Нет, не хватит

Фаррелл закуривает сигарету, потому что возиться с вейпом лень, церемония вручения Оскар длится бесконечно, когда тебе все равно, кто номинирован и за что. Фантастические Твари взяли статуэтку за костюмы, но в команде дизайнеров сомневаться не приходилось. Колин Этвуд уже может использовать Оскары в качестве крючков для одежды в прихожей, этот, кажется, четвертый. Мужчина ухмыляется, выдыхая дым. Он поздравил эту невероятную женщину лично после официальной части и столкнулся с Редмэйном - поздоровались, обнялись, все чинно и благородно. Только вот разговор не клеился. - Где ты остановился? - В Хилтоне. Снял маме люкс, а сам двумя этажами ниже. Ты? - Ханна выбрала Шератон. - О, мое почтение миссис Редмэйн. Фаррелл не хотел задерживаться рядом с ним, не хотел вспоминать съемки. Их ничего не связывало, его даже в следующих фильмах франшизы не будет. Эдди Редмэйн - гребанный сказочный принц, до того идеальный и безгрешный, что Фарреллу рядом не место. У него была идеальная жизнь: школа для мальчиков, театральная карьера, признанный при жизни гений с целым вагоном наград с Оскаром в качестве локомотива. Колин таким талантом не обладал - он никогда не играл в театре и в Голливуд попал через постель, он пил, курил и трахался со всеми подряд. Брал от жизни все, как говорится. И к сорока годам устал брать. Робкий стук в дверь отвлек мужчину от невеселых размышлений. Колин взлохматил слипшиеся от геля волосы - он уже дождаться не мог, когда наконец отрастут виски и достаточно будет причесаться, чтобы выглядеть хорошо. Мама бы спускаться не стала, она наверняка еще полночи будет рассказывать подругам по телефону, кого она видела и кто во что был одет. Комплимент от отеля? Он потянул ручку на себя и едва не выронил сигарету изо рта. На пороге мялся Редмэйн, смотрел украдкой из-под порядком укоротившейся челки, будто боялся, что его прогонят, как обычно гоняют фанатов, пробившихся через кордон охраны. И стоило бы, но Фаррелл просто не мог. Колин уже давно чужие желания насквозь видел. Взять Миллера - пальцем помани, он и ноги раздвинет, и за щеку возьмет. Стихийное бедствие, а не человек. Ему все надо, не важно зачем, просто надо. Группа? Отлично, только тогда и петь, и играть. Наркотики? Всегда да, когда можно - можно, когда нельзя - сойдет и трава. Фаррелл сам таким был. Но Эдди... Он же сам как все эти сказочные звери, такой правильный, что желание запачкать его становилось нестерпимым. - Ты ебнулся совсем? Что ты здесь делаешь? Беги обратно в свою счастливую идеальную жизнь, Эд. Англичанин сменил смокинг на джинсы и спортивный бомбер, спрятал лицо за прозрачными очками и козырьком кепки. Он смотрелся школьником рядом с Фарреллом, опершимся о дверной косяк своего номера, с его отросшей за вечер щетиной и расстегнутой до середины груди рубашкой. Кто-то вышел из-за угла коридора, оба мужчины вздрогнули, Колин дернул Редмэйна на себя и прижал к захлопнувшейся двери. Сиюминутный испуг выжег кислород из легких, требовалось вдохнуть, но сделать это было невозможно. Эдди смотрел в пол и сутулился так, что разница в росте едва ли на целую голову сошла на нет. Фаррелл жег взглядом, как раскаленными углями, тонкая прослойка воздуха между их телами вибрировала от не высвобожденного напряжения. - Что ты делаешь? Что ты, блять, делаешь?! - Я не знаю... - Ты хоть понимаешь, как ты рискуешь?! Что ты хочешь от меня?! Зачем ты здесь?! - Колин ударил ладонью по двери над головой Редмэйна, вырывая того из оцепенения. - Что происходит в твоей голове?! - Я не знаю... Не знаю! Я уйду... - Его голос срывается, с крика на шепот. - Кто ж тебя теперь отпустит. Фаррелл рычит это в его губы, подняв лицо за подбородок, и целует. У Эдди расширяются зрачки, Колин никогда не целовал его просто так, только в качестве поощрения, которое тот заслуживал не всегда. Англичанин стонет и цепляется за чужие плечи, чужое