el manana

Cынюн горит. Трепещет в пламени, облизывающем фарфоровые кости, съедающем мыщцы и кожу. Жарко, Сынюну жарко и хорошо. Утро начинается огнем и скучающим Тэхёном, лениво попивающим ядовито-оранжевый апельсиновый сок из высокого стеклянного стакана. Тэхён водит ладонью по сынюнову животу и тот горит снова. В окно глядит электрическое солнце. Выключить бы его, насовсем, чтобы не горело! На Тэхёне одни только джинсы. Он закидывает босые ноги на спинку покрытого чужой одеждой стула и закрывает глаза. В комнате так жарко, что Тэхён представляет вокруг себя холодное море и большого дельфина со скользкой спиной. У дельфина сынюновы глаза. Хорошо. Если высунуться в окно, можно увидеть как плавятся, словно свечки, пластиковые деревья на улице. Какие-то из них спасают, покрывая стеклянными колпаками, а остальные так и стоят - вязкая зеленая масса течет по стволам. Небо по-прежнему яркое, голубое - оно такое всегда. Полипропиленовое. Сынюн чувствует, как изнутри оплывает тоже. Простыня под ними двумя становится мокрой от пота. Тэхён дышит тяжело, глаза у него полуприкрыты, волосы слиплись от жары. Лежать рядом ничуть не прохладнее, но намного легче. Утра здесь всегда такие - Сынюн не помнит еще ни одного, чтобы не было так жарко. Под вечер все утихает - солнце словно выключают, и с искуственного моря искуственный ветер несет бриз. - Господи, я в порядке, - тянет Тэхён и падает на свежезастеленную постель, раскинув руки и ноги. Окна открыты, чтобы впустить хоть какую-то свежесть в дом. Сынюн с удовольствием бы променял все-все, что у него есть на то, чтобы был вечер и был Тэхён. Никакого утреннего пламени. Может быть, Тэхён думает то же самое, но он ничего не говорит, только втягивает шумно носом запах чистоты. Позже Сынюн наливает себе ядерно-зеленой газировки с восемью кубиками льда и пьет неторопливо, глядя на растекающегося по кровати Тэхёна. Тот тянет к Сынюну руки, жмурится и просит чего-то будто. Сынюн не понимает. Он выливает в тэхёнов рот остатки газировки из стакана, следя, чтобы не вывалился и лёд - вдруг подавится. *** Однажды Тэхён нарисовал у них на потолке звезды фосфорной краской. Сынюн смотрит в эти звезды и чувствует прохладу, исходящую от них. Ее можно потрогать пальцами - дотянись только. Он тянется-тянется-тянется - и ощущает под ладонями холодные тэхёновы руки.