Яблоки

Время неумолимо, оно просачивается сквозь пальцы. Мне кажется, что я только вчера лежал на грязном полу в Визжащей хижине и прощался с жизнью, но после я очнулся в Мунго и стал «героем», даже получил орден Мерлина первой степени, и все благодаря неугомонному Поттеру. Стоило только вспомнить Поттера, как ноги сами потянули к кухонному окну, из которого было прекрасно видно гравийную дорожку к дверям и старую скрипучую калитку. Поттер раз сто предлагал починить эту калитку, и так и не понял, зачем мне терпеть этот ужасный скрип. Может когда-нибудь я ему объясню, что так мне спокойней, что я предпочитаю знать, когда меня навестят нежданные гости. Это глупо и иррационально, с учетом того, что сквозь мои охранные чары даже муха не пролетит, но к старости видимо ума не становится больше. Я каждый раз ругаю себя за эту дурацкую калитку, называю старым остолопом, но рука не поднимается ее починить. А может все дело в том, что через эту калитку проходит только один малолетний герой. Я так и не смог предсказать амплитуду его посещений, так что как только скрипит калитка, я весь подбираюсь, откладываю книги или научные журналы подальше на полку, и иду на кухню. Пока я лежал в Мунго, Поттер с завидным упрямством приходил и таскал мне сначала апельсины, а потом яблоки. Я несколько раз порывался их выбросить или отдать колдосестре, но сам не знаю, почему я каждый раз останавливался и со странным трепетом брал очередное яблоко из вазочки. Они были сладкие, сочные, краснобокие, и я вгрызался в их мякоть, чувствуя себя маленьким ребенком. Но самым противным было чувство странного удовлетворения от сияющего лица Поттера, когда он видел, что я съел очередное яблоко. Я ненавидел себя за эту слабость и обзывал себя старым сентиментальным идиотом, но все равно пропускал тот момент, когда в моих руках снова оказывалось яблоко. Поттер не был моим единственным посетителем. Когда я смог более-менее нормально разговаривать, ко мне стали таскаться все эти отвратительно благодарные и слащаво виноватые гриффиндорцы. Меня передернуло, стоило только вспомнить эту вереницу виноватых лиц: Макгонагалл, Грейнджер, Уизли всех возрастов, Шеклболт, который стал министром и все преподаватели Хогвартса. Я до сих пор с отвращением вспоминаю громкие рыдания Хагрида, мокрые глаза Макгонагалл и неуклюжие извинения, которые мне совершенно не нужны. Новоявленный министр магии торжественно вручил мне орден Мерлина и принес официальные извинения Министерства, подкрепленные существенной компенсацией. Минерва, конечно, сразу объявила, что мне будут рады в Хогвартсе, как только я поправлюсь, на любой должности, которую я пожелаю. Она временно исполняла обязанности директора, но заверила, что естественно это мое место, и оно меня ждет. Я, ни капли не стесняясь, высказал им все, что думаю об их прощении. Когда мне нужно было, чтобы они помогали мне, сдерживали своих неугомонных студентов от неприятностей, пока я с трудом сдерживал Кэрроу от авад, они с чистой совестью делали все, чтобы натравить этих оболтусов на меня. Минерва тогда покрылась красными пятнами и, едва сдерживая слезы, умоляла меня о прощении. А мне стало стыдно, бесконечная усталость накрыла меня с головой, так что я махнул рукой. Застарелая злость отступила, я не мог обвинять их в предательстве, потому что сам никогда бы не поверил в собственную невиновность. Я принял все их извинения абсолютно неискренне, и заверил, что не держу на них зла, чему никто не поверил, даже я сам. Хотя зла и правда не было, сил на него не осталось, но и на прощение сил тоже не было. Я не нуждался в их признании, мне просто не хотелось ни с кем разговаривать. Они все достаточно быстро поняли, что их компания меня не бодрит, а только вызывает зудящее раздражение. Их многочисленные виноватые взгляды и слезливые благодарности только усугубляли дело. Так