Монтегю-Затейник

Как я уже говорил, когда я был еще крысенком, в нашем доме часто гостил Оливер Стотсон, архивариус, что позже променял власть на почти безвестное одиночество. Самой целью тех его визитов было, очевидно, наставление Мэри и Мэйса, но когда наставления заканчивались - или я сам встревал в беседы, раньше времени доев миндальное печенье - он переключался на беседы со мной. Ради таких случаев он носил с собой множество разнообразнейших мелочей, захваченных в дальних странствиях: окаменевший барсучий коготь с рунами, бамбуковую трубку с горсткой намеренно затупленных дротиков, помятого журавлика из рисовой бумаги или древний увесистый золоченный компас, с вырезанной на обороте картой мира, пестрящей множеством ошибок. Были там и сушеные цветы, и чучело ящерки, и серебряный кубок с красиво выгравированной надписью — "За хамство и обжорство"'. Будучи пиратом, Стотсон привез немало вещей пустяковых и бесполезных по меркам других пиратов, но памятных и ценных для него самого. Он мог в двух словах рассказать, как его капитан и команда разоряли очередной город мирных или топили корабли Бродяг, но о найденных в руинах среди обломков, среди останков вещах он рассказывал часами. Тогда я, маленький, толстый и слабый, впервые понял, что хочу стать картографом, таким, как он. Конечно, у меня будет большая семья, в отличии от горностая, и я буду показывать трофеи, поднятые на руинах разрушенных моими товарищами селений, своим детям, а не детям соседа, если повезет. Но я определенно симпатизировал Стотсону. Однажды он принес с собой камень — вернее, я решил, что это камень, но на поверку порода оказалась куском затвердевшей смолы, густой, темной и местами сильно потрескавшейся. В куске янтаря меня поразило другое: в самом его сердце был запечатан жук-носорог. Когда я спросил у старика Стотсона, что жук делает в камне, тот сказал, что и сам не знает. Что, возможно, его там утопили во времена Первой Цивилизации наши предки, дабы удивить нас тысячи сезонов спустя. А быть может он и сам невольно увяз в древесном соке, пока искал себе пропитание. Или пропитание своей колонии, или потаенный смысл бытья — одной Природе известно, чем жили предки нынешних жуков. Тогда я спросил у Стотсона, жив ли жук, и на этот вопрос он ответил точно так же: никто не мог знать это, не раскрыв его янтарный саркофаг. "Может, он задохнулся или от голода помер, а может и от старости," - рассуждал горностай. - "А может соки того дерева, что его поглотило, кормят кроху до сих пор. Берегут его сон от непогоды и всяческих ненастий." Конечно, можно было бы узнать наверняка, но картограф не стал бы этого делать. Во-первых, он очень ценил свою находку. Во-вторых, ценил он ее именно за эту маленькую тайну. Позже, когда я при нем же рассказал о жуке Амброузу, тот с полной уверенностью заявил, что жук в янтаре мертвый: когда-то он сам наткнулся на подобный камень со стрекозой и, разбив его, не нашел у пленницы никаких признаков жизни. Но Оливер Стотсон настаивал на своем: стрекозы и без янтаря живут меньше сезона, безраздумно охотясь и разбойничая всю свою недолгую жизнь, в отличии от предусмотрительных жуков, зимующих колониями под корой и в каменных трещинах — это, по его мнению, не менялось никогда и уже вряд ли изменится; Амброуз, конечно, со всей присущей ему тогда прямотой, заявил, что-де сам архивариус путается в своей странной логике, и лучше бы он рассуждал о том, что сам действительно знает. Стотсон не стал спорить, но и, насколько я понял, не изменил своему мнению. *** Течение не противилось нашим планам, оно послушно несло украденные суда в сторону Пещерной Бухты, навстречу потухшему уже давно оку старого маяка. И хотя планы наши осуществлялись почти без серьезных потерь, настроение у меня - да и не у одного меня, у всего нашего экипажа, наверное - было тревожным. Время тянулось медленно, до ужасного медленно— словно мы увязали в нем с каждой попыткой заставить его течь быстрее. От перемешавшихся с туманом дыма и огня ночь налилась смолисто-красным цветом, мутным от туч и покрытым трещинами от полыхающих на юге зарниц. И тут я вспомнил вновь и про Стотсона, и про жука в янтаре. Нехотя в голову начали проникать мысли о скорой кончине. "А если мы все уже мертвы?" - подумал я, присаживаясь подле входа в трюм. - "Что если нас только что прикончили солдаты Фелеса — а наше сознание просто увязло в какой-то ментальной ловушке как в окаменевшей смоле? Мы все здесь усталые и напуганные сверх меры, и то, что происходит вокруг своего рода последняя наша защита: чувство неуязвимости, недостижимости, облегчения и успокоения…" -Ты правда спокоен? - послышался снизу приглушенный кошачий голос. Должно быть, Рейнир очнулся. "Нет," - признался я. -Тогда откуда такой, извини меня, насыщенный бред? Если мы мертвы, то почему моя голова так болит? И лапа задняя? "Барсук вас знает. Вы, коты, все воспринимаете по-другому." Из трюма послышался странный звук — ни то хмыканье, ни то смешок. -А ты не слишком разбираешься в кошачьем восприятии. Бьюсь об заклад, остальным твоим товарищам не легче, чем мне! "Я не спра…" -Монт, заткни кота! - из капитанской каюты показался Винс. - Его визг мешает мне думать! Каюта вновь закрылась и голос Рейнира зазвучал уже гораздо тише и спокойнее: -Видишь? У покойников голова не болит и думать неохота. Мысли мои перенеслись к Гвидо. Я не слышал голос казначея с тех пор, как сгорел трактир "Три Устрицы". "О чем сейчас думает Гвидо-Лис?" -О смерти, надо полагать. Жалеет, что достался лорду Фелесу живьем. Гора на плечах стала чуть легче. "Так он еще жив!" -А как же! - Рейнир шумно вздохнул. - Виигу Фелес не решился бы одномоментно свежевать столь ценный трофей. Капитанская каюта вновь распахнулась. На сей раз Винс потрясал тяжелым медным канделябром. -Клянусь, кот, если ты сию же минуту не умолкнешь, я свежую тебя одномоментно! Ты-то трофей явно не шибко ценный, а болтаешь, аки бессмертный… "Винс, маяк!" -Сам маньяк! "Да нет же! Я говорю, впереди маяк! Мы почти на месте!" Лис обернулся и как будто бы даже вздрогнул: На острии мыса высилась мрачная серая башня, увенчаная покосившимся ржавым пиком, обрамленным побитой черепицей, похожей на старую драконью шкуру. Давно не штукатуренные стены лопались язвами трещин, обнажавшими кирпичную кладку. Некогда это место звалось Оком Роджера и освещало путь двум поколениям корсаров Терраморта, но последний смотритель, Бельмонд Серый, переломал на лестнице все четыре лапы, отправившись побираться в Блэйдгирт, а сам маяк, по словам Гвидо, разграбили завсегдатаи "Черной Чайки". Когда мы огибали мыс, я заметил сперва пустой дверной проем, затем тусклый блеск зеркал в окнах под крышей. Десять масляных ламп, стоявших меж ними, должно быть, давно продали. -Почти на месте, - повторил Винсент-Лис, осклабившись. Позади нас остались верфи и замок, и разрушенный город. Толпы рассвирипевших солдат и их предводитель, гнева которого боялись все. Я предпочел бы оказаться за маяком, укрыться в самом маяке, чем встретиться с Виигу Фелесом снова. *** Пещерная Бухта приняла нашу маленькую флотилью, йол за йолом, пока бывшие невольники на берегу устанавливали катапульты. С расстояния сотни ярдов я немог видеть их морд, но в движениях зверей ощущалась тревога и спешка: если бы на кораблях были коты, повстанцам было бы даже нечем их обстреливать. Впереди, вдоль гравийных дорожек и пожухших клумб тянулись сети из пузырчатки. "Длины не хватит," - заметил я, спускаясь на берег, навстечу Абрикосине. Белка выглядела уставшей, настолько, что даже не рассердилась на мое замечание: -Если сильнее растянуть, они порвутся. Наверное. "Пробовали?" -Некогда! Бритвоклюв был у замка — кот отправится по наши души с минуты на минуту! Словно нас еще не разделяло несколько часов, я огляделся по сторонам, боясь встретиться с вытаращенными глазами Виигу: борцы ОЗОЗО баррикадировали ворота и калитки, запирали на засовы двери, ведущие из Пещерной бухты, грузили на тележки горшки и кувшины. -Хуррр, эт самое, кррышки, кррышки не побейте! - суетилась Аделаида, пока Хортон грел над костерком котел с пчелиным воском. Хорьчиха Порция из пекарской лавки вооружилась лопаткой для чаячьих желтков и накладывала воск на ободки кувшинов щедрыми порциями. Бритый Барри, черный щербатый крыс с плешивым загривком, рассыпал порох из четырех больших бочонков по принесенной утвари и с силой закрывал ее приготовленными Порцией Крышками. Команда из десятка бельчат грузила их в тачки и стремглав мчалась к катапультам. -А ну осадите, щучьи потроха! - то и дело покрикивал бочонщик. - Вот разобьете, и придется в котов бельчат метать!