Огоньку?

Продолжение бледных длинных пальцев Антона - сигарета, не успевающая сгорать дотла, когда он не запланировано легко и до тошноты красиво роняет ее на землю, топча носком белоснежного кроссовка. Парень проводит параллель, сравнивая помятую, потушенную вещь с самим собой. Шастун давит собственный разум носком белого кроссовка каждый день, усмиряя бушующие эмоции, заглушая их новой порцией табака. Он все курит и курит, не думая о здоровье, о чернеющих легких и о том, что воздуха хватает ему каждый день все меньше и меньше. Хотя, сейчас бы он с радостью задохнулся. Антон зачем-то пытается сомкнуть ночью глаза, чтобы мешки под ними стали меньше хотя бы немного, зачем-то пихает в себя еду, чтобы не отощать в край, зачем-то выходит гулять на улицу, чтобы головные боли не так сильно мучили. Антон зачем-то живет, хотя создан лишь для того, чтобы курить. Ему предложили неплохую работу, которая, возможно сможет хоть немного отвлечь от сжирающих его голову черных червей - мыслей. Они ползают глубоко в подсознании, обвивая длинными телами самый глубочайшие страхи, выбрасывая их на поверхность. Кошмары. Даже если получается поспать, он просыпается посреди ночи в холодном поту, беззвучно дергая плечами и зарываясь руками в волосы, пытаясь вытянуть все плохое, но выхватывает лишь поток заполненного дымкой комнатного воздуха. Пора бы уже проветрить. Шастун медленно сгорает, прижимаясь к убивающему огню всем телом, потому что он - единственный источник тепла в его промозглой жизни. Мысли летят в топку, высыпаясь пеплом, который серой крошкой заполняет всю голову, усугубляя ситуацию. Теперь Антон начинает плакать во сне и курить вдвое больше. Ему бы сейчас проблем попроще - расставание с девушкой, ссора с родителями, нехватка денег. Но мысленное самоистязание почему-то заменяет все, приобнимая за плечи и подталкивая самого к огромной печи, которую он приготовил для сожжения страха и боли. Он на сцене обаятельный и веселый, слушает подколы друзей, пищание влюбленных фанаток и импровизирует, выуживая хоть что-то позитивное среди непроглядной мглы собственного сознания. Он вспыхивает ярким огнем, пуская вокруг себя искры, задымляя площадку непрекращающимся смехом и блистательной улыбкой. Он тянет из себя все жилы, лишь бы казаться Антоном-сверкающим-солнышком. После съемок он бросает тихое "пока" ребятам, натягивая капюшон поглубже и на ходу вытаскивая долгожданную сигарету. Он курит, жадно втягивая никотин, спасающий после изматывающего дня ненавистных улыбок и смеха. Он не солнышко, не искра, не вспышка огня. Антон - догорающая сигарета. Он загорается по щелчку зажигалки-эфира, даря всем наслаждение, затягивая, не отпуская. Потом он роняет сам себя на асфальт, топча подошвой того же злосчастного кроссовка. Давит, тушит, лишь бы не продолжил гореть, лишь бы исчез дым, лишь бы никто не подсел на него. - Подбросить, Тох? - мягкий баритон на секунду отбрасывает неприятные мысли, будто освещая путь. На секунду всего, но кажется, что спасает навсегда. Арсений немного ежится от осеннего ветра, засовывая руки в карманы пальто. - А? - парень хмурится. Он не привык разговаривать с Поповым вне съемочной площадки. Он вообще не привык хоть с кем-то разговаривать. - Нет, спасибо. Я прогуляюсь. - Как хочешь, - пожимает плечами, неуверенно косясь на сигарету. - Что-то еще? - сердце пропускает удар, когда он замечает, как глаза напротив за секунды меняют цвет от светлого голубого к синему. Антону до жути нравится, он хочет постоять с ним подольше. - Нет, - задумчиво качает головой Арсений, будто нехотя отрывая взгляд от почти прозрачного запястья. - До скорого, Шаст, - легкое касание плеча моментально вспыхивает жаром, отдавая в голову сильными импульсами. Темнота шипит, отскакивая в сторону. Антон смотрит мужчине вслед и чувствует, как