Поиски

      Течение времени изменилось для Талона с того момента, как его ныне покойный друг принес в уже забытое убежище украденные клинки, завернутые в грязные тряпки. Кевин намеревался продать их, однако судьба инициатора подобной идеи была не понятна только самому неудавшемуся торговцу украденными вещами. С точностью можно было сказать, что Кевина сразу бы схватили, увидев, на какой качественной стали он пытается разжиться. Талон не мог позволить кому-то иному покончить с жизнью того, кого он некогда считал другом. Злость и обида за предательство товарища терзали его, затмевая разум, пожирая изнутри и мешая мыслить трезво. Впрочем, это было единственное решение, принятое Талоном в порыве злости, о котором он не жалел. Это было первое его убийство; первое и последнее, которое принесло ему удовольствие.       Прошлые совместные вылазки с Кевином, которые некогда казались Талону трудными, ныне являлись пределом мечтаний. Достать ломоть хлеба в последние месяцы становилось с каждым днем все тяжелее, убежать без увечий удавалось не всегда. Холодное лето не смогло прогреть узкие ноксианские улицы, а к осени, выдавшейся совсем не урожайной и холодной, Талон не без доли отчаяния, возвращаясь с вылазок ни с чем, наблюдал за бездыханными телами знакомых ему доходяг-попрошаек. Торговые площади и переулки не изобиловали товарами, из-за чего вероятность быть замеченным была крайне велика. Повозки с провизией, которые изредка можно было заметить на улицах, двигались в сторону старой части города, в сторону роскошных поместий и чистых дорог. Талон не упускал ни одну, провожая каждую взглядом — наблюдал, сколько людей в ней было, пытался разглядеть, что именно они везут. Замечая в повозках бочки, чьи клёпки успели потемнеть со временем из-за терпкого содержимого, и набитые мешки, рядом с которыми были разбросаны связки мяты, Талон оскаливался, едва ли сдерживая себя от ругательств в адрес кучера.       В тот день, когда мальчишка наконец решил приблизиться к одному из поместий аристократии, было холодно. Огромные снежные хлопья повалили с бесцветного неба, отражающегося в небольшой реке, частично и небрежно обрамленной валунами. Талон следил за новоприбывшей к серому поместью повозкой, прячась за каменным старым колодцем в наиболее неприглядной части территории близ особняка. Вода в нем испортилась не так давно, но запах гнилого, затхлого воздуха вокруг этой небольшой постройки стойко ощущался. Вероятно, хозяева, увлеченные приготовлениями к зиме, не успели зарыть его и снести крытый каменный короб с прохудившейся крышей. Временный склад сырых, непригодных к растопке дров рядом с колодцем явно не облагораживал это место, но даже Талону, который находился здесь впервые, было все равно. Хоть поместье и находилось в черте города, оно было отделено от других домов большим садом, в котором еще цвели поздние розы — лишь колодец у заднего двора портил окружающую красоту, но благо он был скрыт от взглядов прохожих. Отстраненность особняка с каждым мгновением заставляла Талона сильнее прижаться к плотной округлой стене и повременить с попыткой украсть хотя бы одну котомку с чем-то съестным из повозки.       Носильщиков было двое. Высокие мужчины в скромных пыльных одеждах слонялись от повозки к амбару, озлобленно поглядывая на кучера, сидевшего на козлах. Один из них, покончив с очередным мешком муки, остановился рядом с возницей:       — Если бы ты оторвал свою нежную задницу, мы бы уже могли закончить, — прохрипел он, сплюнув в сторону и, получив в ответ лишь презрительный взгляд, продолжил работу.       Охранник, который наблюдал за мимолетной перепалкой, встретил подходящего к открытой части повозки носильщика с понимающим взором. Поместье было окружено плотным садом, далеко от шумных улиц — не сдвигающийся с места мужчина хоть и держал ухо востро и был терпелив, но считал подобную меру предостережения излишней. Постепенно стан стражника подавался назад, в сторону повозки, пока мужчина и вовсе не оперся спиной о ее деревянную стенку. На лице Талона проскользнула едва заметная ухмылка — момент, когда своим появлением он мог застать врасплох всех четверых, приближался. Однако так считал лишь он один.       