… Монт, что у тебя? Я указал Барри на гробоподобные просмоленные ящики, которые стаскивали на берег Сворт, Анна и остальные. Под приколоченными крышками слышался гулкий бутылочный звон, стоило ящики немного сдвинуть. -А, эта дрянь… Посмотрим? -Нужен ломик! - заметил Крисп. -Я тебе… значится, дам ломик, хур-хурр! - возмутился Хортон, извлекая из-за пояса короткую плоскую лопату. - Нерровен час, позжигаешь нас всех, хурр. Тут, эт самое, осторрожность нужна. С этими словами крот аккуратно поддел крышку ближайшего ящика широким лезвием и налег на рукоять. С тоненьким треском крышка приоткрылась, внутри ящика заблестели темные стеклянные сосуды, округлые, чуть вытянутые к перламутровым пробкам. -Кладка огнедышашего дракона! - воскликнул Крисп. Видят Сезоны, в чем-то он был прав. "Они гладкие". -Зато их много, - возразил бельчонок. "Они не зацепятся в пузырчатке. Не за что цеплять: они должны быть как буйки, но водоросль не сможет их удержать в этих штуках." -А если перелить в горшки? -Дурное ты животное! - Винс отвесил Криспу подзатыльник, стоило бельчонку потянуться к сосудам. - Если СМЕС соприкоснется с воздухом, то легко загорится! -Сам ты дурак! Мы неделями выращивали эту зелень — зачем, спрашивается? -Ну, погоди… Что?! Дозорный у западного входа в бухту издавал тревожный свист. Кто-то ломился снаружи. Нет, только не сейчас, только не сейчас, мышь их всех защекочи, только не коты… Но это были не коты. -Какого рожна вы все делаете, мрази?! Что за кипиш? - скобы на воротах задрожали от яростных ударов. - Винсент с вами? А ну откройте, твари тухлохвостые, пока я еще добрая! Остатки Совета Корсаров собрались у входа, а с ними — сотни островитян, которые не решились их покинуть. -Вот, хууурр, пока добррая, там… значится, и оставайся! - пропыхтела подоспевшая старая кротиха. - Добрро, это самое, как его… зло побеждает, вот и будет от тебя пррок, хур-хурр! Удары стали сильнее и чаще: -Я СКАЗАЛА, ОТКРОЙ!!! Ни то пожалеешь, что в тонелях своих не окочурилась, гнилая ты брюква! Кто-то из морских выдр принялся подгонять под дверную арку уже третий сосновый брус. Стук молотка по дереву вызвал на противоположной стороне еще больший всплеск яростной паники. Вопли Щучьей Лапы перекрывал рев Великокрыса. "Мы не впустим тебя, Гвендолин. Коты скоро будут здесь, а твое стадо будет только мешать." -Ты спятил?! Нас тут всех перережут! "Что же, туда вам и дорога." -Говнюк, - яд в голосе горностаихи сочился через едва заметные зазоры меж досок. - Лицемерный бездушный говнюк, вот ты кто. Ты ратуешь за это свое равенство, а сам прикрываешь лишь подпольщиков и беглую чернь. Будь здесь твоя драномордая белка, ты бы открыл… "Она мне друг." -Точно, Белкин Друг. Мой народ с тобой не дружен, ведь он не откармливает тебя, как свинью, и не слушает твои росказни… "Гвендолин…" -Я не собираюсь выслушивать твои оправдания! "Твой народ моему народу головы поснимает." -Или коты сделают то же самое! Разве ты сам не говорил, что нам надо держаться вместе? Она хотела меня спровоцировать. Пыталась и, не буду скрывать, вполне успешно: я в самом деле недолюбливал многих пиратов Блэйдгирта, будучи белым вороном - ястребом? - и немного их боялся. Но в действительности я не желал им смерти — скорее, опасался их непредсказуемых, недальновидных выходок, подстегиваемых страхом перед котами и ненавистью к беглым рабам. -У тебя выбор небольшой: или ты принимаешь нашу помощь, или мы все подыхаем. Выбора не было вовсе. "Дружище," - обратился я к калану с молотком, - "разбери баррикаду, пусть проходят." -Монти! "Она права. Нас слишком мало, чтобы противостоять Фелесу." Бочки с перегноем, куски каменного бардюра, деревянные подпорки и засовы были убраны и вот уже по улочкам Пещерной Бухты растекались сотни крыс, горностаев, хорьков и ласок. Щучья Лапа стояла напротив меня, за ее плечами высился Билл Великокрыс. Мне было уже не так страшно, как когда я только решился их впустить, ведь меня поддерживали Винсент, Саймон, Аделаида, Крисп и Абрикосина. Последняя держала лук натянутым, целясь горностаихе меж глаз. Саймон с приходом Председательницы оставался чуть в стороне, не зная, прятаться за спину белки или кидаться ей наперерез, защищая бывшую начальницу. -Итак… Говоришь, сеть? "Из пузырчатки. Ее достаточно, чтобы удерживать сосуды с горючим на уровне килей. Другой конец с грузилами." -Неплохо, - казалось ей самой неловко вести разговор на равных. "Но сосуды стеклянные, с широким коротким горлышком: за него сложно будет зацепить петли водоросли, а волны могут и вовсе сосуды из них вырвать." -Погано. Председательница подошла к одному из ящиков. Серое утро окрасило бутыли в густой ультрамариновый цвет — содержимое их словно жило собственной жизнью. -Так. У вас веревки остались? Лучше сухие и не слишком толстые. "Думаю, найдутся." -Ты не думай, а неси. Или дружкам своим тухлохвостым скажи, чтоб принесли, - Щучья Лапа хитро-радостно ощерилась. - Надо убавить лоск у этих штук. -Н'рждак или х'роший нап'льник в этом п'могут, - вставил свои пять медняков Саймон. - можн п'дпилить им всем горло, чтоб легче бились. По выражению все еще опухшей морды сложно было понять, обрадовался он или испугался ответу: -Дерзай, Рыбье Брюхо! -Н-но, их мн-го, я не 'спею… -Не-не! С нарждаком справятся и другие. Ты будешь только горлышки подпиливать, и если хоть одну расплещешь - я постараюсь перепелить напильником горлышко тебе, прежде чем мы все сгорим по твоей вине. Идет? -Хрр, если, эт самое, такая спешка, я могу… значится, подсобить? -Попробуй, крот, если не боишься ответить вместе с ним. -Мы… это… все ответим, если коты прроррвутся, хуррр. Давайте, мастерр Саймон, я… хур-хурр, не помешаю, вот. Щучья Лапа потрогала носком сапога край водорослевой сети. "Эй, осторожно! Ты ее порвешь!" - не выдержал я. Билл рыкнул в ответ, но умолк, когда заговорила его хозяйка: -Тихо, оба! Эту ерундовину и пасюк малолетний порвет — как, спрашивается, вы ее вязали?! "Мы же ее укрепили!" Горностайка демонстративно пересекла зеленый узелок, превратив четыре ячейки сети в одну большую. -Плохо укрепили. У вас нормальные сети еще остались? "Да, но их мало…" -Значит, распустите их! Какого барсука вы целые сети вплели? "У нас времени столько нет." -Ясно все с тобой, - Председательница что-то шепнула Великокрысу, и побережье сотряс рев гигантского грызуна, от которого парочка тотчас же собрала на себе множество взглядов. - Слушайте сюда, недобитки! Ваши дела очень и очень плохи… будут, если мы сейчас же немедленно не распустим сети! -Ты больна?! -ТИХО!! Я говорю о тех сетях, что вы еще не использовали для своего уродского лаподелия! Если вы бездумно будете их вплетать, то все только запутаете! Пестрое сборище нехотя прислушалось. -Так… Выпивохи из "Чайки" расплетают две большие рыболовные сети, портовые ребята, кто еще навык не пропил — все малые. Дармоеды из Торговой Гильдии, строители и Гасси — будете веревки выводить, куда я скажу. Главное не перегрузить это дерьмо, а то не всплывет. Из толпы послышались беззлобные смешки. Команды Щучьей Лапы впервые за долгое время несли в себе рациональное зерно, и ее последователи готовы были им следовать. "Есть еще пузырчатки немного." -Живем!… Ну, что лыбитесь? За дело! Давайте-давайте, шевелитесь! Анна, ведущая на аркане единственного пленного кота, процедила что-то уничижительное, но не слишком громко, чтобы не свести настрой остальных на нет. Ее сестры вслед за Винсом заняли позиции у водорослевой сети, готовые выполнять указания убийцы их матери. Последняя не без удовольствия раздавала похвальбы, оскорбления и иногда затрещины морякам, то и дело путающимся в веревках. Нарждачники - как быстро прозвал бельчат Хортон - торопливо, но довольно аккуратно натирали сосуды с горючим тряпицами, пропитанными сместю корунда и магнетита, после чего передавали их кроту. Последний обрабатывал стекло напильником точно под видимой внутри пробкой, после чего Саймон накидывал на горлышки прочные веревочные петли. После каждой второй дюжины он менялся с Хортоном местами, а Бритый Барри отвозил готовые бутыли со СМЕС Щучьей Лапе. Та тщательно следила, чтобы каменные и железные грузила крепились с одной стороны, а сосуды — с противоположной, на достаточном расстоянии. Так ли себе представлял это Гвидо? А что, если его план был много проще и изящней? А вдруг у нас ничего не получится?