Прежде чем ты изменишься, что-то невероятно важное для тебя должно оказаться под угрозой. Ричард Бах
Она не знала, сколько это может продолжаться, как и не знала, когда всё началось. Том Реддл, также известный как Волан-де-Морт, покорил её сердце раз и навсегда. И разве нужно было помочь младшей Уизли с поиском какого-то Мерлином забытого дневника? Гермиона чувствовала, что в нём нет ничего хорошего, но, как только она взяла его в свои руки, сразу же ощутила лёгкое покалывание в пальцах, как будто что-то призывало её к себе. И она не поступила разумно, как следовало бы, отдав девочке дневник, нет, она забрала его себе и писала в нём долгими ночами, пряча ставшую дорогой её сердцу книжонку под подушкой. Она не знала, что медленно, с каждым их душевным разговором, Том высасывал часть её души, пытаясь вернуть себе человеческий облик. Пока Гермиона переписывалась с парнем, в Хогвартсе всё чаще стали происходить нападения на магглорождённых, и ничто не исключало того, что она может стать следующей. Но что-то ей подсказывало, что с ней всё будет в порядке. Настал момент, когда Гермионе захотелось увидеться с этим парнем. Каждую ночь она писала в дневнике о том, что хочет с ним встретиться, на что он ей сначала ничего не отвечал, а после написал лишь пару строк: Ты стала дорога мне, как не был дорог никто до тебя. Я не хочу, чтобы с тобой что-либо приключилось, и также жажду встречи с тобой. Надеюсь, что пишу тебе в последний раз, потому что желаю пообщаться вживую. Теперь послушай меня. Отдай этот дневник девчонке Уизли, с её помощью мы сможем встретиться. Когда придёт время, я дам о себе знать. До встречи, Гермиона. Сразу прочитав эти слова, Грейнджер пыталась связаться с Томом, всё снова и снова водя пером по пергаменту. И так она продолжала делать в течение двух или трёх суток, но всё было тщетно: ответа от Реддла не было. Тогда она и решилась отдать этот чёртов дневник этой чёртовой Уизли, окончательно разозлившись на Тома. Знала ли она, что этим своим действием подтолкнёт маленькую девочку к смерти? Нет. Она лишь хотела избавиться от вещи, которая насильно заставляла вспоминать о любимом человеке. Все дни Гермиона ходила как в воду опущенная, не обращая больше внимания на происходящее вокруг. Она не хотела думать о чём-то ещё, кроме учёбы. Но невольно её мысли возвращались к придуманному образу Тома Реддла, за перепиской с которым она проводила прекрасное время. И ведь изолированность от общества Тома пошла ей на пользу: Гермиона смогла подтянуть все предметы, домашнее задание которых она благополучно забывала делать, также она стала больше уделять времени друзьям, о которых тоже благополучно забыла… В общем, она постепенно становилась той Гермионой, которой её все знали и принимали. Но всё разрушилось в тот момент, когда по пути в гостиную Гриффиндора её кто-то схватил и утащил в тёмную нишу, зажав рот рукой. — Я уберу руку, если не будешь кричать, — прошептал чей-то голос прямо на ухо Гермионы. Прошептал так соблазнительно, что у неё подкосились ноги, и если бы не сильные руки парня, который её поддерживал, то она бы упала плашмя на пол. Почувствовав, как Гермиона закивала головой в знак согласия не кричать, парень убрал руку, повернул её к себе и посмотрел в её янтарные глаза. — Не узнаёшь меня? Она лишь помотала головой из стороны в сторону, в её глазах читался испуг. Гермиона, конечно, смутно представляла, кто мог стоять прямо напротив неё, учитывая, что лицо парня было ей незнакомо, а она знала всех, кто учился в Хогвартсе. Лишь немного помолчав, она всё-таки решила высказать своё предположение: — Том? Он лишь тепло улыбнулся ей и, сжав её в объятиях, нежно прошептал на ухо: — Я же обещал, что мы встретимся, малышка. — Но… как? — девушка до сих пор не верила своим глазам. Она не могла поверить, что человек, с которым она долгими ночами вела переписку, сейчас стоял прямо перед ней, обнимая её хрупкие плечи. — Это уже неважно, — сказал парень. — Главное, что мы теперь вместе. Том притянул девушку ещё ближе к себе и прижался своими губами к её. По вкусу губы Гермионы напоминали клубнику: такие же сладкие, такие же манящие. Казалось, что теперь стёрты все границы между добром и злом, что существуют лишь они двое. Парень и девушка, томившиеся в долгом ожидании встречи друг с другом. Зато сейчас, когда их