***
— Где все? — императрица поднялась и выглянула из комнаты. Метнулась к окну. Народ штурмовал дворец. — Опять революция… — отозвалось зеркало. — Это всё ваши советы! — Евгения поспешно одевалась, — Я следовала вам, но помирать на гильотине не планирую! Проклятое стекло! — она запустила чем-то в зеркальную гладь, та рассыпалась на множество осколков, хором напевавших: — Ты прекрасней всех на свете. Ты теперь наша. — Прекраснее всех на свете, — отзывались зеркала в других комнатах. — Замолчите, замолчите! — испанка закрыла уши тонкими ладонями, — Я больше не нуждаюсь в вашей помощи! — Не нуждаешься?! — взвыли осколки. Им вторили остальные зеркала. — Именно так! — Евгения яростно топтала осколки. — Неблагодарная! — Антуанетта отбросила веер, — Посмотрим, как ты без меня проживёшь. Зеркала молчали сорок девять лет. Монтихо с честью перенесла гибель сыновей, мужа. Она постоянно была с кем-то. Лишь бы не оставаться наедине с зеркалом и соблазном позвать. Она посещала корабли во время Первой Мировой. Лишь бы забыли её влияние на франко-прусскую. Она осталась в Англии. Лишь бы не увидеть её снова. Евгения не звала её даже на смертном одре. Антуанетта пришла сама. Она с минуту разглядывала испанку, и в старости не утратившую своей красоты, что-то решая. — Пойдём со мной, — вдруг предложила она, — Пойдём. Монтихо слабо улыбнулась и отрицательно покачала головой, а потом просто застыла в кресле недвижимая и величественная. Бездыханная. — Ты прекрасней всех на свете, Евгения, — печально прошептала королева по ту сторону зеркальной глади. Она снова осталась одна. Пора было искать новую жертву.Часть 1
21 июля 2017 г. в 23:39
Когда Евгения впервые посмотрела в одно из зеркал Елисейского дворца, она не заметила ничего необычного. Всего-то зеркало в золотой оправе времен Людовика Шестнадцатого. Казалось бы, ничего не предвещало беды.
Пока зеркало вдруг не отразило красивую женщину в пышном платье восьмидесятых годов прошлого века. Она оглядела юную испанку, цокнула языком и поманила пальцем ближе к стеклу.
— Ты сюда навсегда? — спросила она, зачем-то вытягивая гласные.
— Н-не знаю, — пролепетала девушка.
Женщина странно вытаращила глаза, безумно рассмеялась и ушла в зеркальную даль, шелестя необъятными юбками. Де Монтихо так и осталась стоять вплотную к стеклу и бездумно глядеть непонятно куда. Она никому не рассказала о происшествии. Потому что думала, что ей привиделось.
Через четыре года графиня появилась здесь снова. Теперь уже в качестве императрицы. Зеркало, что она видела здесь в свой первый приезд, убрали. И слава Богу, думала она.
Евгения разглядывала свое отражение и свадебное платье, улыбаясь чему-то своему. Вдруг в тишине комнаты послышались шаги. Монтихо обернулась. Никого не было. И тут в зеркальную гладь постучали.
— Какая красавица! — послышался до ужаса знакомый голос, — И я такой была в день своей свадьбы. Будто вчера только замуж выходила.
— Кто в-вы? — девушка отшатнулась от зеркала.
— Мария Антуанетта, — королева снова рассмеялась, — А ты мне нравишься. Такая же, как и я. Полная надежд.
На этих словах испанка вздрогнула. Антуанетта закатила глаза и вздохнула.
— Если понадоблюсь, скажи «Зеркало, зеркало, что на стене, кто прекраснее всех, поведай мне», — снисходительно произнесла австрийка.
— Не п-понадобитесь, — прошептала Евгения.
— Не загадывай наперёд, — покачала головой Мария, — И тебе когда-нибудь понадобится кто-то, кто поймёт тебя.
Мгновение, и Монтихо снова увидела в отражении себя. Теперь сложно было сказать, что и в тот раз ей это показалось.
Испанка нервно расхаживала по комнате. Париж был дорогим городом. Балы, приемы, салон Меттерних. Уместно ли просить о роскоши для себя?
— Зеркало, зеркало, что на стене, кто прекраснее всех, поведай мне, — задумчиво произнесла она, постукивая пальцами по стеклу.
— Стучать необязательно, я тебя прекрасно слышу, — заметили оттуда, — Так зачем звала?
— Я могу просить о новых платьях, украшениях? Я могу просить о роскоши? — выпалила Евгения.
— Ну естественно, — Антуанетта закивала, жутковато улыбаясь, — Девочка моя, ты же императрица. Проси, чего пожелаешь.
— А Наполеон… — начала было девушка.
— Что Наполеон… он, как и Луи, выполнит любое твоё желание, уж я позабочусь, — бывшая королева щелкнула веером, — Но услуга за услугу.
— Что я могу сделать? — встрепенулась Монтихо.
— Всего-то ничего, — Мария потупилась, потом посмотрела Евгении прямо в глаза, — Возроди мою память. Вешай портреты, ищи вещи. Отстрой дворцы. Поклоняйся мне, Евгения. И тогда я помогу тебе во всём. Любой вопрос, и я дам на него ответ. Невелика цена, правда?
Девушка заворожённо кивнула.
— Вот и договорились, — австрийка довольно потёрла руки, — И ещё. Пусть напишут как можно больше твоих портретов. Ты тоже достойна поклонения. Ты прекрасней всех на свете, Евгения.
Опальная королева расхохоталась и исчезла. Монтихо бессильно упала на кушетку. В голове крутилась лишь одна мысль — оправдать те усилия, что Антуанетта в неё вложила.
Евгения бросала деньги на ветер. Евгения заказывала один портрет за другим. Евгения давно перестала считать платья и украшения. Евгении снесло голову. Казалось, все зеркала шептали: «Ты прекраснее всех на свете». Кажется, Мария Антуанетта, безумно улыбалась, смотрела на неё отовсюду. Кажется, её голос постоянно нашёптывал: «Живи, как будто это твой последний день». Кажется, она отслеживала каждый её шаг, каждую покупку. Антуанетта решала, что ей надеть, что кому сказать, какую вещь из её коллекции приобрести. Антуанетта решала, как повести себя Франции на международной арене. Антуанетта решала всё.
— Что случилось? — Антуанетта даже стул умудрилась достать и теперь выслушивала Евгению сидя.
— Идёт спор об испанском наследнике. Мы… Я не согласна с позицией Пруссии, — Евгения не решалась сидеть в присутствии полупризрачной покровительницы.
— Пруссия… — австрийка прикрыла глаза, — Фридрих, прусский король, воевал с моей матерью. Солдафон.
— Что мне делать? — спросила испанка, — Сказать Наполеону?
— Конечно же сказать, — Мария раскрыла веер, — Это же интересы твоей страны. Какие тут могут быть сомнения?
— Но я императрица французов, — возразила Монтихо.
— Я тут тоже пыталась… — бывшая королева кисло улыбнулась, — Они не примут тебя, никогда не примут. Можешь не пробовать.
— Ладно, — Евгения склонила голову, — Вы правы.