Другие воришки, которые прятались в густых кустах сада с утра, наблюдали и приезд повозки, и то, как укрылся Талон за колодцем. Детей было трое. Количество в воровстве всегда упрощает задачу, но сейчас даже для этой троицы найти пропитание было непростым делом. Как и Талон, трое друзей не знали, как им удастся украсть что-нибудь из повозки, но промедление уже было наказуемым. Двое мальчишек, поднявшись с места, молча указали оставшейся в кустах белокурой девочке на колодец, после чего перебежками направились к повозке. Лив проводила Юргена и Каина тревожным взглядом, задержав его на удаляющихся силуэтах. Тяжело выдохнув, девочка посмотрела в сторону колодца. Она неуверенно потянула одну из веток кустарника вниз, зашуршав жухлой листвой на ней. Талон, который пристально наблюдал за приближающимися к повозками мальчишками, мгновенно обратил свое внимание на странный шорох. Лив поймала его взгляд, прижав один указательный палец к губам.       Каин и Юрген повели себя, как двое обычных воришек на рынке, не имеющих соратников в округе — они, подбежав к повозке, схватили ближайшие легкие мешочки, успешно минув неуклюжих носильщиков. Вальяжный кучер подскочил с места, а сидящий в засаде у мокрых досок мальчишка инстинктивно потянулся к ножу на поясе, но был остановлен уже оказавшейся рядом Лив. Она крепко схватила Талона за запястье, стремглав ринувшись в сторону амбара, юркнув в него через настежь открытую дверь. Трое мужчин помчались за мальчишками.       — Болваны! Они же явно не одни! — прокричал кучер вслед, после чего перевел взгляд на окна дома, завидев в нем засуетившуюся прислугу. Ни капли не сомневаясь в своих доводах, мужчина направился к амбару.       — Поторопись! — прошептала Лив Талону, складывая в мешок, вырванный с пояса, все, что попадется ей под руку сразу же, как оказалась в амбаре.       Мальчик ответил новоиспеченному товарищу кроткое и раздраженное «достаточно», указав кивком сначала на почти полный мешок, а затем и на выход, но Лив не восприняла это как сигнал к отступлению.       Каин и Юрген, покинув территорию поместья, бросились бежать в разные стороны, успевая дразнить преследователей. Каин впервые исполнял роль приманки, но его запал был значительно сильнее, чем старшего в отпетой группировке.       — Да вы даже ребенка поймать не можете! — прокричал Каин, рассмеявшись. Эта фраза была для него настолько хороша, что он даже забыл, как в обыкновении говорил обратное — «Я вовсе не ребенок!».       В одно мгновение, бросив мешок, Талон прижался спиной к боковой стенке двери, шепотом выругавшись на только собравшуюся Лив. Девочка, как и ее товарищ, услышала чужие шаги, но осталась стоять на месте, нахмурившись. Бежать в данной ситуации не имело смысла, даже если бы они оба смогли спрятаться за огромными мешками с зерном. Талон крепко сжимал в руках небольшой клинок, не сводя взгляда с виновницы происходящего. Лив потупила взгляд, но кивнула, продолжив наполнять мешок провиантом, как ни в чем не бывало. Мальчик сжался, прикрыв глаза.       Кучер, держа в руках легкий фальшион, замедлил свой шаг, когда приблизился к амбару. Он ступал настолько тихо, насколько ему позволяли это тяжелые сапоги. Как только мужчина переступил высокий порог, Лив бросила свое занятие, метнувшись в ближайший угол за пыльные мешки. Лицо мужчины искривилось от злости, но совсем быстро изменилось в своем выражении; закашляв и схватившись за перерезанное горло, он выронил фальшион из руки и прохрипел что-то несвязное.       — Хватай и беги, — Талон вернул кинжал в ножны, подбежав к брошенному мешку и подняв его.       — Ты убил его! — возразила Лив, но украденное тут же подняла.       — И это наш второй шанс, постарайся не прозевать его, как первый, — огрызнулся он в ответ.       В этот раз дети не теряли ни секунды и успели покинуть амбар до прихода прислуги.       