… -Все готово, - тронула меня за плечо Абрикосина. Я вздрогнул. Как, уже все? - Сейчас спускают. Вдоль береговой линии выстроилось почти шесть сотен пиратов и бывших рабов, стискивавших привязанные к сети сосуды со СМЕС. Еще три сотни — каждый, кто слыл мало-мальски сносным ныряльщиком — стояли в тридцати ярдах от них, держа в лапах грузила. Винсент-Лис, суетившийся в конце шеренги, махнул белке красным шарфом. -Шестая сотня двинулась, - кивнула она и, взмахнув белым полотенцем, неожиданно зычно скомандовала: - Первая сотня, пошла! Первая полусотня ждет! Звери двинулись к морю, нервные, но все еще очень осторожные. На полпути последовала новая команда: -Первая полусотня пошла! Выдры, крысы и редкие горностаи поволокли свои грузила прочь от берега, погружаясь в воду почти по горло. Полусотня Винса сделала то же самое. -Вторая сотня, пошла! - скомандовала Щучья Лапа. -Пятая! - донес ветер голос Барри. -Третья! -Четверртая! Шеренга образовала почти идеальный полумесяц, продвигаясь которкими поочередными переходами, когда прозвучала общая команда: -Топи! Тогда отплыв еще на двадцать ярдов, команда полусотников опустила грузила: мешки железного лома, ржавые решетки, лезвия топоров и сабель пошли ко дну. Ощутив натяжение сети, сотники на счет "три" разжали лапы, и бутыли со смертоносной жидкостью последовали вслед за грузом… всплыв на поверхность через несколько мучительных секунд. -Хв'ла С'зонам, - выдохнул Саймон и зааплодировал. Истертые лапы с каждым хлопком обдавали хорька мелкими капельками кровавых брызг. Аплодисменты потекли по рядам бойцов, и холодное осеннее утро стало чуть теплее. Теперь над водой покачивались чуть заметные стеклянные буйки, оплетенные водорослями, спускавшимися вместе с веревками к самому дну. -Давайте, товарищи, закрепим эту красоту! А то, неровен час, котов жареных на нас понетсет вместе с сетью, - заметил кто-то из выдр, и часть полусотников тотчас скрылась под водой. Другая отправилась вплавь к воротам бухты: выбраться на берег они могли только так — кратчайший путь преграждала сеть. "Мы молодцы. Все затянули, малек не проскочит!" -А то! Криииии!! От клекота Бритвоклюва шерсть у всех встала дыбом. Этот сигнал мог означать лишь одно… "Они плывут." -Все по местам! К катапультам! Чего копаетесь?! Выдры, держите выход! - Щучья Лапа и Винсент-Лис сновали среди зверей, перекрикивая друг друга. Саймон с силой стиснул изувеченные челюсти. -К'к мы это переж-вем? "Как-нибудь," - тяжесть кистеня на плече немного успокаивала. - "Бродяги нас не добили, а эти — и подавно." *** Юркий кошачий йолл, черно-оранжевый, похожий на шершня, скользнул в бухту, минуя щерившиеся с двух сторон зубья скал. Следом за ним скользнул второй йолл, и третий. На палубе, словно клещи, сновали тяжело вооруженные коты в кожаных панцирях, кольчужных рубахах и шлемах в форме грубых черепов. Последние не давали понять, разозлены они или напуганы. Подзорная труба не позволяла оценить таких мелочей, но кольчуга под панцирями выглядела обнадеживающе: в ней солдаты наверняка не смогут удержаться на плаву, когда мы выбьем палубу из под их лап. Кораблей стало еще вдвое больше. Втрое. С пугающей скоростью они выстроились в клин… -Монтегю, не надо! - Абрикосина попыталась ухватить меня за рукав, но я успел вывернуться. "Надо. Пусть знают, за кого их отправили на смерть." Я выбрался из гончарной мастерской через разломанный оконный проем и спустился на истоптанный берег. Движение на палубе ускорилось. Заметили! Две стрелы были тотчас же проглочены прибрежными волнами. Коты видели меня, но все еще не могли достать. Спиной я ощущал взгляд тысячи глаз своих соратников. Спереди на меня давило воодушевленное торжество противника, крики которые уже были различимы с такого расстояния. Знай я, насколько тяжело столь алчное внимание, ни за что бы не вышел. Если план не сработает, я погибну первым — когда сеть не выдержит напора, и корабли настигнут меня с градом стрел; или когда недостаточно истонченные сосуды не лопнут, или когда лопнут и воспламенившийся корабль прорвет сеть, перекинув густое гибельное пламя на побережье. Если мы ошиблись, я не хочу видеть, что станет с остальными, лучше сразу приму свою кару… Кррркрр-дзынь! Движение кораблей резко замедлилось, и воздух наполнился треском врезающихся друг в друга, ломающихся бушпритов, поглотивших звон бьющегося стекла. А потом борта начали стремительно синеть… -Горим! - донеслось с ближайшей палубы. "Горят! Горяяят!!!" - краска мгновенно прилила к морде, а в лапах началось приятное покалывание. - "Саймон, давай!" Саймон, обосновавшийся в приземистой башенке над домом портного, поднял на единственный флагшток пиратское знамя, и звери за катапультами заняли свои позиции. "Рано… рано…" Посреди бухты царила ужасающая неразбериха: в столптвшиеся йоллы начали врезаться шхуны и галеры пиратов-перебежчиков, пытались выплыть из ловушки и разбивали новые сосуды со СМЕС. На берег из своих укрытий выбиралось все больше бойцов, желавших увидеть кульминацию. "Почти… Что вы делаете?! Уйдите, а то заце…" БАММ!!! Первый снаряд с порохом разбился о палубу кошачьего корабля, но мы не успели увидеть этого: пузатый глиняный кувшин пролетел в направлении расстроенного флота и в следующий момент воздух потряс грохот, от которого уши наполнило мучительное, перекрывающее все на свете дребезжание. А потом всех стоявших на берегу уложила на лопатки волна все того же уже не слышимого грохота. Вступив в реакцию со смертоносным горючим, порох заставил большую часть кораблей объяться пламенем, а внезапно разгоряченный воздух наполниться летящими во все стороны горящими обломками. "В укрытие, говорю!" - проорал я, даже не услышав собственного голоса. Не уверен, что его вообще кто-либо слышал, но все, как один, понеслись обратно, под защиту вырубленных в камне стен. Стопами я почувствовал новый взрыв, а обернувшись, увидел, как мятежники расстреливают из катапульт поверженный флот. Забрав у Абрикосины подзорную трубу, я наконец, увидел, ощерившееся черными щепами море, утыканный ими, словно стрелами, берег, раздавленную корпусом отброшенного корабля катапульту… под выброшенной на мелководье мачтой, среди обгорелых, разорванных в клочья тел плавал труп бельчонка, подбежавшего слишком близко и не успевшего спрятаться. Я сделал над собой колоссальное усилие, чтобы не признать в нем Криспа. -Они все еще горят. Порох хорошо взрывается и при таком пламени, - голос Абрикосины едва пробивалмя через звон в ушах. - Хортон уже подорвал один корабль, не тронутый СМЕС — там на палубу упали горящие ванты, а снаряд так удачно прилетел… А мачта-то как удачно прилетела на Кри… на того бедолагу. -… Они потеряли почти все корабли. А сколько солдат! В бухту вошли еще корабли, и попытались миновать опасный участок. Тогда несколько выдр бросилось в море и принялось самостоятельно высвобождать из сети бутыли с опасным веществом, запуская их в противника. Снова переливающийся голубой саван заволок один за другим два корабля, снова удар катапульты, снова взрыв… -Поделом им, мы в выигрыше! "Олмонд," - я протянул белке подзорную трубу, и указал на одного из бойцов. Выдра-биверист, с остервенелым отчаянием вырывавший и метавший бутыли со СМЕС в котов, разбил одну из бутылок и в ужасе пытался сбить пламя с внезапно воспламенившейся шкуры. Ни удары перепончатых лап, ни соленая морская вода не могли остановить гибельный огонь. Взгляд Абрикосины, на миг напомнивший мне о Фелесе, сник и уперся в пол. Но не погас, как и мех умирающего бойца. -Наверное… они так же радовались, когда убивали его собратьев на Зеленом Острове. "Мы пожалеем…" -Потом пожалеем. А пока надо жалеть живых. Она передала мне трубу, чтобы показать, как пораженная СМЕСом выдра взбирается на третий уцелевший корабль и падает замертво на палубу под ударами копий. Как лазурное сияние перекидывается с него на судно. Мы не успели заметить, как стремительно растаяла кошачья флотилья. Оставшиеся корабли - бриг Фелеса и галера Бертрама Сухохвоста, замаячившие на горизонте - едва ли смогли бы нам навредить. Если только… -Не стрелять! Прекратить огонь! - пронесся сигнал от катапульты к катапульте. Возникший из неоткуда Винсент-Лис оттолкнул Саймона и спешно спустил флаг. Я все понял. -Т'што? Мы почти… -Мы не можем. У них Гвидо. *** Большой двухмачтовый корабль прокладывал путь через обломки, щепу и тела зверей, словно бы их не замечая, пока галера, "Семиногий Осьминог", тенью следовала за ним. Суда проседали почти до ватерлинии под весом толпившихся на них солдат, и не все солдаты были котами. Стоя на берегу я мог лучше видеть своих бывших товарищей, примкнувших к Фелесу, и морды у них были скорее радостные, нежели наоборот. Такая уверенность обескуражила не меня одного. -Подлые твари, - процедила Щучья Лапа. "Да, сволочи сумасшедшие." Поверх деревянной фигуры на носу корабля болтался труп Линды, утыканный стрелами, как булавочная подушка, а по бокам от нее — остальные поджигатели, что дали нам время на похищение СМЕС. Пока надо жалеть живых… Гвидо стоял на носу, привязаный к наспех сколоченной деревянной арке, возвышавшейся так, чтобы лиса было хорошо видно с берега. Одежда казначея была изодрана в клочья, мех из рыжего сделался бардовым от бесчисленных ран, нанесенных кошачьими когтями, половина хвоста болталась на веревочной петле, обхватывающей худую шею поверх последнего, Восьмого Звена. Казалось, лис был без сознания, но губы его шевелились, а незаплывший левый глаз печально глядел в собравшуюся на берегу толпу. Киль брига заскреб по дну, и судно немного накренилось. У ограждения, возник Вилле. Это определенно был он, судя по пронзительному, приторному голоску. -Доброго здавия, дорогие мои уроды! - он отсалютовал шляпой Гвидо, после чего натянул ее истерзанному лису почти до подбородка. - Мы скучали по вам! А вы? -Чтоб мне сдохнуть и сгнить, если я еще хоть раз увижу т-твое пучеглазое рыло, - процедила Щучья Лапа, тщетно скрывая в голосе дрожь. - Сам ты урод! -Гвенни, золотце, честное слово даю, что ты меня больше не увидишь! Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты в скорости сдохла и сгнила, хе-хех… Он не выглядел устрашающим: ни кольчуги, ни шлема, поверх желтого камзола был надет лишь кожанный нагрудник, а на поясе висел короткий кинжал — единственное оружие. Когда кот облокотился о перила, мне послышался стук подкованных железом башмаков, однако Вилле по-прежнему не походил на свирепого воина, каковым являлся. -Вы еще можете сдаться на милость победителя, если хоть на что-то надеетесь. Виигу суров, но меня он послушает. Может даже мы поможем вашему лису и обеспечим всем сдавшимся равенство, о каком вы и мечтали. А может и не совсем такое, но вдруг! По широкой физиономии кота словно пробежала судорога, преобразившая его в старшего брата. -Что скажете? Мне спускать своих ребят, или вы сами сложите оружие? Воцарилась почти идеальная тишина, нарушенная лишь шорохом киля галеры о гальку. Теперь они были готовы напасть. "Не тебе диктовать нам условия, кот. Нас все еще вдесятеро больше." -Ну, это не на долго, - хихикнул он, и я не смог определить, кто именно из его личин издал этот омерзительный звук. Появившийся из ниоткуда Амброуз Честный быстро передал ему - им? - чаши. Тяжелые, на широких кожанных ремнях, очень похожие на те, что я видел в одном из своих кошмаров. -Мы выплавим из тебя жир, крыса. Перебьем кости и вытащим их из тебя по кускам, и если тебе вдруг посчастливится после такого выжить, покажем, что станет с твоим драным лисом… СМЕРТЬ ПИРАТАМ! -Смееерть!!! Ласка, стоявшая рядом со мной, охнула и упала замертво. На берег посыпались стрелы и копья, а следом за ними — армия Виигу: неповоротливые в чужих доспехах перебежчики и солдаты, на которых кольчуга, латы и нагрудники сидели, как влитые. Но хуже были коты из уцелевшего отряда самого Фелеса, те что прибыли с ним больше сезона назад и не отправившиеся с Вейном Хвостуном на Зеленый Остров… -У них СМЕС! Мерцающие голубые клинки с перламутровыми гардами, горящие наконечники копий, раскаленный шипастый шар от кистеня, крепившийся к кастету на лапе кошки, габаритами не уступающей корноухому здоровяку Олли… Должно быть, это был иной состав, потому как ближайшая катапульта от удара такого оружия загорелась обычным пламенем. Но защитники Терраморта, вдоволь насмотревшиеся на последствия СМЕС, бросались врассыпную при виде подобного оружия. Немногие оставшиеся воины гибли один за другим под бешенным натиском противника. В воздухе витал тяжелый запах дыма и паленой шерсти, но коты в кожаных масках с круглыми линзами его не чувствовали: они деловито добивали раненых мятежников, пока остальные головорезы рассредотачивались вдоль берега, подальше от смрада. Дрожащими лапами я схватился за кистень, понимая, что никто мне уже не поможет… -Гдиди, бозз, он еще здезь, - срывая маску, прогундосил кот с дырой на месте носа. -Ну так берите его! Или ждете, что он сам вам эту штуку отдаст? Убийцы взяли меня в кольцо, не решаясь приблизиться на расстояние, с которого я еще мог их ударить. Если бы еще умел. -Ну что, тухлохвостый? - ко мне направился Бертрам Сухохвост, собственной персоной. - Где теперь твои… Архх! Стрела оборвала горностая на полуслове. Глупо уставившись на оперение, торчавшее из груди, он развернулся и рухнул в обятия старпому и боцману. Прежде чем остальные опомнились, в воздухе засвистели новые стрелы, заставив меня упасть и, наконец, отползти в сторону, пока мои недруги возводили баррикаду из свежих трупов и готовили стрелы собственные. Они не разбежались! Они по-прежнему держат оборону, но уже под прикрытием зданий… Я почувствовал, как какой-то крыс с "Осьминога", следовавший за мной ползком, ухватил меня за лодыжку, но тотчас же выпустил, когда прилетевший из пращи камень образовал вмятину на его темени. -Сюда, хурр! - Хортон за шкирку затащил меня в домик, некогда принадлежавший Бритому Барри. - Видал, как Олмонд, значится, Сухохвоста попрриветствовала? "Хортон, где Винс?" -Жлоб… эт самое… с Олмонд нашей пытается брриг у кота отбить. Чтоб Гвидо в безопасное место перретащить, хур-хурр. "Щучья Лапа?" -Хурр, с мастерром Саймоном на улице стекольщика оборрону держит, зверрюгу свою пустила в тупиковую улицу котов ловить. "Крисп?…" -Его, это, не видели с утрра. "Мышь меня защекочи!" -Пирромант полосатый… того, по всей бухте своих меррзавцев пустил. Хурр, тебя ищет. "Кто ищет, тот всегда найдет." -Хурр, чего? "Мне надо идти, Хортон. Позаботься о том, чтобы как можно больше зверей укрылось в тоннелях. Если не вернусь, передай Гвидо от меня привет. Он сделал из меня то, чем я являюсь." Я снял с пояса и вновь надел свой лист-медальон. Эмаль приятно холодила грудь сквозь взмокшую тельняшку. "Едва ли я смогу с ним справиться, с котом то есть. Но пока он живой, они не уйдут отсюда." -Вот дуррень-то… - протянул Хортон, но я его уже не слушал. *** Пещерная Бухта состояла из трех ярусов с широкими площадками и жмущимися друг к другу домиками, лишь малая часть которых была выстроена из отдельных каменных блоков. Так или иначе, поджечь их было не просто. Поэтому отряды захватчиков действовали по старинке: ломали двери и вырезали всех, кто прятался внутри. Или дожидались Фелеса, который забирался на крыши и поочередно лил СМЕС - очевидно, более насыщенное, чем у остальных - из своих чаш в дымоход. Так я его и нашел, по голубым отсветам и крикам умирающих зверей. Кот по-хозяйски прохаживался по коньку крыши на самой высокой улице. Недосягаемый для стрел и по-котячьи беспечный двухголосый безумец. -Бей тухлохвостых и жги их дома! -Сброд разношерстный ты сводишь с ума! -Страха царит первозданная тьма! -Мыыы их прикооончим! Лучший пират — это мертвый пират! -Всех террамортцев мы пустим в салат! -Ты лучший брат! -Не-а, ты лучший брат! Лууучше всех прооочих! Морду Фелеса перекосило так, что Виигу и Вилле читались в ней теперь одновременно. Лапы со смертоносными чашами двигались синхронно, и было видно, что в момент своего триумфа Пиромант был цельным, насколько это было для него возможно. "Лорд Фелес!" - прокричал я, кое-как взобравшись на площадку у флагштока. Каменные зубцы и две крыши отделяли меня от предводителя котов, но он смог бы преодолеть это расстояние прежде чем я бы спустился по тесной чердачной лестнице. Я знал это, но все равно окликнул его. -А, Затейник! - это был Виигу. - Ты идиот, знаешь? "Ага. Ты тоже. Вас все еще меньше, гораздо меньше, чем нас." -Монти, ради любопытства погляди на восток, - уже Вилле. - И спроси себя еще раз, кто из нас троих идиот! Еще корабли. Корабли кошачьих наемников… -Увидел? Виигу написал нашей сестренке письмо на Зеленый Остров. Пусть она и свихнутая, но помочь не побоялась! -Ядвиига не свихнутая, Вилле. -Все-все, не свихнутая! Она молодец. А вы все, как я уже пообещал, сгниете и сдохнете! Должно быть, Ядвиига и Людо Лагунный подняли и отремонтировали оставшиеся корабли… Но я не мог поверить, что кошка предала меня. Опомнившись, я осознал, что Пиромант уже на полпути ко мне, неспешный и грациозный, что странно смотрелось с его беспрестанно меняющимися дикими гримасами. -Что ты теперь сделаешь, крыса? Одолеешь меня этой штукой? Ты и держишь-то ее с трудом!… Откуда она у него?… Какая разница, просто взгляни на это посмешище! Что?! Бритвоклюв упал с неба без единого звука и набросился на кота! Когти огромной птицы вонзились под его ребрами и рванули вверх. Виигу, пошатнулся, но устоял: мусукулистое тело откинулось в противоположную сторону, задние лапы согнулись, а шипастые подошвы башмаков с силой впечатались в черепицу. За считанные секунды я обратился с мольбой к Вулпазу, Блаженному Бартоку и всем четырем Сезонам сразу, в надежде, что птица Гвидо поднимет и скинет ненавистного кота наземь. Но кот выстоял! Не выбрав в отчаянный момент рабочей лапы, он выбросил вперед голову и с силой вонзил свои мелкие острые зубы в птичью лапу. Это оказалось достаточно, чтобы ястреб отцепился от него и взмыл обратно в небо с возмущенным клекотом. Ошарашенное выражение на морде Фелеса сменилось смущенным, а после и вовсе веселым. Кот расхохотался и гордо продемонстрировал мне вспаханный когтями нагрудник. Как я ни надеялся, в длинных зияющих щелях не было и капли кошачьей крови! -Видал, как нам везет? Он пригнулся, увернувшись от вновь спикировавшего Бритвоклюва. Теперь мой пернатый спаситель уже не мог застать его врасплох. Кот неумолимо приближался, то и дело уворачиваясь от птичьих атак. Остановившись на коньке последней крыши, он в один прыжок оказался на парапете, заставив меня отпрянуть на противоположный край площадки. Теперь, чтобы добраться до люка, мне пришлось бы подойти к коту почти вплотную. -Ты похож на большой крысиный студень, так тебя молотит… Эй, птица! Птица, спустись сюда, тоже посмотри! Птиииц… Цып-цып-цып! Атака ястреба не заставила себя ждать. Как метеор, набросился он на кота, выбросив вперед восемь изогнутых страшных когтей, готовясь раз и навсегда покончить с глумливой истеричной тварью. "Бритвоклюв, стой! Стооой!