Тьма. Злоба. Страх. Пожалуй, единственные эмоции, которые двигали им сейчас.
Тьма — потому что она окружала его, проникая в самые потаённые уголки души, пронзая их ледяными шипами.
Злоба — потому что он никак не мог отгородиться от этой жуткой тьмы; видит небо — он старался.
Страх — потому что нечто, являющееся эпицентром холодной черноты, обволакивающей его с ног до головы, было уже совсем близко. Он чувствовал. И, стирая ноги в кровь, продолжал бежать, с хрипом вдыхая затхлый воздух. Запах смерти — он ощущался так явно.
Тупик.
Он зажмурился. Возможно, сзади ничего не будет, и он лишь рассмеётся своим глупым фантазиям. Но что будет, если все это — реальный кошмар? Тогда, скорее всего, он даже не успеет рассмотреть то, от чего так отчаянно спасался.
Поворот головы. Одно маленькое движение, отделявшее его от возможной гибели. Мучительной или быстрой — выбирать явно не ему.
Нет, он сильный. И он сделает это. Что бы ни ожидало его там.
Поворот головы. Тень с горящими адским пламенем глазами, бросившаяся вперёд, как хищный зверь. Затравленный, оглушающий крик несчастной жертвы. Его добычи.
— А-а-а-ай! — Лео с визгом подскочил на кровати, запутавшись в одеяле. С минуту всматриваясь расширенными от ужаса глазами в полутьму родной комнаты, малыш прерывисто вздохнул и плюхнулся обратно. Для верности ощупав дрожащими руками грудь, которую буквально минуту назад пронзили насквозь острые клинки врага, черепашонок повернулся на бок. И понял, что не видать ему больше сна этой ночью. Он устало перевёл взгляд на маленькие настенные часы с треснутым стеклом и вздохнул. Половина четвёртого утра, а до подъёма ещё далеко… Лео не хотел провести оставшееся до рассвета время в окружении своих кошмаров.
Дверь в комнату Сплинтера отворилась буквально на секунду; полоска серебристого лунного света, что исходил из решётчатого окошка над бонсаем и разливался по всему додзё, скользнула по морде мутанта и исчезла. Но ему хватило даже этой незначительной детали, чтобы понять абсолютно всё.
Леонардо сел, по-турецки скрестив ноги, неподалёку от учителя, но не решался разбудить его. Тем не менее, на душе малыша стало чуть спокойнее, ведь рядом с мастером его уже никто не тронет.
— Сын мой, я не сплю. Не бойся, подойди и расскажи мне обо всем, что тебя тревожит.
Черепашонок поднял аквамариновые глаза на приподнявшего голову крыса.
— Как вы узнали, что я здесь?
— Ты, несомненно, проникаешь в комнату гораздо тише, быстрее и незаметнее, чем твои братья. Но всё же не настолько неуловимо, чтобы я не заметил тебя. Вам предстоит ещё многому научиться.
Сплинтер положил голову обратно на бамбуковую подстилку и выжидающе посмотрел на сына.
— Так что же случилось, Лео?
Будущий лидер вздрогнул. Отец называл их сокращёнными версиями имён крайне редко. Если же он это делал — предстоял откровенный разговор. В такие минуты переживания детей Хамато Йоши читал, словно раскрытую книгу.
Да и скрывать черепашке было абсолютно нечего.
— Мне приснился страшный сон.
Учитель вдумчиво кивнул, прося сына продолжить.
— Я был на поверхности. Вернее… Я не знаю, где конкретно я был. Но не в канализации точно. Это было похоже на… Какой-то странный, тёмный, бесконечный лабиринт. Меня что-то преследовало, а потом… Напало.
— Монстр? — осведомился Сплинтер. Черепашонок помотал головой.
— Нет, не совсем. Скорее… Человек?
— Вот как.
— У него вместо рук были лезвия.
Мастер похолодел. Уши мелко задрожали, а перед глазами вихрем замелькали страшные воспоминания, охваченные огнём. Очнулся он от робкого отклика своего сына.
— П-пап? Всё хорошо?
Мастер глубоко вдохнул и медленно кивнул.
— Да, сынок. Всё хорошо. Иди сюда. Сегодня ты можешь поспать здесь.
— Правда? — оживился Лео, вскочив на ноги. Сплинтер улыбнулся.
— Конечно. Ты ведь за этим пришёл?
— Ну… Вообще-то, чтобы вы меня выслушали, но… Да… — сдался черепашонок. — Да, и за этим тоже.
Придвинувшись к тёплому боку отца и зевнув, мальчик моментально заснул. Сон никогда ещё не казался ему таким сладким.
А учитель ниндзюцу ещё долго всматривался в наполненную лунным светом щель между створками расписной двери и о чём-то думал…
***
— Сыновья! — О, эта ноющая тревога, мёртвым грузом повисшая на его душе, не зря мучила его в течение всего времени, когда черепашек не было дома. Юные ниндзя вернулись в логово далеко не в лучшем состоянии. Их кожа была покрыта пылью, потухшие глаза смотрели с бесконечной усталостью, а панцири и пластроны усеяли свежие царапины.
— Что случилось? — Леонардо поднял на учителя взгляд, в котором ещё дрожал страх. Тот самый, который уже появлялся в этих глубоких синих глазах, когда маленький черепашонок взахлёб рассказывал отцу о своём ночном кошмаре.
— Нет… — одними губами проговорил Сплинтер. Лидер команды тяжело и как-то обречённо опустил голову.
— У него вместо рук были лезвия…
***
Прохладный ветер порывами налетал на сочно-зелёные макушки деревьев, плотным кольцом окружавших уютную полянку, по которой изредка пробегали солнечные лучики, прорывавшиеся сквозь плотную пелену облаков.
Посреди безлесого пятнышка стоял старый, но крепкий дом, принадлежащий семье О’Нил. А чуть в стороне, в тени густого высокого дерева, возле маленького серого надгробья стоял молодой мутант в чёрной повязке с длинными концами цвета морской волны. Поклонившись в пояс тому, кто здесь лежал, ниндзя положил на могилу маленькую веточку сакуры.
— Отец… — тихо проговорил Леонардо. — Сегодня я убил монстра. У него вместо рук были лезвия.
Ветер над лесной поляной стих.
— Теперь ты можешь отдыхать спокойно… Папа. Я отомстил.
На ещё рыхлую землю рядом с сакурой опустился маленький железный осколок.
— Шреддер расщеплён.*
И лишь старое могучее дерево и юный ниндзя, склонивший голову перед могилой самого дорогого существа на свете, услышали, как очередной порыв ветра принёс с собой тихое:
— Спасибо… Сын мой.