Четверка воссоединилась далеко за границами старой части ноксианской столицы в одном из малонаселенных районов обедневших от холодного лета окраин. Убежищем воришек служил покинутый небольшой скотный двор с частично прохудившейся крышей, но по-прежнему крепкий — разрушения были едва ли заметны даже самим нынешним обитателям, которые успели обустроить постройку внутри. Юрген рассматривал содержимое двух украденных мешков с рядом стоящей Лив. Омывая ножны и кинжал в железном ведре, Талон, казалось бы, был самым спокойным в этом небольшом обществе.       — Вы хорошо постарались, — заключил Юрген. — Но убийство нам с рук не спустят.       — Ты так говоришь, будто для Ноксуса это что-то необычное, — ответил Каин, опередив Талона, который не хотел отрываться от очищения окровавленных ножен, чтобы возразить юноше.       — Нет, это дело весьма обыденное, — Юрген нахмурился, скрестив руки на груди.— Но теперь усилят охрану повозок и нас, возможно, будут действительно искать.       — Не будут. — Отрезал Талон.       — Согласись, что прожить легче в группе. Ты был один, но теперь последствие твоих реше-…       — Юрген, хватит! — никто не ожидал подобного возражения от молчаливой девочки, все это время с беспокойством наблюдавшей за небольшой перепалкой. — Я виновата в том, что ему пришлось так поступить! Если бы не он, меня бы схватили. И он, зная, что мы в опасности, не оставил меня одну.       С минуту повисло молчание.       Каин и Лив, вопрошающе смотря на Юргена, ожидали ответа, а Талон, как ни в чем ни бывало, продолжил заниматься своим делом. Негласный лидер группы сдался под испепеляющими взглядами товарищей.       — Ладно, — он тяжело выдохнул. — Во всяком случае, теперь у нас вдоволь еды. Если вылазки всегда будут такими удачными, мы запросто переживем наступающую зиму, — Юрген приободрился, кинув взгляд на Талона, который, прикрыв глаза, кивнул и умиротворенно улыбнулся ему в ответ.       Потребовалось немного времени, чтобы троица привязалась к новому товарищу, однако такого нельзя было сказать о самом Талоне. После случившегося с его некогда близким другом, Кевином, мальчик с опаской относился к новым знакомым, избегая излишнего общения за совместными перекусами первые недели. Когда холода окутали ноксианские окраины, вызвав новую волну смертей, Талон изменил свое мнение о товарищах, которые заботились не только друг о друге, но и о нем. Лив, мастерски владеющая иглой и нитками, смогла залатать его одежду, на которой при каждой вылазке появлялись новые прорехи, и нашла для мальчика тёплый плащ. Юрген всегда следил за тем, сколько еды достается каждому, и всегда ограничивал себя, чтобы накормить других. Если друзьям удалось украсить денежный мешочек с пояса зазевавшегося прохожего, то за расходом каждой монеты следил именно Юрген — бережное использование давалось ему с особой легкостью. Для Талона было удивительно узнать, что Юрген приходился Лив старшим братом. Они едва ли были похожи внешне, повадки и манера речи сильно отличались, будто бы дети и вовсе не росли вместе.       Самоуверенный Каин, который не падал духом даже в самой плачевной ситуации на совместных вылазках, с каждым новым походом за пропитанием проникался восхищением к Талону, который, в свою очередь, делал все, чтобы помочь своим товарищам, даже если ему вновь приходилось идти на убийство. После подобных жертв Талону было трудно заводить разговор с товарищами, однако всячески скрывал свои противоречивые чувства за внешним спокойствием. Однако игнорировать мальчика, который то и дело задавал Талону практически непрекращающиеся вопросы, было крайне тяжело.       В холодные ночи все четверо, разбившись на пары, занимали места вокруг небольшой печурки. Дети спали рядом на укрытом попонами сене, зачастую в крепких объятиях, чтобы не замерзнуть, укутавшись в одеяла. Днем одеяло Каина с появлением нового товарища в группе всегда лежало рядом с шерстяным пледом Талона, а ночью задорный мальчишка, сразу же накрывая не только себя, просил соседа по соломенной кровати рассказать какую-нибудь историю. Хотя и Талона это раздражало, сценарий всегда был одним и тем же.       — Талон! Талон! — не успел мальчишка лечь на мягкую солому, как Каин тут же оказался рядом, держа в маленьких ладошках одеяло с многочисленными заплатками.       — Что? — угрюмо ответил тот, даже не посмотрев на товарища.       — Расскажи что-нибудь! — он тут же юркнул под плед друга, ловко укрыв себя и Талона своим одеялом.       — Я хочу спать.       — Расскажи! — Каин нахмурился, попытавшись сжать Талона в объятиях.       — Каин, уйди, — в ответ последовало недовольство, но отцепить любопытного ребенка было не так уж и просто.       — Слушай, а какого это было жить в черте старого города? Ты прятался в канализации?       — Каин, сейчас это не имеет никакого значения. Я, возможно, расскажу тебе об этом потом.       — Нет. — отрезал он, посмотрев прямо в глаза мальчику, — Сейчас.       Талон демонстративно вздохнул, все-таки сдавшись.       В одной из таких историй Каину довелось услышать о празднике в середине весны, который всегда сопровождался ярмарками в центре города. Хотя ноксианцы и не любили праздновать дни, которые никак не связаны с военными достижениями их империи, это занятие любили дети аристократов. Их влекли приезжающие из Шуримы торговцы, привозившие с собой различные сладости. Талон рассказывал, как ему удалось украсть небольшой мешочек с нугой и сухофруктами, описав, какими они были. Несмотря на то, что мальчик рассказывал об этом под едва ли заметный треск тлеющих углей в печурке, Юрген и Лив, как и Каин, внимательно прислушивались к словам товарища, дав волю фантазии.       С началом весны погода начала резко меняться — наступила долгожданная оттепель, в которую дети предпочли находиться в своем укрытии, дожидаясь, когда по дорогам станет легче передвигаться. Каин с нетерпением ждал середины весны и надеялся, что она будет такой же сухой, как это обычно и бывало в Ноксусе. Если бы Талон знал, к каким последствиям может привести его рассказ о наступающем празднике, то он ни слова не сказал бы о нем.       Лив всегда просыпалась раньше всех. Она подняла тревогу, когда не обнаружила Каина рядом с Талоном. Мальчик был зол сам на себя, что не услышал, как уходит его товарищ, но времени заострять внимание на собственные ошибки не было. Все трое отправились на поиски и подоспели к убегающему от пятерых людей Каину с мешком сладостей вовремя. Юрген отчитывал мальчика долго, ведь ошибка Каина стоила многого — от раскрытия логова до вероятности быть пойманными. Талон и Лив лишь наблюдали за происходящей ситуацией в укрытии, но Юргена они не прерывали. Мальчику удалось украсть печенье с дроблеными орехами, которое тут же было отложено старшим в группе. Каин давно не получал такого внушающего выговора, но уже вечером, запивая печенье подогретой на печурке водой, слушал истории окружающих его друзей, за день заметно смягчившихся. Когда разговоры были окончены, и наступило время сна, Каин по привычке сжался под одеялом, но почувствовал слабые объятия лежащего рядом товарища, который аккуратно погладил мальчика по голове:       — Хоть ты и поступил неправильно, но справился замечательно, — прошептал Талон, лицо которого озарила легкая усмешка.       Глаза Каина засияли, а сам мальчик моментально прижался к другу, крепко обняв его.       Последующие годы для Ноксуса были благоприятными — государство вновь набирало силу, и амбиции правительства снова дали о себе знать. Остров на северо-востоке давно интересовал Ноксус необходимыми ему ресурсами, и отсрочивать долгожданную войну уже было непозволительно. Несмотря на то, что у империи была многочисленная армия, Ноксус не противился другим военным силам, одной из которых была игра на сострадании врага. Набор в эту армию, состоящей из детей, заставил Талона и его товарищей менять укрытия, как перчатки, перебегая с одного на другое по хаотичному кругу. Смотрителей в городах стало значительно больше, чем раньше, для того, чтобы поймать бездомных детей, снующихся в поисках еды. Юрген подходил к продумыванию воровских вылазок тщательнее, не без доли сомнений.       