Unexpected revenge.
19 сентября 2017 г. в 00:41
Это утро определенно начинается лучше, хотя бы потому, что Магнус не просыпается от ужасно надоедливых солнечных лучей, которые нагло светят прямо в лицо. Нет, сегодня он просыпается по собственной воле, потому что действительно выспался, хотя еще было на удивление рано. Даже очень. А он обычно так рано никогда не вставал в выходные. Но сейчас чувствовал себя вполне выспавшимся и отдохнувшим, так что решил не засыпать снова, а начать день. И начинается этот самый день тоже замечательно — со взгляда на все еще спящего Александра, такого очаровательного и чертовски горячего, что уж скрывать, особенно учитывая тот факт, что он был почти обнаженным. Белье, которое по идее должно было хоть что-то скрывать, немного съехало, обнажая ягодицы, подтянутые и аппетитные, которые ужасно хотелось зацеловать, закусать, сжать в собственных ладонях… Да, Бейна определенно понесло куда-то не туда, но сделать с этим он ничего не мог. Как и не мог сопротивляться одному своему желанию, поэтому максимально тихо поднялся с постели, подошел с другой стороны, где спал Алек, и аккуратно, медленно стянул с него белье, открывая себе непередаваемый вид на теперь полностью обнаженное тело. И даже не разбудил мужчину, что можно считать собственным достижением. Прекрасно. Просто прекрасно. И отошел обратно к своей половине постели, чтобы взять с тумбочки телефон и сделать фото. Он слегка сглупил, забыв выключить звук и вспышку, но… Вряд ли от такого Лайтвуд проснется. Не должен по идее.
Если честно, он понятия не имеет, что им движет, но... Подумав, Магнус редактирует немного получившееся фото и выкладывает в своем профиле в Инстаграме. А почему нет? Лица не видно, тату не видно, никаких отличительных признаков — вполне себе обычный мужчина, которых на земле сотни и тысячи. Никто не должен догадаться, что это Александр Лайтвуд. По крайней мере, он на это очень надеется.
Плед же греет очень даже нормально, поэтому Алек быстро проваливается в сон. Он спит крепко и долго, кажется, слышит, как Магнус что-то говорит во сне, поэтому улыбается, досматривая свои яркие и цветные сны. Ночь проходит быстро и незаметно. И Алек хочет спать дальше, но… Ему мешает какой-то странный звук и яркая вспышка света. Мужчина только морщится от этого, закрывая глаза сильнее, пытаясь уснуть дальше, но всё никак не получалось. Сон уже точно ушёл. Чёрт, хватит того, что вчера проснулся рано, да ещё и сегодня что-то помешало поспать. И Лайтвуд понятия не имел, что это было, пока не ощутил, как другая половина кровати прогибается под весом его бойфренда. Алек не открывает глаза, надеясь ещё хоть немного полежать в тишине, чтобы потом с новыми силами начать день, но и тут его планам не судьба сбыться, потому что слух сразу же начинает резать звук уведомлений на телефоне. Казалось, там были десятки оповещений, что привело мужчину в замешательство, ведь звук в его собственном телефоне был отключён. Сонный Алек делает вывод, что это был не его телефон.
Устроившись вновь на постели, чтобы не стоять и не мерзнуть просто так, Магнус с удовольствием наблюдает за тем, как на фото сразу начинают сыпаться лайки. Он был довольно популярен в социальных сетях. Ну, не то чтобы очень уж сильно популярен, но подписчиков было достаточно — все же имелось много знакомых, у которых были и свои знакомые, да и потом он выкладывал классные фотографии всего подряд, так что на него подписывались совершенно разные люди, которым нравилась та или иная тема, будь то природа или же мода. И, конечно же, нельзя забывать о том, какой красоты мужчина был на фото… В большом количестве лайков, которые он набрал за столь короткое время, не было ничего удивительного.
Мужчина резко открывает глаза, обнаруживая совсем не спящего Магнуса рядом с собой. В его руках красовался телефон.
— Магс, что за уведомления в воскресенье утром? — Лайтвуд потягивается, переворачиваясь и ложась на спину, но затем понимает, что ему чего-то не хватает. Чего-то, что прикрывало бы его задницу и не только.
— О, уже проснулся? Прости, что разбудил, дорогой, — Магнус хмыкает тихо и переводит взгляд с телефона на своего возлюбленного, невольно облизываясь, стоило только осмотреть его всего. Ну, и как тут не залюбоваться, верно? Как можно было вообще взгляд отвести? Слишком шикарный мужчина. Слишком.
— Что за?.. — Александр приподнимается на локтях, осматривая своё тело и натыкаясь на обнажённый… В общем, понимая, что он был без белья. И это было странным, потому что он точно помнил, что засыпал в нём. Да и ночью, когда проснулся на полу, он был одет. Но теперь… Вот же Магнус! — Твоих рук дело? — Алек вмиг укладывает мужчину на лопатки, нависая сверху над ним и смотря точно в глаза, в которых плескались такие яркие и хитрые огоньки, что Алек сразу же понял — да, это точно сделал Магнус. Вот только зачем?
И помощник так засматривается на Александра, что упускает тот момент, когда его валят на кровать, лишь взвизгнуть — очень по-мужски, да, и никак иначе, — успевает, а потом расплывается в лукавой, очень лукавой улыбке. Как будто тут могли быть еще варианты, как же. Кто ж еще мог такое сделать? Тут даже и не было больше никого, кто мог бы захотеть полюбоваться идеальным обнаженным телом идеального мужчины. А даже если бы кто и был из желающих, то Бейн сразу же им глаза выцарапал собственными руками и сбросил бы с балкона — благо, этаж был высокий, лететь пришлось бы долго, а приземление мягким точно назвать было нельзя.
— Признавайся, Магнус, зачем ты стащил с меня бельё? Ладно, если бы мы занимались сексом, но… Чёрт, я был спящим. Неужели ты один из тех, кто страдает сомнофилией? — изгибает бровь мужчина, требуя ответов, потому что ему вовсе не понравилось таким способом избавляться от остатков одежды. Особенно если он не в курсе, когда и зачем это происходит.
— Ммм… Возможно. Я бы с удовольствием взял тебя спящего, знаешь ли. Уверен, это было бы потрясающе, — мурлычет довольно Магнус, даже и не думая скрывать своего игривого настроения. А почему нет? Вполне может себе это позволить. У них, конечно, на сегодня тоже планы имеются, но это не значит, что они не могут их отложить на часок-другой, чтобы уделить внимание лишь друг другу. — Но вообще-то все из-за фото. У тебя есть такое, и мне тоже захотелось. А белье только мешалось, портило всю картину. Вот я от него и избавился. Но ведь так лучше, признай. И народу тоже нравится. Твоя задница шикарна, сладкий мой.
Александр только сильнее вжимается в тело любовника, прижимая его руки к постели, даже не сразу замечая, что мужчина крепкой хваткой всё так же держит свой телефон, потому что Алеку сейчас было не до этого. Он прекрасно слышит этот тон Магнуса, который он использует для того, чтобы только завести, подстегнуть, возбудить и совратить своего партнёра. И не то чтобы Лайтвуд был против, даже наоборот, но всё же сначала ему хотелось узнать хоть немного о своём так резко испарившемся белье. Хотя начальник и понимал, что стащить вещь с него было довольно просто из-за его крепкого сна. Особенно после столь продуктивного дня.
— Хватит того, что ты ночью столкнул меня с кровати, так ты ещё и от одежды меня избавил для… Стоп, для чего? Фото? — мужчина только изгибает бровь. Ах, да, точно, у него же есть фото его обнажённого спящего парня, что он сделал прошлым утром. Тогда ладно, так довольно честно. Но то, что говорит Бейн дальше… — Так, погоди, какому народу? О чём ты вообще?.. — но Александр не договаривает, переводя взгляд на тот же телефон в руке бойфренда. Ловким движением руки Алек отбирает его у Магнуса, снимая блокировку и видя… Ну, видя то, что и сказал Бейн — свою голую задницу. Да ещё где! В Инстаграме своего парня. Почти с сотней лайков за пять минут.
Столь строгий тон совершенно не пугает, вовсе нет. О, как раз-таки наоборот, он лишь возбуждает сильнее, заставляет Магнуса задышать чуточку тяжелее и облизнуть в миг пересохшие губы. Ему нравилось, когда Александр начинал говорить этим вот своим тоном босса, с которым нельзя было спорить. Да, очень нравилось. И его вовсе не смущало, что Лайтвуд возмущается по-настоящему, явно не слишком-то одобряя идею с выложенным на всеобщее обозрение фото, которое по идее должно быть исключительно для личного пользования. Если уж совсем честно, Магнус и сам не знал, зачем решил ее выложить. Ему просто захотелось. Захотелось поделиться такой красотой, показать всем, насколько теперь счастлив, какой же шикарный мужчина ему достался, каким великолепным телом обладает… Увы, через фотографию он мог передать лишь это, хотя восхищался далеко не только телом своего возлюбленного. И да, разумеется, изначально он влюбился во внешность Лайтвуда, ведь сначала, при первой встрече, ты видишь лишь это — внешность. Но потом потихоньку начал собирать его образ из деталей, которые подмечал сам или же улавливал из чужих разговоров. Потихоньку начинал вырисовывать личность человека, который украл его сердце с первого же взгляда. И теперь он восхищается далеко не только сногсшибательной внешностью, но и характером мужчины, его умом, его любовью.
— Ты выставил… вот это в своём профиле в Инстаграме? Ты серьёзно, Магнус? И ничего страшного, что там полностью обнажённый я, да? Я понимаю, что лица не видно, но… Для этого, мистер Бейн, вам нужно было моё разрешение. И за ваше непослушание вы понесёте жесточайшее наказание, — теперь пришёл черёд Алека хитро сверкать глазами.
Мужчина только ухмыляется, откидывая телефон на другую половину кровати. Сам же он оставляет несколько лёгких поцелуев на шее своего возлюбленного, плавно переходя на грудь, проводя широкими ладонями по торсу Магнуса, спускаясь к самой кромке белья. Александр уделяет особое внимание соскам мужчины, чтобы распалить сильнее, зная, как это действует на его парня.
— Ох, мистер Лайтвуд… Я действительно провинился, так что готов понести любое наказание, — выдыхает тихо Магнус и прикрывает глаза, когда Александр начинает дарить ему поцелуи, явно так намекая, каким именно будет наказание. И мужчина был бы идиотом, если бы начал сейчас сопротивляться. Никто в здравом уме от подобного не откажется. Да, над ним точно будут издеваться, будут медлить и мучить, но… Боже, это все будет так сладко и приятно, что невозможно сопротивляться желанию все это почувствовать.
А затем, улыбнувшись, Александр тихо шепчет, придавая своему голосу слегка пошлого оттенка:
— И вашим наказанием, мистер Бейн, будет… щекотка! — и в этот же момент руки начальника начинают не поглаживать тело возлюбленного, возбуждая всё сильнее, а щекотать рёбра и живот, осуществляя задуманную месть.
Чего Бейн точно не ожидает, так это щекотки. И взвизгивает громко, подпрыгивая на постели, а после начиная отбиваться от щекочущих его рук Александра, что-то возмущенно выкрикивая, но не сдерживая смеха. Черт! Взял и испортил такой момент! Еще и чем — щекоткой! Самый настоящий изверг!
Ох, Магнус ему потом за это отомстит. Так отомстит… Обязательно придумает нечто изощренное, чтобы было достойной платой за такую пытку.
— Это тебе и за пол, и за фото, Магнус, — и Алек щекочет помощника, седлая его бёдра и не давая возможности выбраться. Ну уж нет. Он должен ответить за то, что сделал.
О, как же Алеку нравился его план. Сначала нужно было завести Магнуса, дать ему стимул подумать о том, что сейчас его ждёт что-то сладкое, медленное, вызывающее приятное ощущение внизу живота. Нужно было заставить Бейна думать о том, что могло бы произойти, распались они оба сильнее, чтобы начать день ленивым и столь приятным сексом или же минетом — разницы не было. А также десятки поцелуев по всему телу, таких нежных и ласковых, которых так хотелось в этот момент. И после, когда Магнус полностью сдастся, желая получить больше поцелуев и касаний, будет выгибаться на постели, вскидывая бёдра, пытаясь коснуться обнажённого тела своего любовника в поисках большего контакта, Алек начнёт осуществлять свою месть. Он думал, что просто заведёт бойфренда, а сам потом свалит в ванную приводить себя в порядок после сна, оставив Бейна на кровати со стояком, но, увидев ещё и фото, на котором был он же, причём голый, да ещё и по вине Магнуса… Тут и думать много не нужно было, чтобы в голове родился такой план — защекотать мужчину.
