Зона комфорта

      Юра не любил обниматься. Ведь разрешишь вот так человеку ворваться в свою зону комфорта — и потом он уже топчется в грязной обуви по твоей душе, не спрашивая разрешения и не извиняясь. Там и так уже многие оставили чернильные следы.       Симпатичная девушка в большом торговом центре с улыбкой предлагает «вдохновляющие обнимашки», а её подруга почти что подпрыгивает с ярким плакатом в руках. Юра шарахается от них, как от прокажённых. Шарахается и от Виктора с Юри, которым уже самим впору устраивать такие глупые акции — вон как восторженно кинулись за халявными обнимашками.       — Вырастешь — поймёшь, — весело фыркает Виктор и треплет его по волосам. У него большая и тёплая ладонь. Виктор, конечно, придурок и балабол, но в последнее время Юра даже готов признать — верит он его ладоням. Но даже когда вырастет, не расскажет этому придурку, что хотел бы, чтобы у него был вот такой старший брат, как он, с такими большими надёжными ладонями.       Юри молчит, улыбается легко и чуточку загадочно, а потом поправляет на Юре криво завязанный шарф, ведь голая шея — это совсем не круто и не красиво. Юра покорно терпит, надеясь, что на лице у него гордое безразличие, не более. С Юри тепло, по-домашнему хорошо.       Мила частенько шутит, что эти два идиота его когда-нибудь усыновят, мол, с ними он совсем прирученный, и весело щёлкает его по носу. На самом деле у Милы чуткие ладони, их прохладное прикосновение к горящему лбу недавно, когда она проверяла у него температуру, ощущается до сих пор.       Яков в такие моменты их перепалок ворчливо гонит их тренироваться, но обязательно хлопает Юру по плечу. Юра давно уже не дёргает вредно плечом в ответ, только кивает легко чему-то сам себе. Ведь с этим прикосновением Яков передаёт ему свои надежды на его яркую победу, и его так не хочется подвести.       Деда тоже не хочется подвести. Они редко видятся, в крепком объятии — горечь вины за все упущенные встречи. И после у Юры так ощутимо покалывает в груди. Эта горечь находит ранку в душе, разъедает, и Юра не знает, куда себя деть.       В Питере частенько ветрено по вечерам, наверное, не самое лучшее время, чтобы гонять на мотоцикле, но у Отабека широкая спина, и Юра вжимается в неё крепко-крепко. С Отабеком тепло и уютно — вот так вот ездить по ярким улицам, сидеть в кафе, тренироваться вместе и даже просто молчать, когда после изматывающих тренировок нет сил.       А ещё с Отабеком так хорошо разделить зону комфорта и потянуться в крепкое объятие. У себя в душе ведь Юра давно уже устроил для Отабека уголок. И шарф он завязывает криво именно для Отабека — чтобы тот, обнимая его, грел дыханием его шею, утыкаясь в неё кончиком носа.       Когда-то давно Юра не любил обниматься. Но с каждым днём всё сложнее убеждать в этом самого себя. Да и не нужно уже теперь. Ведь дорогие ему люди очень осторожно завоёвывают его душу.