Напуганные мертвецы, или Новое дело Шерлока

      Послышались шаги, и в зал вошли оглушенные всего полчаса назад охранники Шеринфорда, здоровые и с автоматами на плечах.       В это же время с Люциуса Малфоя спали путы и он, повинуясь взгляду Голдстейна, поднялся с колен и отряхнул брюки. Гарри почувствовал, как его пульс ускоряется. Здесь и сейчас он проигрывал уже выигранную схватку. Было очевидно, что охрана под «Империусом» — во всяком случае, приказ Майкрофта Холмса опустить оружие услышан не был.       Тедди дернул было рукой, чтобы снова поставить щит, но Гарри заметил, как напряглись руки бойцов и резко мотнул головой — Тедди не успеет. Никто не успеет возвести щит, потому что (и это Гарри проверял много раз, не жалея сил, времени и патронов) нажать на курок всегда быстрее, чем взмахнуть палочкой.       — Тони, — начала Гермиона тихо, — в чём дело?       — Молчать, — коротко отрезал Голдстейн. — Паркинсон, забери у них палочки.       Паркинсон быстро выполнила указание.       — В угол их. Поттер, встать лицом к стене.       Гарри не колебался, разворачиваясь. Пока обезумевший Голдстейн не отвлечётся и не расслабится, шансов обмануть его нет. Один из лучших аналитиков Министерства, отличный зельевар, пусть и не самый приятный человек — он был надёжен как скала. В нём никто не сомневался.       — Люпин, на колени.       Гарри услышал, как за его спиной встает на колени Тедди и запоздало подумал, что зря поддался на его уговоры и взял с собой. Если они не выпутаются из этой передряги, Ремус на том свете его ни за что не простит.       — Авроры, тоже к стене лицом.       Гарри увидел, как оставшиеся трое из команды встают рядом с ним, и порадовался, что Майкл успел аппарировать. Возможно, он сумеет что-то предпринять.       — Чудно, спасибо, мистер Голдстейн, — произнес Малфой, — разве что вы забыли об этом господине. Мистер Холмс-младший, встаньте на колени возле Люпина. От вас слишком много неприятностей.       Шерлок подчинился, кляня себя всеми известными ему словами. Как, как можно было пропустить самое главное? Ассистент Молли никак не мог быть Малфоем — тот аристократ, и уж наверняка не разбирается в медицине. А вот Голдстейн — зельевар, то есть, как минимум, химик, а возможно, что и с врачебным делом знаком.       — Мистер Поттер, мы вернулись к тому, с чего начали, — произнес Малфой. — Вы даёте Непреложный Обет или ваши друзья и коллеги умирают. Начать мы можем с мисс Грейнджер в этот раз. Никогда не одобрял выбор своего сына.       — Гарри, нет, — прошептала Гермиона и тут же вскрикнула — видимо, Голдстейн применил к ней какое-то заклятие.       Поттер отошёл от стены и вытянул вперед руку.       — Я готов.       Малфой снова взял его за руку, а Паркинсон, не дожидаясь команды, направила палочку в их сторону.       — Подожди, Малфой, — произнес Голдстейн. — Крайний справа, приставь дуло пистолета к виску мистера Холмса.       Один из охранников уверенно подошел к нему, и Шерлок почувствовал, как к коже прижимается холодный металл. Повинуясь командам Голдстейна, второй охранник подошёл к парню по имени Тед. После этого Голдстейн швырнул на пол Гермиону и отошел в сторону, отряхивая руки.       — Тони, объясни, в чём дело! — почти жалобно попросила она, не поднимаясь. Шерлок не видел лица Голдстейна, но голос его был холоден:       — Просто не стоит думать, что ты умнее других, Гермиона. Пойми, ничего личного здесь нет — ты была не худшим главой Департамента магического правопорядка. Но ваше с Поттером время вышло. Мы загниваем в этих ваших маггловских штучках. Нам нужно вернуть миру волшебников его былую силу. Малфой, продолжай.       Малфой кивнул и неожиданно спросил:       — Музыка?       — Что за… — начал было Голдстейн, но сразу же услышал ответ, равно как и все остальные.       По залу действительно полилась музыка — волшебная, невозможно-болезненная музыка, сыграть которую мог в этом мире один человек. Музыка молила, уговаривала, а потом приказывала, и подчиненные заклятью автоматчики невольно повернулись на звук, чтобы увидеть исполнителя. В дверях стояла Эвр, растрёпанная, как обычно, в бело-серой свободной рубахе, и играла на скрипке, закрыв глаза. Шерлок не понимал, в чём дело, но чувствовал, что не может отвести от неё взгляда, даже если очень захочет. Её лицо было еще более измождённым, чем в прошлую их встречу, как будто что-то сжигало её изнутри. Шерлок сглотнул, чувствуя боль в груди. Боль, чем-то отдаленно похожую на ту, что он испытал, когда Джон выкинул его из своей жизни после смерти Мэри. Боль от потери чего-то очень важного. Сестры.       Глаза Эвр раскрылись, и охранник, стоящий возле Шерлока, нажал на курок. Пуля вылетела почти беззвучно, и (возможно, Шерлок это себе придумал) летела очень медленно, пробивая в груди Эвр аккуратное отверстие.       Раздались резкие:       — Иммобилус! Экспеллиармус, — произнесенные, кажется, голосом Драко Малфоя. И заботливое:       — Шерлок, ты в порядке, — неужели Джон?       А Эвр всё падала на пол, очень медленно и почти изящно, как в фильмах, а не как в жизни. О том, что ей уже не помочь, Шерлок узнал задолго (возможно, за целых десять, а то и двадцать ударов сердца) до того, как Гермиона подошла к ней и произнесла:       — Она мертва.       Скрипка осталась лежать на полу, падение ей не повредило.