И Александр оказался прав, потому что, судя по реакции его парня, щекотки тот боялся. И даже очень сильно, потому что сразу начал кричать и отбиваться, пытаясь вырваться из крепкой хватки начальника. Но получалось плохо, ведь Лайтвуд был сильнее и крупнее помощника, поэтому с лёгкостью удерживал его на кровати, не давая возможности даже спихнуть на другую половину постели. Какой же сладкой была его месть…
Несмотря на то, что физически Магнус был не таким уж и слабым, Александр все равно был сильнее, и для него не составляло труда навалиться на своего бойфренда, прижать его к кровати и продолжать удерживать, пока не насытится этой сладкой для него пыткой. А вот для помощника это ведь и в самом деле была пытка, ведь щекотки он боялся чертовски сильно. Никто об этом не знал. Ни единая живая душа. Он даже Рагнору об этом никогда не рассказывал, а тот и не стремился ни узнать, ни тем более защекотать до потери дыхания и сознания. Как-то так получилось, да, что они никогда не пытали друг друга подобным способом, даже когда были детьми и подростками. А тут… Чертов Александр. Ну, ничего, он дождется нужного момента и будет мстить, мстить, мстить. Возможно, защекочет в ответ, а может, и что поизощреннее придумает. А почему нет? Вполне имеет право. Ведь не было ничего плохого в том, чтобы выложить фотографию любимого человека в Инстаграм. А насчет пола… Ну, Лайтвуд сам виноват — нечего было так крепко сжимать одеяло и вообще его забирать. Если бы он не вцепился в него так, то и на полу бы не оказался, Магнус бы просто тихо-спокойно забрал свою половину, укрылся и уснул вновь, а не пришлось бы ему каким-либо образом выкручиваться и отвоевывать то, что частично принадлежало ему.
— Получай, дорогой, за то, что столкнул с кровати, за то, что мою обнажённую задницу оценила уже сотня людей в твоём аккаунте, теперь за свои действия ты понесёшь самое ужасное наказание, — театрально злобно смеётся мужчина, только резвее перебирая пальцами, проходясь ими по рёбрам, чем вызывает не только смех у любовника, но и слёзы. — И если у тебя нет совести, чтобы делать такое, то почему у меня должна быть? — мужчина хитро улыбается, только сильнее прижимаясь к Магнусу всем телом, чтобы отомстить наверняка. Конечно, это была только малая часть его гениального плана, который он собирался воплощать в жизнь и дальше. Но сейчас… Этого было достаточно.
— Пе-перестань… П-п-пожалуйста… — смеяться, задыхаться и говорить одновременно было тяжело. Очень тяжело. Чертовски тяжело, что уж скрывать. А если одновременно с этим еще и пытаться вырываться и отбиваться от щекочущих тебя рук, то вообще поразительно, как Бейну удалось даже пару слов из себя выдавить. Он и сам не знал, каким таким образом смог заговорить, но не попросить не мог. И скоро это обязательно превратится в мольбу, потому что выносить щекотку дольше было просто выше его сил. Нет, серьезно, Александр уже настолько его защекотал, что, казалось, следующим этапом будет остановка сердца. Хотя он надеялся, что до такого все же не дойдет. И понимал прекрасно, что Лайтвуд не остановится, пока сам того не захочет. Ну, или пока перед ним не извинятся должным образом. Магнус, конечно, не видел в случившемся ни капельки своей вины, но уже готов был едва ли не на все, что угодно, лишь бы это прекратилось.
У Магнуса был прекрасный смех, Алек знал это уже давно. Но вот смех, переходящий в мольбы и просьбы, когда дыхание останавливалось, а на глазах появлялись слёзы — был для Лайтвуда чем-то новым. И он не мог сказать, что ему не нравилось. Очень даже нравилось осознавать, что его любимый мужчина всё же получил по заслугам. И плевать Александру на то, что отчасти он и сам был виноват в том, что случилось. Он знал, что ночью любит укрываться одеялом так, будто оно — его кокон, защищающий мужчину ото всех монстров, что жили под его кроватью тихо и мирно, даже не высовываясь, так что мог предположить, что именно из-за этого и совершил падение с кровати. Ладно, в этом Алек виноват полностью, да, но, погодите-ка, а фото? Он ведь не просил стаскивать с него бельё, фотографировать, а потом ещё и на всеобщее обозрение его пятую точку выставлять, мол, полюбуйтесь, какая шикарная задница у мужчины, с которым я встречаюсь. И Лайтвуду было даже неважно то, что там не было его лица, а по родинкам на спине его могут узнать разве что сестра или родители, которые точно не подписаны на помощника своего сына в этой социальной сети. Просто… А захотелось бы ли Магнусу, чтобы Алек выставил то самое вчерашнее фото в… Твиттере, например, м? Конечно, он был бы не против похвастаться своим парнем, но… Это только его. Его. И больше никто не смеет смотреть на Бейна без одежды. Даже если в белье. А когда они поедут на пляж летом, выберут тот, где вообще нет людей, потому что Алек слишком собственник, чтобы ходили там всякие и глазели на его сокровище. Ещё чего.
Проходит ещё пару секунд столь сладкой пытки, как Лайтвуд понимает, что пора прекращать, ведь так и вправду задохнуться можно. Он аккуратно перестаёт щекотать бойфренда, затем прижимая его руки к подушке, вновь лишая возможности нормально двигаться.
Казалось, что эта пытка длилась уже целую вечность, хотя на деле не прошло больше пары минут. Но для Магнуса действительно прошла целая вечность с того момента, как Александр прижал его к постели и принялся щекотать, таким образом решив отомстить и за ночной полет на пол, и за выложенную без спроса фотографию, до того момента, когда наконец решил сжалиться и остановиться, всего лишь прижимая теперь его ладони к кровати, тем самым не позволяя выбраться. Но ничто уже не имело значения, кроме прекращения самой ужасной пытки на свете. Бейн наконец позволяет себе расслабиться, уже раскрасневшийся и тяжело дышащий, пока даже не пытающийся прийти в себя. Он слишком много пережил за последние пару минут — целую вечность, — чтобы быстро возвращаться в нормальный ритм жизни.
— Будете думать перед тем, как совершать подобное, мистер Бейн. И помните, что щекотка — не самое худшее, на что я способен, — и, не думая слишком долго, Александр припадает губами к телу возлюбленного, оставляя нежные и мягкие поцелуи там, где только что вовсю шарили его пальцы, заставляя Бейна извиваться на кровати от ощущений. Что ж, кнутом воспользовались, так почему бы сейчас не полакомиться столь сладким пряником?
И помощнику даже отдышаться толком не дают, потому что… Ну, потому что Александру так захотелось, видимо. Он решил, что одной пытки щекоткой мало и что его любимый мужчина еще недостаточно настрадался. Да и дышать ему вовсе незачем, верно? Да, глупости какие — это дыхание. Пфффф. Магнусу оно и правда ни к чему, поэтому вполне можно сразу же наброситься на него с поцелуями и прикосновениями, распаляя, даря ласку, больше не издеваясь, но продолжая дразнить. Вряд ли Лайтвуд даст ему сейчас нечто большее, нежели поцелуи по всему телу, сладкие, ласковые, желанные, заставляющие вздыхать шумно и выгибаться следом за теплыми губами, столь приятно прикасающимися к коже. Магнус буквально голову терял, хотя, возможно, это было связано с недостатком кислорода в крови — он все еще не мог нормально отдышаться, а теперь у него на это и вовсе шансов не было, учитывая, что Александр от него так быстро не отстанет. О, нет, он точно не намерен останавливаться слишком быстро, ведь еще недостаточно наигрался. Впрочем, не то чтобы Бейн был слишком уж против… Вообще-то он был очень даже «за», потому что какой дурак откажется от столь восхитительных ласк, да? Даже если они следуют сразу же после щекотки, после которой не было и шанса прийти в себя. Магнусу абсолютно плевать на все еще сбитое дыхание и наверняка немного сорванный от смеха голос. Он наслаждается каждым мгновением рядом со своим возлюбленным. Хотя свое желание отомстить за месть так и не оставляет. Ну уж нет, от этого он точно отказываться не намерен.
А Лайтвуд всё продолжает целовать любимого, удерживая его руки, чтобы тот не мог зарыться ими в волосы начальника, притянуть ближе, оставить поцелуй на губах, в отместку за щекотку прикусывая нижнюю и оттягивая её, при этом хитро ухмыляясь. Нет, ведь Алеку было мало. И речь сейчас совсем не про месть, ему всегда было и будет мало Магнуса, его прекрасного и гибкого тела, такого податливого и чувствительного под умелыми ласками и касаниями Александра, будет мало прекрасных стонов помощника, из-за которых на белье в ту же минуту появляется мокрое пятно от смазки, потому что не завестись от таких звуков было слишком сложно. Алеку всегда будет мало чувств Магнуса, его мягких и нежных рук вокруг собственной шеи, его коротких ноготков, покрытых чёрным лаком, которые оставляют жгучие полосы на спине во время секса, утром напоминающие о прекрасно проведённой ночи вместе. И всё потому, что Алек его любит. Любит слишком сильно. Ведь Лайтвуд даже и не подозревал никогда, что способен на такие чувства, но этот мужчина открыл в нём что-то новое, дав возможность понять, чего же начальник столь известной компании хочет от своей жизни.
— Тебе же нравится то, что я делаю, — еле слышно говорит Александр, поднимая глаза на любовника, видя его подрагивающие ресницы и высоко вздымающуюся грудь, потому что дыхание привести в норму не получалось никак, в чём был виноват сам Лайтвуд, сразу после щекотки начиная дарить столь мягкие и желанные с утра поцелуи по всему телу, но особое внимание уделяя шее, ложбинке между ключицами и уже возбуждённым соскам, прикосновения языка к которым буквально чувствовались как электрический разряд, проходящий по всему телу и заставляющий выгибать спину почти до хруста позвонков. Ох, как же Магнус сейчас был прекрасен. Каких же усилий Алеку стоило не взять его прямо сейчас, такого возбуждённого и разгорячённого, доступного и просто его. Магнус всегда будет его. Но всё же мужчина не планировал заходить дальше горячих поцелуев. По крайней мере сейчас, ведь это была ещё одна часть его мести. Но, учитывая то, как быстро они могли завести друг друга, Алек и не сомневался, что они всё же сорвутся этим утром, наслаждаясь телами друг друга, страстно целуясь и занимаясь тем, что приносит столь приятные ощущения, столь неземное удовольствие, звучащее громким эхом внизу живота, прошибающее всё тело насквозь несколько секунд, которое после будет содрогаться от сладостной судороги удовлетворения.
А Магнус и не думает даже спорить, ведь ему действительно нравится то, что делает Александр. Слишком нравится. Слишком. Нравится каждый его поцелуй, нравится каждое прикосновение, каждый взгляд, который он время от времени поднимает, наблюдая за реакцией своего возлюбленного и окидывая им все его тело, распластавшееся на кровати. А тот и рад был стараться, отвечая томными вздохами и даже тихими постанываниями на каждую ласку, потому что это действительно было приятно. Очень приятно. Хотя немного обидно, что не было возможности высвободить руки, прикоснуться к Лайтвуду, зарыться пальцами в его волосы, притянуть ближе, скользнуть ладонями по широким плечам и накачанной спине… Вообще-то, если постараться, он вполне мог вырваться из хватки, которая определенно не была настолько уж крепкой, чтобы вообще и шанса не было из нее выбраться. Вот только не хотел. Совершенно не хотел. Магнусу нравилось, каким властным в этот момент показывал себя Лайтвуд, удерживая его, не позволяя шевельнуться толком, издеваясь и специально медля, зная, что каждое, буквально любое его, даже малейшее действие заводило лишь сильнее, и сильнее, и сильне…
— А-алек… Пожалуйста… Александр, Боже… — мужчина и сам не знал, о чем именно просил, но слова сами собой, против его воли сорвались с губ, и он просто не успел их сдержать. Хотя, наверное, в его положении эти просьбы могли означать лишь одно — взять его. Взять, отыметь до звездочек перед глазами и сбитого дыхание, оттрахать до такой степени, чтобы потом невозможно было сидеть нормально, а в голове мысли бы еще долго не появлялись. И начать все хотелось бы медленно, тягуче медленно, издевательски медленно. Алек бы с этой задачей справился замечательно — ему уже не в первый раз пришлось бы издеваться над собственным любовником, так что Магнус и не сомневался даже, что его начальнику это удалось бы. И он желал этого. Понимал, как тяжело будет вынести каждое медленное движение внутри, а перед этим еще ведь и подготовку нужно пережить. Но все равно желал. Желал так отчаянно, так сильно… И надеялся, что Александр не сможет ему отказать в подобном, ведь сам наверняка желал не меньше. О, помощник знал прекрасно, что его хотели, потому что не хотеть было невозможно. И теперь ему оставалось лишь каким-то образом уломать Лайтвуда, чтобы тот перестал себя сдерживать и наконец перешел от поцелуев к следующему этапу.
