Ваня, едва отыграв концерт, пулей вылетел из зала, ища выход из этого душного места. Узкий коридор. Лестница. Несколько одинаковых серых площадок. Пролёт. Дверь. Толчок. Крыша. Ночь встретила музыканта упругим холодным ветром, толчком ворвавшимся в лёгкие и заставившим его судорожно сделать глубокий сдавленный вдох.
Отдышавшись, Ваня медленно приблизился к перилам, облокотился на них и глянул вниз. Из клуба толпой выходили его недавние зрители, возбуждённые только что прошедшим концертом.
- Господи, как же я устал, - Ваня бессильно уронил больную голову на уставшие дрожащие руки.
Жена, дети, концерты, напряжённые отношения с другими исполнителями, совершенно противоречивая публика, творческие кризисы, бесконечный поток дерьма и критики на его музыку – всё это не могло не влиять на Ваню, хоть он и тщательно это скрывал. Для окружающих он всегда был весёлым самоуверенным парнишкой-пофигистом, который порой вёл себя вызывающе, но на деле он сильно переживал. Музыкант устал постоянно притворяться радостным и независимым, и с каждым разом выносить удары со стороны было всё труднее.
- Всё наладится. Сейчас у тебя возраст такой. Я то же самое переживал в свои тридцать. Это нормально. Нужно просто перетерпеть, - из задумчивости Нойза вывел необыкновенно добрый, низкий и почему-то до боли узнаваемый голос.
Ваня с удивлением обернулся. Неужели кто-то видел, как он убегал из зала?
Позади рэпера, скрестив руки на груди, стоял невысокий мужчина средних лет, с седыми висками, сильно отросшей щетиной и невероятно добрыми светлыми глазами, которые лучились даже в темноте. Губы незнакомца трогала лёгкая улыбка.
- Александр Георгиевич? – неуверенно спросил Ваня, отказываясь верить тому, что перед ним – легенда русского рока, Александр Васильев, бессменный и неповторимый лидер группы Сплин.
Васильев с улыбкой мотнул головой и протянул Ване руку:
- Просто Саня.
Нойз поспешно ответил на крепкое рукопожатие, по-прежнему с удивлением глядя на известного музыканта, стоящего перед ним.
- Да чего ты так удивляешься? – по-доброму усмехнулся Саша, пряча улыбку в воротник тёмной куртки. – Ты же и сам публичный человек, чего так напугался?
- Удивился, что Вы меня узнали, - улыбнулся в ответ Ваня, облокотившись на перила.
- Ну как не узнать-то… - протянул Саша. С его лица не сходила улыбка. – Давай на «ты». Покурим?
Нойз кивнул, принимая из рук Васильева сигарету. Саша чиркнул колёсиком зажигалки, прикурив сначала сигарету Вани, а потом свою. Оба задымили. Ване почему-то сразу стало спокойно.
- Творческих людей будут осуждать всегда. Нет, даже не так. Творческих и достойных. Тебе этих мнений и обсуждений ещё всю жизнь выслушивать, если будешь продолжать делать хорошую музыку, - Саша глянул под ноги, туда, где всё ещё никак не желала расходиться взбудораженная концертом толпа поклонников. – Видишь, таких людей, которые молятся на твои песни, в разы, несравнимо больше, чем тех, кто тебя осуждает. Когда человек делает действительно хорошее дело, будет очень много тех, кто польет тебя дерьмом с ног до головы, но именно такие люди и подтверждают, что ты стараешься не зря.
Ваня с небольшой задержкой кивнул, выдыхая дым через нос. Умом он и сам это давно понял, но кто-то должен был ему об этом сказать. Нет, не кто-то. Именно такой человек, как Саша Васильев.
- Просто понимаете… понимаешь… Сань… Я слишком устал. Друзей на пальцах перечесть, с женой недопонимания, в творчестве то и дело кризисы, единственное утешение – это дети, да и с теми я вижусь крайне редко из-за плотного гастрольного графика.
Саша понимающе кивнул:
- Слишком знакомая ситуация, чтобы тебя не понять. В своё время я тоже жил одним лишь сыном. С женой даже не разговаривал – настолько всё было плохо. Из друзей буквально было два-три человека, к кому мог обратиться, не больше. Тут главное не опускать руки. Идти дальше, стиснув зубы, сжав кулаки, зажмурившись до боли, но идти, идти и не останавливаться.
У Вани в горле почему-то встал предательский ком. Вот же как бывает – пока кто-то другой не озвучит твою проблему, ты и сам не до конца понимаешь, насколько тебе нужна поддержка.
Взгляд Вани застыл на руках Саши – нежных, с длинными музыкальными пальцами, но в то же время жилистых и крепких. Удивительные руки, которые вдруг притянули к себе уставшего музыканта и прижали к груди. Ваня ткнулся носом в тёплую, чуть колючую шею, а Саша ещё крепче сжал его в грубовато-нежных мужских объятиях.
- Я так устал, - выдохнул Ваня в шею Саши, пахнувшую чем-то до боли родным и тёплым, как будто Ваня обнимал не рок-музыканта, а старшего брата.
Саша гладил Нойза по спине, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, как будто убаюкивая.
«
Забавно, но ты никогда не сможешь осознать, насколько ты разбит, пока кто-то не обнимет тебя и тем самым не соберёт воедино», - промелькнуло в голове у Вани, когда он позволил себе закрыть глаза и снять маску безразличия, не скрывая наконец, насколько ему плохо.
***
Прошел час или даже больше – Нойз давно потерял счёт времени, опасно сидя на хлипких перилах вместе с удивительным Сашей Васильевым, выкуривая уже которую по счёту сигарету и вполголоса разговаривая с известным музыкантом обо всём на свете. Ему было так спокойно, как в детстве у бабушки на кухне за вкуснейшим борщом и любимыми сказками.
Ночь укутала город влажным тёмным покрывалом, заглушая в осенней сырости шум дорог и голоса людей. Музыканты как-то незаметно замолчали, погрузившись в эту тревожно-спокойную атмосферу холодной осенней ночи. Нойз поёжился и спрятал нос в воротник, чувствуя, как слипаются глаза.
Он впервые за долгое время захотел спать, не чувствуя на душе скребущей тревоги. Саша, заметив это, улыбнулся и тихонько коснулся плеча рэпера:
- Такси уже ждёт внизу. Возвращайся домой. И не забывай про поклонников. Тебя всегда будут ждать. И помни – главное не опускать руки. Никогда об этом не забывай.
На полусонном автомате Ваня встал, крепко пожал Саше руку и уже собрался двинуться к выходу, но тут же одумался и повернулся к Васильеву:
- А как же ты? Останешься здесь?
Саша хитро улыбнулся и поудобнее устроился на перилах, держа в губах очередную сигарету. Было видно, что он не торопился уходить.
- За меня не беспокойся. Ступай. Бог даст, ещё свидимся.
Нойз кивнул, в последний раз взглянул на Васильева, в чьих глазах читалась бездонная человеческая мудрость, а с лица не сходила улыбка, и наконец покинул крышу клуба, чувствуя внутри давно забытое тепло спокойствия и душевного удовлетворения.
***
И только когда Ваня уже ехал в такси по дороге в отель, прислонившись лбом к холодному влажному стеклу, в его засыпающем усталом сознании мелькнула мысль: «
Каким образом на крыше клуба, где был его концерт, оказался Александр Васильев?»
Сон как рукой сняло.
