Penance

Это была обычная суббота. Он занимался своими делами. Сидя в своей комнате. Один. Ну, с ним был еще Миша. Хорошая, в общем, компания. Он не разговаривал, не нарушал его личное пространство — большую часть времени просто сидел и мурлыкал. Как порядочный человек, не врывался без стука. — Яков, что за черт? — Я знаю, что ты не был ни на какой религиозной службе в последнее время. О нет. — Так что я и твой дедушка подумали… Вот оно. — Что мы все вместе завтра идем исповедоваться. И это случилось. Конечно, у него не было никакой возможности просто сказать «нет» на такое рациональное требование, особенно своему деду. Это только вызвало бы подозрения и вопросы, а также еще больше вторжений в его комнату в совсем неподходящие моменты. Откровенно говоря, его жизнь и так находилась в большом беспорядке. Поэтому он согласился. Однако сейчас все, что он чувствовал, стоя в угнетающей тишине большого зала, можно было охарактеризовать большой кучей сожалений. Высокий потолок и витражные стеклянные окна высокомерно уставились на него. И он с трудом сдерживался, чтобы не иронизировать над ними. Юрию стало интересно, будет ли он чувствовать, словно горит в пламени. Нет, он не чувствовал, серьезно. Было только легкое неудобство, так как все казалось чересчур громким. «Может быть, это Божий голос?» — подумал он про себя. Эта мысль лишь развеселила его на мгновение. Удивительно, что сегодня не было длинной очереди. По крайней мере, он не стоял с кучкой грубых религиозных незнакомцев, вдыхая запах пота, пока был вынужден ждать. У других это не заняло много времени, потому что они все, очевидно, были гребаными святошами, и Юрий почувствовал, как его ноги непроизвольно двинулись, он практически шагнул к исповедальне, из окошка которой на него смотрели очень внимательно, как и все остальные в этом месте. Он подошёл к кабинке, став лицом к окошку, но до сих пор не видел, кто сидит внутри. Вздохнул, став на колени, и начал приподнимать свою правую руку. Голос остановил его: «Юрий, пожалуйста, войдите внутрь». Парень застыл, но только на мгновение. Годы выдержки заставляли его повиноваться без лишних мыслей, и Юрий пробормотал: «Да, отец…». Он отодвинул ширму и, скользнув внутрь, тут же её закрыл, прежде чем присесть. Затем Плисецкий поднял голову и внезапно почувствовал, что сейчас взорвется. Он помнил Виктора Никифорова, человека, который всегда был настолько связан с церковью, что каждый раз принимал участие в мессе, сидел перед ним, полностью облаченный в темное одеяние, изящно покрывающее его ноги до самого низа кабинки. Юрий сглотнул и боязливо посмотрел в голубые глаза Виктора, взгляд которого был настолько переполнен нежностью и терпением, что парень почувствовал, будто бы его сейчас стошнит. Почему это должен быть человек, в которого он был влюблен? Голос Виктора вернул парня к реальности: — Дитя, твоя семья кажется взволнованной, — сказал он тихо. — Они… не должны волноваться, — пробормотал он, — Отец. — В частности, твой дедушка выглядит очень расстроенным. Он считает, что привел тебя к греховной жизни. Юрий напрягся. — Нет, это не так, — он потряс головой, и несколько локонов выбились из его косы, — он самый лучший человек из всех, кого только можно встретить. Все, что я натворил, — это моя вина! — он покраснел, опуская голову после внезапного порыва. Виктор все это время кивал. — Я был уверен, что ты так скажешь. Нужно быть сильным, чтобы взять весь грех на себя, Дитя, — Юрий вдруг почувствовал, как что-то в нем перевернулось, но это было слишком странное чувство, чтобы разбираться с ним прямо сейчас, поэтому он отбросил его куда подальше. — Он подумал, что тебе было бы неплохо пройти через этот процесс, — продолжал Виктор все тем же тихим и спокойным голосом, будто бы Юрий был диким зверьком, а он старался его не отпугнуть. — Ты не против? — Да, Отец, — повторил Юрий без колебаний, — все для него. Снова кивок. — Хороший мальчик. Тогда давай начнем. Юрий склонил голову и начал креститься, чувствуя себя спокойнее, когда Виктор присоединился к нему.  — Прости меня, Боже, за мои грехи. Во имя Отца, Сына и Святого Духа! Моя последняя исповедь была… — он запнулся, не мог вспомнить, но Виктор терпеливо ждал, так как уже закончил, — несколько лет назад, — он подумал, что та обнадеживающая улыбка, которую он получил, смогла бы спасти его миллион раз. — Я… я был далеко от Бога, Отец! — пробормотал парень, отказываясь взглянуть на Виктора, — я был невнимателен. Затем последовала небольшая пауза. Чем дольше она длилась, тем сложнее было скрыть неловкость под нежным взглядом священника. — Это все, Юрий? Что? Конечно, нет. Однако он продолжал сохранять молчание. Юра вздрогнул, когда Виктор наклонился к нему и схватил его за руку. — Ты недостаточно глубоко копнул. Прости, что говорю это, но я не думаю, что это самый худший или единственный грех, который ты совершил за эти «несколько лет», — Юрий сглотнул, много раз эти мысли проносились в его голове. — Ты чтишь отца и мать свою, Дитя? Юрий кивнул без колебаний: — Я никогда бы не сделал то, что могло бы расстроить их. На лице Виктора появилось довольное выражение. — Я не думаю, что ты воровал или убивал кого-то, или в городе уже известно об этом, — Виктор улыбнулся и подмигнул ему. Он выдохнул: — Нет, Отец. Не крал и не убивал. Взгляд Виктора все еще был направлен в сторону парня: — Наркотики? Юрий ухмыльнулся: — К сожалению, нет. Они так и продолжили, на большую часть общепринятых вопросов Юрий мог отвечать автоматически, почти отвлеченно. — Ставишь ли ты удовольствие превыше своего Бога? Юрий замер. — О-отец? Виктор наклонился ближе. — Занимался ли ты сексом? Ты всегда скромно одеваешься? Юрий сильно покраснел. — Н-нет, Отец. Виктор склонил голову. — Нет, что? Парень чувствовал, как начинает потеть. Священнослужитель подвинулся ещё ближе. — Ничего из этого, Отец. У меня не было секса. Но... но скромно я не одеваюсь, — признался он, в то время как стыд и волнение одновременно охватили его. — Ты трогаешь себя? — голос Виктора отдавался шёпотом в его ушах. Юрий медленно кивнул, голос у него был спокойный:  — Да, Отец Виктор, — прошептал он, чувствуя горячий и влажный поцелуй Виктора на месте чуть ниже подбородка. Парень тихо выдохнул, когда Виктор продолжил опускаться ниже, зашипев: — Какого черта ты… — Ах, ах, — проворковал Виктор, и Юрий вздрогнул, ощутив его горячее дыхание на своей шее, — никаких грязных слов, Юрий. Тот прикусил губу, когда рука Виктора дотронулась до его бедра. — Да, Отец Виктор. Священнослужитель прикоснулся ладонью к паху Юрия, парень резко выдохнул, выгибаясь и чувствуя тепло, разливавшееся по всему телу. Юрий вплетал пальцы в волосы Виктора, пока тот медленно нависал над ним. Едва слышимые стоны срывались с его губ, пока Виктор не заткнул его рот рукой и не пригрозил ему пальцем. Виктор ослабил ремень Юрия, проникая пальцами под резинку трусов, вытащил член и слегка сжал его. Юрий впился ногтями в деревянную скамью под собой, сдерживая стон. — Не было секса, хмм… Юрий? — лениво промурлыкал Виктор, поглаживая член парня. По телу Юрия прошлась дрожь, пот стекал с его шеи. — Н-нет, Отец. — Мм, тогда это должно быть еще более захватывающим для тебя, — пробормотал он перед тем, как медленно начал посасывать член Юрия, а затем взял его до самого основания, даже не дрогнув. Парень затаил дыхание, было чересчур жарко. Так как Виктор начал двигать головой, Юрий долго не продержался. Он сжал в кулаке волосы мужчины, слезы стекали по его лицу, когда священник отсасывал, втягивая щёки. Язык плавно скользил по члену, горло сжималось, когда он отстранялся, а потом снова вбирал до конца, каждый раз доводя Юрия до грани. Юрий напрягся, ощущая, как сжимается тугой узел внизу живота, закусил губу: кровоточащие и поломанные ногти болели, когда он врезался ими в дерево. Виктор снова зажал ему рот рукой, когда вошёл, а другой сжал у основания его член, не позволяя кончить так быстро. Юрий почти смутился, чувствуя, как дрожит каждая мышца в его теле. Это ощущение распространялось по его конечностям, пока перед глазами не появились белые вспышки. Он приблизился к Виктору и, склонившись над ним, нежно прикоснулся губами к его лбу. Он задыхался, глядя на Виктора, внутри него боролись волнение и замешательство. Тем не менее он был слишком расслаблен, чтобы требовать объяснений того, какого черта только что произошло. — Что касается твоего покаяния… — глаз Юрия дернулся, когда Виктор продолжил тихо говорить, будто бы ничего и не было, — ты примешь участие в посте. «О, великолепно, — подумал Юрий, — исповедь и никакой еды для…» — Ты не должен трогать себя и заниматься с кем-либо сексом вплоть до следующей исповеди, — улыбнулся Виктор, глядя на ужаснувшегося Юрия. — А теперь иди с миром.