О, Магнус сейчас на столько всего надеется, что и не перечислить даже… Он хочет многого. Хочет всего и сразу. Хочет Александра. Своего Александра. Очень сильно его хочет. И знает — чувствует прекрасно, — что тот хочет его не меньше, а то и даже больше. Что было совершенно не удивительно, учитывая, как они влияли друг на друга, как быстро заводились, когда были вместе, как сильно желали друг друга всегда и везде… Может, им не следовало так часто заниматься любовью, может, нужно было держать себя в руках. Но разве это было возможно? И потом — какой в этом смысл вообще? Особенно сейчас, когда они наедине, только лишь вдвоем, когда их больше никто не может ни увидеть, ни услышать. Они были предоставлены лишь друг другу, могли делать все, что захотят, ведь все время мира теперь принадлежит лишь им двоим…
О, этот прекрасный, столь чарующий голос, который своими просьбами, мольбами и стонами сводил Алека с ума уже вот несколько дней, ведь на такие слова мозг Лайтвуда отказывался генерировать отказ. И мужчина упивается каждым стоном, каждым вдохом и выдохом любовника, который был с утра таким чувствительным и нежным, ласковым и прекрасным, со спутанными волосами и сонной улыбкой, а сейчас же — с прикрытыми от ощущений веками и искусанными губами. Вот, что действительно нужно запечатлеть на фото. И Лайтвуд бы хранил эту фотографию в телефоне, на котором бы стоял пароль из 32 символов, как у него на рабочем ноутбуке, чтобы никто не смел видеть такую красоту, которая принадлежит только ему. А затем бы положил телефон в лучший сейф в мире с биометрическим сканером не только отпечатка пальца, но и сетчатки глаза, ушной раковины и зубов, чтобы наверняка. Да, вот так точно никто не увидит столь невероятную картину, когда его бойфренд, такой разгорячённый и возбуждённый, просит о чём-то большем. И каждый раз, как Александр решает немного поиграть, издеваясь и специально медля, после он быстро сдаётся, делая то, чего так хочется и его партнёру, и ему самому — подаваясь бёдрами вперёд немного резко, но в то же время плавно, чтобы не сделать слишком больно, проникая глубоко и точно задевая простату, вызывая ещё больше стонов, трахая в таком ритме, который нравится им обоим, который буквально сводит с ума своей правильностью и размеренностью движений, из-за чего хотелось всё больше, глубже, сильнее...
Но не в этот раз.
Не стоит скрывать, что Алеку было трудно сейчас не поддаться на ласкающие слух слова, было трудно не сорваться и не взять Магнуса прямо сейчас, заставляя кончить себе на живот, даже не дотрагиваясь до возбуждения. Алек мог это сделать — уже делал. Но не сейчас. О, нет. Если Бейн думает, что месть обошлась только одной щекоткой, то он слишком сильно заблуждается. Именно поэтому Алек продолжает только целовать возлюбленного, потираясь своим явным — очень явным, потому что он же без белья! — возбуждением о его, раздвигая ноги шире и показывая, как бы мог сейчас медленно и тягуче иметь мужчину, попутно вовлекая в поцелуй, но не делая больше ничего. И всего через десяток секунд Лайтвуд резко покидает кровать, находя своё бельё возле неё и поднимая.
— Увидимся на кухне, дорогой, — и с этими словами Алек покидает спальню, специально медленным шагом, чтобы показать своё тело во всей красе — он уверен, что взглядом Магнус за ним всё же проследил. И пусть было нереально сложно развернуться со стояком и просто уйти, Лайтвуд сделал это, ведь их война ещё не окончена. Совсем нет. И он точно знает, что продолжится она во время готовки завтрака, а следующий ход стоит ожидать от Магнуса. Что ж, можно и поиграть немного, ведь правил в этой затее не было совсем.
А потом Александр просто берет и все прерывает. Отстраняется, быстро поднимается и, покачивая соблазнительно бедрами, покидает спальню. Магнус даже понять не успевает, как же это происходит, но вот он уже остается в комнате в полном одиночестве. А, нет, не в полном — с ним его верный прекрасный стояк, который никуда не делся. В отличие от Лайтвуда, который просто взял и сбежал, то ли решив отомстить еще и таким образом, то ли просто решив раздразнить сильнее, хотя, казалось бы, куда уж сильнее… Бейн все еще находится в шоке от такого жесткого, даже жестокого кидалова, просто лежит в постели и пялится в потолок, будучи не в силах поверить, что его и правда оставили тут одного, возбужденного и согласного на все, что только может быть. Алек действительно просто взял и ушел, как будто и не было ничего, как будто это не он только что ласкал и целовал своего любимого бойфренда, как будто это не он сам был возбужден не меньше и желал продолжения так же, как и тот, что извивался под ним, умоляя о большем. Потрясающе. Просто потрясающе.
Зарычав от недовольства, Магнус резко поднимается с постели и следует за своим начальником на кухню, потому что наверняка Алек пошел именно туда. И, действительно, мужчина обнаруживает там, причем с таким видом, будто и правда ничего не было.
Лайтвуд же спокойно отправляется на кухню, по дороге всё же натягивая на себя кое-как бельё, даже не вспоминая о том, что бросил своего парня на кровати с мешающим возбуждением, только раздразнив его жаркими поцелуями, дав намёк на то, что может произойти дальше, если он согласится продолжить, чтобы ещё некоторое время провести в постели, наслаждаясь телами друг друга ещё с самого утра. Хотя… О, он думал об этом всю дорогу, не скрывая хитрой и самодовольной ухмылки. А кто бы не думал, м? Ему нравилось осознавать то, что теперь его мужчина почувствует тот горько-сладкий привкус мести. И не только за сегодня, а и за те соблазнения в кафе и на рабочем месте. Да, Алек не забыл. О, такие вещи он будет помнить долго. Нет, он не злопамятный, просто ему нравилось вот так искренне издеваться над мужчиной своей жизни, доводя до исступления, до безумия и до желания, которое будет отзываться в паху приятной тяжестью, а затем не давая ничего. Ну, или же делая всё слишком медленно, а после срываясь и переходя на слишком быстрый и резкий темп, который им так нравился.
— Какого черта, Лайтвуд?! — Бейн даже и не пытается скрыть возмущения, подходя ближе и отвешивая шлепок по шикарной заднице, просто не удержавшись, но и таким образом уж наверняка привлекая к себе внимания. Хотя Александр не мог его не заметить, но и Магнус не мог устоять перед соблазном лишний раз коснуться этой потрясающей части тела своего мужчины, несмотря на обиду. К тому же не каждый день выдается возможность его отшлепать, ага.
Наедине со своими мыслями Алек быстро заправляет кофеварку, чтобы приготовить две порции кофе для хорошего начала воскресного утра. Лайтвуд потягивается на носочках, всё ещё немного сонно зевая. Мужчина смотрит в окно, видя пока что спокойный город, даже немного спящий в это воскресное утро, которое было таким тёплым и приятным, даже не похожим на осеннее. И Александр прекрасно слышит шаги своего любовника, который всё же решил присоединиться к начальнику. Он не успевает обернуться полностью, как по его заднице приходится хороший такой шлепок, а ладонь мужчины всё ещё чувствуется на правой ягодице. Видимо, он не на шутку обиделся на такую выходку Алека.
— Могу спросить то же, дорогой, — спокойным тоном спрашивает Лайтвуд, будто это не он только что получил по заднице, обходя возлюбленного и разливая кофе в две кружки. — Хочу приготовить шоколадный омлет с фруктами на завтрак для нас. Не достанешь бананы из холодильника? — как ни в чём не бывало мужчина обращается к Бейну, поднимая на него взгляд, а кофе ставя на столешницу ближе к помощнику.
О, да, Магнус действительно обиделся. Он, признаться, сам от себя не ожидал подобной реакции, но, оказывается, очень обидно, когда любимый человек сначала заводит, а потом таким вот наглым образом обламывает. Причем без видимых на то причин. Неужели настолько сильно хотел отомстить за скидывание на пол ночью и выложенную в социальной сети фотографию? Серьезно? Как будто они маленькие дети, которые друг другу устраивают пакости, стараясь друг друга постоянно переплюнуть. Вот только даже самые мелкие пакости могут иногда задеть за живое, ударив прямо по сердцу. И по самолюбию тоже. Немного.
— И что? Вот так вот просто? Как будто ничего и не было, да? Просто хочешь приготовить завтрак, словно сейчас действительно ничего не было? — то ли удивляется, то ли возмущается Бейн, кажется, даже растерявшись слегка от столь спокойного тона своего любимого мужчины. Ну, это уж точно все границы переходило. А ведь все так хорошо начиналось… Утро могло быть прекрасным. Действительно прекрасным. А потом Лайтвуд начал выебываться, строя из себя ничего не понимающего дурачка, который словно и не виноват ни в чем. А даже если и виноват, то ему просто плевать, ведь он же дурачок.
Алек только приподнимает бровь, когда слышит фразу от Магнуса, но всё также продолжает стоять к нему спиной, не показывая своей ухмылки. Да, он понимал, что это было подло и нечестно по отношению к любовнику, понимал, что месть зашла слишком далеко, но остановиться было трудно. Но вот те нотки обиды, что слышались в голосе Бейна, задели начальника за живое. Чёрт, это действительно ни в какие рамки не входило, ведь Магнусу не хотелось навредить ни физически, ни морально.
— Ладно. Ладно, как скажешь, — недовольно фыркнув, Магнус разворачивается и подходит к холодильнику, откуда достает несколько бананов, которых наверняка должно хватить для завтрака. И выкладывает их на стол перед Александром, правда, один себе все же оставляет, решив, что вполне может и перекусить немного перед тем, как поесть нормально. К тому же бананы он всегда любил, и было довольно сложно отказаться себе в этом. И… А почему бы и нет, а? Почему бы не подразнить Лайтвуда, раз уж тот раздразнил его первым? Конечно, это не будет идти ни в какое сравнение с поцелуями и прикосновениями, но гораздо лучше, чем ничего. И это будет его своеобразным оружием, которое он использует против своего начальника. Может, на Александра это и не подействует так уж хорошо, но и без ответа Бейн не может позволить себе остаться. Ни за что. Он обязан, просто обязан что-либо предпринять, чтобы хотя бы капельку отомстить возлюбленному, так нагло кинувшему его и обломавшему прекрасный утренний секс.
— Спасибо, дорогой, — не обращая внимания на слова своего партнёра, мужчина забирает бананы со стола, подождав немного, пока Магнус отойдёт от холодильника. Сегодня Александр решил порадовать своего мужчину шоколадным омлетом с фруктами. Точнее, уже не порадовать, а попросить таким образом прощения за то, что только что было в спальне. Хотя, судя по Бейну, он решил принять игру Александра, сделав вид, что ничего не случилось, но его глаза выдавали все его чувства.
Открыв холодильник снова, Алек вытаскивает молоко и три яйца для будущего завтрака. Разбив их в небольшую мисочку, мужчина добавляет туда чайную ложку сахара, принимаясь взбивать венчиком. Он хочет было что-то сказать возлюбленному, извиниться, объяснить, что не думал, своими действиями сможет так сильно повлиять на Магнуса, на его настроение, и обидеть его, поэтому поворачивается к помощнику лицом.
— Магнус, послушай, прости меня за то, что… — но договорить Лайтвуд не может, потому что видит, каким голодным взглядом его мужчина смотрит на… банан? Именно так. И взгляд был голодным не потому, что хотелось есть. Взгляд был точно таким же, как Магнус смотрел на член Александра, когда принимался делать ему минет, сначала легко касаясь головки влажным языком, слизывая смазку и размазывая её по собственным губам, а затем медленно вбирая на всю длину, доставляя своему любовнику крышесносное удовольствие. И, кажется, Александр в этот момент понял, что теперь пришёл черёд Бейна показывать, что он умеет. И это был только один взгляд, Господи.
И хорошо, что в руках мужчины ничего не было, иначе с завтраком пришлось бы попрощаться.
Наверное, со стороны это смотрелось глупо. Очень глупо. В конце концов, это всего лишь банан, и ему самому даже слегка стыдно стало, что о таком фантазирует при виде лишь одного чертового фрукта, который пусть и напоминал… определенные части мужского тела, но точно не должен был вызывать подобных эмоций. Но Магнус был заведен, и далеко не только в сексуальном плане из-за того, что недавно (не) случилось в спальне. Он был все еще немного обижен подобным поведением своего возлюбленного, пускай и понимал, что это больше на ребячество было похоже. Они ведь не дети, чтобы обижаться на подобные глупости, верно? Да, Александр крайне неудачно пошутил, неудачно подразнил, да и просто некрасиво себя повел, но это был не повод на него обижаться настолько уж сильно и продолжать обижаться в течение долгого времени. Но помощнику эту самую обиду оказалось не так-то просто отбросить, пускай он и хотел этого очень сильно. Ничто не должно портить их совместное утро, да и все остальное время тоже. Увы, у них не настолько много возможностей проводить время вместе, ни от кого не прячась, не боясь быть застуканными кем-либо из сотрудников или же просто знакомых, которые могли растрепать на весь мир.
— За то, что… что? — переспрашивает Бейн, таким образом намекая, что было бы неплохо закончить фразу, ведь ему было интересно, что же там должно быть дальше, но, не дожидаясь ответа, он избавляет банан от кожуры и принимается за него. Облизывает, проводит языком по всей длине, посасывает самый кончик, а потом и вовсе заглатывает едва ли не целиком, после принимаясь повторять это все, при этом прикрыв глаза и вздыхая тихо, якобы наслаждаясь процессом по-настоящему. Хотя все было не так уж и плохо. Вроде бы. Но, Боже, ему действительно стыдно, что он вытворяет такое не с настоящим членом, но что поделать, если его так нагло кинули, а ему нужно было сделать что-то, чтобы отомстить? Вот он и мстил, на наглядном примере показывая стоявшему рядом Александру все свои возможности и умения. Конечно, Лайтвуд уже все эти самые умения и на себе прочувствовал, но это вовсе не значит, что мужчине нечем было его удивить. Как будто он в тот раз использовал все свои приемчики, от которых его любовники обычно кричали так, что соседи начинали в дверь ломиться, прося быть потише. Ха. Как же. Магнус надеется никогда не переставать удивлять этого мужчину, что, впрочем, касается не только дел постельных, но и всего остального. Если не удивлять, то жить будет скучно, все приестся, а это влияет на отношения не лучшим образом. И он обязательно будет удивлять Александра всегда, насколько это будет в его силах.