губы ненадолго растягиваются в неловкой улыбке. - До скорого, - бросает в пустоту, роняя сигарету в урну. Он с Арсением не видится уже неделю, а мысли прочищаться больше не собираются, поняв, что прямой угрозы в лице голубоглазого света нет. Антон обнимает себя за плечи, не включая свет, хотя сумерки давно сгустились за окном. Парень скулит, жмурясь от дичайшего звона и неприятных, унижающих воспоминаний, которых, кажется, никогда в его жизни и не было. Тьма мягко кутает его в вязкое одеяло, давящее на плечи. Он сгорел, кажется. Ничего не осталось. Пустое, черное пространство, да и только. Хотя нет, ветер изредка сквозит, подгоняя мурашки, неприятно щекочущие кожу. Но это снаружи, он ведь окно не закрыл с утра. А внутри... пусто. Он прошел три стадии. Сначала мысли медленно всплывали в голове, будто сигарета только задымилась, невесомой пеленой накрывая все вокруг. Потом она вспыхнула жутчайше-ярким, ослепительным пожаром. Антон пытался закричать, от болезненного поджога, от того, как кричало его подсознание, сгораемое заживо. А третья стадия... Вот он до нее и добрался. Все сгорело, пепел унесен ветром, пустота, даже боли нет. - Ебаный феникс, - горько усмехается парень, запрокидывая голову к потолку. Только вот, фениксы возрождаются даже тогда, когда сгорают. А он...он просто остался лежать ничтожной кучкой пепла у собственных ног. - Недофеникс. Антон достает телефон из кармана сразу, как чувствует вибрацию. Кажется, пепел немного трепещет, когда на экране белым шрифтом выводится: "Арс". Шастун колеблется, медленно поднося руку, чтобы нажать на зеленую кнопку внизу экрана. - Привет, не отвлекаю? - Антон даже усмехается, оглядывая темную комнату. Конечно отвлекаешь, Арс. Я уже почти эмоционально сгорел, а тут ты. - Неа, - беззаботный тон звучит вполне убедительно. - Чем занимаешься? - парень глотает ртом воздух, не ожидая такого вопроса. - Куришь опять, да, засранец? - Что? Нет, - Шастун мешкает, не зная, что отвечать. Он не привык, что ему просто так звонят и спрашивают, чем он занимается. Рушит свою жизнь, как обычно. - Ты завис там что ли? - спустя несколько секунд начинает Попов, а в голосе слышится легкая добродушная усмешка. - Или мозги задымил окончательно? - Я с утра проветривал, - на автомате выдает Антон, не понимая издевательских ноток в голосе. Он вообще сейчас ничего не понимает, поэтому поднимается и бредет к окну, теряясь в прострации. Свежий воздух ударяет в голову, и он слышит тихий смех Арса на другом конце телефона. Что-то щелкает, и Шаст следом расплывается в улыбке, блаженно прикрывая глаза, вдыхая ночной воздух, пропитанный дождем, вслушиваясь в мягкие смешинки, шуршащие, растекающиеся по венам. - Как дела? - Неплохо, - Антон улавливает, как что-то с шумом выплескивается рядом с Арсением. Кофе, уверен он, потому что Попов, кажется, только его и пьет. - Целый день сегодня провалялся дома, пытаясь по-человечески поспать. Сам как? - Отлично, - парень вздрагивает, осознавая, какую чушь несет. Он постукивает пальцами по подоконнику, снимая нервное напряжение во всем теле. Глухой глоток на секунду погружает все в тишину, и Антон представляет, как собеседник блаженно прикрывает глаза, наслаждаясь вкусом определенно хорошего кофе. - Почему мне кажется, что ты врешь? - черт возьми, как он это делает?! Шастун думает, что мужчина следит за ним целый день, не отрывая глаз от сгорбленной фигуры возле кровати, временами подходящей к окну, чтобы выкурить пару тройку сигарет. Он даже вглядывается темноту, пытаясь уловить пару голубых глаз напротив. - Тебе кажется, - тихо-тихо сглатывает, закусывая губу. Как же хочется хоть кому-то рассказать о душевной боли и ночных кошмарах. Хочется, чтобы кто-то прижал к себе, как маленького мальчика, успокоил, поцеловал в лоб и укрыл мощным пуховым одеялом, чтобы ноги