…" Но было слишком поздно. Раскрутив чашу в правой лапе, словно пращу, Виигу что было силы ударил Бритвоклюва снизу, сорвав клюв и перебив обе лапы. Отчаянный крик прервал новый удар, уже сверху, когда кот увенчал изуродованную птичью голову второй чашей и, рванув в сторону за ремни, скинул погибающего ястреба с парапета. -Мы хотели, чтобы ты только посмотрел, а не участвовал, - процедил он вслед объятому пламенем Бритвоклюву. - Ну, хоть СМЕС дорасходовали с умом, хе-хех… Ааа-ААА!!! Я ударил, вложив в этот единственный, яростный, отчаянный удар всю ненависть, на какую был способен. Ненависть к Совету Корсаров, что медленно задушил надежды моих братьев, ненависть к Щучьей Лапе, что унижала и третировала весь остров почти семь сезонов, ненависть к Амброузу, что предал и убил Мэйсона. Ненависть к Джереми Стылому, за его гнусные делишки, и к его отцу. Ненависть к Джерому Ненастному и всякому прочему отребью Терраморта, что хоть раз меня задело или обидело. Даже ненависть к полуправдам Гвидо и замечаниям Абрикосины за неубранную постель. Но более всего — ненависть к Вилле-Виигу Фелесу, который из чистой прихоти решил ворваться в мой мир и уничтожить его. Его я ненавидел больше всех. Я надеялся, что разобью ему голову одним ударом. Но удар пришелся по левой передней лапе, той, которой он с нарочитой строгостью грозил мертвой птице. От него она согнулась под противоестественным углом и тошнотворно треснула. Это не убило бы его при всем желании. Но боль и ярость на несколько мгновений ослепили его: -Моя лааапаа!!! Он ранил нас! Он ра… -Тихо, тихо, т-тихо, - настоящему Виигу было так же ужасающе больно, но он отыгрывал свою партию с прежним стоическим упрямством. - Стой смирно! Я все сделаю… Аргх… Надо обездвижить! -Она как плеть, никак не слушается! Болтается!… Этот жирный ублюдок сделал нас калеками! Встречный удар был столь же внезапен, что я даже не сразу его ощутил. Здоровый кулак ударил в челюсть, да так, что я, не удержав равновесия, свалился через проем меж зубцов башенки. -Кретин!!! - только и услышал я. Шестое чувство подсказало, что это и последующие оскорбления Вилле адресовал не мне. Я приземлился на спину, пребольно поймав собственную тень и, собирая плохо уложенную черепицу, покатился вниз. Крыша дома портного внезапно кончилась и я рухнул на что-то мягкое и вонючее. Бедный Бритвоклюв! Он сам не знал, что еще успел спасти мне жизнь: лишь его распластанное тлеющее тело спасло меня от удара о каменный тротуар и вероятный перелом множества костей. Куртка, пропитанная потом и гарью со многих прошедших дней, начала дымиться от соприкосновения с остатками СМЕС, и я без особого сожаления расстался с ней, накрыв ею мертвого ястреба. Вопли Фелеса не позволяли мне побыть с ним подольше, и я поспешил прочь, пока Пиромант или его приспешники меня не настигли. *** Улицы оживали и затихали по мере того, как по ним продвигались отряды разъяренных котов, сминающие встречных мятежников или же сминаемые ими. Но я старался не попадаться им на глаза: я был тише нинианской мыши, когда крался в таящих по мере приближения полудня тенях, все ближе и ближе к калитке. Что-то подсказывало мне, что Виигу - или Вилле - идет за мной, но меня еще тешил тот факт, что меня он хотя бы не учует — даже будь у меня настрящий крысиный запах, он потерялся бы в ворохе ароматов дыма, крови и жареной плоти. То ли еще будет, когда новые корабли причалят к берегу, минуя разрушенную и бесполезную теперь сеть… Меня же самого, как корабль, влекло к маяку. Почему-то я был уверен, что смогу там укрыться и, если понадобится, выстоять против неприятеля. При условии, что идея такая пришла в голову не мне одному, и кто-нибудь, быть может сама Абрикосина, подсобит мне со своим непомерно длинным луком и стрелами. Или же это был самообман, и я лишь пытался, поддавшись инстинкту, прожить еще на пару мгновений подольше. Возможно, ему поддался не я один: калитку, ведущую в город, разбаррикадировали и сожгли, и путь мой преграждали лишь тела ежихи и кота — преследуемой и преследователя. Обогнув их, я свернул с городской дороги и скрылся в зарослях полыни. Некогда очередной король-однодневка задумал разбить под маяком посевные поля, захватив в Цветущих Мхах сотни фунтов земли и десятки кротов. Но то ли добрый чернозем не сдружился с соленой каменистой землей Терраморта, то ли кроты не пожелали пиратам помогать — идея не была воплощена в жизнь. Горе-земледельцы расстались с головами, а их тела послужили удобрением лишь для хвоща, полыни да скудной кровохлебки, пробившимися на месте "поля". Вскоре умер и король, а сорный рассадник остался: сквозь него я и продирался к маяку, осторожно высматривая в зарослях своих и чужих, силясь не зайтись чиханием от едкой пыльцы. Лишь на самых подступах к маяку я увидел в тридцати ярдах пиратскую шхуну, наскоро перекрашенную в оранжевый, и насторожился. Стоило скрыться прежде чем меня увидят… -Эй, стой! Не ошибся я в своих предположениях: собрав последние силы, спотыкаясь, я кинулся внутрь, на ржавую винтовую лестницу, вверх к незрячему оку маяка. Прогнившие деревянные перекладины, служившие ступенями, предательски скрипели, и Фелес, ворвавшись следом, сразу же меня увидел. -Монти, ну зачем? Зачем? - голос Вилле звучал устало и как-то осипло. - Там нет выхода. Кистень свой ты потерял. Никто тебе там не поможет! Лишь очутившись на верхней площадке я разрешил себе посмотреть вниз. Виигу Фелес, стоявший в пыльном квадратике солнечного света, сочившегося через дверной проем, выглядел паршиво: закоптившийся, окровавленный, с покалеченной лапой, кое-как примотанной ремнями чаши у беспрестанно вздымающемуся от спешки боку, но когда он поднял на меня воспаленные от дыма глаза, я не увидел в них усталости. Тело его было ослаблено, но взгляд был полон злого торжества. -Тебе никто не поможет, - он начал подниматься по лестнице, и ступени застонали под его тяжелыми шагами. - Твои дружки тебя оставили. Скоро уже нас станет больше! "Ядвиига на моей стороне!" - выпалил я и попятился к краю платформы. Не было ни камня, ни бутылки, чтобы хоть как-то от него защититься. -Врешь, крыса. Тебя надули, - зарычал он, уже заметно ниже. Одна ступень яростно треснула и, разломившись надвое, полетела вниз. Кот стремительно перенес вес на следующую. Чуда не произошло… -Ядвиига честна лишь с нами, она ни за что не променяла бы нас на поганого грызуна. "Тебя — нет, а Вилле," - я еще немного попятился, впечатавшись взмокшей спиной в холодные железные перила, - "вполне даже да." -Эххе-хе-хееех! "Она отправила этот кистень, чтобы убить тебя! Она сама так сказала, в письме Гвидо-Лису!" Оказавшись, наконец, на площадке, кот неожиданно остановился. Морда его запестрела яростными и недоуменными гримасами, с трудом подавленными натужным фальшивым равнодушием. -И? Она списывалась с лисом, в сердцах написала очередную чушь… Иии, что теперь? Теперь он запросто мог шагнуть и дотронуться до меня когтистой правой лапой или достать и метнуть кинжал мне в брюхо — с такого расстояния он бы не промахнулся. Но вместо этого Пиромант как бы невзначай бросил беглый взгляд на Око Роджера да так и застыл, завороженный. Мутный блекло-рыжий кот в потрескавшемся пыльном отражении выглядел обескураженным и раздраженным. Он не верил собственным словам. -Теперь она может убить нас, - просипел Виигу, и кот в отражении беззвучно повторил за ним. Кивнул и, скорчившись, пожал больным плечом: -Надо было решить ее раньше… -Надо решать этого, жиртреста, и лучше сделать это сейчас! - как мог резко перебил кот собственный дрожащий фальцет, но стоило ему достать кинжал и повернуться ко мне невидимая сила грубо развернула его обратно к зеркалу. -Ты его слышал?! - голос Вилле резко задребезжал под сводом крыши. - Она не ждет меня, она даже готова меня убить, убить нас обоих! "Он прав," - пробормотал я, но никто меня уже не слушал: рожденный сын Балуура силился усмирить нерожденного. -Сделаем, как в первый раз… Скажем, что ты ушел. Она поверит. Захочет поверить. -Хе-хех! А я думал "как в первый раз", переломать ей кости!