Сладкая одержимость

Три часа ночи. Чимин лежит, смотря в потолок, молясь всем богам, что бы в кои-то веки уснуть. Впрочем, ничего нового. Каждый день одно и то же. «Нет, если и дальше так пойдёт, то до конца года я точно не доживу». Эта мысль крутится в голове парня вот уже третий час, но Морфей явно не хочет принимать его в свой уютный мир снов. В голове слишком много всего. Его ночные философствования продолжаются уже больше месяца, наверное… На самом деле он уже и не помнит, когда последний раз засыпал без терзающих мыслей об одном человеке, об одном очень особенном человеке. В данный момент Чимин похож на четырнадцатилетнюю школьницу, запавшую на супер популярного айдола. Различие только в том, что его комната не была увешена плакатами с изображением смазливой моськи. Сказали бы Чимину полгода назад, что в три часа ночи он будет лежать, смотреть в потолок и мечтать о поцелуе со своим лучшим другом, он бы тому человеку точно врезал и послал бы куда подальше, а сейчас именно этим он и занимался. Да, причиной его бессонницы, убитых нервов и километровых синяков под глазами был его лучший друг — Мин Юнги. И вот уже фиг знает какую неделю он засыпает с мыслью о прекрасных глазах хёна, в которые хотелось смотреть вечно, просто смотреть и тонуть в этом черном омуте. Вроде так это описывают в дешёвых романах? Но единственное что делает Чимин, это ночами втыкает в телефон, залипая на фотографии своего лучшего друга. «Когда я успел скатиться на такое дно? Когда все стало настолько плохо? Как я мог влюбиться в парня?» Слишком много вопросов и совсем нет ответов. Он лежал и думал, думал, думал… Миллионы мыслей жужжали, гудели у него в голове, как рой надоедливых мух. Но главным оставался вопрос. «Что мне делать?» Парень очень дорожит их дружбой, ему нравится проводить время с хёном. Он ценит каждое воспоминание, каждый день, потраченный на просмотр дурацких фильмов и сериалов. А моменты когда Мин улыбается! Ничего не может быть лучше. Хотя нет, может. Смех Юнги, пожалуй, на 0,001% лучше, чем его улыбка. Конечно, ведь самого Юнги может превзойти только Мин Юнги. И Чимин готов на все что бы сохранить эту улыбку, этот смех, готов спрятать все свои чувства так далеко как это возможно лишь бы не расстраивать старшего. И неважно насколько будут плохо ему самому, но Юнги никогда ничего не узнает. Хотя, честно говоря, Чимину страшно. Нет, конечно, расстраивать и напрягать Мина совсем не хотелось, но, как известно все люди эгоисты и, пожалуй, в первую очередь Чимина волнует то, как больно будет ему самому, если его отвергнут. И поверьте, Пак уверен в своих силах. Ну по крайней мере был. Он был так уверен что сможет спрятать свои чувства, но на самом деле это все равно что пытаться запихнуть всю одежду какой-нибудь модницы в спичечный коробок, короче говоря, это просто невозможно. Да и как можно сдерживаться, когда при одном взгляде на Мина у Пака буквально перестаёт биться сердце, а мозг собирает чемоданы, отправляясь в отпуск, тем самым оставляя Чимина без надежды на здравые размышления и поступки.

