Незнакомцы

По факту они лишь отдалённо являлись знакомыми. Они пару раз пересекались, хотя имели сотни точек соприкосновения, однако даже приятелями считаться не могли. Слово «любовники» так вообще было не к месту. Они знали друг друга несколько лет, но, тем не менее, общались крайне редко. Перекинулись парой слов и комментариев, однако даже не переписывались и не созванивались. В диалогах от силы с десяток сообщений, среди которых нет ни единого «Привет. Как дела?». Зато есть адрес одной квартиры в Питере и одной — в Воронеже, два номера телефона и несколько коротких «Сегодня вечером». Странные отношения: они вроде как держали друг друга на расстоянии, но вот и холодными их назвать нельзя. Парни однажды встретились взглядами, и с тех пор подобное повторялось вновь и вновь. Пожалуй, и незнакомцами их не назовешь. Не говоря и слова, словно читая мысли и понимая всё и так, они утоляли свой голод, при этом безмолвно кормя и своего товарища. Хотя и слово «товарищ» здесь не к месту… В этот раз, как и в любой другой, первый шаг сделал Арсений. Илья взглянул на экран телефона, сидя напротив сцены, и увидел такое привычное «Сегодня». Почти тут же брюнет вышел на сцену, ловя поникшем взглядом его слабый кивок. Им и слова-то почти не нужны — Макаров понял всё и так, уже прикидывая, к кому они наведаются. Однако в этот раз что-то пошло явно не по их сценарию. Чертов импровизатор.