… -Даже думать не смей! -Очнись, идиот! Выкосив остатки террамортского сброда, она пойдет по наши души — лучшее, что мы можем сделать, это свернуть ей шею! -Ты говоришь о нашей сестре! -Я твой брат!! - исступленно заверещал Вилле. - Я сделал тебя таким, какой ты есть! Это мне ты обязан по гроб жизни, без меня твои изобретения ничего бы не стоили и авторитет твой тоже! Виигу с силой чиркнул по зеркалу лезвием, и пронзительный скрип заставил Вилле зашипеть и умолкнуть. -Это я тебя впустил, - тихо прохрипел Фелес. - Так что если кто из нас и обязан жизнью, так это ты, Вилле. Я решил тебя оставить, когда ты не родился. И я же тебя не прогнал, когда ты напал на Ядвиигу. Вот потому ты и не посмеешь ее тронуть. Воцарилась пугающая тишина, которую целую вечность спустя нарушил Вилле: -Ты так говоришь… потому что у тебя развязаны лапы… вернее одна. Дай мне больше места, и я сам все сделаю… -Я уже сказал, не смей! Внизу послышался стук дерева о камень, заставивших меня и Виигу вздрогнуть, и леди Ядвиига Фелес - вне всяких сомнений, голос принадлежал ей - тихо, но отчетливо окликнула нас: -Кто здесь? Правая лапа кота, та, в которой по-прежнему был зажат кинжал, стремительно и почти неуклюже метнулась к левой, разрезав стягивающий ее кожаный ремень, но сильно порезав при этом локоть. Недоуменный озлобленный визг Вилле ясно дал понять, что нежданная рана была нанесена намеренно. Прежде чем до меня дошло, левая задняя лапа подсекла правую и взбешенный кот рухнул на пол: едва двигающаяся покалеченная кисть силилась удержать здоровую, и когда попытка не удалась, младший Фелес зашелся невообразимыми воплями, выгнув тело дугой и молотя затылком о доски. Вилле хотел завладеть сознанием полностью. Часть двуликого зверя, та, что желала Ядвииге смерти, без особого труда сделала бы это — она жила этим моментом. Но другая ее не пускала. "Миледи, уйдите, пожалуйста!" - крикнул я кошке. Мне хотелось верить, что она послушает меня. Но я не мог оторвать глаз от ее брата, борющегося с самим собой. -Ты… уйдешь… не через дверь! - давясь от слез и смеха, прошипел кот, уже незнамо каким голосом, встал, пошатываясь, и в этот самый момент нанес последних удар. "Ох…" Похоже, что Виигу - Вилле, или кем он был в тот миг - удивился не меньше меня: кинжал не уперся в кожу нагрудника, но прошел через одну из драных щелей, оставленных когтями Бритвоклюва, через промежуток между беспрестанно вздымающимися ребрами, вглубь и вверх — в левое легкое, быть может, даже коснувшись краешка кошачьего сердца. Там и остался. Осознав, что только что произошло, кот в ужасе отпустил рукоять и попытался опереться о перила. Жизнь стремительно покидала совсем еще недавно сильное и выносливое тело через дрожащие колени, через открывшуюся рану на сломаной передней лапе, через темные ручейки, смывающие сбившуюся в пену в уголках рта слюну. Через прорезь в нагруднике. Узурпатор качнулся, обмяк и соскользнул за перила. До меня донесся грохот с одномоментным хрустом множества еще целых костей, а вслед за ним — вскрик, больше похожий на всхлип. Я, все еще едва веря случившемуся, направился к лестнице, обратно вниз, где над простертым на полу котом плакала леди Ядвиига. Осторожность, такт и, возможно, стыд, не давали мне сойти с последней ступени, чтобы подойти ближе, но даже в потемках я видел, что дни младшего Фелеса, Виигу Фелеса, Пироманта и злодея, единого в двух лицах, сочтены: вокруг головы расползался багровый нимб, вывернутые лапы и хвост больше не дрожали, и лишь тонкие окровавленные губы по прежнему шевелились — пугающе живые на уже почти мертвом теле. Ядвиига тщетно пыталась поймать взгляд его огромных янтарных глаз, тех самых, что пугали сотни зверей на двух столь разных разбойничьих островах. Они все еще тлели слабым желтым огнем, но, судя по разможженому затылку, видеть уже не могли. -Ушел… не так… умер. Я убил его… убил… как же теперь… без него? Кошка коснулась взмокшего лба брата лишенными когтей пальцами — быть может, чтобы успокоить и хоть как-то дать понять, что даже сейчас она не оставит его одного. -А, ты… Ядвиига… милая Ядвиига… я его убил… -Я вижу, - сквозь слезы прошептала Ядвиига. -Он тебя… т-тебя не тронет… и… я не хотел… п-прав… правда, не хотел… -Все хорошо. -Не… п-правда, - выдавил он и закашлялся. - Ты… я убил… -Спасибо, Виигу. Кашель утих. Как мог, кот силился успокоиться и принять свою судьбу — и раны помогали ему не меньше слов сестры. -Спасибо… я так рад… теперь… Речь его стала совсем уж сбивчивой и тихой: Ядвииге пришлось склонить ухо почти к самым губам Виигу, чтобы разобрать сказанное. Кошка соглашалась теперь с каждым словом, рассеянно кивая, когда потоки мысли его то и дело обрывались, пока не иссякли вовсе, тело не утратило связь с разумом, а разум - больной, жестокий, вдохновенный и гениальный - не растворился в хриплом тяжелом выдохе под сводом старого маяка. *** "Вы спасли нас!" -Разве? Спасла? Возможно только тем, что не подержала кровопролитие, - кошка рассеянно сомкнула кончики пальцев, которые всего несколько минут назад закрыли дикие мертвые глаза Виигу Фелеса. - Вы и сами прекрасно справились, Монтегю. Вы и ваши звери. Движение крошечных фигур в Пещерной Бухте замедлилось и упорядочилось. Издалека было ясно что победители, жители Терраморта, сгоняют пленных на берег в малые тесные кучки, вокруг которых смыкаются кольца из новоприбывших союзников. "Ну, тогда вы спасли их," - заключил я. - "Не станете же вы перебивать всех пленных? Среди них звери Пироманта, но его больше нет, и те, кто подчинялся из чистого страха, возможно, захотят очиститься от своих деяний." -Вы идеалист, как я вижу, - Ядвиига попыталась улыбнуться. Вышло нелепо, но, как всегда, очаровательно. "Как и Гвидо-Лис…" Я занервничал, и леди Зеленого Острова, как мне показалось, тоже: -Он… "Я не знаю. Утром он определенно был жив." -Ну так… давайте найдем его? - ей хотелось злиться на него, как и прежде, но напускное равнодушие в голосе волшебным образом выдавало тревогу и даже заботу. Или так, или Рейнир был прав, и я ничего не понимал в кошках. Четверо матросов с корабля Ядвииги - того самого, что причалил подле маяка - вызвались отнести тело Виигу на борт, пока Трепач и еще несколько ее недавних вассалов не вызвались сопровождать кошку до Пещерной Бухты. Болтовня одноухого горностая, исполненная простодушным восхищением и барсучьей преданностью, немного отвлекала Ядвиигу от мыслей об умершем брате, а предостережения его упитанного приятеля-крыса не давали запнуться деревянной лодыжкой на каменистой тропе. Я брел чуть поодаль, восхищаясь кошачьей выдержке и с трудом пытаясь принять свое счастье. Я жив и многие мои побратимы тоже живы. А, значит, что и Терраморту жить. Однако какой ценой! Сотни тел усеивали улицы и побережье, пропитав промежутки между камней и галькой кровью. Буквально каждый зверь, участвовавший в битве, потерял в ней кого-то близкого, пробивавшиеся через победные песни храбрящихся пиратов плач и всхлипы не давали усомниться в этом. Вейн Хвостун-младший, Чистый Филл, Печеночник Сворт и Аделаида — вот лишь немногие мои соратники, что сложили головы в тот день. Бритвоклюва и Криспа я увидел раньше. А еще были те, кто выжил, но успел пожалеть об этом. -Я умру под крыльцом "Черной Чайки", - просто сказала одна из Устриц, роняя слезы на обугленное запястье без кисти. - Я не смогу больше играть. Вот! Я бесполезна, никому я такая не нужна. Разумеется, я бросился убеждать ее, что нужна, и что она все еще может петь. Но по словам Устрицы - как ее сестры, сами того не ведая, удобно мне подсказали, это была Амбер - ее талант могли раскрыть лишь струны мандолины. Но впредь играть на них ей было нечем. -Не надо так убиваться! - воскликнул вдруг стреноженный пятнистый кот с опаленными усами. - Лапу можно и приделать, зуб даю! -Знаешь что, рябая харя? - процедила ни то Анна, ни то Абигейл. - Тебе слова не давали, и вообще это из-за твоих приятелей у Эмб теперь лапы нет! -Но… у нее есть еще две пястные косточки, видите? Кровят, значит живые. Если к ним пару пальцев подвести, то, быть может, еще заиграет. Я, знаете ли, плотник потомственный — лапы да хвосты наращивать могу, брат мой носы с ушами вырезает из орехового дерева, а мой отец даже ее светлости леди Ядвииге лодыжки смастерил. Как и Устрицы, я едва не заслушался вкрадчивыми и серьезными росказнями пленного, да так, что и забыл, с каким, собственно, трудом ее светлость леди Ядвиига ковыляет на своих деревянных лапах. И вряд ли сами дочери Агаты верили в то, что Амбер сможет играть, но больно уверенно кот рассуждал об этом. -Ну допустим, - проговорила одна из сестер. - Отпустят тебя на Зеленый Остров, и ты по доброй воле займешься ее лапой? -Ну, - пленный покосился на разномастный отряд из котов, крыс и выдр, что растаскивали побежденных по разным кучкам. - Ну, я надеялся, что мне позволят остаться на Терраморте. После службы у лорда Виигу меня разве что в работный лагерь к веслохвостым сошлют. Они ведь там с нашими сдружились, можете представить?