ты услышал от меня в первом классе? Быть может, с ней тебе будет проще засыпать, – говорю я. - Спасибо Китнисс, - он целует меня в щеку. Мама и Прим дарят связанный ими шарф, а Хеймитч – фотоаппарат. - Это от меня и Эффи, - говорит он. – Она передает привет и говорит что эта вещица может пригодиться в твоем творчестве. Снимки делает мгновенно. А и еще. Хеймитч роется в своем кармане и достает толстый конверт. - Это выручка за твои картины, забыл отдать, еще месяц назад пришла. Пит неуверенно берет конверт, щупает. - Воу, не думал, что из этой идеи что-то получится. Завтра позвоню ей и поблагодарю. Спасибо, Хеймитч. Мама приносит из духовки запеченную индейку, и какое-то время мы вплотную занимаемся праздничным ужином. В районе 11 часов мама и Прим уходят наверх, а Хеймитч, побыв с нами еще с полчаса, тоже удаляется домой. Пит робко спрашивает: - Можно этим вечером я как можно больше времени проведу с тобой? - Конечно, это твой день. Мы усаживаемся на ковре у камина, опираясь о диван. Пит мастерит из салфетки какую-то замысловатую фигурку, а я молча смотрю за его руками. Мне так хорошо, тепло и уютно. Тело приятно расслабляется после суетливого дня. - У тебя получилось, - говорит Пит. – Такого дня рождения в моей жизни еще не было. - Я боялась, что тебе будет скучно. Да и ужин вышел скромнее, чем на Новый год. - Дело ведь не в еде. Мне просто очень хорошо с тобой в кругу твоей семьи. Я очень привык к вам. - А мы к тебе. Глаза начинают слипаться, и я кладу голову на плечо Пита. Его руки, мастерящие бумажный цветок, замирают. - Ты засыпаешь, - немного раздосадовано говорит Пит. – Давай я отнесу тебя наверх. - Нет, - бормочу я. – Давай побудем здесь. Мне так хорошо с тобой. Пит убирает прядь, закрывшую часть моего лица. Я почти засыпаю и внезапно чувствую прикосновение его губ. Пит целует меня, а я почему-то его не отталкиваю. Я замираю в этом прикосновении как когда-то очень давно после Праздника в честь победителей. Я не понимаю, что чувствую. Все это будто во сне. Его губы, такие мягкие, ласковые. Я давно их знаю. Я позволяю им повторять контуры моих губ, покрывать их краткими прикосновениями и надолго сливаться с моими. Почему я не хочу отстраниться? Не хочу думать о Гейле? Пит гладит мое лицо ладонью и продолжает целовать меня. Он слегка закусывает мою губу, трогая внутри меня давно забытое чувство. Желание. Его пальцы проскальзывают сквозь пряди моих волос. Я боюсь момента, когда Пит остановится. Кажется, он и сам боится этого. Боится, что я опомнюсь и оттолкну его. Вместо этого я разворачиваюсь к нему. Он кладет мои ноги к себе на колени. Легкие поцелуи покрывают мое лицо, шею. Я все еще не решаюсь открывать глаза. Жду новых ласк, хочу объятий. Больше тепла. Пит обхватывает меня руками и дарит лишь небольшой поцелуй в висок. Я открываю глаза. Волшебство рассеивается. Я почти на коленях у Пита, который уткнулся лицом в мою щеку. Теперь, когда поцелуи кончились, я начинаю напряженно думать о происходящем. В голове всплывают картины произошедшего в Капитолии. Тело мое больше не мягкое и податливое. Оно будто превращается в камень. Пит чувствует это. Вздыхает и говорит: - Прости меня. Я убираю ноги с его коленей и снова сажусь рядом, мягко высвободившись из его объятий. - Я не так тебя понял. Ты сказала, что тебе хорошо со мной… Я даже не знаю, что сказать. Сама себя не понимаю. Пит поднимается. - Пит! – восклицаю я. Но он не оборачивается. - Давай завтра об этом поговорим. Не хочу омрачать этот день. Он поворачивает ко мне лицо с грустной улыбкой: - Спасибо за все, - говорит он, будто прощаясь навсегда. И уходит.