***

Макаров бы никогда не подумал, что таким образом можно исцелить душу. Он, человек высокоморальных принципов, никогда не подумал бы даже то, что совершит подобное. Но и противиться было тяжело, ибо, испытав это однажды, он был вынужден вернуться к этому вновь и вновь. Илья тонул в голубизне его глаз, терялся лишь из-за одной-единственной яркой улыбки. Лихой взгляд подавлял его волю, вынуждая подчиниться, и то уже зашло слишком далеко для того, чтобы вернуться назад. Он не имел права обернуться. Уже нет. И в этот раз, терзая нежные губы в темноте своего номера, Макаров понимал, что что-то изменилось: изменились ощущения, хватка сильных рук. Даже атмосфера. Он задыхался, чувствуя лёгкое головокружение, но всеми силами старался растянуть поцелуй, лишь бы не отрываться от него. Илья должен был подумать, решить — а надо ли ему это вообще? Но думать он и не собирался, заранее зная свой ответ. Пошлые, хлюпающие звуки били по ушам, отметая остатки сомнений. С трудом, конечно, но они преодолели расстояние от двери до постели, чудесным образом не заметив секундной заминки. Казалось, оба были до одури голодные и вот сейчас только-только дорвались до сочного куска любимого блюда. А блюдо это было чертовски вкусным. Серьёзно, Макаров бы никогда не подумал, что так можно исцелиться, но именно это Арсений и делал. Лишь касаясь его через толстые слои одежды и лаская губами, Попов за пару мгновений свершал то, чего не удавалось другим за годы. То было ужасное блюдо, от которого сердце замирало. Арсений сидел на его бёдрах, с жаром целуя давно саднящие губы. Брюнет едва слышно постанывал, явно наслаждаясь. Илья грубо держал его одной рукой за волосы на затылке, второй скользя по спине, останавливая ладонь на ягодицах. Он сжал одну половинку, получая в ответ хлёсткий шлепок по руке и протяжное мычание в губы. Поняв намёк, Макаров слегка ослабил хватку, но руку не убрал. Раздевались они синхронно: стаскивали футболки за секунды, после чего вновь припадали друг к другу. Понимая, что этого всё же мало, Илья одним движением уложил Арсения на лопатки и широко развёл длинные ноги, закидывая одну себе на талию. Попов возражать не стал, а лишь сильнее притянул его к себе, откидывая голову назад и позволяя покрыть свою шею влажными поцелуями. Однако их прервали: у Арсения зазвонил телефон и Илье пришлось отстраниться, чтобы тот смог заняться им. Он достал его из заднего кармана, сбрасывая вызов и тут же откладывая в сторону. На короткое мгновение, пока горел экран телефона, Макаров смог увидеть лицо Арсения. Казавшийся ярким свет показал недовольную гримасу и печальные глаза. — Кто? — коротко спросил Илья, осознавая, что то был явно не тот, кого Попов был бы рад видеть. Но Арсений предпочёл промолчать и решил перевести тему, хватаясь за шею Макарова. Он потянул его на себя, собираясь было вновь поцеловать, но Илья был куда сильнее. — Кто? — твёрже повторил он. В давящей тишине было слышно лишь их тяжёлое дыхание. Попов продолжал молчать, и у Ильи грудь больно сдавливало. Неужели он нужен только для секса? Неужели ему нельзя высказаться? Неужели он ему не доверяет, и это после всего, что между ними было? Попов так не сказал и слова, так что Илья решил сдаться. Если Арсений решил молчать, то флаг ему в руки — как-никак они сюда не беседы вести пришли. К тому же, они далеко не друзья. И уж точно они не являлись любовниками. Тихие стоны, головокружительный запах чужого тела. Горячее дыхание и тысячи прикосновений к нежной коже. Крепкие объятья. Неспешные поцелуи и бездонные голубые глаза, скрывающиеся в темноте. И всё это Илья получал на короткое мгновение в своё личное пользование. Где-то глубоко в груди постепенно рождалось чувство, но оно не было способно изменить его. Оно лишь дарило свет на каких-то пару часов, затем вновь погружая во мрак. Попов позволял ему многое. Он почти не возражал, когда его ягодицы сильно сжали, лишь сдавленно промычал, когда в него резко и, быть может, даже грубо вошли два пальца. Илья старался быть нежнее, но иначе он попросту не умел. Может, поэтому у него не выходило с девушками? С Арсением он мог быть грубее. Арсений вполне терпел эту грубость, при этом отзываясь лаской в ответ. Он нежно гладил широкую спину, пока его крепко держали за бедра. Сильные пальцы растягивали тугие мышцы, и Илья по-настоящему пытался быть нежнее. Макаров склонился ниже, обхватывая губами сочащуюся смазкой головку, и двинул головой вниз, срывая с губ брюнета тихий стон. Кажется, Попов сдерживался не меньше. Илья безумно хотел увидеть его лицо, но элементарно боялся включить свет, думая, что он посчитает это своеобразным знаком. Макаров был уверен, что глаза Попова сейчас так же печальны, как и в тот раз, и он не меньше хотел стереть эту грусть, поэтому, поборов себя, мужчина все же потянулся к светильнику на тумбочке, готовясь словить тоску, однако натыкаясь на похоть. То был пожирающий без остатка взгляд, с нотками хитрого озорства. Быть может, сегодня день, когда желанием суждено сбыться? Сейчас Илья видел такую манящую россыпь родинок по всему его телу, небольшой, едва заметный шрам внизу живота и тонкую талию, на которой так удобно расположилась его собственная рука. Макаров судорожно сглотнул, нисколько не жалея о содеянном. Ненужные мысли вмиг улетучились, возвращая место прежнему желанию. У Арсения были длинные стройные ноги, и Макаров обожал разводить их в стороны, оглаживать упругие бёдра, скользя крупным членом меж ягодиц. Имея немного терпения, Илья потянул брюнета на себя, утыкаясь головкой в сфинктер, после чего бросил короткий взгляд, натыкаясь на шальные глаза напротив и юркий язычок, так соблазнительно скользящий по губам. Он не удержался и наклонился, лишь на секунду касаясь своим губами его влажных губ. Попов вновь облизнулся и хитро ухмыльнулся. И никаких слов не нужно, чтобы всё понять. Илья с трудом сдерживался, медленно входя в податливое тело. Арсений был немного напряжён, однако старался расслабиться, ибо с каждым новым толчком Макаров становится всё нетерпеливее. Попов невольно сжался, когда тот двинулся особо сильно, и протяжно застонал, ощутив долгожданную наполненность. Он внутри. Целиком и полностью. Илья опёрся на руку, перенося вес на неё, словно боясь ненароком раздавить своим тяжёлым телом казавшееся хрупким тело Арсения. Но таковым он лишь казалось, ибо иначе он бы давно сломался под лихим натиском. Порой Макару совсем сносило голову. Медленные, но ощутимо глубокие толчки постепенно становились грубее и резче. Огромная медвежья ладонь на его ягодицах сжималась сильнее, наверняка, даря синяки, что появятся лишь утром. Илья широко и размашисто двигался, выбивая из его лёгких весь воздух. Арсений закатывал глаза, в экстазе откидывая голову назад, до хруста прогибаясь в спине и хватаясь за широкие плечи, как за спасательный круг. Хотя сносило чаще, чем «порой». Контроль — вещь сложная и крайне тонкая, и Макаров владел им, скажем, так себе. Зато он имел невероятную силу, способную снести что угодно. Но сейчас последнее помогало слабо, скорее, делая лишь хуже. И Илья поблагодарил всех богов за то, что Попов был мужчиной, и, что важно, мужчиной сильным. Вместо гримасы боли Макаров видел довольную ухмылку и горящие желанием глаза. Он не сдержался и улыбнулся сам — растянул губы в широкой, счастливой улыбке. Арсений что-то пробормотал, после чего двинул бёдрами в ответ. Илья не был особо верующим, но паре принципов следовал строго. И вот этот парень разрушал все его принципы к чертям собачьим лишь одним взглядом и полустоном. Арсений — его личный змей-искуситель. Пока все бессмысленно резали тишину словами, являвшийся главным болтуном Попов действовал на него лишь парой жестов. Он разрушал границы «незнакомцев», превращая их самих в самых близких любовников. Арсений словно знал все его секреты, но вот Илья подобной информацией не обладал. И это нереально западало в душу. Это попросту не могло не запасть и не сжать его сердце железными тисками. Илья хотел разгадать его, однако натыкался на высокую стену из камня и железа — даже его сила и мощь были не способны разрушить её, а так хотелось разнести эту мешающую стену, стереть в песок. Но для этого нужно было согласие самого Арсения, а тот всеми силами эту стену подпирал и укреплял. На всё про всё у Ильи была лишь пара часов. В какой-то момент терпеть не осталось сил, а температура в комнате подскочила нереально. Попов уже хрипел, активно вторя движениям Макарова, готовый вот-вот кончить. Их сносило волной, что накрывала с головой, постепенно смывая края их невидимой близости. Илья бы с радостью оттянул это миг, однако у всего есть конец. И из этой пары часов у него почти ничего не осталось. Их накрыло почти одновременно, и первые пару секунд Илья старался вообще не думать. Он сжимал в своих объятьях тело того, кого так не хотелось отпускать, и Арсений обнимал его в ответ, дыша куда-то в шею. Макаров уткнулся носом в подушку, медленно скользя ладонями по влажным бедрам брюнета. — Не уходи, — тихо пробормотал он, не в силах разжать руки. Попов всё так же не ответил. Илья почувствовал этот дурацкий ком в горле, а затем — внезапное, лёгкое прикосновение к затылку. Арсений мягко взъерошил его волосы, после чего коснулся губами виска, беззвучно целуя. — Я и не собирался, — прохрипел брюнет у самого уха, тем самым вызывая всю ту же счастливую улыбку. Илья услышал треск той самой стены.