Верни меня к жизни

Замарав и перемешав правду с ложью, Я теперь не знаю – что на самом деле, а что нет, Постоянно путаю мысли в голове, Я не могу больше себе доверять Evanescence — Going under

      Дом Эмбри, как и большинство домов в резервации, небольшой снаружи, с уютными клубами цветов, которые пестрят своими красками, переливается в лучах солнца, которое редко проглядывает сквозь облака. — Сам выращиваешь? — вы подходите к двери и он достаёт ключи.       На твой вопрос парень смеётся, показывая свою очаровательную улыбку. — Нет. Небольшое хобби моей мамы.       Замираешь перед дверью, которую он открывает для тебя. Знакомство с его мамой вовсе не вызывало в тебе восхищения. Эмбри, как всегда, догадался о чём ты думаешь. — Не переживай. Её нечасто встретишь дома.       Облегчённо вздыхаешь и заходишь.       Удивительно, но в небольшой гостиной всё чисто и есть ощущение уюта и теплоты, чего не было в особняке Калленов. Словно Эмбри своей теплотой поделился с домом, который с удовольствием это принял. Даже старая мебель выглядит ухоженной, а в воздухе витает нежный аромат сахарного печенья и, исходящий от Эмбри, запах хвои.       Проходишь за ним в крохотную кухню. Она обставлена просто, лишь газовая плита, большой холодильник, который занимает четверть пространства, старый, местами облезлый, кухонный гарнитур, а у небольшого окна столик. В такой маленькой кухне Эмбри выглядит неуклюже большим. Парень включает чайник, а ты садишься за стол, наблюдая за его действиями. — Чем занимаются твои родители? — ты спрашиваешь не из-за того, чтобы наполнить тишину чем-то, а тебе правда интересно. — Мама работает в магазине, который принадлежит ей, — Эмбри отвечает не глядя на тебя, а достаёт чашки. — А отец?       На несколько секунд его рука замирает в воздухе, но он быстро приходит в себя. — Тебе какой чай? Зелёный или чёрный?       Ты, Элен, не глупая и сразу понимаешь, что вопрос Эмбри для того, чтобы показать – тема отца запретна.       И тогда в тебе просыпается любопытство. Тебе становится интересна его жизнь. Не только отец, а всё о нем. Забавно, что совсем недавно ты была уверена, что ничего в этой жизни не будет интересно. Тем более индеец-оборотень, который принудительно влюбился в тебя. Но он появился в твоей жизни и с завидным успехом менял твои устои. — Зелёный, — делаешь короткую паузу, а потом продолжаешь, — а какие у тебя увлечения?       К сожалению, глядя на Эмбри, нельзя было предугадать, чем он увлекается. Его невозможно читать как открытую книгу, не смотря на то, что тебя он изучил за ничтожно короткий срок. — Не знаю, — парень равнодушно пожимает плечами и ставит перед тобой чашку с чаем, от которого исходит приятный аромат ромашки и мяты, — сейчас всё время отнимает обортничество, но я и Джейк всегда хотели открыть свою мастерскую. Нам нравится колупаться в железках. — А Квил? — делаешь небольшой глоток обжигающего чая и морщишься. — Ему это не так интересно, — он замирает на несколько секунд, а потом продолжает, — а ты чем?       На твоих губах появляется горькая усмешка, когда вспоминаешь чем занималась в последнее время. Эмбри мгновенно заметил, как изменилось твоё выражение лица. — Прости. Не хочешь, не рассказывай. — Ничего, всё в порядке. Рассказывать всё равно нечего, потому что сейчас – ничем. Кроме попыток управлять этими снами.       Индеец кивает, но больше не задает вопросов. Оба понимаете, что эта тема приведёт к Рику и той, которая запечатлелась на нем. Кстати о ней. — Расскажи о.. Лея, кажется? — ты не можешь игнорировать сложившуюся ситуацию.       Эмбри вздыхает и отодвигает от себя чашку с чёрным чаем. — Это запутанная история. Сэм, мой прежний вожак стаи, и Лея хотели пожениться, пока не приехала её кузина – Эмили. И Сэм запечатлелся на ней. А Лея позже превратилась сама.       