Посмотреть со стороны

Нам все же удалось прорваться через морг в часовню. И мы прошли этот путь, будучи живыми. Пассос весьма удачно пошутил по этому поводу. Но я все еще сомневался, что мы живы. Во всяком случае, мало кто из "попутчиков" повторил наш "подвиг", пока мы добирались сюда. Думаю работы коронеру и впрямь прибавиться после этой ночи. Пока Пассос вызванивал помощь, я смог, наконец, перевести дух. Привалившись к краю оконного проема, я вдруг ощутил всю боль пережитого мной на этом кладбище. От осознания того, скольких я вновь отправил на тот свет и какими бессмысленными, по сути, были эти смерти, мне стало холодно. Раньше я особенно не задумывался над тем, какова со стороны месть и какой горькой она является. Сладость на губа мстящего? Чушь! Сегодня я, пожалуй, впервые увидел, сколько на самом деле боли способна причинить жажда мести и сколько ее еще впереди. И чем больше ты подпитываешь свою жажду, тем сильнее она становиться и тем больше растет количество трупов позади тебя. Де Марко бы образовательные передачи снимать... Я поступал как он. Я потерял семью - все, что у меня было, и я мстил. Он потерял единственного сына и делал то же самое. Я отказался жить дальше, делать мир лучше по мере сил, я просто сдался этой своей боли. Он отдал всего себя, все, что у него есть на истребление убийц сына. Я подчинил себе боль? Нет. Мы оба - я и Де Марко - подчинились ей... Я подчинился ей. Макс Пэйн, хах! Какая ирония. Я - сама боль. Так я думал... до сего момента. Я ошибался. Жестоко ошибался... Де Марко показал, как я на самом деле ошибался. Я - боль в самом себе и вокруг себя, вот кто я и больше никто. Думая об этом, я ощущал себя таким беспомощном. Мой алкоголизм, моя черная тоска, мое беспросветное отчаяние навалились на меня, смяли, согнули, превратив в того жалкого никчемного старика, кем я и являлся на самом деле. Последняя химера растаяла. У меня ничего нет. - Макс, что с тобой?- меня дернули за руку, буквально оттаскивая от окна.- Сдурел? Захотел обзавестись еще одной дырой в голове? Старина Пассос всегда умел взбодрить. - Я устал...- но не на этот раз. - Пошли, нам нужно уходить. Мой друг вытащит нас из города, но на это ему нужно время. А пока что нам нужно где-то отсидеться. Наверно он не слышал меня. А ведь именно сейчас я сдался. Эта была капитуляция. - Я устал!- я повторил громче, отталкивая его руку. - А я думал, что ослышался. Что с тобой? Я только отмахнулся, но мои ноги так ослабли от этих погонь, что я потерял равновесие и сполз по стене. - Макс?- Пассос присел рядом со мной. Его шершавая ладонь легла мне на лоб. Большие темные глаза смотрели с беспокойством. В них я не заметил ни капли жалости или чего-то вроде этого. Слава богу, что он не жалеет меня. Я сам неплохо с этим справляюсь. - Я устал, Пассос! Это все... бессмысленно. - Бессмысленно будет, если нас тут пристрелит какая-нибудь южная наемная шестерка. - В таком случае он сорвет банк.- Мои губы сами собой расползлись в вялом подобии улыбки. - Если им окажется сопливый пацан, то он неплохой кандидат на место сынка Де Марко, а?- вокруг глаз Пассоса обозначились легкие паутинки мимических морщинок, но сам глаза все также выражали беспокойство.- Местечко-то вакантно. На этот раз не смешно, старина Пассос. - Мне вправду жаль его... - Разумеется, он был таким милым и вежливым мальчиком. И он на все сто это продемонстрировал в баре. Голос Пассоса звучал так серьезно и убедительно, что никто бы не усомнился в том, что он искренен в своих словах, верит в то, что говорит и ни капли не издевается. Однако это подействовало. Я не смог не посмотреть в его лицо, ища признаки безумия. - Здорово же тебя приложили лопатой. В ответ уголки губ Пассоса дрогнули, и лицо озарила задорная мальчишеская улыбка. Мне вдруг стало страшно. Ведь я уже никогда не смогу так. Я слишком стар, разочарован во всем и все что у меня осталось, это мои воспоминания и боль. Но вместе с тем, глядя на его улыбку, мне впервые захотелось жить. Не тащить свое дряхлеющее тело, волоча ноги по земле, а жить. - Вставай, брат!- он встал сам и протянул мне руку. Я посмотрел в его раскрытую грязную ладонь и вместо того чтобы с благодарностью принять ее, отшутился: - Пожалуй, обойдусь,- он удивленно поднял брови.- У бомжа руки чище. - Ты очень мил, амиго. Крепкая ладонь сжала мою, и Пассос рывком поставил меня на ноги, придерживая другой рукой, чтобы я не упал. И чуть не упал он сам. Удар лопатой не прошел бесследно. Пассос застонал и стал заваливаться на меня. И я устоял. Я снова почувствовал в себе силы. Я устоял и удержал его. Вернулись слух и зрение, вернулись силы стоять и поддерживать кого-то. Вернулся прежний Макс Пэйн.