что после вереницы повинных визитов паломничество прекратилось, ведь со смертью Лорда, я не стал добрее, и менять своего отношения к окружающим даже не собирался. Я делал все, что делал не ради всеобщей любви, а из чувства вины и долга. Газеты раздували из меня какого-то благородного героя. После прочтения некоторых статей, я чувствовал, как стирается зубная эмаль от интенсивного скрипа. В такие дни Поттеру во время его визитов доставалось за все, и за его неуемный героизм и за это идиотское «обеление» моего имени. Поттер дулся, огрызался и хлопал дверью, в такие моменты я думал, что он больше никогда не придет, но на следующий же день он возвращался, сидел возле кровати хмурый, надутый и без яблок, но возвращался. Никогда не мог понять его ослиного упрямства. После подобных сцен всегда вставал вопрос о его вменяемости, ведь кто согласится мириться с подобными унижениями, но важнее был вопрос его мотивации. Неужели посттравматический стресс толкал его на мазохистские поступки, это пока было единственное объяснение, которое я придумал. Однако положа руку на сердце, я никогда не забывал его слов о лживости этого мира после победы. Что-то в этом отвратительно счастливом новом мире ломало Поттера также как и меня, а может и всех причастных. Изломанным душам не дано обрести покой. Я по-прежнему чувствовал иррациональную ответственность за этого мальчишку и ненавидел себя за это, но именно это чувство не давало мне выставить Поттера за дверь. Когда меня, наконец, выписали, я вздохнул с облегчением. Надо признать, что колдомедик продержал бы меня там еще пару недель, но я довел до истерики всех колдосестер, некоторых даже не единожды, так что весь Мунго встал на мою сторону, когда я изъявил желание уехать. Колдомедик тяжело вздохнул, прописал мне несколько курсов укрепляющих зелий, которые я мог сварить с закрытыми глазами, и отправил меня домой. Я трансфигурировал себе мантию и ботинки из парочки газет и уже выходил из палаты, когда взгляд упал на вазочку полную яблок. Я почувствовал нелогичное разочарование, Поттер должен был прийти через несколько часов, но быстро выбросил все эти мысли из головы. Я совершенно не обязан отчитываться перед мальчишкой и уж конечно не буду скучать по его компании. И все же я не удержался и забрал одно яблоко с тумбочки и только после этого ушел. Дом встретил меня запустением, запахом пыли и неуютной тишиной. Я встряхнулся, сбрасывая неприятные ощущения и обругав себя в очередной раз за старческую сентиментальность. День, другой я приводил дом в порядок и наслаждался тишиной и одиночеством, но каждый раз заходя на свою маленькую кухоньку, мой взгляд притягивало румяное яблоко, стоящее в самой середине стола. Я понятия не имел, зачем я его так оставил, но странное чувство тепла и уюта охватывало меня, стоило только на него посмотреть. И каждый раз после нескольких мгновений умиротворения, я приходил в себя, и едва сдерживался от того, чтобы постучать головой об стол. А потом проводил час-два за остервенелым стиранием пыли с полок или за мытьем котлов. Наконец, на исходе второго дня я зашел на кухню, и просто сел за стол. Я гипнотизировал это несчастное яблоко и в голове моей крутились необычайные картины. Я неожиданно вспомнил себя ребенком, когда, убежав от издевательств Поттера и его прихвостней, я спрятался за валунами на берегу озера. Там не было яблони или яблок, но там было тихо и спокойно. Ярко светило солнце, зеленая трава упоительно пахла, мелкие волны плескались у самых ног, а валуны за спиной нагрелись на солнце. Все в этом месте было пронзительно прекрасным, ослепительно умиротворяющим и теплым, просто теплым. Я едва не вздрогнул от своей догадки, вот оно – то тепло, что дарило мне это яблоко. Эти мысли казались такими глупыми, сентиментальными, но вдруг это стало таким неважным. Я был один в целом доме, так