Ты ожидала какую угодно историю, но только не это. Мысли лихорадочно разлетелись от услышанного, мозг отказывался принимать такую информацию. — Но это же.. — Сложно, да. — Сложно? Это, в очередной раз, доказывает, что импринтинг жестокая и ненужная вещь!       Эмбри закрывает глаза на несколько секунд. Так делают люди, которые устают спорить, зная, что это бессмысленно. — Думай, что хочешь, — в его голосе неподдельное изнеможение.       Злишься на себя и на него. Вновь весь разговор свёлся к импринтингу. Неужели он всегда будет витать в воздухе, не зависимо от того, о чём вы говорите? Хотелось отвлечься, но ты не знала о чём заговорить, учитывая, что сделала Эмбри больно. Неловкая тишина окутывает вас. Ты не знаешь о чём начать разговор и просто смотришь в чашку с чаем. — Я не знаю своего отца, — неожиданно произносит Эмбри. Его голос приглушённый, а карие глаза смотрят в крохотное окно. Ты, боясь пошевелиться, ждёшь продолжения, — моя мама жила в другой резервации и переехала сюда будучи беременной мной. В детстве я спрашивал её, где мой отец, но она феерично ловко переводила разговор, а я был не очень любопытным ребёнком. Пока не превратился. — А разве оборотнями не становятся те, в чьих жилах течёт кровь.., — ты запнулась. Получается, его отец из этой резервации. — Прости, — негромко произносишь ты, — и.. и ты не знаешь кто он? — Нет. Я не слишком любопытен, а моя мать не очень разговорчива. Да и какая теперь разница? Ничего не изменится, а маме сделаю больно.       В этом ты отличалась от Эмбри. Если ситуацию нельзя исправить, ты всё равно искала ответы. Об этом говорит катастрофа Питера и витавшие над тобой вопросы, которые мешают спать по ночам. — Моим любимым школьным предметом была математика, — неожиданно произносишь ты.       Эмбри морщит нос, словно ты сказала что-то мерзкое. — Фу, ненавидел её, — он мастерски делает недовольное лицо и одновременно улыбается. — Большинство ненавидит, — пожимая плечами, отвечаешь ты, — я привыкла к такой реакции. Но для меня она некий символ того, что ответ, правильный ответ, только один. И нужно сделать правильное решение, чтобы прийти к нему.       Индеец некоторое время молчит, рассуждая над твоими словами. — А моим любимым предметом была история.       Настала твоя очередь морщиться. Ты всегда скептически относилась к этому предмету, в котором нет объективности и всё очень неопределённо. Озвучиваешь эту мысль и видишь, как губы Эмбри трогает лёгкая улыбка. — Согласен, но история — это яркий пример, что мнения могут быть разными и у каждого они верные. В ней нет правых и неправых, это как.. с цветом. Какой твой любимый? — Белый, — сразу отвечаешь ты. — Мой серый.       Его слова заставляют задуматься и ты сразу понимаешь насколько вы разные. Если для тебя, например, убийство – это убийство, за которое преступник должен понести наказание независимо от причин, то Эмбри важно понять, почему оно было совершено и что человека толкнуло на это. Для него не было верного и неверного ответа, как в твоей любимой математике. Ему было важно само решение. — И как ты живёшь с этим? — ты задаёшь этот вопрос и видишь, как брови Эмбри поднимаются от удивления, — В смысле… если для тебя нет определённости, то как ты живёшь?       Парень пожимает плечами. — Не знаю. Никогда не задумывался над этим. Живу и всё.       Ты делаешь глоток чая и отмечаешь, что он остыл. Как долго вы разговаривали? Раздаётся громкая вибрация и Эмбри достаёт свой телефон. — Да?       Отдалённо слышишь женский голос, но стараешься не вникать в слова. Тебе кажется, что это похоже на подслушивание. — Это так срочно?       В ответ ему доносится что-то короткое и Эмбри, вздохнув, убирает телефон. — Мама. Просит помочь ей в магазине. — Оу, — только произносишь ты. Знакомиться с его мамой всё ещё не входит в твои планы, — может, я подожду тебя здесь?       Эмбри не настаивает и легко соглашается с тобой, пообещав, что вернется скоро.