ночью не мерзли. Еще с полчаса они болтают о всякой фигне, и Арсений называет истинную причину звонка - назначен день съемок следующего эфира. Антон чуть ли не пропускает дату, валяясь на кровати в полной темноте и слушая такой по-домашнему теплый голос Попова, почему-то прогоняющий все плохие мысли прочь. Он болтает длинными ногами в воздухе, рассекая мглу плавными движениями. А я теперь тебя не боюсь, у меня тут Арсений, который по щелчку пальцев заставит тебя исчезнуть. - Извини, Тош, но мне нужно идти, - обидно режет по слуху, заставляя парня по-детски смешно надуть губы. - Не забудь, послезавтра. Звони в любое время, кстати, всегда рад поболтать. - До встречи, Арс, - как-то слишком трепетно шепчет он, с грустным вздохом нажимая на кнопку сброса. Шаст долго не смыкает глаз, думая о таком приятном вечернем времяпровождении, и почему-то сразу тепло становится на душе, легко как-то. Он очищает пепельницу от окурков, бросая все в мусорку, стряхивая пепел, словно плохие эмоции. На небе ненадолго расходятся темные облака, показывая сверкающие звезды, отражающиеся в фисташковых радужках парня. Сегодня Антон впервые полноценно спит. Без кошмаров. Как обычный человек. Он проживает следующий день слишком спокойно. Его никто не тревожит, даже кучка пепла, покрывающая мозг, как-то отходит на второй план. Не получается конкурировать с океаном глаз и воздушной пеной смеха, даже если это все - на другом конце Москвы. Антон позволяет себе высунуть нос на улицу, слегка морщась от редких, но резких порывов ветра, заставляющих мурашки бежать не хуже, чем голос Арсения. Но самое странное то, что он забегает в ближайший супермаркет и скупает слишком много выпечки и упаковку зеленого чая. Вечером он сидит на подоконнике, попивая чай из огромной кружки, заедая странное предвкушение булочками с корицей и кофейным печеньем с шоколадной крошкой. Он даже выкурил сегодня вдвое меньше сигарет, чем обычно. Это что-то из ряда вон выходящее, но ему нравится. Утром следующего дня он стоит у входа в съемочный павильон, отбивая ногой непонятный ритм. Пальцы бегают по змейке куртки слишком быстро и уж как-то нервно. Он успел уже выкурить пять сигарет по дороге сюда, а руки так и чешутся втянуть шестую порцию никотина, но...вдруг Арс увидит? Он приехал почти самый первый, выжидая появление высокой фигуры в пальто, и мурашки бегут лишь от одной мысли о искрах в синих глазах и легких касаниях. Он ходит вокруг павильона, боясь пропустить приезд Попова, и ожидание растягивается слишком надолго, заставляя кисть все же потянуться за пачкой в кармане джинс. - Черт, черт, черт, где же она? - бормочет парень, похлопывая себя по всем карманам в поисках зажигалки. - Неужели выпала? Он проходит по старому пути еще раз, высматривая ее в каждом углу, но ничего так и не находит. Разочарованно выдыхает, не выпуская сигарету из сжатых зубов и взъерошивает волосы рукой, ругая себя за невнимательность и дырявые руки. Антон долго стоит, опустив голову, играясь сигаретой во рту и не зная, как теперь дожить до окончания съемок. - Что ты, Шаст, забыл, как курить? - парню кажется, что сигарета сама собой вспыхивает из-за пожара, зажженного одной обычной фразой и легких кончиков пальцев на плече. - Во-первых, тебе следует взять зажигалку. - Я не забыл, - возмущается он, слишком по-детски всплескивая руками. Сигарета не удерживается во рту, падая прямо под ноги смеющемуся Арсению. - Ну блин. - Потерпишь часик другой без этого вечно дымящего ужаса. Пошли, горе луковое, - Попов несильно тянет за рукав, но Антон-самый-координированный-человек-на-планете путается в собственных ногах, спотыкаясь и норовя проехаться носом по асфальту. Арс вовремя реагирует, подхватывая его под руки и притягивая к себе, чтоб удержать. Антон не сразу понимает, что буквально находится в объятиях