Всё песня та ж — сюжет избит: Глупец велит — мудрец гласит (с). Толпа. Иоганн Вольфганг Гёте. Фауст
***
Эггси думает, что с тех пор, как место Галахада перестало пустовать, жить ему (жуткий эгоизм, но что поделать) не становится проще. Не то чтобы он рассчитывал на другое: отбор, холеные претенденты, все сплошь аристократы да выпускники элитных вузов, новые испытания и глупые ставки (да-да, пятьсот фунтов на малыша Эда, он вас ещё нагнёт). Это не было чем-то неординарным или обыденным: рыцари гибли на заданиях, уступая место более молодым и дерзким. Работа тайного агента — это риск. И если ты не готов умереть, то отправляйся домой, минуя естественный отбор. От Мерлина. С любовью к чужим страданиям и унижениям. Гэри не выдвигал (пока ни разу: родственников у него почти не было, а тащить друзей «с улицы» не хотелось, им и без того хреново) своего кандидата, предпочитая остаться в стороне от общей суматохи. С новым рыцарем он познакомится позже, в кабинете Артура или ещё где, не суть. Анвин просто отсиживался в кабинете, пил виски и никого не трогал. Он не говорил «да, назначьте меня папочкой несносного сноба с серебряной ложечкой в одном месте». Или «мне совершенно нечем заняться, сэр, свалите на меня вашего чёртового племянника». Даже не думал о подобном! Вытерпеть (воспитать?) одного наглого и очень настырного парня, в навыках (и что уж там? почти победе) которого не сомневается никто. Артур привёл мальчишку на голову выше его самого, представил (Гарри Харт, прошу любить и жаловать) и вручил своей «правой руке». Гэри был «правой рукой» Артура лишь по легендам, но тот, видимо, опустил очевидный факт. — Эггси? Это что, собачья кличка? — выдал Харт пренебрежительно. Чёртовы снобы, чтоб их. — Гарри? Родители фанаты Королевской семьи и серебряных ложечек в заднице? — на остался в долгу Анвин. — Может быть. — Тогда вам безумно повезло, мистер Харт. — О, думаю, вы правы. — Рад, что вы можете думать, — Эггси махнул устало рукой. Отбиваться от зазнавшихся молокососов было делом привычным, — не каждому обладателю серебряного сервиза это дано. Обычно они нанимают тех, кто делает это за них. В ответ Гарри очаровательно улыбнулся. Пацан впитывал информацию, как губка, дерзил и отшучивался. Штатные агенты оказались без ума от Гарри Харта, как и весь лечащий персонал. Пожалуй, дружить с медсестрами было полезно. А природное очарование творило чудеса. Эггси терпеливо и крайне вежливо улыбался на очередную оду в честь «такого красивого парня». Это пройдёт, думал он, нельзя настолько болеть человеком. Всеобщую одержимость Гарри Анвин ещё бы пережил (о, вы просто не бывали на миссиях по внедрению в секту), если бы тот целенаправленно не пытался залезть в штаны к Эггси. И с чего такое желание возникло (особенно после трогательного первого диалога) непонятно. — Со всем уважением, сэр Гавейн, — говорит Гарри и закидывает ногу на ногу, — но я бы вас трахнул. — Я польщен, Гарри, — Эггси не меняется в лице, продолжая разбирать документы. Отчёты, отчёты и ещё раз отчёты. Мерлин в последнее время просто помешался на них, заваливая бумагами (переделай; дополни; вычеркни кое-что), а не работой «в поле». Будто бы намеревался довести Гэри до нервного тика, чёртов сукин сын. — Нет, правда, плевать на пару лет разницы, я бы вас разложил на этом столе и хорошенько выебал. Или вы меня. Без разницы, — продолжает Харт, пошло улыбаясь. — Я всё ещё польщён, — он выдохнул, удерживая себя от того, чтобы не долбануться головой о стену. Или не врезать дотошному Харту, выбивая из кудрявой головы дебильные мысли. — Вы высказались? А теперь на выход. Думаю, дверь вы сами найдёте. — Мы ещё увидимся. Харт ловко огибает стол и влажно целует