***

 — Привет! Оу, Чимин ты вообще помнишь, что такое сон? В твоих мешках уже прятаться можно, — говорит Юнги, хлопая парня по плечу. От этого прикосновения Чимин дергается как от электрошокера. Буквально каждый раз, когда Юнги дотрагивается до него, его пробивает мелкая дрожь и на самом деле это уже порядком ему надоело. У парня складывалось впечатление, что он становится каким-то дёрганным.  — В интернете засиделся, — врет Пак, — Хей, смотри, это там Хосок идёт? «Ха, жалкая попытка перевести тему…»  — Йо, парни! Доброе утро! — сказал Чон, — ну может не для всех. Эй, Пак, говорят, что сон полезен для здоровья.  — Да что вы все прицепились ко мне со своими советами!  — Ну, Чимин, спокойней, — попытался успокоить его Мин, приобнимая сзади, отчего Пак дергается, всеми силами пытаясь выбраться из объятий.  — Эй, отстань от меня! «Не трогай меня, не трогай, не трогай…» Для Чимина это сейчас как молитва. Но стоит Мину отпустить его, так и хочется закричать во все горло, что бы хён не уходил, не отодвигался ни на миллиметр. В этих объятиях Чимин чувствует себя одновременно самым счастливым и несчастным человеком на этой планете. Ему хотелось стоять вот так, обнявшись, всю его оставшуюся жизнь. «Нет, я точно с ума схожу!»  — Ладно, ладно. Пошли в класс, урок скоро начнётся, — попытался хоть как-то разрядить обстановку Хосок и, на удивление, это помогло. Ну, по крайней мере, к Чимину больше не приставали с глупыми вопросами, а что ему ещё надо было? Ну, на самом деле ещё хотелось немного сдохнуть, но это уже мелочи. Уроки тянулись со скоростью бабушек в автобусе, так же медленно и нудно. В таких ситуациях сразу вспоминается сцена из «Спарты». Хотелось просто взять и свалить из этих душных серых стен, давящих на тебя со всех сторон, и вернуться к себе в комнату, лечь на кровать и думать, думать и думать. Мыслей было все ещё слишком много чтобы сосредоточиться на какой-то там математике. Да и какая к черту учеба, когда у Чимина до сих пор на плечах след от объятий Юнги, такой будто Пака со всей силы огрели железной дубинкой. Но планы спокойно посидеть дома рушатся в одно мгновение, словно карточный домик.  — Хей, Чимин, может, погуляем? Там в кафешке акция. Я как раз должен последний купон получить и у меня будет халявный десерт! — выходя из класса, говорит Юнги.  — Ты же вроде не очень любишь сладкое? Да и с каких пор ты вдруг стал завсегдатай кафешек? Ты же всегда говорил, что это места для сладких парочек и что от этого всего тебя только блевать тянет, — ответил Чимин, все ещё надеясь хоть как-то избежать проведения времени наедине с Мином, замечательно понимая, что это попросту добьёт его. Нет, серьёзно, он же просто не выйдет из этого злосчастного кафе. Так и останется сидеть там, будто прилипнув к стулу. Ну или от туда его придётся выносить.  — А вот я взял и резко полюбил. Пойдём! Я же знаю, что ты точно сладкое любишь. «Ну вот как ему можно отказать. Ладно, плакать в подушку буду ночью, а сейчас надо попробовать повеселиться».  — Ладно, но как минимум половина десерта моя!  — Хорошо, — улыбнулся Мин. «Боже, и все-таки ради этой улыбки можно и умереть». Но чем ближе они подходили к кафе, тем больше Чимин осознавал, что ему действительно следовало отказаться. С каждым шагом его сердце билось все быстрее, а мозг переставал соображать, представляя, как он и Мин будут сидеть в кафе и есть одно пирожное на двоих. Почему-то именно эту картину Пак рисовал у себя в голове. Но он стал буквально зависимым от общения с хёном. Это стало как наркотик. Один раз попробуешь и уже не можешь остановиться. Ты отлично понимаешь, что это плохо, что это вредит твоему здоровью, да и вообще губит все твою жизнь. Всем нам ещё с самого детства твердят не брать конфетку у незнакомца, не общаться с подозрительными людьми, избегать плохих компаний. Но ведь запретный плод так сладок. Он манит тебя, и ты, как мотылёк, летишь на этот свет, замечательно понимая, что в конце тебя ждёт. Так и Чимин, он знает, что чем больше он общается с Мином тем ниже он опускается, тонет в своих чувствах, мыслях. А в данный момент правильнее всего было бы этого избегать. Но один раз, услышав смех хёна, увидев его улыбку, тебе хочется чаще и чаще смотреть на это.  — Пошли, сядем там, — сказал Мин, указывая на столик в углу кафе и прерывая заумные размышления Пака. Более романтичного и отдаленного места в этой комнате найти было просто невозможно. Ну, только если не пойти в какую-нибудь кладовку, хотя романтичной её сложно назвать.  — Эм… — Шуга даже не дал Чимину времени, что бы возразить и потащил его к столику.  — Я пойду, закажу, а ты пока посиди, ок? — сказал Шуга и удалился. «Что мне делать?!» В голове мешались куча мыслей, сбившиеся в один огромный ком. И они как песчинка, попавшая в механизм часов, мгновенно нарушает работу всей конструкции. Хотелось сбежать, забиться в темный угол и возможно поплакать из-за жалости к себе, а не все это.  — Я взял мятное! — сказал Шуга, выводя Пака из транса. — Надеюсь ты не против?  — А, нет, не против, — стараясь улыбаться как можно более искренно ответил Чимин. «Я ненавижу мятные десерты, но какая к черту разница!» Чимин старался выглядеть как обычно, не показывая, что готов буквально расплакаться. Нет, конечно, не из-за мятного торта. Ему уже вообще стало все равно, что там лежит на тарелке. Его буквально распирали изнутри эмоции: от истерики до эйфории. Дикая смесь.  — Чимин, что-то случилось? Хотя чего я спрашиваю? Я же вижу что случилось. Не хочешь поделиться?  — Я…- это все что Пак смог выдавить из себя. «Я люблю тебя, люблю, люблю. Люблю настолько, что душу готов отдать за твою улыбку, твой великолепный смех». Эти слова хотелось буквально прокричать, но сделать это означало разрушить все.  — Пак Чимин! Я не слепой! Что случилось? Из-за чего ты так убиваешься? Глядя на тебя прямо плакать хочется, — с явной жалостью в голосе сказал Юнги.  — Ты о чем? Все в порядке. Я просто в последнее время не высыпаюсь, — начал оправдываться Чимин, — я такой сериал классный нашёл вот и засиживаюсь допоздна. «Да, сериал с дивным названием „Жизнь Пака Чимина, или как влюбиться в лучшего друга“».  — Хей! Я тебя не первую неделю знаю! Я вижу, когда с тобой что-то происходит, но обычно выяснить это не составляло труда, а сейчас… Ты что-то скрываешь от меня. Почему ты просто не можешь довериться мне? Мы же с тобой друзья! — практически выкрикивает Мин. Последняя фраза буквально обжигает парня, заставляет все внутри гореть. И тут он ломается. Как будто последняя ниточка его терпения просто сгорает.  — Да! Мы друзья! Просто друзья! В этом то и дело! Я не хочу быть просто друзьями! Я не сплю по ночам, потому что у меня буквально крышу сносит от твоего смеха, твоей улыбки. Я хочу обнимать тебя, хочу поцеловать. — После этого Чимин замолкает, медленно осознавая, что он только что сказал. «Это конец…» Неловкое молчание воцарило между ними.  — Я не хотел рушить нашу дружбу, — продолжает Пак, понимая, что терять ему уже действительно нечего, — и я пойму, если ты больше никогда со мной не заговоришь. Я тебе противен, да? Да?! Конечно противен. Гей, гомик, пидарас. Давай, можешь называть меня как хочешь. Это было уже больше похоже на истерику, отчаяние. А Мин сидел и смотрел на него. Его лицо, казалось, не выражало никаких эмоций.  — Ну чего ты молчишь? — отчаянно спрашивает Чимин, — скажи уже хоть что-нибудь, пожалуйста!  — Чимин, я люблю тебя, — тихо, но четко говорит Юнги, — люблю, люблю всем своим сердцем, хоть может и кажется иногда что у меня его нет. Это было последним, что Пак думал услышать. Он уже представил себе как ему набьют морду, как он будет искать отмазки перед мамой, типа «с лестницы упал» или «прости, поскользнулся на банановой кожуре и влетел в стену», но только не это. Он сидел и не двигался.  — Повтори, пожалуйста, что ты только что сказал, — еле-еле выдавил из себя Чимин.  — Зачем? Это знаешь ли не так-то просто, — с наигранной обидой произнёс Мин, дебильно улыбаясь. И в этот момент Чимин просто подорвался со стула, в мгновение ока оказался около Юнги и обнял его так сильно, как только мог. Может это не то, что ему следовало делать, но это единственное на что у парня сейчас хватило сил. Чимина буквально разрывало от эмоций.  — Я сейчас расплачусь, — промычал Пак в плечо парня.  — Эй, не обслюнявь мне толстовку! Это моя любимая!  — Я знаю. А ещё я знаю, что ты ненавидишь сладкое и просто терпеть не можешь такие места.  — Да, но ты любишь, — улыбаясь, так сильно как он только мог, сказал Мин, — и вообще, отпусти уже меня, доедай свой тортик, и пойдём отсюда. Люди пялятся. Нам ещё много о чем надо поговорить.  — Да, конечно. Например, о том, что я терпеть не могу мятные десерты.