К постоянным «переездам» вся группа относилась спокойно и переживала их с легкостью, но не Каин. Утром дня, на который была запланирована попытка украсть что-либо с лавок на рыночной площади, мальчика едва ли удалось разбудить. Лив и Юрген уже собирались к вылазке в другой части убежища, но Талон сидел рядом со спящим Каином, силясь разбудить его. В конце концов, мальчик невольно открыл глаза, тут же подскочив, но был остановлен другом и смирно посажен обратно на попону. Талон молча осмотрел Каина, с недоумением смотрящего на него, и приложил кисть руки ко лбу мальчика, заранее убрав неряшливую челку.       — У тебя жар, — тихо проговорил Талон, а на его лице отразилось беспокойство.       — Не, это вряд ли. Просто под одеялом было слишком жарко.       — Да что ты? Жарко? — мальчик нахмурился.       — Талон, — Каин поднялся, натягивая на себя легкий старый плащ, лежащий на одеяле. — Сегодня важный день.       — И будет лучше, если ты останешься здесь.       — Я когда-нибудь подводил вас? Ну, да… Были ситуации… Неприятные, — Каин виновато улыбнулся, почесав затылок. — Но все же заканчивалось хорошо, ведь так? И этот жар совсем не сильный. Не переживай, — Каин кивнул.       Все было в действительности гладко и шло по четко спланированному Юргеном плану — ребятам с легкими мешками в руках осталось лишь убежать, разделившись сначала на пары, а затем убегая в одиночку, после чего нужно было встретиться под мостом у огромной мельницы за городскими воротами. Талон убегал вместе с Каином, на пару шагов будучи впереди него. Когда перед глазами показалась заветная разветвляющаяся дорога, мальчик с улыбкой обернулся назад.       Удар о землю. Несколько хлебных ломтей вылетели из мешка.       Талон, замедлившийся до шага, не сразу перевел взгляд с упавшего мешка на лежащего рядом Каина. Он споткнулся на резком повороте на узкую улицу, повредив ногу.       — Талон… — тихо позвал он, потянув руку к стоящему в десятке метров другу. — Помоги!       — Неужели, попался еще один! — смотритель, показавшийся из-за угла улицы, стремительно направился к Каину. За ним последовали двое военных.       Талон стиснул зубы, побежав вперед.       «Талон! Помоги! Пожалуйста!» — доносившиеся вдалеке крики заставили мальчика утирать слезы запачканным кулаком. Однако он продолжал бежать, не оборачиваясь, пока столь знакомый голос не утих за пройденными каменными улицами.       Мальчик под мостом был один. Прижав колени к груди, он следил за медленно текущей водой красными глазами, прерывисто дыша. Прошел дилижанс, но Талон не слышал ни цокот копыт, ни звука колес, которые эхом отражались под мостом. Он не сразу заметил спустившуюся под мост Лив, дрожащим голосом зовущую своих друзей. Девочка вернулась без мешка еды, а сама она была бледная и напуганная.       Смотрителям было запрещено применять оружие к поимке детей, но в случае с Юргеном это правило было нарушено. Раздраженный вечными кражами мужчина целился в укравшую сверток с копченой рыбой девочку, но от арбалетной стрелы ее закрыл юноша, убегающий вместе с ней. Лив услышала лишь громкое «беги» и осознала произошедшее лишь тогда, когда приблизилась к мосту.       Подростки не уходили с места встречи, о котором несколько часов назад говорили все четверо. Лив и Талон, не обменявшись ни единым словом, остались у реки до поздней ночи. Луна, отражающаяся в черной воде, заставила мальчика прислушаться к окружающим его звукам. Шелест камыша, шум шагов и копыт за стеной города, редкие вскрики ночных птиц и знакомый, хриплый голос ныне единственного товарища.       — Талон, — тихо прошептала Лив. — Юргена больше нет. Моего брата…       Мальчик прикрыл глаза, прижав колени к груди сильнее.       — Если бы я стоял на своем этим утром, — дрожащим голосом произнес он. — Если бы я смог уговорить его…       — Каин? Он… Поймали? — Лив едва выдавливала из себя слова, впустив дрожащие руки в мягкую землю.       Талон кивнул, закрыв лицо одной рукой, надавив пальцами на лоб.       — Вместе мы не выживем. Ты сможешь найти пристанище. Знаешь, где, — мальчик отвернулся.       — А ты? — прошептала она, потянувшись одной рукой к нему.       — Справлюсь.