… И вновь он был не вполне прав: выдры во главе с Людо Лагунным, держались настороженно по отношению к котам, и коты отвечали им взаимностью. Однако лавирующие в бухте корабли двигались резво и слаженно, буксируя на берег обломки фелесова флота и цепляя баграми обмякшие тела. Один лишь перегруженный парусник направился в открытое море, но прежде чем я успел спохватиться на его счет, меня отвлекли. -Вот он! Ядвиига легонько ткнула меня в локоть набалтажником и указала на разрушенный во время первой атаки домик. Он стоял слишком близко к берегу, отброшенный взрывом бушприт проломил крышу и основательно развалил одну из стен. На оставшейся от нее насыпи из дерева и камня сидел Гвидо-Лис — сидел к нам спиной, настойчиво обращаясь к тому, кто прятался в доме. Изодранный кафтан не мог скрыть, как потряхивает его торчащие исхудалые плечи, но говорил он спокойно и уверенно, как и всегда. -…Просто посмотрите на себя со стороны, капитан. Какое восхитительно жалкое зрелище! Неужели вы не хотите быть достойными своих подчиненных? Им хватило смелости вытянуть вас из под обстрела. -Именн… кх-кхно! Они хоте… Кха-ххх! Хотели, чтоб я жил! -Они ушли сражаться и почти все погибли. Почему вы не хотите составить им компанию? Что бы они не хотели, какие бы надежды вы сами не чаяли — не править вам "Семиногим Осьминогом"! -Гвидо, я же просила тебя не встава… "Осьминогом"? Там Бертрам Сухохвост?! - появившаяся невесть откуда Абрикосина приблизилась к лису и заглянула в разбитую прихожую. - Ох, благодарствую, его-то мне и надо! -Я надеялся, он покажется сам, миссис Линден. Белка перелезла через насыпь и с большим тругом выволокла из дома едва живого горностая, из груди которого по прежнему торчал обломок стрелы. -Я сама ему покажу, у нас неоконченный разговор есть… Эй, на берегу! Здесь еще один к Вулпазу доброволец! Когда пара дюжих выдр утащила Сухохвоста прочь, а Абрикосина ушла за ними следом, Гвидо, наконец, развернулся и наши глаза встретились. Он был ужасно слаб, но держался, как мог, достойно, едва заметно опираясь о рухнувшую часть стены. Шея была исколота, изранена золотым Звеном, которое, очевидно, уже забрал Винс. В лапах лис бережно держал то, что еще совсем недавно было его хвостом. Правый глаз едва открывался и его налитая кровью багровая склера была темнее серой радужки. Лишь Сезоны да покойный Пиромант знают, через что моему другу пришлось пройти в своем плену. -Доброго здравия, Монтегю, - отсалютовал он и улыбнулся. По телу разлилось приятное тепло, возвестив, что наше лето Первых Всходов еще никуда не ушло. "Доброго здравия, Гвидо." *** Я не возражал побыть живым костылем для них обоих: Ядвиига опиралась о мое правое плечо, а Гвидо — о левое. Кошка и лис то и дело друг на друга поглядывали, пока я рассказывал им обоим, что произошло в городе после пожара в "Трех Устрицах". Когда я дошел до смерти Бритвоклюва, Гвидо непроизвольно вздрогнул, однако до этого не без восхищения, как мне казалось, слушал про устроенную в бухте огненную ловушку. Спустившись на берег, мы сели на перевернутую шлюпку, и к тому времени я уже закончил. Возникла неловкая пауза — похоже, никто из моих спутников не горел желанием расказывать ни о муках телесных, ни о муках выбора: плачевное состояние Гвидо говорило само за себя, а Ядвиига не хотела обсуждать то, как предпочла помочь не брату, а сомнительному другу и его странным последователям. "Все к лучшему, так или иначе," - заключил я и двое изувеченных зверей с готовностью со мной согласились. Народу на берегу заметно прибавилось. Плененных сопротивляющихся связанных зверей зверей начали собирать на палубе побитого, лишенного весел "Семиногого Осьминога" — не всех, но самых злобливых и опасных: поджигателей Виигу, матросов самого Сухохвоста, каких-то перебежчиков из наших, террамортских. Вооружившись канатами, выдры во главе с самим Людо отбуксировали предательское судно подальше в воду. -Вы не смеете… кх-кх-ххх! - из последних сил капитан Бертрам Сухохвост оперся о перила глядя тона на пестрящие мелкими обломками волны, то на покачивающуюся на расстоянии выстрела лодчонку, на веслах которой сидела пара сильных каланов, а на носу стояла вооруженная луком и стрелами Абрикосина. Острие заряженной стрелы едва заметно мерцало синим. -Смеем! - просто выкрикнула она и, пустив в борт стрелу, добавила: - Это вам за все хорошее! А тебе, шмат крысиного дерьма — за Линдена! Раненый не успел отпрянуть, и спустя пару секунд вторая стрела вонзилась у него над ключицей. Взвизгнув, он повалился на палубу, по которой уже потекли потоки голубого пламени. Белка подняла с пола открытый сосуд, закупорила и, как могла далеко, швырнула в направлении галеры. Сосуд канул в море, не пролетев и полпути, но он и не понадобился. Когда лодка причалила к берегу, а Абрикосина подошла к нам, крики на корабле затихли, уступив реву прожорливого огня. "Все к лучшему, так или иначе," - повторил я, но белка, похоже, даже не услышала меня: -Я хочу отсюда убраться, Монтегю! Вот мы и снова вернулись к старому разговору… -И не я одна — сотни рабов хотят покинуть это гиблое место! Нам нужна провизия, нам нужно судно, и нам больше не нужно разрешение хозяев, мы свободные звери! Мы вложили более чем достаточно, чтобы таковыми считаться! Воодушевленная казнью давнего своего врага, она, казалось, перестала бояться всего на свете. Что-то подсказало мне, что сейчас она уже готова была заполнить второй большой корабль, чтобы упиться местью еще больше. Корабль! "Конечно, Аб… то есть Олмонд! Я отпущу тебя и остальных, даже дам вам тот корабль, чтобы вы могли доплыть до Южноземья и Цветущих Мхов." Рядом застонала какая-то мышка, и Абрикосина, опешив от моего непротивления, вново стала собой: осторожно извлекая из лапки малышки крупную щепу, она рассеянно отвечала: -Мы… мы не уместимся на одном корабле. Тем более, поврежденном. Кроме того, запасы… -Запасы следует расходовать осторожно, это правда, - внезапно подал голос Гвидо-Лис. - Возможно, имеет смысл сперва пополнить их усилиями наших друзей с Зеленого Острова. -Это займет много времени, Гвидо. Что мы будем делать осенью и зимой? -Быть может, год, я этого не исключаю, миссис Линден. Однако же оцените плоды этого ожидания… *** -Итак, враг наш всё, - взобравшись на импровизированную трибуну из старого бочонка, провозгласила Щучья Лапа. - Можно сказать, мы выиграли с вами первую свою битву и тотчас же закончили войну. Молодцом, засранцы и засранки! Никто не удивился тому, что она выжила в минувшей битве, хотя довольны были не все: добрая четверть собравшихся островитян, включая Устриц и почти всех Хвостунов, демонстративно держалась поодаль. Остальные жители Терраморта, перемешавшись с последователями Ядвииги, слушали внимательно, расположившись вокруг Председательницы. Сама Ядвиига Фелес - а так же Людо, Абрикосина, Гвидо и я - занимали второй ряд, сразу за членами Совета Корсаров. -Вынуждена признать, что нам в этом сильно помогли наши чудные союзники — тухлохвостые со своими рабами и нормальные ребята с Зеленого Острова. Честь им и хвала, что так кстати поддержали Совет! Помогли… Четверть недовольных возрасла до трети. Жиденькие аплодисменты не сулили ничего хорошего. -Не взирая на все пережитое дерьмо вместе, как мне думается, мы сможем отстроить Блэйдгирт заново, наладив все нужные и не нужные союзы… эээ, подойдя к какому-никакому компромиссу… -К слову о Совете, - пошатываясь и морщась то боли, поднялся с земли Гвидо-Лис. - Хотел уточнить, насколько тебе, Гвендолин, компетентно говорить от лица Совета? Разве он не распался? Горностайка смерила его уничижающим взглядом, каким-то чудом сохранив бодрый радостный тон: -От чего бы ему распасться, дорогой мой Гвидо? Мы все здесь в сборе, живые и относительно невредимые — дай нам вернуться, в замок, и все встанет на круги своя! -Я так не думаю, - хитро улыбнулся он в ответ. - Совет Корсаров был сформирован после гибели короля Хейзелблэйда и победы над Морскими Бродягами. И состав его должно было пересматривать после смерти входящих членов… или же потрясений, показывающих его, ммм, некомпетентность. Одобряющий шепоток пробежал по толпе, заставив шерсть на загривке Щучьей Лапы встать дыбом. -Постой, постой, рыжая ты морда, - в голосе послышалось привычное сиплое презрение. - Не думаешь ли ты устроить голосование? -Почему бы и нет? Я не вполне уверен, что тебя поддерживает большинство островитян, а учитывая, что ты потеряла Блэйдгирт, почти все корабли и это не говоря уже о замке… -Твои тухлохвостые друзья не являются большинством, если ты об этом, - правый глаз у горностайки задергался. - А ты, ты сам, не пользуешься той народной любовью, которую сам о себе вообразил. Не начни ты мочиться легковерным ненудачникам в уши, они бы и не попрятались, как тараканы под половицы. Тогда бы столько рабов н убегло. Тогда бы, куцая ты задница, мы не были были бы так разобщены в момент нападения пучеглазого психа! "У нас был план…" -У нас было много планов, Белкин Друг, и осуществили вы их в том числе благодаря мне! Даже ваша ловушка для котов без меня бы не сработала! Скажешь, что нетона? Так что если этот фанатик покоцаный метит вдруг в Председатели — то, клянусь клыками, я задавлю его! Гвидо дождался, когда стихнет громкий - но, как я заметил, не слишком многоголосый - рокот одобрения. Прочистил горло. Незаметно, но ощутимо оперся на мое плечо. И снова заговорил: -Я не мечу в Председатели, Гвендолин. Но я знаю зверя, из которого Председатель выйдет много лучше, чем из меня и уж, тем более, из тебя… Винсент, встань, пожалуйста… Итак, я предлагаю