Останешься навсегда?

Леонард не видел Джима вот уже несколько лет. Их жизнь после академии закрутилась-завертелась и развела двоих лучших друзей в абсолютно противоположные друг другу стороны, бросая каждого с головой в омут резво сменяющихся событий. Леонард помнил тот день, когда после выпуска провожал его на перрон, прощаясь не то на два года, не то навсегда. Джим, в идеально сидящей на нем солдатской униформе, махал ему, едва ли не по пояс, вывалившись из окна, освещая своей широкой улыбкой надвигающийся на вокзал вечер. Обещания того, что он отправятся на службу вместе, сменились понимающими словами: «У тебя ведь семья, Боунз. Ты должен быть с ними». Леонард принял это, прижимая к себе беременную невесту и листая журналы с картинками уютных загородных домиков, идеально подходящих для воспитания ребенка. Джим был шафером на их свадьбе и присутствовал во время слушанья о разводе и разделении имущества, чтобы после потащить лучшего друга в бар, травя байки о солдатских подвигах и врачебных буднях. Джослин отобрала у него дом, большую часть сбережений и машину, зато оставила дочь, исключительно благодаря которой Леонард не мог позволить себе удариться во все тяжкие, проклиная и оплакивая годы своей жизни, потраченные непонятно на что. Лучший курсант. Легендарный хирург. Никудышный отец. Он винил себя в том, что из-за него его малышка слишком быстро выросла, научилась большую часть вещей делать самостоятельно, пока он сутками пропадал на работе, а потом встречала его счастливой улыбкой, в любое время дня и ночи, когда её непутевый папочка возвращался домой после очередной смены. «Ты должна быть в постели, Джоанна Маккой», - укоризненно говорит он всякий раз, устало стаскивая с себя обувь, наступая на пятки, когда дочь встречает его среди ночи, улыбается, чмокает в щеку и действительно идет спать, посчитав свою миссию выполненной. Умная восьмилетняя девочка, в которой Леонард почти не видит себя, и разве что прозрачные зеленые глаза напоминают о том, что в них есть общая кровь. Леонард пишет Джиму СМС не чаще раза в месяц или тогда, когда у него не остается сил держаться. Он не всегда получает ответы, всякий раз боясь, что Джеймса Кирка взяли в плен где-то в далекой жаркой стране или убили где-то посреди пустыни. Но Джим на удивление живуч, и Леонард не сомневается в том, что он выживет. Да, боится, но не сомневается ни единой секунды. Однажды ответ приходит после нескольких долгих месяцев, когда Леонард начинает ненавидеть зиму и то, что из-за погоды случается всё больше несчастных случаев, так что он может не появляться дома по несколько суток. «Она такая же упрямая, как и ты», - Леонард моргает, вспоминая суть их разговора, и набирает номер дочери, чтобы в который раз за день убедиться в том, что с ней всё в порядке. Он знает, что Джим вернулся в город, потому что получил серьезную травму, не позволяющую продолжить дальнейшую службу, и теперь перешел в стан офицеров запаса, но не решается ему позвонить. Джим тоже не спешит, и Леонарду думается, что это, наверное, слишком сложно – оттуда вернуться сюда. Он снова погрязает в работе и медицинских картах, пока Джо настойчиво не дергает его за край свитера в один из свободных вечеров, и не сообщает о том, что на носу вообще-то Рождество, и они нуждаются в ёлке, гирляндах и обязательно носках, которые можно повесить не на камин (за неимением оного), а на дверцу шкафа. Леонард смотрит на своего маленького ангела и понимает, что она не просто сообщает, а требует, интонациями в голосе напоминая его самого. «…упрямая, как и ты». Он оставляет заявление об отпуске на столе у начальства, потому что он, черт возьми, доктор, а не киборг, который живет на подзарядке из ирландского кофе и дрянных сэндвичей. Леонард подхватывает своё сокровище на руки, впервые осознавая насколько она выросла, и без сомнений шагает в сторону торгового центра, украшенного к предстоящему празднику. Джо носится из отдела в отдел, сгребая в корзину гирлянды, мишуру и переливающиеся блестками шары, а Леонард позволяет ей это, украдкой присматривая, какой из всего обилия подарков мог бы приглянуться его