старшего агента в губы, резко уклоняясь и избегая прямого удара в нос. Гэри не особо старается задеть мальчишку, так, припугнуть хочет, чтобы пространство личное не нарушал своей хитрой рожей и загребущими руками. — И, все же, я бы вас трахнул! — бросает напоследок Гарри и вежливо улыбается Мерлину. — Сэр! — Серьёзно? — координатор вскидывает брови кверху, а Эггси лишь устало отмахивается в ответ. — Хотя, мне плевать, я тут по делу. — Не сомневаюсь… Эггси думает, что ни за что в жизни не переспит с Гарри, и в эту же ночь Гарри втрахивает Гэри в мягкий — непременно ортопедический, весь из себя дорогой и классный — матрас. Будто мальчишке плевать на все видимые и невидимые границы. Мужчина стонет, подмахивает бедрами навстречу быстрым нервным толчкам и мысленно называет себя (да и юного Галахада, если уж на то пошло) мудаком. Они сталкиваются в холле Штаба, рядом с пустующей — хотя бы на тот момент — комнатой. Гэри немного пьян, а чёртов Харт отменно целуется. Дальше — по накатанной.***
— Со всем уважением, сэр, — хрипит Гарри, вытирая мокрый лоб ладонью, — но я вас трахнул. Дважды. — Пошёл ты, — вяло отзывается Анвин. И, правда, пошёл он. За водой, потому что в горле ужасно пересохло. Как в пустыне Сахара, в которой Гэри по «счастливому» стечению обстоятельств прожил почти неделю. Просуществовал, если быть точнее. Едва не умер, если вдаться в подробности.***
Отношения становятся путанее и все чудесатее, как выразилась бы Алиса. Потому что Гарри продолжает обхаживать Эггси, интересоваться его здоровьем и совать шаловливые ручонки туда, куда не следует, но очень хочется. Они трахаются, подражая долбанным кроликам или той самой Касси Райт* с её «последним дебютом», и Гэри это вполне устраивает: отношения романтического характера для агентов, серьёзные и на постоянной основе, — утопия. Маленький мохнатый пёс, живые цветы на подоконнике, общая постель и оладьи по утрам. Что может быть глупее? Что может быть желаннее? Семья — отличное слово. Семья — отличные люди. И не важно, по крови вы семья или… просто. Главное, что вместе и поддерживаете друг друга. Гэри тоже хотел семью, но у бывшего военного была лишь пара могил на севере Лондона. И третья яма, застывшая в ожидании самого Анвина. Смерть, как заядлая спутница, верно шагала рука об руку с Кингсмен и его агентами, а ей всегда трудно… противостоять. Секс — это гораздо честнее. Без обязательств, нервотрепки, переспали и разбежались, что тут сложного? Видимо, что-то было, потому что «переспали» затянулось на три с половиной месяца, а «разбежались» все никак не приходило. — Что это? — интересуется Галахад, разглядывая первые страницы «The Sun», спрятанные за тонким стеклом. Они занимали большую часть несущей стены, привлекая излишнее внимание. Кабинет Гэри был таким же голым, как и его хозяин прошлым вечером (и этим утром): ни картин на выкрашенных в голубой стенах, ни антикварной мебели, ничего, что могло бы отвлечь от работы. Простой кожаный диван, мягкий ковёр, стопы в котором едва ли не утопали, и громоздкий стол из дуба. Ни кресел, ни журнального столика. Минимализм во всём. — Ты мог бы и постучаться, — фыркает Гэри, отрывая взгляд от очередного отчёта. Иран в эту пору очень богат на события. — Мог бы, — мальчишка просто пожимает плечами и шлепается на диван. Под махровым халатом нет и намёка на одежду, и это бросается в глаза сразу же. Как и россыпь засосов на бледной шее. Дотошный, весь из себя идеальный Гарри просто не подвязал халат поясом, выставляя на показ всё то, чем наградила его природа. Маленький сукин сын. — Но я не хотел. Анвин только вяло отмахивается от него: — Иди спать, Гарри, ты видел время? Дети в такое обязаны видеть седьмые сны. Анвин