мужчины, а когда все же осознает всю неловкость ситуации, то, почему-то, отпрянуть не спешит. Арсений - большая кофейная конфета. Слишком сладко пахнущая, тягуче-мягкая, обернутая в приятную, смешно шуршащую фольгу. слишком идеальная, чтобы упускать. В голубых океанах плещется снисходительная забота и, кажется, радость. Но Антон не способен хоть что-то различить, прячась носом в вороте пальто. Он сейчас только осознает, как Арс много для него сделал. Он буквально отогнал весь серый негатив, сдувая тот старый пепел, даря свет и что-то похожее на новую надежду. - Хэй, ты хоть ходить не разучился? - добродушно трепет парня по волосам, взъерошивая, устраивая на голове маленький бардак (и в голове тоже). - М? - глухо тянет Шаст, с кислой миной отрываясь от теплого уголочка под воротом клетчатого пальто. - Нет, вроде. - Ну пошли тогда, чудо. Антон улыбается. Он теперь чье-то чудо. Только Арсений и помогает пережить жутчайшую ломку без сигарет. Он настолько ярко улыбается, что Антон, кажется, нашел замену никотину. Хотя бы на столь короткий срок. Шастун ковыряет пальцами все, что только может найти, лишь бы забыть он белоснежной палочке между пальцев, о вспыхивающем ярко-оранжевом кончике, о непередаваемом кайфе. Он первым вылетает из павильона в конце съемок, намереваясь как можно быстрее отыскать магазин и купить зажигалку, иначе помрет. Трясущимися руками выхватывает еще одну сигарету из полупустой пачки, на ходу зажимая ее между губами, впитывая запах еще целого, сухого табака. Нужно поджечь, срочно. Антон идет слишком быстро, сбивая дыхание, и немного притормаживает, чувствуя колющую боль в боку. Парень пытается отдышаться, не выпуская сигарету изо рта. Слишком долго без курения. - Огоньку? - знакомый голос рассекает тишину, звуча над самым ухом. Трепещущий на ветру желтовато-оранжевый огонек возникает перед лицом, зажигаясь в глазах Антона еще большим желанием закурить. А потом он замечает знакомую зажигалку в чужих пальцах, и хочется возмущенно закричать, мол, она все это время была у тебя! Но он часто-часто кивает, поднося кончик сигареты к пламени. Зажигалка ловко уворачивается и дразнит, скрываясь в кармане пальто, а Шастуну взвыть хочется от разочарования, и в голову лезут лишь нелестные оскорбления в адрес Попова. Ты подонок, Арс. Все это время хранил ее у себя, зная, как мне хреново. Ты - большая кофейная конфета, но полная коварства и бездушия. Обожаю тебя, гад. - Ну верни, - жалобно тянет юноша, пытаясь забраться в карман. - Я сегодня целый день терпел. Пожалуйста, я сейчас подохну. - Не подохнешь, - усмехается Попов, качая головой. - Выпей чайку, расслабься, заешь желание в конце концов, а то тебя сдует скоро. - голубые глаза светятся в густом фиолетовом сумраке, блестя словно две далекие звезды на ночном небе. Хотя сейчас Антон готов поклясться, что они сверкают лишь для него. - А вот огонек нужно заслужить. - типичное легкое касание плеча, ослепляющая улыбка на прощание и удаляющаяся зажигалка, насмешливо скачущая в руке Арсения. Черт, ему очень хочется заслужить этот огонек, закуривая прямо из рук мужчины. Что-то теплое медленно накапливается в районе сердца, а потом в голове все резко проясняется, и Антону кажется, что перед глазами возникает четкая картинка того, как кучка пепла постепенно исчезает, уступая место невероятной красоты фениксу. Он сверкает золотыми перьями, освещая сгустившуюся темноту вокруг, проводя по телу импульсы света. Парень улыбается, чувствуя, что наконец может выбраться из глубочайшей ямы серости и вязкой депрессии, в которой был заточен все это время. Силуэт Арсения давно уже исчез где-то за поворотом, а Шаст так и остался стоять, слегка склонив голову набок и слушая трепещущий стук сердца. Даже ночь кажется теплее, чем обычно. 《- Огоньку?》 Если такого, то, да, пожалуй.