золоту. Она похожа на маленького эльфа-помощника Санты, когда нахлобучивает на растрепанные светлые кудряшки цветастый колпак, а он больше походит на злобного Гринча, получая от дочери обруч с острыми ушами, но Джо смеется, и он готов хоть сейчас переодеться в костюм зеленого гоблина, если она того пожелает. - Пап, кофе вредит здоровью. Он вызывает проблемы с нервной системой, психическим здоровьем и мешает усвоению важных микроэлементов, а ты и так пьешь его литрами на работе. Да, я всё знаю и не нужно на меня так смотреть, - малышка грозно смотрит на него снизу вверх, когда официант подходит, чтобы принять их заказ и уверенно отменяет всё сказанное ранее своим отцом, указывая маленьким пальчиком на строчку с горячим шоколадом в меню, отобранном у Леонарда. - И где ты этого понабралась? - Леонард тихо смеется, потирая переносицу. Джо гордо восседает на мягком красном пуфе посреди какой-то кафешки, выбранной наугад, и с трудом сдерживает желание сунуть свой любопытный носик в пакет с покупками. - Я Джоанна Маккой – это у меня в крови, - она вздергивает тот самый нос, демонстративно отворачиваясь в противоположную от пакетов сторону. Леонард прижимает дочь к груди, утыкаясь носом в пахнущие фруктовым шампунем кудри и, наконец, понимает, что из общего у них не только глаза. Леонард понимает, что какой бы взрослой не казалась ему Джо, но весь день на ногах для ребенка, да ещё и на холоде, это слишком большая нагрузка. Он не спит всю ночь, сидя у кровати дочери и стараясь сбить температуру всеми подручными способами. Для человека, который всё время проводит в больнице, у него дома ничтожное количество медикаментов. Леонард бездумно листает список контактов, раздумывая, кому можно было бы позвонить и попросить привезти лекарство, с досадой понимая, что звонить ему некому. Он долго смотрит на выученный наизусть номер, всё не решаясь нажать на кнопку вызова. Джо свернулась калачиком на его коленях – маленькая и беззащитная, тихо сопя заложенным носом, уткнулась в его живот. - Алло, Джим… Джим появляется на его пороге меньше чем через полчаса, будто сейчас не раннее утро и нормальные люди не должны спать. Он застывает в дверном проеме укутанный в теплый шарф так, что видно только синие глаза да светлую макушку. Джим выглядит старше, но не старым. Будто ему всё ещё двадцать, только морщинки в уголках глаз стали немного глубже. Он укоризненно смотрит на Леонарда, когда тот начинает извиняться, потому что «на то и нужны лучшие друзья, Лен, так что закрой рот». Джим возится с ними весь день, помогая Леонарду по мелочам. Греет чай, пока он несет Джо в ванную, чтобы смыть с неё липкую пленку пота и немного сбить жар прохладным душем. Убирает беспорядок, который Леонард развел в доме, мыкаясь из угла в угол, в поисках чего-то подходящего. Гладит Джо по волосам, когда он отрубается в кресле совершенно обессиленный, но спокойный, потому что медикаменты помогли привести ребенка в чувство и она больше не мечется по кровати из-за температуры и может нормально дышать. - Останешься на ужин? – Леонард приваливается плечом к дверному косяку, всё ещё сонный после нескольких часов сна в неудобном положении. Он сжимает в руках две чашки с ароматным кофе и почти чувствует на себе осуждающий взгляд дочери. Джо весело играет с Джимом, предварительно показав ему свою коллекцию моделек машин, среди которых чудом затесался звездолет, так что они решают, что было бы неплохо придумать историю о славном капитане Джеймсе Кирке (девочку приводит в восторг наличие у нового друга военного звания) и его верном экипаже, который не страшится бескрайнего космоса и смело ступает там, где ещё не ступала нога человека. Джим удивленно вскидывает брови, глядя на старого друга, будто не понимает, чем заслужил честь остаться на рождественский ужин, который принято проводить в кругу семьи. Он не семья, просто не смог отказать в помощи, потому что Леонард в ней нуждался. - Останешься навсегда? – Джо неловко забирается ему на руки, цепляясь горячими ладошками за его шею. Джим смотрит в искрящиеся зеленые глаза и понимает, что за всю свою жизнь так и не научился отказывать Маккоям.