почему бы не поддаться этой минутной слабости, быть может, я ее заслужил. Я нерешительно поднес яблоко к лицу и вдохнул пьяный запах лета, это и в самом деле был запах летних дней и беззаботности. И я плюнул на все и просто дышал им всей грудью, как не дышал уже много лет. Мое странное сентиментальное настроение прошло довольно быстро, достаточно было услышать стук в окно. Я тут же отставил от себя яблоко и бросился к форточке, впуская сову. Это оказалось письмо от Макгонагалл, мои вещи остались в Хогвартсе, где их исправно хранили. Она предложила мне забрать их, или открыть камин, чтобы переправить их ко мне домой. Мне совершенно не хотелось ехать в Хогвартс, все еще свежи были воспоминания, так что я отправил ответ, что открою камин и буду ждать все свои вещи. Признаться на тот момент, я еще не решил, что буду делать, но о возвращении в Хогвартс даже не задумывался. Я знал, что эльфы Хогвартса прекрасно упакуют все, и мое присутствие совсем не обязательно. Спустя час я сидел в гостиной и ждал прибытия своего скарба. Вот сработал камин и к моему удивлению из него не появились сундуки и коробки, а вышел неугомонный Поттер. Мальчишка был перемазан в саже. Он с хмурым лицом стоял посреди моей гостиной и держал в руках бумажный пакет, из которого выглядывал красный бок яблока. - Почему вы не сказали, что Вас выписывают? – Спросил он обиженным тоном, и весь изобразил вселенскую обиду. -С каких пор я обязан перед Вами отчитываться? – Признаться, в голосе моем было в десятки раз меньше яда, чем обычно. Сам не зная почему, я не хотел обижать уже и так надутого Поттера. - Я переживал, между прочим. – Как-то совсем по-детски заявил Поттер. – И я бы помог Вам. - Чем же? – К горлу привычно подкатило раздражение. Мне было так восхитительно тихо одному, но глупый мальчишка вновь переворачивает все с ног на голову. - Я… - Поттер замялся и стал судорожно обыскивать взглядом гостиную, силясь, видимо, придумать достойный ответ. – Я бы мог прибрать там или приготовить еду, Вам нельзя пока напрягаться. - Для этого мне вполне достаточно магии. – Я был уже порядком раздражен, и хотел только, чтобы Поттер убрался прочь из моей гостиной, с моего ковра и из моего дома в целом. – Я полагаю, Вы уговорили Минерву пойти на этот бессовестный обман с моими вещами? - И ничего не обман! – Мальчишка смутился и запустил руку в карман, доставая оттуда уменьшенные сундуки и коробки, и продолжил с вызовом. – Я же принес ваши вещи. Просто предложил профессору МакГонагалл помощь. - Положите вещи на пол. – Поттер мгновенно подчинился. – Ну, раз Вы благородно выполнили свои миссию, камин за вашей спиной. Видимо эти слова стали для него спусковым крючком, парень сразу набычился и напряг все тело, словно мог таким образом прирасти к полу и не дать себя вышвырнуть. - Вы мне даже чай не предложите? – Нахально начал Поттер, но под моим взглядом немного сдал позиции, и договаривал уже моему ковру. – А я Вам яблоки принес. Глядя на эту вихрастую голову, я почувствовал нечто неподдающееся описанию, и оно же толкнуло меня к фразе, у которой могли быть неконтролируемые последствия. Собственно они и были. - Кухня там. – Я махнул рукой в сторону двери, в таком маленьком доме невозможно было ошибиться. Поттер просиял и унесся быстрее урагана, опасаясь, что я передумаю, и это заставило меня почти улыбнуться. Я же, повинуясь неясному порыву, взмахнул палочкой и внес Поттера в список допущенных к моей двери и камину. Я даже не стал искать себе оправданий, все равно мальчишка мне жить не даст, если не сможет прилетать как снег на голову, так что я просто пожал плечами и отправился следом. С того самого дня Поттер имеет наглость заявляться ко мне в дом пару раз в неделю. Сначала меня жутко раздражало его присутствие и болтовня, хотя я бы уже должен был привыкнуть к нему еще в Мунго. Но правда была в том, что