А Лайтвуд смотрит. Просто смотрит, так внимательно и пристально, даже не пытаясь отвести взгляд от того, что делает его парень с бананом, как бы показывая, на что способен, что может сделать для своего любимого, чтобы довести его до головокружительного оргазма, после которого даже дышать будет затруднительно, потому что в мыслях будут те мягкие и столь приятные губы, так правильно обхватывающие его член, влажный язык, который так умело проходится по уздечке, заставляя лишь громче простонать, зарываясь рукой в густые волосы. И, чёрт, как же Алеку это нравилось. Нравилось смотреть, как Магнус легко заглатывает фрукт почти на всю длину, нравилось думать, что это «месть-за-месть», такая же сладкая пытка, которая была в спальне. О, это было прекрасно. И трудно было не завестись только от наблюдения за возлюбленным, учитывая ещё и то, что возбуждение от поцелуев всё ещё не прошло, а член подрагивал каждый раз, когда Бейн издавал тихий, но такой довольный стон.
Магнус на самом деле все замечал, пускай и делал вид, что сейчас ему есть дело лишь до банана, который он не выпускал из рук и плена своего рта, продолжая с ним обращаться точно так же, как и с настоящим членом. Да, ладно, это было действительно странно, но не то чтобы у него было так уж много вариантов, как отомстить своему начальнику, как раздразнить его и показать, что же на самом деле потерял, когда кинул немногим временем ранее в постели. Хотя вообще-то вариантов было море, нужно лишь немного фантазии подключить, но этот способ пришел в голову первым, да и исполнить его было легко, так что… Зачем заморачиваться, верно? К тому же Алеку явно нравится, раз он так смотрит, буквально пожирает взглядом, да и еще…
Возможно, не стоило этого делать. Нужно было просто продолжить готовить завтрак, как и планировал, попросив перед этим прощение за свои действия, но… Удержаться было выше сил мужчины. Именно поэтому он откладывает будущий омлет на неопределённый срок, подходя ближе к помощнику, который, казалось, был настолько занят, что даже не заметил бойфренда. Ну, это было как раз на руку Александру, потому что он ловко перехватывает банан из руки Магнуса, слишком хитро улыбаясь, а затем, сделав несколько шагов назад, чтобы мужчине наверняка было видно его полувозбуждённый половой орган, и сам вобрал столь замечательный фрукт столь замечательной формы в рот, смотря точно в глаза любовника. Да, в эту игру определённо можно играть вдвоём. Хотя Лайтвуд уже давно готов был признать поражение.
Окей. Ладно. Может, это смотрелось не так уж и глупо и мерзко, как он себе представлял, хотя вообще-то изначально думал, что все это ужасно, и вообще не представлял, как докатился до подобного. Но убедился в том, насколько же возбуждающе на самом деле это смотрится, когда Александр отобрал у него фрукт, которому выпало несчастье первым попасться под руку и выдерживать эти пытки, и начал повторять его движения, теперь уже и сам показывая, на что же способен. И Магнус смотрит, словно завороженный, будучи просто не в силах взгляд отвести от того, как красиво растягиваются пухлые губы возлюбленного мужчины на банане, как тот смотрит на него в ответ, точно также не отводя взгляд. И это… Блять. Просто блять. Это чертовски возбуждает, хотя он и так уже был заведен прилично и не думал даже, что возможно возбудиться сильнее от одного лишь такого зрелища, которое на первый взгляд могло показаться крайне безумным и вообще никому не нужным. Но сдерживать себя теперь с каждым мгновением становится все сложнее и сложнее, и помощник не представляет, как вообще все еще держит себя в руках, а не набрасывается на Лайтвуда с поцелуями, не запрыгивает на него, обхватывая ногами и руками, позволяя сделать с собой все, что только угодно. Хотя вообще-то представляет очень даже хорошо, ведь второго облома за утро просто не переживет. И пускай Алек уже и сам порядком возбужден, пускай каждым своим действием показывает, что хочет также сильно, что готов разложить своего бойфренда на любой поверхности… В постели он тоже был возбужден, тоже хотел так сильно, а потом просто взял и кинул. И Бейн точно не сможет пережить, если подобное повториться. Так что…
Алек посасывает медленно, щедро смачивая головку… то есть банан слюной, облизываясь, а затем и вовсе проводя им по губам, оставляя еле заметные следы. Не проронив ни слова, мужчина вновь подходит к Магнусу, вжимая его всем телом в столешницу, смотря так хитро, так пошло, что было не сложно догадаться, о чём он думает. Александр подносит банан ко рту партнёра, проводя самим кончиком по губам, раскрывая их и заставляя вобрать его в рот, медленно, так соблазнительно, совсем не оставляя места для фантазии, ведь выглядело всё так, будто Алек трахал рот возлюбленного с помощью ни в чём не повинного банана. Кажется, про завтрак им стоит пока что забыть, хотя никто и так о нём не вспоминал, имея занятие получше.
Лайтвуд вжимается своим пахом в чужой, давая знать, что сейчас он не намерен отступать, потому что осознал, какую же глупую ошибку совершил в спальне. И он хочет, так сильно хочет продолжить то, на чём они остановились, прямо здесь, на кухне, на этом же столе. Если, конечно, сам помощник будет не против, решив, что пришла его пора обломать Алека на столь прекрасном моменте. Но Александр всё же продолжает надеяться, что обида уже в прошлом, поэтому дарит Магсу поцелуй в шею, распаляя ещё сильнее и желая получить ответ.
— Если ты намерен меня снова кинуть, то я тебе яйца оторву, понял? — с тихим рычанием предупреждает Магнус, заглядывая Александру в глаза, показывая, что говорит крайне серьезно сейчас. Нет, на самом деле. Обязательно оторвет, медленно и мучительно, и даже не пожалеет ни на мгновение. А потом еще кое-что важное оторвет. Ну, а напоследок можно будет и голову открутить тоже, чтоб наверняка. Но сначала мужчине придется помучиться, потому что Магнус не собирается оставлять свой недотрах безнаказанным.
Лайтвуд показал не все свои умения ртом, а всего лишь часть. И этого точно хватило, чтобы завести бойфренда. Да, пусть у него получалось не так шикарно и умело, как у Магнуса, ведь минеты Алек не практиковал слишком часто, а только был тем, кому доставляли наслаждение с помощью губ и языка, так ловко очёрчивающего ярко выпирающие венки на длинном члене. Но нельзя сказать, что получалось у него плохо, несмотря на отсутствие практики за несколько последних лет, пусть Бейн и был в этом намного лучше. И Александр знал это, видел это и чувствовал, позволяя мужчине творить с собой что угодно только с помощью одного рта.
Начальник слышит слова возлюбленного, пусть и через его тихий стон, который Бейн даже не попытался скрыть, на что только ухмыляется. Конечно, Магнус вполне мог обвинять Алека в том, что он хочет ещё раз его кинуть, потому что уже был наглядный пример подобного в спальне. И Лайтвуд прекрасно это понимал, только улыбаясь в поцелуй, точно зная, что во второй раз не посмеет так поступить. Это будет ужасно нечестно по отношению к его любовнику. Да и лишать себя радости насладиться телом любимого мужчины… Нет, не сейчас. Их игра уже закончена, и оба вышли победителями, получая главный приз — утренний секс на кухне. И что может быть лучше подобного начала дня?
— Ты не сделаешь этого, милый. Хотя бы потому, что тебе слишком сильно нравится, когда я изливаюсь внутри тебя, там, глубоко внутри, задевая простату с каждым толчком, из-за чего ты так сильно выгибаешься в спине, слегка меняя угол проникновения, а затем тебя прошибают послеоргазменные судороги, а ты сам так громко и сексуально выкрикиваешь моё имя, — тихо ухмыляется Лайтвуд, легко прикусывая кожу на плече партнёра. Нет, сейчас он точно не намерен отступать, потому что хочет слишком сильно. Так сильно, что начинает вжиматься в пах помощника, показывая, что точно не обломает, точно не отвернётся и не начнёт спокойно готовить завтрак, будто бы и не он только что так жарко зажимал мужчину возле стола. Только не в этот раз, потому что выдержка у Александра не железная. Не сейчас, когда рядом стоит Магнус, такой горячий, открытый и доступный, желающий наконец заполучить своего мужчину.
От представившейся картины того, как он обычно кончает под своим любимым мужчиной, как тот кончает внутрь него, сам вздрагивая всем телом от прошедшейся по всем телу волны удовольствия, от заряда тока, что буквально прошибает по позвоночника, как они оба стонут, буквально кричат в этот момент… Боже, от таких фантазий Магнус едва ли не застонал и не кончил в тот же момент. Хотя вообще-то Алек был не прав. Немного не прав, да. Несмотря на то, как сильно он любит подобные моменты, ничто бы не остановило его от отрывания крайне важного органа у своего начальника, если бы тот снова обломал. Магнус в гневе страшен. Очень страшен. Он не часто раздражается настолько сильно, но когда это происходит, то лучше не стоять у него на пути. Лучше вообще близко не стоять. Он с совершенно спокойным выражением лица и с непередаваемой хладнокровностью может сделать что-то такое, от чего мурашки по коже побегут, а глаза и вовсе на лоб вылезут. Да и слов на ветер он обычно не бросает, стараясь всегда выполнить то, что пообещал. Ну, и угрозы тоже.
— Это будет моим извинением за то, как я поступил с тобой в постели, — долго не говоря, Алек резко разворачивает партнёра к себе спиной, прижимаясь членом к его заднице, проходясь ровно между двумя половинками, пусть и мешало два слоя ткани белья. Лайтвуд жмётся грудью к спине Магнуса, а затем слегка наклоняет голову, оставляя поцелуй за ухом. — Уверен, тебе понравятся такие извинения, — и после своих слов мужчина наклоняет Бейна так, чтобы тот оперся на саму столешницу локтями, а сам начинает оставлять мягкие поцелуи вдоль его позвоночника, в который раз радуясь тому, что его рост прекрасно позволяет творить подобные вещи в постели. И не только там. Вообще везде, где он занимается сексом с партнёром, будь то кровать, стол, диван, кресло, возле стены, на подоконнике или на полу.
— Если только ты не будешь медлить, дорогой, тогда да, обязательно понравится, — Бейн вовсе ничего не имеет против подобной позы, вообще-то он очень даже «за», поэтому без каких-либо споров поворачивается к Александру спиной и сам же подается бедрами назад, потираясь о его пах задницей, заводя, раздразнивая лишь сильнее. Сдерживать себя уже казалось невозможным, и он желал, чтобы его поскорее взяли, наконец дали то, чего он так отчаянно желал с того самого момента, как проснулся. Наверное, нужно было что-то с этим делать, потому что невозможно ведь трахаться всегда и везде как кролики, но… Разве возможно держать себя в руках рядом с таким мужчиной? Разве можно было не желать его каждую секунду своего существования? Разве можно было не желать почувствовать его внутри, ощутить его губы на своем теле, а после почувствовать и укусы тоже, зная, в какие метки это все вскоре превратится? Бейн не представлял себе подобного. И желал. Очень сильно желал своего возлюбленного, не зная, как сможет контролировать себя рядом с ним. Хотя не то чтобы он очень сильно хотел это узнавать.
— Боже, Александр, сделай уже что-нибудь. Раздень нас хотя бы, — просит Магнус, пока что удерживаясь от того, чтобы начать умолять. У него еще вроде как остались крупицы самообладания и гордости, так что он вполне может всего лишь просить, а не отчаянно умолять. Пожалуй, он мог бы даже парочку приказов отдать, либо получая желаемое в ответ, либо же получая парочку шлепков по бедрам или заднице, чтобы больше не смел в таком тоне разговаривать с начальником. И тот, и другой вариант были крайне заманчивыми и приятными, — Блять, Алек, сделай что-нибудь. Живо. Возьми меня. Сейчас же. Я не намерен ждать дольше. Чтоб тебя, Лайтвуд, шевелись давай! Ты уже и так заставил меня ждать достаточно, чтобы еще и сейчас играться.
А Лайтвуд продолжает целовать возлюбленного, нежно и легко касаясь губами его мускулистой спины, только издеваясь и дразня ещё больше. А почему бы и нет? Он понимал, что за это его ждёт очередная месть, но просто не мог не потянуть время прелюдиями, возбудив их двоих ещё сильнее, если это вообще было возможно. И начальник проводит влажным языком сверху-вниз по спине, оставляя несколько поцелуев на пояснице и легко оттягивая край белья самими зубами, немного задевая кожу. Но когда он слышит следующие предложения от любовника, то резко поднимается, хватая Магнуса спереди за шею своей рукой, и поднимая его так, чтобы он откинулся головой на плечо хозяина квартиры. Хватка была довольно крепкой, так что рука вокруг шеи даже немного мешала дышать, перекрывая доступ кислорода к лёгким.