колено вклинивается между его ног, давит, мужчина сжимает и разводит ладонями ягодицы, насколько позволяют узкие и несомненно дизайнерские джинсы. Воздуха отчаянно не хватает второй раз за несколько минут, Фаррелл отрывается от его рта, прижимается лбом ко лбу, жмурится и держит за основание шеи сзади, чтоб Эдди не шевелился, замер, терпел и слушал. - Отодрать бы тебя сейчас как заправскую шлюху, чтоб плакал, кричал и звал на помощь, - он отрицательно водит головой из стороны в сторону и Редмэйн повторяет его движения, как марионетка. Не может иначе из-за руки на его затылке. - Точно бы дорогу сюда забыл... Только мне не все равно. Давай, Эд, у тебя есть последний шанс уйти и лечь в постель к своей очаровательной жене, которой нравится Шератон. Или ты приползешь под утро, оттраханный, пропахший сигаретами и другим мужчиной. Все еще горишь энтузиазмом? - Когда я с тобой, горю не я. Горит мир вокруг... Они никогда не затрагивали вопросы мотивации: Редмэйн просто приходил и получал то, что Колин мог ему дать. Оба тихо надеялись, что все прекратится так же внезапно, как и началось. Но что-то как всегда пошло не так. И сейчас в глазах ирландца горело адское пламя. Редмэйна схватили над локтем, потянули в сторону спальни и бросили лицом на кровать, но он знал, что это лучшее, на что можно было рассчитывать. С Фаррелла бы сталось и на плечо его закинуть, физическая форма позволяла, только как бы мужчина над ним ни издевался, его достоинство он не принижал. Или Эдди просто хотелось так думать, и он не собирался анализировать почему, чтобы случайно не осознать, что влюбился. Как мальчишка. Как в школе. Как точно не стоит влюбляться, когда тебе тридцать пять и у тебя счастливый брак. Миллер всего этого был лишен, ему можно было бы совершить такую оплошность. Такая ошибка только подогрела бы интерес к молодому актеру, и Редмэйн даже позавидовал ему на какую-то долю секунды, а потом Колин буквально содрал джинсы с его задницы и спустил до колен белье. Оставалось только надеяться, что с Эзрой такого не происходило, потому что спросить Эдди бы не посмел. У него нет монополии на Фаррелла, ни у кого нет. Колин опустился на корточки, развел половинки и прошелся по расщелине широким движением языка. Редмэйн выл и умолял, мужчина толкался в узкое колечко мышц языком, а потом пальцами, прижимаясь зубами к внутренней поверхности бедра, но не кусая. Нельзя оставлять следов. Когда кожи коснулась шероховатая ткань чужих брюк, Эдди подобрался на мгновение, а потом расслабился, зная, что принять придется не мало, а без боли удовольствие не ощущается так остро. Хриплый смешок Фаррелла над самым ухом заставил волоски на загривке встать дыбом. - Знаешь, я ведь тебя не ждал. Так что и резинки у меня нет... Колин загнал в него член одним слитным движением, и Эдди захлебнулся стоном. От каждого толчка сводило горло, фантомная память тела или чужие пальцы на шее были тому причиной не столь важно. Редмэйн задыхался, выдирал себе волосы от оглушающих его пошлых хлюпающих звуков и отдрачивал себе, пока Фаррелл не опомнился и не запретил к себе прикасаться. Хотя он, кажется, слишком увлекся - вылизывал усыпанную родинками и веснушками шею любовника. Его ладонь легла поверх руки Эдди, стиснула сильнее. - Давай... Я сейчас... Миллион вспышек фотоаппаратов на дорожке перед церемонией меркли перед этим ощущением, хоть и не было слез на глазах и желания потерять сознание. Наслаждение ядом разливалось по крови вместе с ужасом от осознания того, что Фаррелл кончил в него и сейчас сперма потечет по ногам. Мужчина перевернул его на спину, наслаждаясь растерянностью Редмэйна, провел запачканными пальцами по узким губам. Его член все еще оставался твердым, хоть Колин и кончил, и распирал его изнутри. - Ты же не думаешь, что после твоих слов мне хватит одного раза? Не волнуйся, потом я помогу тебе избавиться от...последствий.