в Мунго я пролеживал бесконечные часы в койке, развлекаясь старыми выпусками «Вестника зельеварения». Теперь я был дома и мог занимать свой досуг варкой интересных зелий или исследованиями, и Поттер со своим неконтролируемым графиков визитов, выводил из себя не хуже Логботтома в его бытность студентом. По каким-то даже мне непонятным причинам, хотя кого обманываю, по очень даже понятным причинам в виде психически травмированного малолетнего героя с, по-видимому, некой разновидностью стокгольмского синдрома, я терпел несколько недель. Я оказался обладателем воистину ангельского терпения: Поттер за эти три недели был доведен мной до бешенства не больше 4 раз. Но всему приходит конец и моему благодушию тоже, так что в один из визитов, я, ничуть не стесняясь, накричал на мальчишку и вышвырнул его за дверь, отправившись в лабораторию. Нечего было являться, когда у меня эксперимент в разгаре. Спустя почти три часа, когда мой эксперимент завершился и весьма успешно, я направился на кухню в поисках еды, запоздало вспоминая, что ничего не приготовил. Уже на лестнице из подвала я ощутил приятный запах жаркого и печеных яблок. Стоило зайти на кухню, как я понял, что мой нос меня не подвел. На столе стояла тарелка мясного рагу с картофелем, а в центре стола исходил паром румяный яблочный пирог. Во рту против воли набралась слюна, я решительно выглянул в гостиную в поисках Поттера, но его не оказалось. Я тщательно обнюхал еду и проверил на наличие зелий и ядов, эта привычка никогда меня не покинет. Мастер Зелий, который не распознал добавки в своей еде, просто недостоин звания Мастера, хотя всегда бывают исключения. Моя же ситуация усугубилась войной, непростым характером и ненавистью большей части населения магической Британии старше одиннадцати лет. Еда была девственно чиста и пахла по-прежнему недурно, так что, пожав плечами и отбросив мысль о том, что это готовил Поттер, я приступил к позднему обеду. После горячего мясного рагу я был в настолько благодушном состоянии, что отвесил мальчишке мысленный комплимент, но стоило мне только откусить пирога, как комплимент грозил вылиться в полноценную оду. Понятия не имею, где Поттер научился готовить, но этот пирог был восхитителен, в меру сладкий с хрустящей золотистой корочкой и теплой яблочной мякотью внутри. После полуголодного детства и весьма однообразной еды в Хогвартсе мне никогда не было особого дела до вкуса еды, я никогда не был гурманом или чревоугодником. Я ел, чтобы жить и никак не наоборот. Но этот пирог заставил меня пересмотреть взгляды на еду в целом и выпечку в частности. Решив, что пройдя две магические войны и отучив несколько поколений оболтусов, я вполне могу насладиться простыми радостями, особенно такими вкусными. Я с наслаждением съел три куска пирога и даже после этого я смог заставить себя отставить тарелку с пирогом, только потому что впервые в жизни осознал значение фразы «лопнуть от еды». Чувствуя себя тяжелым и неповоротливым, я добрел до кресла у камина и даже нашел в себе силы вяло поругать себя за обжорство и потакание мелким слабостям. В таком ленивом и откровенно зажравшемся состоянии меня нашел Поттер. Мальчишка выскочил из камина с самой хмурой миной на планете и молча сел в соседнее кресло. Я был в настолько прекрасном ленивом оцепенении, что даже не стал его отчитывать. Так в прекрасном для меня и видимо неуютном для Поттера молчании мы просидели около получаса, когда мальчишка начал ерзать и тихонько, но очень горестно вздыхать. И мне вдруг тоже захотелось устало вздохнуть, но не при Поттере же. - Говорите, Поттер, а то я уже опасаюсь за обивку кресла, ваше шило в нем сейчас дыру протрет. – Я подобрался, согнал сытую негу и перевел взгляд на парня, который сейчас хлопал глазами, как совенок. -Вы умеете шутить? – Его тон даже чуть-чуть задел меня, я что, по его мнению, не