Хватка на шее становится неожиданностью, и Магнус охает удивленно, даже шокировано, но не сопротивляется, послушно выпрямляясь, прижимаясь к своему мужчине, чувствуя себя таким… беззащитным в этот момент. Беззащитным и чертовски желанным, а еще просто невероятно возбужденным. Дышать у него получалось, да, но все же слегка затруднительно было, и от этого желание накатывало с новой силой. То, как Алек его желал, какую власть над ним имел в данный момент, как проявлял эту самую власть — разве все это могло не сводить с ума еще больше? Хотя и так голова шла кругом от ситуации, от позы, от возбуждения, но это лишь подливало масла в огонь.
— Мистер Бейн, вам не стоило говорить с начальником таким тоном, — буквально рычит Александр, только сильнее сжимая ладонь на шее мужчины, показывая, каким властным он может быть, пусть Магнус и так уже знал это. Лайтвуд сейчас был слишком заведён, поэтому так остро реагировал на подобные слова от Бейна. Он ненавидел приказы, чего бы они ни касались. Конечно, он всегда их исполнял, особенно приказы от родителей, но ненавидел их всем сердцем, понимая, что делает то, что нужно, а не то, что хочет.
Правда, сейчас этого он хотел. Хотел слишком сильно, поэтому всё сильнее толкался бёдрами вперёд, давая возможность ощутить, насколько сильно он хочет своего бойфренда, показать, что точно не сбежит и не отступит, пока не доведёт любимого помощника до умопомрачительного оргазма, заставив громко кричать ещё с самого утра.
Александр перемещает руку с шеи на затылок, вновь наклоняя мужчину перед собой, а после ощутимо шлёпает его по заднице, показывая, что больше не потерпит такой тон в разговоре. Проходит всего несколько секунд, как Лайтвуд избавляет Магнуса от белья, а затем раздевается и сам. Медленно ведёт дорожку из поцелуев от копчика к шее, а после оставляет несколько довольно сильных укусов на плече, точно зная, что партнёр против этого не будет. Боль была не ужасной, совсем нет, она была приятной и дарящей удовольствие, давая возможность в красках представить, что же последует дальше.
С тихим стоном нетерпения Бейн наклоняется обратно к столу, прижимаясь теперь теснее прежнего, и вскрикивает от шлепка. О, да, Боже, это именно то, о чем он мечтал. Хотя даже не думал никогда, что может получать настолько много удовольствия от того, чтобы находиться в чьей-то власти, подчиняться и не иметь даже права ослушаться, чтобы не быть за это наказанным. А это именно то, что происходило сейчас. И Магнус… Боже, он наслаждался каждой минутой, каждой секундой, каждым мгновением, проводимым рядом с Александром, проводимым в его руках, в его власти, ощущая его возбуждение, его ладони на своем теле, его губы, которые ласкали везде, где только могли дотянуться, и зубы, что впивались в кожу больно и так приятно одновременно. О, после останется не один, далеко не один засос на его теле, который присоединится к уже существующим, но этот вовсе не значит, что кто-либо против. К тому же они на плечах и спине, а это значит, что даже замазывать не придется, лишь только надеть одежду, которая все и сама прекрасно скроет. Так что… Нет, против точно никто не был.
Вскоре Лайтвуд опускается на колени, неосознанно закусывая губу только от одного вида обнажённой упругой задницы своего любовника, легко проводя по ней своими ладонями.
— Расставь ноги шире и прогнись в пояснице, — приказным тоном босса произносит Александр, легко сжимая ягодицы. О, у него в мыслях уже появился небольшой план, как он будет извиняться перед своим любимым за то, что было чуть ранее. И начальник точно знает, что это понравится его подчинённому. Всегда нравилось.
От такого приказного тона по телу Магнуса пробегают мурашки, и он просто не смеет ослушаться. Никогда не посмеет. Поэтому послушно расставляет ноги шире в стороны и выгибается в пояснице, разумеется, действуя медленно, дразняще, выставляя на показ все и совершенно не стесняясь. Ха. Как будто ему было, чего стесняться, как же. К тому же он знает прекрасно, как Александр в такие моменты на него смотрит, как буквально пожирает взглядом. И чувствует его хватку на своей заднице, чувствует эти прекрасные, грубоватые, широкие ладони, которые так правильно ощущаются там, где они сейчас находятся… Кажется, они даже в этом плане с Лайтвудом друг другу идеально подходили — его, Магнуса, задница так идеально умещалась в этих ладонях, что подобные мысли как-то сами собой в голову лезли.
— Александр… — решив еще немного подразнить своего возлюбленного, Магнус протягивает его имя своим привычным урчащим тоном, буквально выстанывая «а» и растягивая рычащую «р», зная прекрасно, как это соблазнительно звучит. Против такого Лайтвуд устоять точно не сможет и просто обязан будет уже наконец приступить к более активным действиям, нежели просто смотреть и лапать везде, куда только эти огромные ручищи дотянуться могли.
Как же Лайтвуд оказывается прав, когда предполагает, что его парню понравится то, что он задумал. Алек слышит все вздохи, тихие стоны, видит то, как Магнус подаётся за ласкающими его руками и губами, как выставляет задницу назад по просьбе — приказу — начальника, явно давая понять, что он не против подобных утех. Да, Александр точно выбрал правильную технику извинений, когда немного грубовато схватил бойфренда за шею, оставив на ней затем жаркий поцелуй. Но Бейну нравилось, это можно было понять по учащённому дыханию и прикрытых ресницах, которые подрагивали каждый раз, когда чужие губы касались тела помощника.
Но потом мужчина слышит своё имя, из-за чего его тело буквально прошибает электрическим разрядом, что, стоял бы он на ногах, а не на коленях, точно пошатнулся бы. Блять, вот этот урчащий, такой игривый и соблазнительный, возбуждающий и головокружительный тон, который напрочь стирал все мысли в голове Лайтвуда, оставляя лишь слово «хочу», а руки заставлял подрагивать так, что ими можно было бы только булочки маком посыпать, а не важные договора подписывать. И это всё так сильно нравилось Алеку, что он точно не желал медлить ни секунды, ещё раз проводя руками по смуглым гладким ягодицам, оставляя на одной совсем лёгкий и такой нежный поцелуй, будто это не он только что отвесил хороший такой шлепок по этому же месту.
Александр опаляет дыханием кожу на пояснице, иногда совсем невесомо касаясь её губами, а после аккуратно раздвигает две половинки в стороны, специально медленно, чтобы дать возлюбленному возможность понять, с чего же он хочет начать свои извинения. Всего спустя несколько секунд Лайтвуд припадает губами к копчику, спускаясь всё ниже, так медленно и игриво, слегка дразня, потому что иначе не мог, а после и вовсе касается губами тугого кольца мышц, заставляя своего парня вздрогнуть, но из-за крепкой хватки рук не давая и шанса хоть как-то двинуть бёдрами. Алек уже знает, как его любовник реагирует на подобные ласки, как дрожит его голос, когда он стонет во время римминга, как он пытается податься бёдрами назад, желая насадиться на жаркий и умелый язык, так правильно ласкающий. И не было и тени смущения в этот момент ни у Алека, ни у Магнуса, ведь возбуждение и желание брали верх над другими чувствами.
Магнус догадывается, что именно задумал его любовник и возлюбленный, стоит только бросить короткий взгляд через плечо и увидеть, в какой именно позе тот находится. И тут даже сомнений не оставалось, как именно он сейчас будет ласкать, как будет доводить до исступления, до громких стонов и просьб, которые будут переходить в мольбы, как будет сводить с ума своими прикосновениями, как будет дразнить, снова и снова, заставляя желать гораздо большего, но одновременно с этим — и того, чтобы этот момент никогда не заканчивался. И мужчина уже пытается подготовить себя к тому, что вскоре получит, чтобы хотя бы немного легче переносилось, чтобы крышу не сорвало сразу же, чтобы он хотя бы на какое-то время в разуме остался…
Вот только к подобному себя морально никогда невозможно подготовить. И от первого же прикосновения языка по телу помощника словно заряд электричества пробегается, срывая с пухлых зацелованных губ тихий стон и заставляя с довольно громким стуком приложиться лбом о поверхность стола, потому что выносить такую пытку уже было чертовски тяжело. Нет, серьезно, Александр уже знал о его слабостях, знал, что подобные ласки — одна из них, а потому и принялся вытворять своим языком нечто такое, от чего голова в самом прямом смысле этого слова шла кругом. И как только ноги не подкашивались… Это до сих пор остается загадкой. Наверное, все дело в крепкой хватке на заднице, с помощью которой Лайтвуд не только помогал на ногах устоять, но и еще не позволял подаваться навстречу, хотя так чертовски хотелось толкнуться бедрами назад, насадиться на этот чертов греховный язык, который творил невероятное, и тем самым практически прямым текстом сказать, чего именно он хочет. Но Алек держал слишком крепко, а Магнус не особо-то хотел вырываться, да и вряд ли бы у него получилось. Сейчас все, на что он был способен, так это просто постанывать от каждого действия своего любимого мужчины, пока что удерживаясь от просьб наконец-то прекратить издеваться и взять его, втрахать в этот гребаный стол, проверить еще один предмет мебели на прочность, заставить его стонать так, чтобы голос сорвал, чтобы соседи потом жаловались, чтобы не было возможности ни думать, ни даже дышать нормально, чтобы ноги подкашивались, а от оргазма окончательно снесло крышу, чтобы потом невозможно было прийти в себя еще долго-долго… И, Боже, как же сильно этого хотелось.
Лайтвуд сначала медленно касается языком сжатой дырочки, водя им вверх-вниз. Потом же эти движения превращаются в круговые, хорошо смачивая проход слюной, которая тонкой ниточкой остаётся на губах мужчины, когда он отстраняется, чтобы оставить сначала укус на ягодице, а затем и поцелуй, чтобы загладить свою вину таким образом. А кто сказал, что так сейчас делать нельзя? Да, он прекрасно понимает, что им обоим уже не терпится вновь познать то прекрасное чувство, когда стонешь в унисон от сокрушительного оргазма, но просто не может немного не поиграть хоть таким образом, доставляя своему мужчине удовольствие с помощью языка.
— Чертов вампир, что ж ты кусаешься постоянно?.. — от очередного укуса, только теперь уже пришедшегося не на плечо или шею, а на мягкое место, Бейн шипит тихо, но вообще-то против ничего не имеет. Ему нравятся укусы Александра, да и сам покусаться любит, что уж тут скрывать. Главное, чтобы сидеть потом мог на работе, а не вынужден был ерзать постоянно, пытаясь устроиться поудобнее. Хотя, если они продолжат так много заниматься любовью, сидеть ему в любом случае спокойно будет затруднительно, вне зависимости от того, будет ли Лайтвуд продолжать кусаться или нет. Но отказываться от удовольствия из-за этого он не собирается.
— Я? Вампир? — всего на миг отстраняется мужчина, достаточно громко шепча, чтобы Магнус его наверняка услышал. Лайтвуд проводит небольшую дорожку языком вдоль ягодицы возлюбленного, после обдавая её прохладным воздухом, из-за чего по коже пробежались тысячи мурашек, оставляя свой след. — Нет уж, милый, это прозвище больше подходит тебе, ведь именно ты из нас двоих лучше сосёшь, мне ли не знать, — совсем тихо смеётся мужчина, не удержавшись и оставив ещё парочку поцелуев-укусов рядом, не таких сильных, как тот что был первым, но тоже довольно хорошо ощутимых.
Всего спустя пару секунд Александр снова возвращается на своё место, а затем ласкает лишь кончиком языка покрасневшую от длительных ласк дырочку, проникая языком всё глубже. Лайтвуд немного ослабляет хватку на заднице бойфренда, давая тому возможность самому двигаться в таком темпе, который ему по душе, насаживаться так глубоко, как ему нравится, чтобы после слышать стоны удовлетворения с уст помощника, слышать его крики и просьбы наконец трахнуть его, жестко и быстро, но нежно и с любовью, как тому нравилось. О, в этом они были слишком похожи, потому что именно быстрый ритм движений сводил начальника с ума, заставлял кончать слишком ярко и бурно, так долго и сладко, что немели все конечности, а в ушах шумело из-за полученной порции удовлетворения. И именно поэтому Лайтвуд всегда сначала медлил, издеваясь над любовником, возбуждая его ещё больше, буквально до предела, чтобы заставить его умолять, кричать, просить о большем, стонать так громко, как только он способен, срывая голос на особо приятных моментах. А после Алек любил брать грубо, властно, страстно, отдаваясь процессу занятия любовью полностью и телом, и душой, и всеми своими мыслями.
Когда хватка на бедрах слабеет, Магнус сразу же пользуется этой возможностью и начинает подаваться навстречу, насаживаясь на буквально трахающий его язык, потому что теперь и сдерживаться уже сил не было никаких. Он так сильно желал своего мужчину, так сильно желал почувствовать его наконец внутри, почувствовать это потрясающее ощущение наполненности, ощущение единения с кем-то, кого ты любишь, с кем ты наконец вместе. Буквально жаждал этого. Хотя и понимал, что так быстро Лайтвуд не сдастся, что придется еще потерпеть, подождать, что придется поумолять даже, чтобы ему дали желаемое. О, да, Алек точно не сделает все просто и быстро, ему ведь сначала в кайф поиздеваться, свести с ума медленными ласками, которых не было достаточно ни в одном из смыслов, которые лишь раздразнивали больше и делали возбуждение почти что болезненным. Магнусу приходилось с силой вцепляться в стол, лишь бы только сдерживать себя, не умолять пока что, не просить. Хотя не стонать он не мог, особенно когда мужчина его отпустил и позволил двигаться самому так, как того бы хотелось.
