Пап, открой

"Пап, открой!" – Просит пятилетняя Юля. Отец, Ингвар Бориславович, Поворачивается на стуле, И смотрит на банку с кабачковой икрой. Младшей дочери, Чьи волосы медью горят, А глаза не по-детски серьёзны, Ингвар Бориславович, Безусловно, рад Так, что на глазах выступают слёзы. Юля не нуждается в советах, Но отец-то знает: Она слаба и беспомощна, Держит руку на топоре, Падает и вечно ключи теряет, Простужается в сентябре. Когда Юле стукнуло двадцать, Она хлопнула дверью, И будто бы умерла. Год назад Ингвар перестал смеяться, Верить, Взгляд стал треснутым, как стрела. Гай не ждет, Сигарета не потухает, Уникум все блестит на шнурке. Год за год, И жизнь пролетает, Топор все крепче лежит в руке. Сил не хватит на эту гонку, Седина съедает виски отца, Потерявшего глупо своего ребёнка, Ребёнок прячется до конца. Эльб бушует, А сердце – любит, Хоть ты плачься, а хоть ты вой. В этом шуме, Что жизни судит, За дверью голос: "Пап, открой"