человек что ли? Впрочем, я все еще был настроен довольно благодушно. - Поттер, не испытывайте моего терпения. – Грозный тон заставил мальчишку сразу подобраться, и теперь он выглядел так, словно в любой миг готов сорваться и защищаться. Военные замашки во всей красе. Их я давно уже приметил у Поттера, было не сложно узнать свои же привычки. - Вы злитесь на меня? – Парень был внешне спокоен, только глаза горели настороженным огоньком. Сразу почувствовал себя пожирателем младенцев. - Злюсь. – Даже не подумал я врать, он ведь хотел честности. Поттер закусил губу, на его лице промелькнуло выражение, которое я даже не смог расшифровать, а мальчишка тут же отвернулся. Молчание затягивалось, теперь оно уже и мне не казалось спокойным. Я сверлил затылок Поттера взглядом, и вдруг заметил, как он странно подергивает плечом. Я проработал учителем двадцать лет, и пусть я был самым злобным учителем за всю историю Хогвартса, но всегда умел видеть предвестники нервных срывов и истерик. Ученики младших курсов зачастую слишком малы, чтобы спокойно жить несколько месяцев без родителей, старшекурсники пытаются сброситься с крыши от несчастной любви или предстоящих экзаменов, так что все учителя, ну кроме Бинса и Трелони, быстро научились видеть даже небольшие отклонения от нормы. Я даже несколько растерялся, на моей памяти у Поттера ни разу не было срывов, а, видит Мерлин, поводов у парня было предостаточно. Поттер, конечно, никогда не был образцом хладнокровия или спокойствия, он всегда быстро заводился до праведного пылающего гнева или колючего раздражения. Истерик не было, по крайней мере, не на моих глазах. Не знаю, как Поттер перенес мои новости о том, что он крестраж, но в Мунго, когда он говорил об этом в его голосе, позе, глазах я видел усталость обреченного и спокойствие смирившегося. Мне казалось, он переживет это все, как делал всегда, просто ему нужно время. Поттер всегда был толстокожим и казался обладателем устойчивой психики. Стоит признаться, я опешил. Истерики на моем факультете всегда гасились зельями, суровыми беседами и спокойными советами. Как справлялась Минерва с буйными львятами я никогда не задумывался, но ведь это и не львенок – это Поттер! Я быстро призвал успокоительное из шкафа и в секунду оказался около его кресла. -Поттер, выпейте это. – Я протянул пузырек, но мальчишка даже не поднял головы. – Поттер! …. Гарри. Парень словно и не слышал меня, даже не шелохнулся, тогда я не выдержал и просто дернул его за подбородок, намереваясь влить зелье насильно, но вздрогнул и остановился. Все дело в его глазах, я видел такой взгляд когда-то давно, когда только примкнул к Лорду, так смотрели только люди, которые потеряли все и себя в том числе. После недель в камерах Беллатрикс или Макнейра, этих ублюдочных фанатиков, немногие сохраняли рассудок, не то что волю к жизни. Даже тогда мне было не по себе, и я решил больше не смотреть на их жертв или хотя бы не смотреть в лицо. И сейчас на него смотрела жертва насилия, не физического возможно, но морального точно. Я замер не в силах пошевелиться и отпустить его подбородок. Что я должен делать? Я не лекарь душевных недугов*! Решение родилось само и показалось мне очень даже логичным за неимением альтернативы. Так что я старался не задумываться сильно и резко замахнувшись, отвесил Поттеру тяжелую оплеуху. Его голова дернулась на тонкой шее, казалось еще немного и она оторвется. Поттер подобрался, я ясно видел, как напряглись его плечи и спружинилось все тело, он поднял голову. Он смотрел куда-то в район моего живота, медленно ощупывая щеку. Наконец, он поднял глаза, и теперь они горели смесью ярости и обиды, губы его кривились и подрагивали, словно он не знал с какого мата начать орать. Я откровенно издеваясь усмехнулся и сжал его челюсть одной рукой, сознательно надавливая на место, где отпечалась моя