Александр слишком медленно, так дразняще вылизывает колечко податливых мышц, уже не таких тугих и сжатых, как пару минут назад, потому что было видно, как Магнус расслабляется, получая удовольствие от каждого действия Лайтвуда, издаёт стоны, сводящие его любовника с ума. И всё это было так правильно. Само это воскресное утро было правильным, пусть и началось немного не так, как оба мужчины планировали.
— Боже, Александр… Алек… Александр, пожалуйста… — ладно, выдержка у него определенно не настолько и хорошая, как хотелось бы надеяться. Бейн хотел продержаться дольше, хотел не просить, таким своеобразным образом отвечая на дразнения Лайтвуда, которому эти самые стоны и просьбы нравились. Вот только не получилось. И никогда бы не получилось, потому что было слишком хорошо, слишком приятно, слишком… Ох, просто слишком. Даже не так, нет. Слишком. И тут бы никто не смог продержаться достаточно долго, чтобы Алек сдался и сам его наконец взял, понимая, что не продержится дольше, что ему нужно нечто большее, нежели подобные игры. Магнус даже не чувствовал себя безвольным слабаком из-за этого, если честно. Ну, он не виноват, что Александр настолько сводит его с ума, что невозможно ждать дольше, даже несмотря на то, как такие ласки приятны, как хотелось бы получать их чаще и дольше. Но никакие ласки не смогут сравниться с сексом, с теми моментами, когда Александр оказывается внутри, когда начинает двигаться, когда они ловят определенный, подходящий для них обоих ритм, когда начинают стонать в унисон, а после окончательно срываются на бешеный темп движений, уже практически крича в голос, когда потом вместе вздрагивают от прошибающего тела оргазма, прижимаются друг к другу, дышат тяжело, будучи просто не в силах прийти в себя. И поцелуи. После всего этого поцелуи почему-то выходят особенно сладкими, такими чувственными, что голова лишь сильнее кругом идет.
Алек слышит этот голос. Голос, который своими урчащими и такими сладкими нотками сводил с ума, заставлял забыть обо всём на свете и думать лишь об обладателе этого чарующего голоса. Думать о прекрасных стонах, услышав которые, можно позорно спустить в трусы, даже к себе не прикасаясь, как подросток, впервые посмотревший порно, пока родителей нет дома. И Александру не было стыдно признать, что он обезумел от этих стонов, от этих просьб, которые произносит его любовник, явно желая больше, нежели подобные утехи и ласки, желая наконец почувствовать своего мужчину внутри, чтобы слиться в одно целое, ярко кончая в один миг. А после действительно было бы много нежных слов и мягких поцелуев, пусть дыхание всё ещё не было бы в порядке. И от одной подобной мысли Лайтвуду становится всё жарче.
— Надеюсь, ты простишь меня за то, что было ранее, — прерывисто шепчет мужчина, оставляя множество поцелуев на ягодицах возлюбленного, таких упругих и мягких, что нельзя было не хотеть их поцеловать, ущипнуть, погладить или отшлёпать. Собственно, Алек в подобном себе точно не отказывал. Лайтвуд обхватывает собственные пальцы губами, щедро смачивая их слюной, а затем подносит их к анальному сфинктеру своего парня, так сильно желающего закончить то, что началось ещё в спальне, а продолжилось прямо здесь, на этой столешнице, на которой ещё вчера двое возлюбленных готовили вкусный ужин. Хотя такое применение этого предмета мебели куда уж более приятное, нежели обычная готовка, чего уж там скрывать.
Понятное дело, что Магнус уже давно простил своего начальника, буквально сразу же, в тот момент, когда тот прижался ближе и ясно дал понять, что в этот раз отступать не намерен, что больше не будет возбуждать и кидать, что сейчас они доведут дело до конца. Вот до этого момента он обижался, действительно обижался, но больше нет. Точно нет. Хотя он вполне может сделать вид, что все еще дуется, что на самом деле его что-то не устраивает, но… И так ясно как день, что вообще-то после таких ласк и уж тем более после крышесносного секса, который их ждет в скором времени, обижаться уже будет просто нереально.
Всего спустя несколько секунд Александр входит сразу двумя пальцами, предполагая, что Бейн достаточно расслаблен для того, чтобы их принять. И оказывается прав, потому что, несмотря на отсутствие смазки, пальцы проталкиваются легко благодаря слюне начальника, входя внутрь почти до последней фаланги. Зная тело своего бойфренда, Алек сразу же меняет угол проникновения, задевая простату, но лишь кончиками пальцев, чтобы раздразнить сильнее, заставить стонать громче и быстрее двигать бёдрами, насаживаясь на трахающие его пальцы, предвкушая, как кое-что покрупнее вскоре займёт их место.
И при всём этом Алек не забывает дарить поцелуи любовнику, с ягодиц переходя на поясницу, а затем, поднявшись на ноги, и на спину, пока не доходит до укуса на плече, проводя по нему языком, таким шершавым и тёплым, будто бы стараясь загладить свою вину за такую метку, зализывая рану. А в это время движения руки становятся всё быстрее, вовсю растягивая помощника, подготавливая к внушительному размеру Александра, чтобы секс приносил только наслаждение, а не ноющую боль после.
В первое мгновение проникновения Бейн напрягается невольно, но сразу же заставляет себя расслабиться, потому что знает, что сейчас будет приятно. Только приятно. Обязательно. Александр не сделает ему больно, а только лишь удовольствие доставит, и никак иначе быть просто не может. Только не с ним. И так и происходит — мужчина сразу же находит нужный угол, задает такой правильный темп, что с губ сразу же срываться начинают не только шумные вздохи, но и стоны, а бедрами невозможно не подаваться навстречу, желая получить как можно больше, еще больше. Магнус уж точно никогда не был тихим и спокойным в постели, если любовник его устраивал, если был хорош, а не бревно, которое делает все монотонно, словно тупо повторяя заученные когда-то движения и не доставляя ни грамма удовольствия. Александр был каким угодно, но только не таким. И даже его пальцы сводили с ума. Ох, уж эти пальцы… Длинные, изящные, они были чертовски ловкими и умелыми, и невозможно было не наслаждаться каждым мгновением, когда Алек ими прикасался, когда буквально трахал ими своего любовника, растягивая, подготавливая для себя или же просто дразня.
Магнус и не думает даже сдерживаться уже сейчас, потому что ему слишком хорошо. Мало, конечно же, но уже хорошо. Лайтвуд прекрасно знает, как ему нужно коснуться, под каким углом ввести пальцы, с какой скоростью двигаться и как глубоко входить. Знает, как одновременно с этими движениями действуют поцелуи и прикосновения к другим частям тела, и вовсе не имеет значения, что же это за части такие. Бейн все равно будет медленно, но верно сходить с ума от удовольствия, выстанывая ими своего возлюбленного, хотя и не так громко, как в те моменты, когда тот будет внутри и будет трахать, жестко, быстро, совершенно не жалея ни своего возлюбленного, ни тот стол, на которым разложил его сейчас. Ну, и другую мебель тоже, потому что он ни кровать не жалел, ни стол у себя в кабинете. И наверняка ничего жалеть не будет, потому что желание слишком затмевает разум. К тому же им явно обоим нравится пожестче, так, чтобы до криков, до синяков на теле, до расцарапанной в кровь кожи… Слишком прекрасно, чтобы сдерживать себя и быть тихими и осторожными друг с другом. В конце концов, они оба далеко не неженки. И почему бы не отдаваться чувства и желаниям полностью, если есть возможность не сдерживаться?..
Конечно же, Алек прекрасно понимает, что Магнус его уже простил. Возможно, мужчина и хотел бы ещё немного побыть обиженным на возлюбленного, хотел бы отомстить за такой жестокий облом со стороны Александра, но ничего не получилось, как только Лайтвуд крепче его прижал к себе, когда поцеловал, когда нагнул возле этого стола, начав дарить нежные ласки по всему телу, поцелуи и касания, которые доставляли так много удовольствия. И начальнику так нравилась реакция возлюбленного на его собственные действия, то, как обида буквально улетучилась, стоило губам Алека коснуться кольца тугих мышц, стоило только проникнуть внутрь длинными пальцами, которые так сильно нравились Магнусу.
Проходит пару минут растяжки, как Алек уже понимает, что достаточно играться пальцами, ведь так хочется войти в Бейна, почувствовать его узость даже несмотря на растяжку, которой никогда не бывает достаточно, ведь пальцы никогда не смогут сравниться с членом мужчины, который был гораздо больше в размерах. Александр вытаскивает пальцы, плюёт себе на руку и распределяет слюну вдоль члена, подставляя возбуждённый орган к растянутому входу, немного подаваясь бёдрами вперёд, елозя самой головкой по раскрасневшемуся кольцу мышц, готовому принять всё и сразу, причём на всю длину. Да, Лайтвуд не мог не подразнить, даже в этот момент, когда сам хотел своего любовника до разноцветных кругов перед глазами, когда сдерживаться больше не было сил, потому что желание затмило все остальные чувства, оставляя место только любви, страсти и нежности, чтобы скрасить это занятие сексом, такое жаркое, приятное и горячее, приносящее удовольствие в процессе, а в конце — крышесносный оргазм. Сам секс происходит в быстром темпе, таком правильном и необходимом, ведь ни один из мужчин не был против внести немного жёсткости в их занятие любовью, пусть после всегда и были нежные и мягкие поцелуи, полны самых светлых чувств, которые парочка так сильно любила проявлять.
Разумеется, Алек не мог не подразнить, и Магнус готов его стукнуть за раздразнивание, потому что сил уже нет терпеть. Серьезно. Если бы мог, то обязательно бы развернулся и стукнул по голове, чтобы неповадно было играться дольше, когда возбуждение у обоих зашкаливает буквально. Но, во-первых, в такой позе — особенно учитывая, что его все еще удерживали, так что даже развернуться не было возможности, — было это делать немного не с руки. Во-вторых… Ну, тогда Алек точно мог передумать, несмотря на возбуждение. Точнее, он бы не передумал, нет. О, нет, он бы точно не стал менять свое мнение, не стал бы уходить и решать проблему возбуждения каким-либо другим образом. Он бы только дольше дразнил и мучил, заставляя сходить с ума от медленных, тягуче-медленных движений внутри, от ласк, мягких и осторожных, которых в такой ситуации уже было бы недостаточно. И он бы точно заставил своего любовника окончательно потерять голову, заставил бы его стонать, умолять отчаянно, потому что терпеть было бы нереально, а возбуждение в скором времени обязательно бы стало даже болезненным. И неизвестно, когда бы над ним наконец сжалились.
Правую руку Алек кладёт на талию бойфренда, а левой вновь хватает его за шею, поднимая со стола, заставляя прислониться спиной к вспотевшей груди. Сам же Лайтвуд принимается целовать шею Магнуса, сначала медленно подаваясь бёдрами вперёд. Когда головка проскальзывает внутрь, член входит до упора благодаря резкому толчку со стороны Алека, который готов поклясться, что и его парень тоже приложил к этому немного усилий, насаживаясь на член начальника.
Бейн всё же держит себя в руках. И Алек уже вскоре перестает над ним издеваться — и неважно, что он его растягивал, подготавливая, чтобы не сделать больно, ведь это все равно больше было похоже на сладкую пытку, — наконец подаваясь ближе и входя. И хватая за шею, заставляя выпрямиться, прогнуться в пояснице, прижаться ближе, еще ближе, слегка перекрывая доступ воздуху, но недостаточно для того, чтобы лишиться сознания или что-то в этом роде. Нет, сжимая как раз с такой силой, чтобы недостаток кислорода ощущался, но эти ощущения приносили лишь одно удовольствие.
И Магнусу нравилось, да. Очень. Каждый поцелуй, каждое движение внутри, то, как властно Лайтвуд продолжал его удерживать, хотя это вовсе не мешало подаваться бедрами навстречу, самому насаживаться на член, так глубоко, как хотелось, и именно в таком темпе, как нравилось им обоим. И все было слишком прекрасно, так что помощник не сдерживал стонов, которые один за другим срывались с его губ. А какой смысл был сдерживаться? Александру его стоны нравились, а самому Магнусу слишком сносило крышу, чтобы хоть как-то сдерживаться. К тому же сейчас их никто не слышал, никто и не мог услышать, так что… Да, он начал стонать в голос с самого начала, зная, что уже ближе к оргазму начнет кричать, а вскоре и вовсе голос сорвет, ведь Алек перестанет двигаться медленно, начнет входить более резко, размашисто, буквально втрахивая его в стол. И как же сильно Магнус этого желал, Боже…
Александр и не замечает, как сам начинает громко стонать вместе со своим возлюбленным, даже не задумываясь о том, что их могут услышать соседи. А такие стоны они точно услышат, сомнений не было. Дверь была заперта, даже если кто и пришёл бы жаловаться на шум из квартиры, то толку никакого не получилось бы, потому что Алек не стал бы отвлекаться от такого занятия только ради того, чтобы послушать возмущения тех, кто живёт в его доме, ведь сейчас Лайтвуд мог слушать прекрасные стоны своего не менее прекрасного любовника, который подавался назад, так быстро и резко насаживался на трахающий его член, всё желая большего. И начальник давал ему то, чего он хотел, имел его так, как тот желал, жёстко, быстро, резко, но в то же время дарил мягкие и нежные поцелуи в плечо и шею, вылизывая языком пульсирующую венку на ней.