***

      — Платить не буду! — мужчина оттолкнул девушку с дверного прохода. — Как тебя вообще сюда взяли? Деревянная сука!       Лив прижалась к стене, не в силах противоречить солдату, заглянувшего в таверну на вечер далеко не выпивки ради. Это был не первый гость, который отказывался платить за оказанный труд, и сама Лив была не единственной девушкой в подобной ситуации. Заставить военных заплатить силой было непосильной задачей для хозяина таверны, но для старого знакомого Лив — делом нескольких минут. Талон редко навещал девушку, но никогда ее обидчиков не упускал в таких случаях. Через пару часов Лив получила полный кошелек военного от друга, возмутившись, на что Талон лишь пожал плечами.       — В последний раз я был у тебя несколько месяцев назад, и тогда ты обещала мне бросить эту работу. Сейчас у тебя больше возможностей, Лив. Тебе нравится находиться здесь? — с толикой злости спросил он.       — А ты как думаешь? — не менее раздраженно ответила девушка. — Я всячески пыталась уйти отсюда и найти новое занятие. Однако тщетно.       — Хорошо, — Талон не сводил взгляда с лица девушки. — В чем проблема?       — Хватит. Я решу это сама, — Лив нахмурилась, посмотрев собеседнику в глаза.       — Они часто избивают тебя, не платят, оскорбляют и… — Талон помотал головой в разные стороны, намереваясь продолжить, но был прерван.       Лив прекрасно понимала, что подобный разговор идет к очередной нотации, которые обычно были несвойственны ее товарищу.       — Видел бы ты себя со стороны, — она усмехнулась, на что Талон резко прекратил свою наставническую речь.       — Ладно, — значительно спокойнее произнес он. — Во всяком случае, надеюсь, что тебе удастся наконец покинуть это место.       Талон знал, какую слабость проявляет подобной заботой о давнем товарище. Вероятно, он пытался компенсировать ею то, за что осуждал себя. Как бы юноша ни старался избавиться от чувства вины, часто напоминающего о себе, ему не удавалось бесследно подавить его. Беседы с Лив и помощь ей были, как казалось Талону, единственным выходом для него. Со стороны девушки, юноша был тем, кому она могла доверять, даже несмотря на его статус и печально известную историю с его покровителем, которая заставляла Талона идти на отчаянные риски.       — Тот солдат, кстати, рассказал мне одну историю, — Лив сделала глоток уже второй кружки чая, взглядом указав на испеченный женой хозяина таверны белый хлеб и джем в небольшой банке. — Он говорил, что ему довелось наблюдать со стороны, как некий юноша, вроде как, в одиночку расправляется с военными на тракте у одной из нокстор. А после…       — Лив, ты прекрасно знаешь, как я отношусь к подобным разговорам, — отрезал юноша. Он даже отвлекся от банки с ягодным джемом, подняв взгляд на собеседницу.       — Дай договорить, это никак не связано с тем, о чем ты думаешь! — возмутилась она, нахмурившись. — Этот юноша украл что-то из повозки. В одиночку!       — Вряд ли ему удалось это сделать одному, — сухо ответил Талон. — Это невозможно.       — Ну, быть может, там был кто-то и еще, но... Тебе этот случай никого не напоминает, если поверить тому солдату? — Лив заглянула в глаза товарища, заставив его моментально отвернуться. Девушка мягко улыбалась, но взгляд ее был печальным.       — То шуримское печенье и в сравнение не идет с той вещью, которую украли на том тракте, — Талон изогнул одну бровь, усмехнувшись.       — Однако он также талантлив, как и Каин.       — Хотелось бы верить.