был старше Гарри почти на семь лет. Семь чёртовых лет! Не такая уж и большая разница, но при любом удобном случае не кичился упомянуть это. Мол «у меня больше опыта, Галахад». Мол «вам стоит слушаться меня беспрекословно». Гарри ебал в рот послушание, он предпочитал доминировать и властвовать, контролировать ситуацию. — Ваши шуточки, сэр Гавейн, не становятся смешнее со временем, — Харт фыркает и закидывает ногу на ногу. Прям кадр из «Криминального чтива». — Но мне по-прежнему хочется вас трахнуть. Эггси. Гэри почти закатывает глаза в раздражении и усмехается немного криво. Желание Харта вечно всё делать наоборот, так, как ему хочется, изрядно подбешивает. Наверное, потому что Анвин был точно таким же. Два болвана. Мерлин любил называть их (каждого в своем многочисленном окружении, кроме супруги, естественно, у Рокси были особые привилегии) не только так: иногда идиотами, придурками, мудаками… По-разному, но всегда горячо и правдиво. — Так что насчёт газет? — Как же ты меня заебал, — говорит Гавейн и сохраняет отчёт. Поработать ему этой ночью не дадут. Как и выспаться. — Манеры, Эггси, лицо мужчины, — смешливо фыркает Гарри, ехидно улыбаясь. В будущем эта фраза станет его коронной.***
— Почему именно Эггси? — спрашивает как-то Гарри. — Меня так называла сестра. Харт больше не задаёт вопросов, касающихся чужого прошлого, и просто подаёт бывшему наставнику стакан с двойным виски.***
Общее задание не становится чем-то особенным или жутко романтичным, особенно тогда, когда Гарри вытаскивает Эггси из горящего здания. У сэра Гавейна было два выхода: либо взорвать бомбу и подорваться самому, либо сбежать. Он выбрал первое и выжил, успев за десять секунд скрыться в чугунной ванне*. Никто не отменял угарный газ и обломки, из которых не так-то легко выбраться. В ванной комнате было здоровенное окно, а маячок на вороте дорогой рубашки сообщал о местонахождении агента. На помощь пришёл Галахад и… оперативная группа. — С возрастом ты не становишься умнее, — говорит Мерлин и поправляет очки. Видимо, совсем забыл, что они с Гэри ровесники. Анвин говорить не может, поэтому показывает координатору средний палец и до одури уставшие глаза с залегшими под ними тёмными кругами. По телу расползаются свежие раны и ссадины, орда синяков и ещё не затянувшиеся розовые шрамы. Состояние удовлетворительное, но от этого что-то легче не становится. — Но миссия выполнена, мне не к чему придраться. Хотя, нет, я мог бы, но не стану, — Мерлин усаживается на стул подле больничной койки и хватает с прикроватной тумбы яблоко. Швейцарский нож, всегда лежащий у Мерлина в кармане, легко срезает ярко-красную кожуру со сладкого плода, а Гэри раздосадовано морщится, мирясь с тем, что он не может приказать другу не трогать его подношения. Как к богу, непременно спросил бы очкастый заучка. Именно, сказал бы Анвин в ответ и рассмеялся. — О, и поговори со своим мальчишкой, он мне проходу не даёт. Всё спрашивает и спрашивает о твоём самочувствии. Это не мой мальчишка, хочется сказать Гэри, но тот только глаза закатывает. На душе отчего-то теплеет. — Мне плевать, что с тобой случится, — говорит Мерлин, закидывая ногу на ногу, — но если ты сдохнешь, то у Гарри крышу сорвёт, знаешь? У него ведь нет близких, только ты.Только ты. Дьявол побери!
***
— Мне прописали постельный режим, — спустя неделю говорит Гэри, рассматривая Харта. Тот по-прежнему безупречен, красив и просто совершенен. На него хочется смотреть, не отрывая взгляда. — И выпустят из больницы не раньше, чем настанет второе пришествие. — Вот как. — Кто-то должен присматривать за моим домом, — продолжает Гавейн. — Так почему бы тебе не перебраться ко мне? — Это очень… заманчивая идея.