И разве это не было невероятным? Двое людей, имеющих столь сильные чувства, любящие, преданные, желанные, здесь и сейчас занимающиеся любовью, познающие друг друг с каждой секундой своего единения, наслаждаясь моментами близости… Да что в этом мире может быть прекраснее связи двоих людей, готовых на всё ради своей второй половинки? И оба мужчины будут согласны с этим, потому что так сильно любят друг друга, что не могут оторваться, ведь всегда хочется больше взглядов, больше касаний, поцелуев, проникновений, стонов, оргазмов… И всегда будет мало, вне зависимости от места и времени, где бы они ни были, кто бы рядом ни присутствовал. Казалось, что для влюблённых не существовало больше никого вокруг, лишь они и их взаимные чувства.
Лайтвуд уже не медлит, нет. Он входит так, как нравится им обоим, втрахивая мужчину в свой стол для готовки, совсем не замечая, как из-за резких толчков с него на пол с громким грохотом падают какие-то кухонные принадлежности, до которых Александру совсем не было дела, ведь под ним был такой шикарный мужчина, который постоянно подмахивал бёдрами, так сексуально выгибался и стонал, что хотелось, чтобы этот момент длился вечно — настолько головокружительным он был. А Алек и рад стараться для своего возлюбленного, делая так, как тому точно понравится, уже зная, как глубоко и с какой силой нужно войти в мужчину, чтобы, задев простату, заставить его кричать и просить о большем.
Когда толчки получаются особо глубокими и резкими, начальник только сильнее сжимает руку на шее любовника, прижимая Бейна ближе к себе, желая почувствовать своего мужчину каждой клеточкой тела, каждой частичкой своего сердца и души, зная, что тот хочет того же. Алеку не нужны слова, он и так это знает. Чувствует. Странное ощущение, похожее на ментальную связь возлюбленных, которая даёт возможность понять каждому из пары, чего хочет его партнёр. Особенно в такие интимные моменты, когда слова были неуместны совсем.
Крышу сносит окончательно, когда Александр увеличивает темп, когда начинает входить быстрее, глубже, резче, прекрасно зная, чего именно хочет его любовник, что нужно ему дать, чтобы свести с ума и заставить кричать на всю квартиру, совершенно не задумываясь о том, что им потом могут высказать соседи, что на них и вовсе могут накатать какую-нибудь жалобу… О, это были такие глупости. Нет, ну, правда, столь незначительные мелочи, которые определенно не стоили их внимания. Уж точно не в такой момент. Не тогда, когда им было настолько хорошо вместе, когда они оба теряли голову от получаемого удовольствия, когда уже забывалось обо всем и лишь только они вдвоем оставались в этом мире, отдаваясь друг другу со всей страстью, всей любовью, что ярким огнем пылала внутри. Это было действительно невероятно. Все это. То, что происходило между ними. И дело ведь не только в сексе, нет, хотя было бы глупо, слишком глупо отрицать, насколько же шикарным и крышесносным он был. Но ведь это не самое главное и никогда не было. Да, приятно, даже очень, и делает их ближе друг к другу, но ведь не в этом все дело. Вся эта любовь, эти невероятные чувства, такие сильные, уже такие крепкие, несмотря на то, что прошла всего лишь пара дней… Боже, Бейн и предположить никогда не мог, что однажды влюбится так сильно, что полюбит так сильно. Никогда не думал, что его также сильно смогут полюбить в ответ, что все его недостатки не будут отталкивать (хотя это все еще может произойти, потому что Алек и половины о нем не знает, а вот когда узнает… Думать об этом не было ни малейшего желания.), что рядом с ним захотят быть. И это все кружило голову, заставляло чувствовать себя настолько счастливым, как еще никогда не было за всю жизнь. И как же сильно он надеется, что это не продлится всего лишь неделю или месяц. Как же надеется, что это продлится до конца их дней…
Однако же в данный момент ни о чем таком Магнус не думает. Вообще-то он в принципе ни о чем не думает, потому что просто не может. Алек из него вытрахивает все — и мысли, и дыхание, и способность говорить связно. Остается лишь возможность хрипловато вздыхать и стонать, подаваться бедрами навстречу в том же темпе, какой для них выбрал Лайтвуд, прекрасно зная, что это для них самый лучший и самый любимый обоими. Рука на шее придает лишь больше ощущений, словно усиливая их, и голова в самом прямом смысле идет кругом. Наверное, если бы Алек его не держал, Магнус бы уже давно на полу оказался — ноги так и норовили подкоситься в любой момент. Поэтому он заводит руку за спину и вцепляется в своего мужчину, таким образом пытаясь удержаться, ну, и просто желая коснуться его, потому что в такой позе это была единственная возможность. Он даже не совсем понимает, за что именно уцепился — то ли бок, то ли бедро, — но сейчас это не имело значения, собственно, как и все остальное. Только лишь Александр и его движения внутри, его поцелуи, прикосновения, его тяжелое дыхание и громкие стоны прямо на ухо.
Идеально.
Александру хорошо. Господи, как же ему сейчас прекрасно, занимаясь сексом со своим возлюбленным на кухне, не заботясь ни о завтраке, ни о том, что стынет кофе, ни о громких стонах, которые с приближением оргазма превращались в крики, ни о том, что ещё ни один не сходил в душ и не надел хоть какую-то одежду. Нет, сейчас это всё отходило даже не на второй план, а на самый последний. Потому что был Магнус. Был мужчина, с которым было так хорошо, так нереально, невозможно, что Алек постоянно ловил себя на мысли, не спит ли он, ведь… Ну, не может быть всё так. Так быстро, так сильно, так головокружительно, так нереально, так... правильно. Лайтвуд и не подозревал, что когда-нибудь найдёт того, ради которого он захочет просыпаться по утрам пораньше, чтобы ещё хоть пару минут полюбоваться мужчиной в своей постели, который так гармонично будет спать на белых простынях, обняв подушку и укутавшись в одеяло. И именно мужчину, да, ведь Алек точно был уверен в своей ориентации, пусть и пытался подавить свои желания встречаться с человеком своего же пола, так усердно планируя свадьбу с Лидией. Но сейчас Лайтвуд счастлив. Он счастлив, что у него появилась вторая половинка, в которой он действительно нуждался. Появился не просто возлюбленный, а любимый человек, который пробуждает в начальнике всё то прекрасное, что столько лет Алек пытался спрятать внутри, похоронить, чтобы никто не узнал его настоящего, ведь он носил маску строгого и хмурого босса крутой компании, который, казалось, даже не был способен на улыбку. Но теперь и сам Александр видит, что может улыбаться, что может радоваться простым вещам в жизни вместе со своим бойфрендом, может целовать его и обнимать, проводить жаркие ночи (и не только ночи, утра эти двое тоже неплохо проводят, чего только стоит опрокинутый карниз и секс на кухне...) вместе с Магнусом. Алек может любить. Да, пока ещё тайно, пока они должны сдерживать свои чувства на людях, особенно в офисе, ведь работникам только дай лишний повод для сплетен, а они ведь и так уже были по словам помощника, который как никто был в курсе всего происходящего в стенах фирмы. Но скоро… Как же Алек ждёт того момента, когда они смогут ехать вместе в машине на работу, входить в здание компании вдвоём, держась за руки, а перед тем, как Алек войдёт в кабинет, он сможет подарить любимому такой нежный и чувственный поцелуй, чтобы люди завидовали каждый раз, как будут его видеть. И этот момент наступит, Лайтвуд знает. И сделает всё, что в его силах, чтобы поскорее иметь возможность любить открыто.
Но сейчас мужчина думает не о том. Его мысли занимает один так сладко стонущий азиат, который выгибался всем телом, подмахивал, стараясь получить как можно больше телесного контакта с любимым. Лайтвуд накрывает его руку своей, той, которой придерживал за талию, теперь прижимая к себе, буквально перенося часть веса Бейна на себя, делая толчки внутри ещё более размашистыми и глубокими, доводя Магнуса до той самой точки, когда наслаждение достигает своего пика.
Александр невероятен. Слишком. Когда-нибудь Магнус точно сойдет с ума от близости с ним, и это вовсе не должен быть секс. Хотя секс потрясающий, но тут важнее были чувства, которые и придавали их занятиям любовью столь непередаваемые ощущения. Ни с одним из предыдущих любовников он никогда не испытывал подобное, и все потому, что никогда не любил настолько сильно. Да, влюблялся, но не так. Не так сильно, не так ярко, не так… самоотверженно, что ли. Он не отдавал этим отношениям всего себя, хотя и был к этому крайне близок. Но все равно не так, как сейчас, когда ради Лайтвуда он готов на все. Когда отдает ему всего себя. Отдает сердце и душу, отдается телом, насколько это вообще было возможно. И так будет постоянно. Всегда. До тех самых пор, пока они не расстанутся. Если вообще расстанутся. Очень бы хотелось верить, что этого никогда не случится.
И Магнус готов продолжать отдаваться, потому что знает — в ответ получит все то же самое. Если Александр погружен в отношения, то он точно также отдается целиком и полностью, готовый на все ради того, кого любит так сильно. И вовсе не важно, что они на данный момент не особо-то хорошо знают друг друг и по идее помощник не должен быть настолько уверен. Он все равно уверен, потому что это слишком бросается в глаза. К тому же он в достаточной степени изучил своего начальника, чтобы знать — действительно отдается, если что-то испытывает, и ради любимых людей горы свернуть готов, даже не задумываясь ни на мгновение.
И сейчас… О, сейчас они точно отдаются друг другу настолько, насколько это в принципе возможно. Бейн уже срывает голос от стонов и криков, полных удовольствия, чувствуя, что уже находится на грани и ему не хватает буквально еще чуть-чуть, чтобы за эту самую грань переступить и потерять самого себя. Все было так сильно, так сладко, так ярко, словно фейерверки взрывались. Хотя… Нет, пока еще не взрывались. Пока они еще только поджигались, взмывали в воздух, но не взрывались, однако же были к этому крайне близки. Очень близки. Слишком. И Магнус знал, что ему даже прикасаться к себе не придется, чтобы эти самые фейерверки разорвались все разом, ослепляя своей вспышкой, заставляя его забыть обо всем и обо всех. Действительно ярко, действительно громко, сильно, так мощно, что ему едва удалось удержаться на ногах, когда наслаждение накрыло с головой, заставляя его кричать особенно громко и сильно вздрагивать всем телом, но при этом продолжая двигаться, доставлять удовольствие самому себе и — что было куда как важнее в этот момент — Александру, который тоже должен достичь разрядки, который тоже должен почувствовать эти чертовы фейерверки, что взрывались с оглушительной мощностью, снося все на своем пути.
А Лайтвуду сейчас многого и не нужно, лишь приятное ощущение того, как мышцы сжимаются вокруг его члена, как мелко подрагивает тело любовника, как он громко кричит что-то невнятное, кажется, связанное с именем начальника, как ярко кончает, пытаясь всё глубже насадиться на твёрдый член, а затем и вовсе пачкает своей спермой стол, прижимаясь к влажному телу Александра. И из-за этого контакта, из-за стонов, точно выходящих за пределы и кухни, и самой квартиры, Лайтвуд кончает также бурно, также сильно, привычно изливаясь внутри тела Магнуса, точно зная, как же ему нравится это ощущение, пусть потом и приходится проводить в ванной чуть больше времени, чтобы отмыться от следов их занятий любовью. Хотя это никогда не было особой проблемой для мужчины. Ну, конечно, не учитывая те случаи, когда он принимал душ вместе с Лайтвудом, а это длилось довольно долго и точно не заканчивалось без оргазма под расслабляющими струями тёплой воды.
Александр делает ещё несколько движений внутри, когда и сам содрогается в послеоргазменной судороге, но всё никак не хочет покидать тело возлюбленного, желая продлить этот прекрасный момент их единения, когда они так близко, так сильно прижимаются друг к другу, в голове такая приятная пустота, ноги слегка подкашиваются, в горле хрипит от громких криков и стонов, а в ушах шумит так, что даже собственного сбитого дыхания не слышно. И каким же прекрасным был этот момент. Но всё же Лайтвуд решил нарушить его тихим смешком, переходящим в улыбку, которую с помощью лёгкого поцелуя Алек оставил на плече Магнуса.
Нет ничего (почти) лучше ощущения, чем вздрагивающий всем телом и кончающий в него Александр, при этом стонущий от прошивающего все тело удовольствия, прижимающийся так тесно, насколько вообще возможно. Магнус и сам стонет, пускай уже довольно тихо, но протяжно от этого самого ощущения, от которого у него голова кругом идет настолько сильно, что он боится потерять сознание. Поэтому свободной рукой цепляется за поверхность стола, второй рукой все еще крепко сжимая бедро своего любовника и, кажется, даже не собираясь его отпускать в ближайшее время. Для начала было бы неплохо восстановить дыхание, потому что если не задышит нормально, то точно сознание потеряет от недостатка кислорода. Ох, уж эти занятия любовью… Когда-нибудь они его точно доведут. Впрочем, это определенно было один из лучших способов умереть.