губы слились, они чувствовали себя настолько счастливыми, что этого нельзя было передать словами. Хотелось чего-то большего, чего-то невероятно манящего и запретного. Недолго думая, Реддл углубил поцелуй, заставляя Грейнджер ещё ближе прижаться к нему, если это было возможно. Языки переплетались, а мысли витали в облаках. Хотелось чего-то большего. Обоим. Казалось, страсть царила в этой атмосфере любви. Страсть, последствия которой обоим хотелось узнать. Мантия Гермионы уже валялась на полу, как и мантия Тома. Верхняя пуговица блузки гриффиндорки уже была расстёгнута, и по изящному телу девушки уже блуждали мужские руки. Каждое прикосновение вызывало дрожь и мурашки по всему телу. Когда парень уже готов был снять с неё блузку, осознание того, что происходит, как обухом по голове свалилось на Гермиону. Не медля и секунды, она отстранилась от Тома, прижавшись своим лбом к его. Сердце неумолимо быстро стучало в груди, как будто пытаясь вырваться на волю. А в голове лишь одно: она ещё не готова к этому. Реддл сначала с вопросом в глазах посмотрел на неё, в голове гадая, почему она так резко остановилась. — Я… — она не могла закончить, потому что волнение и возбуждение, накрывшее её с головой, мешали говорить. Но парень не нуждался в продолжении: он всё понял и без слов. — Я подожду, — сказал он и, подняв с пола мантию с гриффиндорской эмблемой и накинув её на плечи девушки, взяв её за руку, двинулся по коридорам школы, провожая Гермиону к её гостиной в полной тишине. Когда они дошли до портрета Полной Дамы, парень остановился и, ещё раз поцеловав Грейнджер, прошептал: — До встречи, малышка.***
День за днём, неделя за неделей проходили лишь в компании Тома. Гермиона не могла вспомнить и минуты, проведённой без парня, за исключением уроков и трапез. Она привыкла к нему так, как, казалось, уже не могла привыкнуть ни к кому другому. Она доверяла ему, как никому другому. И вроде бы Реддл не делал ничего, из-за чего остальные бы вешались на шею парням. Но для неё это было неважно. Она знала, что Том всегда будет рядом с ней. С каждой встречей они открывались друг другу ещё больше, хотя раньше казалось, что они уже всё знают друг о друге. С каждой встречей Гермиона ещё больше удостоверялась в том, что уже готова отдаться любимому человеку без остатка. Она понимала, что уже готова подарить ему частичку себя. И понимала, что в следующий раз, когда они увидятся, сделают то, что оба давно хотели. Вернувшись после трансфигурации в свою комнату, Гермиона увидела на своём столе записку, в которой таким знакомым и родным почерком было написано: «Возле Выручай-комнаты, 19:00». Посмотрев на время, девушка поняла, что у неё есть максимум три часа, чтобы успеть сделать уроки, сходить в душ и красиво одеться. Благо, на следующий день не много задали. А на всё остальное у неё обычно уходило не так уж и много времени. К семи вечера Грейнджер уже была готова идти, что и поспешила сделать. На седьмом этаже её уже ждал Том. — Привет, — сказал он и поцеловал её. — Куда сегодня отправимся? На улице хорошая пого… — Нет, — перебила она Реддла, в голосе чувствовалось волнение, — сегодня у нас есть дела поважнее, — приблизившись к нему, девушка потянулась к его губам и нежно поцеловала, обнимая руками за шею, нежными поцелуями она продвинулась к его уху и прошептала: — Я готова. Том взглянул в её глаза, как бы пытаясь удостовериться в том, что только что услышал. Вместо этого Гермиона молча взяла его за руку, встала напротив стены и, закрыв глаза, подумала о спальне. Через пару секунд перед ними появилась чёрная массивная дверь, и пара сразу же двинулась к ней. Войдя в комнату, они как будто попали в покои какого-то замка: посреди стояла кровать с балдахином, недалеко от которой уютно расположились два мягких кресла и журнальный столик с фруктами. Но им двоим не хотелось терять время на рассматривание комнаты, в которой они оказались. Том вновь притянул к себе девушку и впился в её губы поцелуем, постепенно его углубляя. Языки переплетались, танцуя своеобразный танец страсти. Мантии обоих полетели на пол. Руками парень через ткань рубашки начал ласкать грудь Гермионы, срывая с её губ первые стоны. Ощущения, которые вызывали прикосновения любимого человека, были ни с чем несравнимы. Продвигаясь к кровати, они постепенно избавлялись от одежды. Том