ладонь. Я уже подбирал наиболее ядовитую реплику, чтобы мальчишка окончательно разозлился, но он меня опередил. - Вы сегодня забыли выпить крови младенцев натощак? – И губы его искривились в сардонической усмешке. Сказать, что я был удивлен, значит, ничего не сказать. Поттер снова пошатнул мое мнение о нем одной фразой. Мальчишка никогда не терялся под давлением и за словом в карман не лез, но этот ядовитый ледяной сарказм был чем-то новым. Но больше всего я был раздражен: разбираться в хитросплетении героических тараканов в голове я не подписывался. - Вас дожидался. – Я также за подбородок вытянул Поттера из кресла, впихнул пузырек с успокоительным ему в руку и толкнул к камину. – А теперь пошел вон! Мальчишка несколько секунд рассматривал пузырек в своей руке, потом медленно опустил его на столик у кресла. Я уже открыл рот, чтобы отчитать Поттера, но не успел. Он подлетел ко мне и уперся лбом в мое плечо. - Я не могу. – Его голос звучал глухо, я чувствовал горячее дыхание на своей груди, и почему-то не стал его отталкивать. – Мне некуда идти. - Поттер, Вы повздорили с Уизли? – Я знал, что мальчишка живет со своими друзьями. Поттер снова дернул плечом, и я скорее догадался, чем почувствовал, что он плачет. В этот самый момент я понял, что не могу оттолкнуть мальчишку. Я все еще должен ему, впрочем, как и весь остальной мир. Я не могу выбросить 17-ти летнего ребенка с таким багажом, особенно учитывая, что активно помогал собрать этот багаж. Секунду я разрывался между долгом и эгоизмом, но исход был предрешен, еще в тот миг, когда его дыхание опалило мою грудь. Я обнял Поттера за плечи, мальчишка вздрогнул, но быстро обхватил меня поперек груди. Я разрывался между неловкостью и желанием защитить этого ребенка. Я смотрел на его лохматую макушку и впервые в жизни жалел его. Поттер всегда был безрассуден, упрям и, стоит признать, силен духом, так что мне никогда не приходилось жалеть его. Возможно, именно это незнакомое чувство толкнуло меня к необдуманным словам. - Поттер, у меня есть диван и так и быть я найду Вам плед. – Мальчишка поднял на меня большие глаза, в которых теперь светились недоверчивая надежда и изумление. Молчание затягивалось, и мне стало неуютно в этом объятии и под этим взглядом, я попытался отступить, и это привело Поттера в чувство. Он неожиданно крепче прижался ко мне и коротко коснулся своими губами моей скулы. Я мгновенно взвился, какого черта он себе позволяет! – Поттер! - Простите, сэр! Спасибо, сэр! – Поттер предусмотрительно отскочил от меня на пару шагов, и теперь улыбался во весь рот из угла за камином. – Я Вас не побеспокою, сэр, и я умею готовить и убирать… -Поттер! Это на одну ночь, учтите это. Еще не хватало, чтобы вы оккупировали мою гостиную. – Мальчишка улыбался и кивал, а я мысленно попрощался с этим диваном и тишиной по утрам. Скрип калитки вытолкнул меня из воспоминаний, я повернулся к окну и проводил Поттера взглядом до дверей. Через минуту мальчишка влетел в кухню, опуская на стол пакет с продуктами из которого тут же выкатилось румяное яблоко. - Северус, можно я сегодня останусь здесь? – Поттер подлетел ко мне, быстро клюнул меня в щеку и отскочил к серванту. -Поттер, тебе здесь не отель. – Привычно отозвался я, незаметно погладив место поцелуя. - Я помню, но нас затопили соседи, мне некуда пойти. – Он даже не пытался состряпать жалостливый тон, пока лез за чашками. – Взамен я буду готовить, убирать, и сделаю твой любимый яблочный пирог. Я горестно вздохнул, впрочем, и так было ясно, что этот поезд уже не остановить, так что молча пошел в лабораторию. Мне стоит доварить еще парочку зелий, а потом с чистой совестью буду отчитывать Поттера и есть его пирог. Уже в подвале я снова потер место поцелуя, мне теперь еще пару дней будет казаться, что там что-то теплое пристало к коже и раздражает, конечно, неимоверно.