выбрать в качестве Председателя Совета Корсаров Винсента-Лиса. Гвидо опустился на землю и резко выдохнул. Недоумение, подозрение, озарение, восторг — все эти чувства мелькнули в моем сознаниислучае подобно вспышке молнии. Поймав обеспокоенный взгляд Ядвииги, я мысленно похвалил себя за догадливость и приготовился к представлению: -Тха! Этот недоумок?! Да он тебе в пику на такую должность не пойдет! -Если это даст ему право в любой момент снять меня с должности казначея — вполне пойдет. -Он не возглавлял сопротивление узурпаторам! -Он участвовал во всех ваших вылазках, предоставил убежище многим пиратам в своей гильдии. Даже когда не горел желанием. -Это я помогла вам с сетью! "А ты попробуй докажи," - не без наслаждения вставил я свои пять медяков. - "Винс руководил процесмом не меньше твоего!" -А еще, со слов многих авторитетных островитян, помогал выкрасть йоллы со СМЕСом. "Именно! В то самое время, пока ты пряталась в гильдии!" Билл Великокрыс, почти ослепший от ожогов, услышав перепалку, зашелся угрожающим рыком, напомнив мне про мое нежданное избиение в бывшем саймоновом доме. -Это не дает ему никакого права… "Знаешь, что дает ему права? Восьмизвенная Цепь! Да, та самая нелепая золоченная ветошь, которая и обозначает вашу власть!" Младший лис с робкой надеждой расправил скрепленные звенья, показав их всем присутствующим. -Это смехотворно! - взвизгнула Щучья Лапа. -Это очевидно, - внезапно возразил Винсент. - Я приложил немало усилий, чтобы найти Цепь, хватаясь за все загадки Гвидо и любые подсказки Монти. Пока вы собачились из-за ерунды, устаивали травлю и барсучий суд" я нашел ее всю! Впихнул под свою крышу всех этих проглотов, поддержал тухлохвостых, когда стало ясно, что без них никак. Я… Я, знаешь ли, не хуже тебя выложился. Много лучше, я бы сказал! -Пока я до… -Умолкни уже! - как-то чрезмерно громко рявкнул он и принялся со злобливым видом что-то искать. Догадливый Гвидо любезно предложил ему шляпу, и Винс, пунцовый и взволнованный, бросил ее на земь: -Ты бы у своего бугая взяла щит кулачный… или что еще, - буркнул лис и обратился уже к толпе. - Итак… эээ, друзья… У вас есть выбор. Либо вы переизбираете истеричку, упускающую заговорщиков из под носа и режущую трактирщиц на апперетив… либо избираете занудного упрямого меня, чтобы мы вместе восстановили этот многострадальный остров. Если вы за нее, киньте монетку - пуговицу, пряжку, шпильку, что у вас там вообще осталось - в выемку щита. Если за меня — те же штуки, только в братнину шляпу. Выбор за вами, и да помогут Сезоны лучшему из нас! *** И Сезоны помогли лучшему из них. Потрепанная широкополая шляпа наполнилась ценным барахлом, не кратно, но все же больше, чем щит: его собственный вес не перевешивал содержимого лисьего убора. В тот момент никто не спрашивал мнения бывших невольников, но они и сами отказались участвовать — дабы доказать Щучьей Лапе и ее последователям, что желающих видеть Винсента-Лиса во главе Совета Корсаров хватает и без них. Звери Зеленого Острова так же не стали принимать участия, их ждали куда более важные дела: ремонт кораблей, суд над всеми участниками заговора Пироманта, что не провинились настолько, чтобы их казнить - по крайней мере, сразу - решения, наконец, о том, кто останется на Терраморте, а кто отправится на Зеленый Остров. Так, например, верный Тепач высказал желание остаться с Ядвиигой, сопровождая ее дальше и в этом путешествии, и в любом другом, где Олли так же останется охранять крепость с юной наследницей. С десяток пленных котов были рады остаться в изгнании на Терраморте, в их числе, разумеется, были поклонники Устриц. Последние остались глубоко разочарованы и разгневаны решением Винсента оставить Щучью Лапу в качестве начальницы над ненавистными рыболовами и потому решили заняться собственной добычей морских лакомств, собрав команду из крыс, выдр и нескольких котов. Разумеется, решение Устриц нисколько не обрадовало Совет, но обширный круг прежних почитателей заведения Агаты мог запросто учинить бунт, если бы Винс и кто-либо еще посмел ставить палки им в колеса. Все любили эту троицу, кроме, быть может, горностайки с Великокрысом, да хозяев "Черной Чайки". Когда остров охватил ужасный смрад и, наконец-то дошел ход до погребения погибших, я даже решился распрощаться с последним своим золотом: отдал обе свои серьги Устрицам на покупку гроба, дабы добрая грубая трактирщица Агата Пуд-с-Четвертью упокоилась мирно в земле, а не на дне морском. Ни то, чтобы ей было от этого сильно легче, но эти несколько тяжких дней, панихидных дней, были наполнены слезами, неожиданными откровениями и удивительными сентиментальностями. Только Виигу Фелес не нашел тогда упокоения: его забальзамированное тело Ядвиига решила всенепременно отвезти домой, на Зеленый Остров, дабы он нашел последний приют на родной земле, рядом с двумя самыми близкими существами — матерью и тем самым, настоящим нерожденным Вилле Фелесом. Под напором невинного шантажа Гвидо Винс подтвердил, что отныне все рабы Терраморта свободны, при условии, что помогут восстановить остров до следующего лета, отстроив часть домов и суден из того самого кровавого строительного фелесового леса. Кроме того, он предоставил Гвидо для их возвращения тот самый огромный бриг, нареченый казначеем не иначе как "Блаженный Барток". Как вы уже поняли, Гвидо остался казначеем, а Щучья Лапа - начальницей над рыболовами. Саймон остался командовать медленно оправляющимся флотом, а вот на место Билла было решено взять Стейна из огромного семейства Хвостунов, толкового и смышленого парня, рьяно и неукоснительно исполнявшего новую должность начальника службы безопасности, от того сильно напоминавшего мне Мэри. Амбициозная хорьчиха Порция возглавила Торговую Гильдию под чутким руководством самого Винсента. По сути мы с Винсентом были нарасхват: не решаясь оставить свою Гильдию, лис выполнял и обязанности Амброуза, руководя стройкой за неимением лучшей кандидатуры на роль градостроителя. Я же помогал ему, подбирая соответствующую литературу, чертежи и карты, выполняя заветную роль архивариуса и картографа. И, разумеется, теперь мои апартаменты были в полном моем распоряжении! Чудом не тронутые захватчиками, они еще были полны ящиками с горючим, но стеллажи, окна и стол были нетронуты. Так я и стоял однажды, глядя из-за стола в окно, вдыхая запах полевой осенней кухни и свежей древесной стружки, когда ко мне подошел Гвидо. -Мы так и не нашли Амброуза Честного. Среди мертвых его не было и среди находящихся здесь живых тоже, очевидно. "Я… догадывался." -В самом деле? "Хлипкий парусник вышел из Пещерной Бухты под шумок, как раз когда там мельтешили корабли леди Ядвииги. Он там, я точно знаю, Гвидо. Я найду его, чего бы мне это ни стоило." -Ммм… Времени это точно будет стоить. Сейчас нам нет до него дела. Здесь его ищут, на Зеленом Острове его тоже будут знать, я постараюсь. Иргаш и Рифтгард будут предупреждены о его внешности и гнилом норове. Он никому не навредит покамест, он никому не нужен, Монтегю. "И хвала Сезонам! К слову о Сезонах, Абрикосина намерена отплыть с первым же заплывом "Бартока" в Страну Цветущих Мхов." -Никак посетит аббатство Рэдволл, что-радо-всем-гостям? "Возможно. В любом случае, в Южноземье она не вернется, слишком все там напоминает ей о Линдене. Такое… нинианское, знаешь. Рэдволльцы терпимее отнесутся к ее биверистским взглядам." -Будешь по ней скучать? "Мы будем вести переписку… проклятие, конечно буду! Быть может, мы, как вы с Ядвиигой…" -Не стоит "как мы с Ядвиигой", Монтегю. Пусть лучше будет, как у товарищей по идее. В первую очередь. Вас должны связывать узы дружбы и единомыслия, а не старых ран и разочарований. "Это какая-то очередная страшная и захватывающая история из твоего лисячества, верно?" -Я не ломал себе лапу, чтобы Винса обвинить, если ты о таких, гм, историях. Но да, с нашей дружбой связана примерзкая тайна… Я как-нибудь потом тебе расскажу. К слову, Ядвиига отплывает уже завтра. "Так скоро?" -Да. Ее ждут великие дела у нее дома, а здесь она оставит лишь усердных временных помощников. "Вы помирились?" -Мы и не ссорились. Я вел себя в своем естественном роде, и она это понимает. Никто не в обиде. "Хвала Сезонам! Как хвост?" -Не прирос. "Ну правда!" -Пятнистый зазнайка из фелесовых подшил мех к деревянным бусам, нанизанным на проволочку. Проволочка хомутами фиксируется к обрубку. Ощущения так себе, но выглядит… ну, ты и сам видишь. "Достойно!" -Именно. "Однако у меня вопрос…" -Да-да? "Мы… займемся паломничеством?" -А как же "пропади пропадом со своим биверизмом" и все такое прочее? "Не ерничай! Винс показал себя отличным подопытным кро… то есть лисом. Можно наставить еще с полсотни достойных лидеров!" -Марионеток… "А как получится!" -Что же, Монтегю-Затейник… мне нравится твой настрой. Давай думать, где еще можно взрастить загадки новые взамен отгаданных. Точно! Загадим мир загадками! "Да будут тайны неисчерпаемы, мой друг!"