аккуратно положил её на кровать и продолжил целовать, водя руками по её телу. Поцелуями он спускался ниже к её груди, губами прикасаясь к каждому миллиметру её тела, доставляя ей удовольствие. Дойдя до груди девушки, спрятанной в бюстгальтере, он расстегнул и снял его, а губами прижался к затвердевшим соскам, целуя и покусывая их, всё снова и снова срывая с губ девушки стоны. Закончив ласкать её грудь, он начал спускаться ниже, нежно целуя живот, к самому сокровенному месту. Сняв с себя трусы, снова припал к телу Грейнджер, целуя нежную кожу её бёдер, губами едва касался её лона. Стянув с неё трусики, Том ввёл в неё палец, отчего Гермиона громко простонала, и начал потихоньку двигать им внутри неё, заставляя ту возбудиться ещё больше. Поняв, что она уже готова, Реддл навис над Гермионой и, поцеловав её, начал аккуратно вводить в неё член, стараясь не причинить боли. Но как бы он ни старался, полностью избавить её от этого чувства у него не получилось. Когда член наполовину был в ней, девушка поморщилась, он медленно начал двигаться. А потом резко качнул бёдрами, сорвав с губ девушки полустон, полукрик и заставив ту поморщиться от боли, и остановился, ожидая, когда она привыкнет к новым ощущениям. Через пару секунд Гермиона подала ему знак, что готова продолжить, качнув своими бёдрами, и Том снова стал медленно двигаться в ней, доставляя и ей, и себе несравнимое ни с чем удовольствие. Сладкие стоны наполняли эту комнату, которая сейчас стала свидетелем чего-то интимного и запретного. А через пару минут они одновременно кончили, простонав имена друг друга. Ощущения, получаемые Гермионой, нельзя было отнести к чему-то прекрасному, потому что это было за гранью того самого «прекрасного». Том подарил ей незабываемое удовольствие.***
— Вчера ты отдала мне частичку себя, — сказал Реддл, когда они снова встретились. — Сегодня я хочу доверить тебе свою жизнь. Они снова стояли возле Выручай-комнаты, держась за руки. — Я не понимаю, о чём ты сейчас говоришь, — сказала Гермиона, посмотрев на него. — Сейчас всё узнаешь, — ответил он и закрыл глаза, подумав о чём-то. В следующую секунду перед ними вновь возникла всё та же чёрная массивная дверь, что вчера их привела в спальню. Куда сегодня приведёт эта дверь — Грейнджер не знала, а гадать не хотела. Открыв дверь, Том пропустил девушку вперёд, а после вошёл сам. Попав в комнату, Гермиона увидела перед собой огромные стеллажи с книгами, столы, на которых горами было навалено всего по чуть-чуть; где-то в углу стояли старые мётлы, и ещё много другого хлама находилось здесь. — Зачем мы здесь? Но её вопрос был проигнорирован, и Том двинулся вглубь комнаты, не оглядываясь назад. Грейнджер еле поспевала за ним, но нарушить тишину, витающую в этой комнате, не решалась. Догнав парня, она пыталась идти наравне с ним и, чтобы не отставать, взяла его за руку. Их пальцы переплелись, а он повернул свою голову к ней и тепло улыбнулся. Проходя мимо очередного стола с горой никому не нужных вещей, они остановились, и Том открыл шкаф, стоящий рядом, достав оттуда золотой кубок, который сразу приглянулся Гермионе. Протянув его девушке, Реддл сказал: — В этом кубке находится часть моей души, и я отдаю её тебе. Теперь от тебя зависит, как долго мы будем вместе.***
Прошло ровно два месяца с того момента, как Том отдал Гермионе часть своей души, с которой та не расставалась ни на секунду. Она очень ценила его поступок и была ему безгранично благодарна за то, что он ей доверил свою жизнь. И казалось, что ничто не сможет поменять её мнение относительно того, чтобы провести с Реддлом остаток жизни. Но последние два дня Том даже не попадался ей на глаза. Новость о том, что Джинни Уизли находится в Тайной Комнате, распространилась очень быстро, хоть преподаватели и пытались её скрыть. Также ходили слухи и о том, что Рон Уизли, брат девочки, и его лучший друг Гарри Поттер собираются отправиться на спасение Джинни прямиком в эту самую комнату. Гермиона Грейнджер всегда любила искать приключения, и поэтому она выведала точную дату и время, когда Рон и Гарри пойдут в Тайную Комнату. Преуспевая во всём, девушка знала также и то, как стать невидимой, что очень помогло ей остаться незамеченной. Дождавшись, пока Уизли и Поттер выйдут из гостиной, она последовала за ними. Вместе с ними она добралась до