— Если каждая наша мелкая ссора или обида с чьей-то стороны будет заканчиваться примерно вот так… Ох, Магс, мне определённо понравится дразнить тебя по утрам, чтобы после так срываться или на кухне, или в гостинной, или уже так привычно в душе, или… Господи, да в моей квартире есть столько мест, которые уж точно подойдут для жаркого примирения, — ярко улыбается мужчина, убирая руку с шеи Бейна, легко касаясь ею ключиц, а после проводя по влажным волосам, зачёсывая их назад. — Надеюсь, я ни с чем не переборщил. Я про шею, если что. Просто… Знаешь, в порыве страсти я ещё и не такое способен. Если было больно, тебе стоит только сказать или убрать руку. Но, судя по тому, как ты извивался от каждого движения внутри, как стонал и кричал, явно желая большего, тебе это точно понравилось. Как и мне. И у меня есть ещё много идей для того, как скрасить наши занятия сексом, чтобы они никогда не было монотонными и скучными, как у некоторых пар. Хотя с тобой, я уверен, такого никогда не случится, ведь у меня такое ощущения, что каждый раз — как будто первый, хоть я и успел уже выучить твоё тело, узнать, как тебе нравится, с какой силой и скоростью мне стоит входить в тебя, чтобы заставить кричать от удовольствия. И я ещё раз повторю, что только ради одних твоих стонов стоит жить, милый.
— Боже, ты всегда так много болтаешь после секса? Как же сильно тебя нужно затрахать, сладкий, чтобы ты забыл, как говорить в принципе?.. — устало усмехается Бейн, еще толком и не придя в себя, даже не отдышавшись нормально, но не поинтересоваться не мог. Ему все еще было сложновато воспринимать информацию, хотя он и старался понять все, что только что услышал. Ну, было бы неловко пропускать мимо ушей такие слова, а потом переспрашивать. Вдруг это нечто важное. Или же Лайтвуд обидится, если его не выслушать. В общем вариантов было море, и лучше уж было послушать сразу.
— Ну, знаешь, у нас будет ещё много выходных, чтобы испробовать мой организм на выносливость. Тогда ты точно сможешь узнать, спустя сколько оргазмов я не смогу вообще говорить, позабыв все слова. Но я сомневаюсь, что это будет возможно, потому что силы у меня восстанавливаются довольно быстро, знаешь ли. А если я действительно устану от секса с моим любимым мужчиной, то сразу вырублюсь, засыпая и падая на свою половину кровати. Думаю, до этого точно не дойдёт, — смеётся Александр, ещё раз целуя бойфренда, потому что даже после столь головокружительного оргазма ему хотелось ещё. Он был бодр, он выспался, так что был готов даже для второго раунда, если Магнус попросит. Хотя, судя по тому, как он медленно отходит от столь сильного ощущения удовольствия, со вторым оргазмом придётся немного повременить. Может, оно и к лучшему, ведь у них в планах на утро был ещё прохладный душ и завтрак, которым Алек всё же надеется порадовать возлюбленного в скором времени. Хотя в ближайшие несколько минут он точно не сможет перестать смотреть на Бейна, такого горячего, всё ещё немного возбуждённого, чувствующего остатки приятной судороги по всему телу. Мужчина тяжело дышал, улыбаясь и пытаясь хоть что-то сказать, в то время как Лайтвуду было не трудно восстановить нормальный ритм дыхания.
— Если ты теперь будешь так дразнить меня постоянно, только лишь для того, чтобы хорошенько потрахаться на какой-либо поверхности в твоем доме, то я тебя убью. Серьезно. Лучше просто зажми меня где-нибудь и отымей, договорились? Не дразня. Можно даже не спрашивая. Считай, что на подобные действия ты только что получил мое разрешение, — усмехается Магнус и все же нехотя выбирается из объятий Александра, но только потому, что ему нужно сесть. Очень нужно. И хотя определенные части тела слегка побаливали — что было совершенно неудивительно, учитывая, как его только что отымели, — стоять он больше не мог физически. Алек его достаточно сильно вымотал, к тому же столько эмоций, столько ощущений… Ноги от напряжения до сих пор подрагивали, и ему необходимо было приземлиться на стул, если не хотел оказаться на полу. И тут бы даже Алек не удержал, потому что мужчина обязательно утянул бы его за собой.
Что ж, решение было спонтанным, крайне неожиданным, но Магнус нисколечко о нем не жалел вообще-то. Абсолютно. Он будет вовсе не против, если Александр начнет его при любой возможности зажимать во всех возможных углах, рядом со всеми возможными горизонтальными поверхностями или же стенами, рядом с которыми вообще-то тоже было удобно сексом заниматься. Они в этом уже даже на собственном примере убедились. Причем в первую же ночь. А все остальные поверхности тоже потихоньку опробуют — все же заниматься любовью исключительно в постели и исключительно в одной позе было слишком скучно, и занудно, и надоело бы быстро. Совершенно не в их стиле. О, нет, им определенно куда как больше подходило импровизировать, экспериментировать, поддаваться внезапным порывам и резко накрывающему с головой желанию, нежели трахаться по расписанию, которое у них будет отмечено на календаре. Нет, серьезно? Так кто-то все еще делает? Ну, Магнус не интересовался никогда, поэтому понятия не имел, но знал, что они с его мужчиной никогда до подобного не докатятся, даже через многие и многие годы отношений, когда, казалось бы, любовь и страсть по отношению друг к другу уже должны будут утихнуть, оставляя лишь теплое чувство привязанности и нежности. Ну уж нет, никогда такого не случится. Он лучше себе пулю в лоб пустит, чем позволит их отношениям скатиться до подобного уровня.
— Даже та-ак? — хитро тянет Александр, удивляясь и радуясь такой возможности — брать своего мужчину там, где ему удумается, и когда. — То есть я смогу вот так просто подойти к тебе, прижать, например, к подоконнику и вытрахать все мысли из твоей головы, как было всего двумя минутами ранее? Что ж, мне определённо нравится столь заманчивый расклад. Да и кто я вообще такой, чтобы отказывать своему возлюбленному в подобных просьбах и предложениях? — начальник отпускает бойфренда, ловко пододвигая высокий стул ногой, чтобы усадить на него Магнуса, который совсем не мог стоять на ногах. В этом была вина Алека, да, но зато как же было приятно, как же было горячо и чертовски хорошо вместе с партнёром. И при одном лишь взгляде на помощника внутри Александра просыпалось желание оберегать его, заботиться о любимом, ласкать, нежно касаться и легко целовать, будто бы заглаживая свою вину за немного ноющую боль в самом неподходящем месте.
— И мне понравилось. Очень. Я ведь говорил, что люблю пожестче, и легкое удушение к этому вполне себе относится. Так что можешь не бояться экспериментировать. Хотя лучше заранее все же обсудить со мной. Не потому, что я могу отказаться, а потому, что я вполне могу внести некоторые поправки, которые нам с тобой обязательно понравятся, — усмехается помощник, тихо шипя, стоило только сесть, но подняться обратно на ноги его сейчас ничто не заставит. Серьезно. Ну уж нет.
— Знаешь, милый мой Магнус, мне как-то совсем было не до слов, когда ты так рьяно насаживался на мой член, желая быть хорошенько оттраханным. Так что моя рука сама потянулась к твоей шее, что, я уже понял, тебе довольно сильно понравилось. И, хорошо, если я захочу ещё чего-нибудь подобного, я постараюсь сказать об этом как-нибудь заранее, чтобы ты тоже смог внести свою лепту в наш секс, — Лайтвуд подходит ближе к Магнусу, кладя ладонь на щеку мужчины, легко и аккуратно поглаживая. Боже, да его лицо идеально помещалось в огромной ладони Алека. В них обоих вообще было что-то не идеальным друг для друга? Кажется, нет, потому что с каждым моментом, проведённым вместе, Лайтвуд переубеждается в том, что именно этот мужчина его, что именно этого человека он искал так долго.
— И, уверен, нам с тобой никогда не будет скучно. Даже если мы не будем экспериментировать. Просто потому, что это мы с тобой. И что-то подсказывает, что никогда это не изменится. Ну, знаешь, наши чувства и все такое…
— Нам никогда не будет скучно с тобой, я знаю. Ни в обычной жизни, ни в постельной. Потому что, как ты сказал, наши чувства. И если ты под «всё такое» хотел сказать, что любишь меня, то я тоже тебя люблю. Очень сильно. И именно поэтому могу предложить отнести тебя в ванную, а я сам продолжу готовить завтрак и уберу следы наших любовных утех со стола. Всё же, нам за ним ещё готовить и готовить, — тихо смеётся Александр, после прислоняясь своим лбом к чужому, ярко и так искренне улыбаясь, потому что сдерживаться совсем не нужно было. Как же он его любил, Боже…
— Тогда договорились, милый. Если что-то приходит тебе в голову, ты говоришь мне. Если у тебя есть силы ждать и обсуждать, разумеется. Если хочешь, можешь сразу на меня набрасываться, я вряд ли буду против, — посмеивается тихо Бейн и прикрывает глаза, подаваясь за ласковым прикосновением, наслаждаясь каждым мгновением, что они проводили вместе. А разве можно иначе? Разве мог он не наслаждаться? Наверное, никогда не сможет реагировать иначе. — И да, я тоже тебя люблю. Именно это и имел в виду, ага, — усмехается Магнус и старается прильнуть к Александру лишь ближе, хотя в такой позе сделать это было сложновато. Но он был бы не собой, если бы не попытался прильнуть хотя бы на капельку ближе, хотя бы на самую малость. Много и не нужно, они и так довольно близки. Хотя всегда хотелось лишь ближе, и ближе, и ближе… — И я вполне сам могу добраться до ванной, не переживай. Лучше приберись тут и сделай завтрак. А то меня тут, знаешь ли, вымотали так, буквально затрахали до полной потери сил, и я точно не способен на какой-либо физический труд. А вот ты кажешься бодрым и полным сил, — не удержавшись, мужчине легко щелкает Александра по носу и спрыгивает со своего места, сразу же отлипая от Лайтвуда и направляясь в сторону ванной комнаты. И у кого-то есть сомнения, что по пути, пока не скрывается из вида своего любимого мужчины, Бейн покачивает соблазнительно бедрами из стороны в сторону, как делает это всегда, стоит лишь повернуться к начальнику спиной и начать уходить от него? А почему бы и нет? Это верный, всегда срабатывающий способ соблазнения. И Алек в такие моменты уж точно не может от него взгляд отвести.
— Ладно, как знаешь. Отказываешься от того, чтобы тебя донесли до ванной на руках. Да когда тебе ещё предложат подобное? А, нет, постой, мне слишком сильно нравится носить тебя на руках поэтому я ещё не раз буду это делать. Ладно тогда, иди в душ, а я займусь завтраком, — пожимает плечами Лайтвуд, поворачиваясь к столу и замечая на нём кое-что вязкое и липкое, от чего стол нужно было немедленно очистить. Лайтвуд смотрит вслед любимому, желая сказать ещё хоть что-то, но вид плавно покачивающего бёдрами бойфренда заставил начальника вновь забыть все слова, а взгляд приковал только к этим соблазнительным ягодицам, на одной из которых отчётливо виднелся след от укуса Александра, который, мужчина уверен, он будет ещё не раз поглаживать и оставлять на нём поцелуи, такие нежные и сладкие, чтобы затмить пусть и приятную, но всё же слегка ноющую боль от собственных острых зубов.
Что ж, довольно неплохое начало дня, пусть и не совсем такое, как оба мужчины ожидали. Хотя нельзя сказать, что кому-то из этой парочки не понравился жаркий секс на кухне, даже несмотря на небольшую месть за неудачные шутки и несерьёзную обиду на любовника.
Примечания:
Хотели секс? Ловите целую главу сразу. :D
Авторы надеются, что такая горячая глава точно вам понравилась, а своё восхищение вы будете показывать в оценках и отзывах, которые мы любим так же сильно, как и наших милых читателей. :3
_________________________
Пост в Инстаграме Магнуса:
https://pp.userapi.com/c837129/v837129163/55021/DViaxCcayik.jpg
Всё началось с банана:
https://pp.userapi.com/c840330/v840330564/557e/rp2_EC66YjA.jpg
https://pp.userapi.com/c840330/v840330564/5585/cwFNMS03Cg8.jpg
И продолжилось возле стола:
https://vk.com/doc57676231_450101465?hash=c1fd7ffea5faf294db&dl=cb7357212675d1001a
https://vk.com/doc57676231_450101490?hash=93885682871aa9b879&dl=a586e13b8686f3fcf0
https://vk.com/doc57676231_450101527?hash=6dba81c4dbf589aa02&dl=707c2a393893fcb2c3
https://pp.userapi.com/c840330/v840330564/558d/imQyjl1o4KI.jpg
https://vk.com/doc57676231_450101613?hash=9d9d990b41f376749f&dl=ea52dce5618de9126b