туалета Плаксы Миртл на втором этаже, вместе с ними «открыла» ту самую Тайную Комнату и вместе с ними оказалась внутри. Она не знала, какое чудовище живёт здесь, в отличие от парней, что были младше её. Она заметила ещё какую-то круглую железную дверь, на которой было выгравировано множество змей — отличительный знак факультета Слизерин. И вместе с Гарри она прошла к этой двери. Подождав, пока он откроет её, Гермиона вошла в комнату, в конце которой виднелась огромная статуя Салазара Слизерина, недалеко от которой лежало тело маленькой девочки с огненными волосами — Джинни Уизли. Сердце в груди начало неумолимо биться в страхе за жизнь этой крошки, и Гермиона вместе с Гарри рванулась к телу девочки, трогая ту за руку и пытаясь нащупать пульс. Слава Мерлину, Джинни была ещё жива, хоть и было понятно, что жизненные силы её постепенно покидают. Услышав чьи-то шаги, Гермиона обернулась на звук, и каково было её удивление, когда она увидела своего парня, даже не пытающегося помочь бедной девочке. А после Грейнджер заметила в её руках маленькую книжку, с которой и начались её отношения с Томом. Казалось, она готова была рвать и метать от осознания того, что всё это время любила чудовище. Она больше не могла ни минуты находиться в этой комнате, поэтому она мгновенно поднялась и убежала прочь отсюда, дав волю слезам. Спустя некоторое время Гермиона очнулась от громкого всплеска воды и вновь вошла в комнату, откуда убежала раньше. Заклинание невидимости прекратило своё действие, и теперь её могли видеть все, находящиеся в этой комнате. В тот момент, когда она зашла в комнату, Гарри уже сидел, склонившись над дневником, и тыкал в него клыком Василиска — того самого чудовища Тайной Комнаты. Но было видно, что, чтобы уничтожить Тома, одного дневника недостаточно. И тогда Гермиона поняла, что теперь жизнь девочки, как и жизнь парня, зависит лишь от неё одной. Слёзы градом катились по щекам от осознания, что все дети, которые сейчас лежат в больничном крыле, пострадали от его рук. И она боялась своей любви к нему. Джинни раскрыла свои глаза, заставив Гермиону облегчённо выдохнуть. Повернувшись к Гарри, она сказала: — Идите. Отведи Джинни в больничное крыло, а я останусь. Я разберусь. И мальчик послушно ушёл, взяв сестру лучшего друга с собой. Пару минут в комнате стояла гробовая тишина, но когда она начала сильно давить на обоих, девушка не выдержала и сказала: — Я верила тебе всё это время... Я доверяла тебе! А ты всё это время так легко издевался над девочкой? — голос Гермионы начал дрожать от подступающей истерики, и Том, видя состояние девушки, хотел подойти и успокоить её, но как только он сделал шаг, она сразу крикнула: — Не подходи ко мне! Ответь мне лишь на один вопрос: за что ты так с ней поступил?! Том молчал, не зная, что ему делать: молчать, ожидая, пока девушка успокоится, или ответить? Он решил сказать всё, как есть: — Ради тебя, Гермиона. Я хотел быть рядом с тобой, а единственным выходом было воспользоваться жизнью Уизли, — спокойной начал объяснять Том. — Гермиона, ты же знаешь, что я люблю тебя, как и ты любишь меня... — Я боюсь своей любви к тебе, Том. Я не знаю, чего от тебя можно ожидать дальше, да и знать не хочу, — с этими словами она засунула одну руку в сумку, не замечая слёз, что скатывались по её щекам. Заметив это её движение, Реддл испугался за свою жизнь. — Ты же не сделаешь этого, правда?! Ты не способна убить человека! Гермиона всё ближе подходила к дневнику, лежащему в крови, клыку и самому Тому. Достав из сумки кубок, она положила его на пол. — Ты не человек, Том! Ты чудовище! — кричала Гермиона, а после добавила тихим голосом: — Но я всё равно люблю тебя. И я боюсь этого. Она подняла взгляд на него, передавая ему всю боль, что чувствовала сама. Душой она понимала, что не способна убить того, кого действительно любит. Но здравый смысл шептал ей, что она должна это сделать. Она должна избавить мир от него. Дрожащими руками схватив клык, она замахнулась и со всей силы ударила им по кубку, стараясь не смотреть, как Том превращается в пепел. Ей было больно. Ей действительно было больно от того, что она сделала. И казалось, что теперь под угрозой её счастье. Ведь так оно и было на самом деле. И теперь ничто и никто не сможет растопить сердце девушки, только что покрывшееся толстым слоем льда.